Корица и имбирное печенье

Не сказать, что последний год выдался для Чонгука сложным. Скорее просто одиноким. Множество партнёров сменилось монашеским обетом. В отличие от Кима, Чон не встречался ни с кем, кроме подопечных и Сехуна, но О был человеком принципа и не спал ни с кем из своего окружения. Правда, ходили слухи, что один омега всё-таки смог его соблазнить, и первое время Чон пытался сделать то же, но Сехун его переиграл. Без грязных приёмов: они лишь поговорили. Уговорить, заткнуть, прогнать. О был талантливым хоми и не менее талантливым психологом. И этому стремился научить и других. В манипуляциях Чонгук был близок к своему учителю, но месяцы успеха закончились с убежавшим Итхыком. Они были на прогулке в парке, тренировались менять запахи, а потом омега отпросился в туалет и не вернулся. Чон не представлял, что именно подтолкнуло омегу, но не сомневался, что Итхык убежал сам: ему никогда не нравилось среди других хоми, и периодически он высказывался о том, что прежде, без правил и надзирателей, ему жилось лучше. Сехун повторял Чонгуку, что он ни в чём не виноват — «от меня тоже убегали, а ты что думаешь?» — но легче Чону не становилось. Теперь к прошлому, с которым он кое-как примирился — потому что многие хоми промышляли проституцией, прежде чем попасть к Сехуну, и потому что «ошибки совершают все. Даже святые. Особенно они, потому что святыми они чаще всего становятся после падения», — прибавилось неумением общаться с людьми. И плевать, что остальные хоми его обожали. Побег Итхыка подорвал не только уверенность в своих способностях. Потеряв подопечного, Чонгук расслабился и не просто подпустил к себе Тэхёна — невольно позвал его. Страдающая сущность вопила о помощи, и альфа внял этому зову. Иногда Чон проигрывал в голове возможные сценарии того, как они встретятся, как Чонгук продемонстрирует то, чему научился, заставит любить или ненавидеть, но, когда дошло до практики, он желал лишь одного — объятий. Банальных человеческих объятий, в которых никто никого не будет винить или ненавидеть. Увидев Тэхёна, Чон забыл почти всё, чем мог похвалиться, но на один приём — побег, которому Сехун учил всех особенно старательно, — его сил и выдержки хватило. «Я уйду — и больше мы никогда не увидимся. Я не позволю себе быть слабым. Никогда, никогда!» — повторял Чонгук, заменив старую, нейтральную мантру на эту, более отчаянную. Только теперь он осознал, что будет звать Тэхёна снова и снова — пока он не придёт, пока его отчаяние не достигнет того же уровня, что и отчаяние омеги. Разве может быть иначе? На том благотворительном вечере Чонгук, отвлёкшись от работы, ощутил рядом вино своего истинного, и собственная хвоя едва не испортила выстроенный для богатого собеседника набор запахов, но он вовремя взял себя в руки, не дав себе даже задуматься над тем, что Тэхён может делать поблизости. Должно быть, у него какие-то дела. Или Чону показалось — ему всё время мерещится Тэхён. Но о причинах появления рядом нового аромата догадался Сехун. Он пытался поговорить с Кимом сразу, но альфа смог устоять перед чарами чужого омеги. «Даже если Чон от нас уйдёт, я должен им помочь. Хотя бы попытаться», — решил О. На встрече с Кимом Сехун, задавая Тэхёну, о котором он не раз слышал от Чона, вопросы преследовал две цели: узнать об истинных хоми и понять, каковы шансы у двух несчастных душ воссоединиться и стать немного счастливее. Сехун увидел в Тэхёне желание вернуться, но не увидел, как его к этому подтолкнуть. Всё-таки сущность альф для омеги, пусть и очень смышлёного, была за гранью полного понимания. О дал Киму номер Чонгука, надеясь, что этого незначительного толчка будет достаточно. Две недели спустя Тэхён всё ещё не позвонил Чону. Если бы Чонгук ждал звонка, его отсутствие, пожалуй, разбило бы его, но Чон думал только о том, как не показаться Киму снова. «Нейтральные запахи, сирень, зелёный чай, древесина… Сехун говорил, они работают всегда. Главное — не добавлять своё. Помнить о границах, когда выхожу на улицу». Сидевший дома Чон осмотрел свои скромные, но уютные апартаменты и вздохнул. По вечерам убеждение в том, что Тэхён ему «ни капли не нужен», всегда давало сбой. «Он ведь… Он… Не пытался ничего сделать — так незачем и мне думать об этом». В груди гадко ныло. Если бы Чонгук был чуточку умнее или хотя бы принципиальнее и дождался бы… «Не то, не то. Не надо думать о прошлом. Надо о будущем. В нём нет Тэхёна… Боже, ты слабак — ты в курсе? Сколько можно страдать по какому-то альфе?» Чонгук со злобой на себя поднялся с постели и пошёл на кухню — налить себе немного выпить. Вино или соджу? Поморщившись, Чон выбрал второе. «Это всё только потому, что мы встретились. Скоро я снова приду в норму». Он глотнул. Лёгкий жар в горле почему-то принёс облегчение. Печально скосив губы, Чон вернулся в комнату, нашёл планшет и стал читать статью, которую ему посоветовал один из старших хоми. «Психология жертвы». Чонгук давно откладывал, не желая признавать, что он часто ищет себе новые проблемы, вместо того чтобы бороться со старыми. Около одиннадцати позвонил Сехун. Спросил, как дела, сказал, что утром улетает в Рим — там нашли пятилетнего хоми, от которого отказались родители, — похвалил Чонгука за работу и попросил не переживать. По любому поводу. «Это ухудшает самочувствие хоми». Чон не стал уточнять, правда ли это, но пообещал, что очень постарается. «Понять бы только, как это сделать». Прошла ещё одна тихая неделя. Чонгук стал больше возиться с бумажками и спонсорами, потому что Сехун делегировал ему часть своих сеульских занятий, и почти отвлёкся от Тэхёна, когда ранним утром (не было и шести) раздался звонок. — Я… — в трубке прочистили горло. — Не хочешь встретиться? Чонгук шмыгнул носом и глянул на время. Должно быть, он спит. Не может же Тэхён действительно ему звонить. — Конечно. Когда, где? — без интереса ответил Чон, закрывая глаза снова. — Я вернулся на службу, поэтому пока не знаю, когда освобожусь… Чон резко сел в кровати. «На службу?!» — Ты хочешь меня посадить? Чёрта с два я куда-то пойду! — крикнул он, нажимая отбой. — Класс, теперь у него ещё и номер мой есть! — Чонгук, тяжело дыша, встал с кровати, но тут же опустился на пол. — А я-то думал он захочет всё вернуть. Вот дурак! Но я паникую рано. У Сехуна есть деньги и связи, чтобы скрывать наше прошлое от закона, он не позволит… Трубка в руке снова зазвонила. Чонгук вздрогнул и отбросил телефон подальше. — Чего ты звонишь? Не буду я с тобой встречаться! — он подполз и аккуратно нажал на красную кнопку. — Но как он узнал мой номер… Немного посидев, Чонгук вернулся на кровать. Телефон завибрировал. «Возьми трубку, бестолковый омега». Чонгук фыркнул. — Ну да, после оскорблений я всё брошу и сразу отвечу. Но, когда раздался очередной звонок, Чон всё-таки осторожно тыкнул на зелёную кнопку. — Твоё дело давно закрыто. Намджун… — Тэхён вздохнул, — я так понимаю, твой бывший клиент, осудил какого-то бедолагу вместо тебя. Смог добиться условного, так что никто вроде как не страдает. «…кроме нас», — мелькнуло в двух сознаниях. — И ты действительно хочешь встретиться? — не поверил Чонгук. — Это не ловушка? — Хм… — ещё один тяжелый, усмиряющий их обоих, вздох. — Пока ты не сказал это «хочешь», всё было не так серьёзно, но, пожалуй. Я… Много думал, знаешь. Обо всём. «Откуда же мне знать. Я не успел понять, какой ты, потому что тогда наша жизнь была ненастоящей — я просто существовал, ожидая, когда всё кончится». — И как? — указательным пальцем Чонгук водил по голубой ткани постельного белья, вырисовывая незамысловатые рисунки. — Соскучился, похоже, — ответил Тэхён, и Чонгук закусил губу. «Ну что это? Заплачешь, что ли? Тряпка». Ласково улыбнувшись, Чонгук снова лёг. «Может, я всё-таки сплю? Вот бы не просыпаться». — Тогда… Вечером? Я позвоню, когда закончу. — Буду ждать, — признался Чон, уже готовясь ругать себя за эту излишнюю откровенность, но в этом больше не было необходимости. Она пропала с этим вдохнувшим в жизнь смысл звонком и с ответом Тэхёна. — Я тоже. Очень. Хотелось добавить что-нибудь ещё, что-то глупое, скажем, «я люблю тебя», но Чонгук вежливо попрощался и, забираясь одеяло, по-детски постучал по кровати ногами. В голове был только возбуждённый крик. И никаких размышлений и тревог. На работе он был рассеянным. Ждал вечера и не мог ни на чём сосредоточиться. «Если мы снова будем вместе… — сердце радостно ускорялось, но больше Чонгук не замедлял его прагматизмом, в котором "они никогда не сойдутся". — Что будет с моей работой? Я хочу помогать хоми и дальше, хоть обычно наши и уходят, посвящая себя семье. Но моя семья, пожалуй, привыкла, что у нас всё не так, как должно быть. Хоми-жиголо и альфа-детектив, который его ищет. И он нашёл. Снова». Мечтательно улыбаясь, Чонгук откинулся на спинку стула. «Семья… У меня… Правда? Он простил меня? Как не умереть от счастья? Я хочу насладиться им хоть немного». Тэхён позвонил в начале девятого. Договорились немного погулять, обсудить… что-нибудь. «Просто поболтать». Рождественская открытка, которой Чонгук уходил с работы, не осталась незамеченной, но, даже если кто-то и шутил по этому поводу, Чон их не слышал. Он не слышал ничего, кроме своего счастья. «Это же не обман? Если он меня подставит, я даже не стану сопротивляться. Мы же когда-то там договорились, что я вообще должен исчезнуть из Сеула. Нет, это опять прошлое, в котором мне слишком больно. Будь что будет». На встрече все страхи отступили. Чонгук не мог думать о них — всё поглотил Тэхён. Они сдержанно обнялись, Чонгук как-то пошутил, должно быть, опять глупо (он безумно нервничал), Ким не понял шутку, но посмеялся (он нервничал ничуть не меньше), они сделали по парку полтора круга, рассуждая о погоде и молча ругая себя за то, что никак не выходит сделать прогулку хоть чуточку более романтической или хотя бы дружеской, а потом Чонгук споткнулся об упавшего перед ним велосипедиста и упал тоже. Хвоя, которую он старался держать при себе, мигом вырвалась и сообщила альфе об опасности. «Тревога!» — сработал сигнал в голове Кима, хоть им обоим и было понятно, что драматизировать ни к чему: Чонгуку максимум грозит синяк. Но для общего спокойствия встречу перенесли в кафе. Всё ещё было неловко, но приятно. Они поболтали о чепухе, Чонгук больше не шутил («хватит, и так опозорился»), Тэхён говорил о работе, новом деле об убийстве, которое ему по старой памяти вручили чуть ли не сразу. Правда, пока на правах лишь помощника, но его это не расстраивало: — Я год прохлаждался в библиотеке — повезло, что меня вообще взяли обратно. — Да, очень здорово, — рассеянно кивнул Чонгук, и они замолчали. В бессмысленной болтовне, разбавляющей тишину, прошёл ужин. Никаких личных вопросов и неудобных рассуждений. Настоящее первое свидание, но не то, после которого секс не кажется чем-то необычным, а самое-самое первое, когда собеседники настолько не знают друг друга, но хотят познакомиться, что с искренним интересом спрашивают про любимый цвет и отношение к сладкому. — Зайдёшь? — спросил Чонгук, когда Тэхён, как истинный джентльмен, проводил хромающего омегу до самой двери его квартиры. Вопрос логичный и ожидаемый, но… — Нет, пожалуй… — Да-да, конечно, — не дал закончить Чон. — Прости, что спросил. «Мы ведь общались как друзья, а ты… Могут ли истинные дружить? Почему бы и нет? Я, пожалуй, буду рад просто другу, которым смогу стать для тебя». — Не стоит торопиться, мы прошлый раз… Ну, знаешь… — смущённо объяснил Тэхён. Самоуверенный и сильный Ким всегда смягчался, растекался, как мёд, в компании Чонгука под влиянием не запаха — нет, он был лишь дополнением, — но его самого. Глаза, ресницы, шея. Киму просто нравился Чонгук — и ему было совсем не важно, что существуют какие-то там истинные и их необходимо любить. «Может, это и значит быть истинным? Непрекращающаяся тяга души». — Да, ты прав, — Чон подался вперёд, чтобы невинно чмокнуть Кима в щёку. Взгляд задержался на губах, но Чонгук немедленно отстранился, чтобы всё не испортить. Тэхён коротко поклонился и направился к лестнице. «Ох, боги, что за вечер… — Чонгук зашёл и, прислонившись спиной к двери, сполз вниз. — Лучший в моей жизни». Несколько минут он сидел, не шевелясь. Вспоминал слова, ничего незначащие для их отношений фразы о работе и жизни, но такие громкие в контексте того, что это не случайная информация — это история, с которой однажды они будут жить вместе. Он взял телефон. Написать смс? Что-нибудь простое, вроде «Спасибо за сегодня». А что? Правда ведь — «спасибо». Это было волшебно. Такое удовлетворение недоступно тому, кто получил его без борьбы. А Чонгук потерял всё, но вместо этого обрёл не только альфу, но и себя. — Мне было очень хорошо сегодня, — читая вслух, набрал Чон. «Так хорошо, что у меня не хватает слов. Я вообще глупенький становлюсь рядом с тобой». — Может, лучше… — пробубнил он, стирая текст и звоня по номеру. — Хочется услышать тебя, хоть мы и попрощались всего пару минут назад. Чонгук прислонил телефон к уху. Гудок. Музыка. «Что ещё за музыка?..» Нахмурившись, он прислушался. Совсем близко. Гудки продолжались. Чон вскочил, оставив телефон на полу, взволнованно набросился на замок. Руки не слушались, поэтому ему понадобилось несколько секунд, чтобы открыть. Задумчиво смотревший в экран Ким перевёл взгляд на него и попытался сбежать, а потом остановился и обернулся. Насыщенное вино Тэхёна пахнуло хвоей. — Я просто подумал, мало ли — твоя нога… — начал он. «Мы ведь оба понимаем, почему каждый из нас не смог уйти. Пора и нам узнать немного счастья, правда?» Чонгук шагнул к Тэхёну. Тот, обойдя Чона, зашёл в квартиру, неспеша разулся, снял куртку, поднял оставленный Чонгуком телефон. Ни одна мелочь не ускользала от Кима. Пугливые вспышки запаха, лёгкий, но немешающий беспорядок. Этот дом как будто ждал, когда в нём появится второй хозяин. — Я боролся всю свою жизнь, — заговорил Тэхён, когда Чонгук закрыл дверь и, теребя край рукава, встал перед ним. — Со своей природой, с омегами, с преступниками. И это очень утомительно. Ты наверняка в курсе, ведь ты боролся тоже. Но за что-то другое. За что? За что мы боролись? Друг за друга? Нет, — Тэхён помотал головой и усмехнулся. — Я вдруг понял, что боролся за себя. За то, чтобы жить так, как считаю нужным. И сейчас я считаю нужным быть тут, с тобой. В нашей неприятной войне не умирали люди — только мы сами, — но давай закончим её сегодня? В детстве Чонгук слышал, что альфы — властелины омег, и последние должны повиноваться воле своего господина во всём. Для себя Чон решил, что он не будет одним из тех, кто подчиняется. Он постарается быть если не сильнее альфы, то как минимум не слабее. И он был, несмотря на то что иногда сущность играла с ним злые штуки и вынуждала слушать запах, а не свои принципы. Вот за что боролся Чонгук: за то, чтобы быть равным. И Тэхён давал эту возможность. Протягивал руку, в которой белый флаг мирно ждал согласия не воевать вместе. Чонгук улыбнулся. Умиротворённо, ласково. Шагнул к Тэхёну и поцеловал. Не голодно, не жарко. По-домашнему. Тепла и уюта им обоим не хватало намного больше, чем физической близости. Они никогда не стремились к ней, отрицая законы своей извращённой вселенной, велевшей жить так, как велит тело, а не разум. Никто ничего не говорил. Ответы на все вопросы витали в воздухе, смешав хвою, корицу, имбирное печенье и скромное на фоне прочих, но всё ещё яркое вино. Теперь у них есть не только прошлое или настоящее, но и будущее. Ведь истинность не в запахах и влечении, а в сердцах, которые тянутся друг к другу, несмотря ни на что.