Корица и имбирное печенье

Снова запах, снова неожиданный. Или долгожданный? Тэхён примирился с мыслью, что где-то поблизости, в городе, который он самопровозгласил своим, существует Чонгук, но не примирился с тем, что он хочет его видеть. Но теперь, чтобы убрать из списка причин ненависти к себе хотя бы один пункт, Тэхён решил, что всему виной не его природа альфы, а способности омеги, который непонятно где и непонятно зачем научился контролировать его тело и разум. «Впрочем, понятно где: организация, которая изучает их сущность, видимо, обучает их таким приёмам. Интересно, рассказывают ли они, как этому противостоять?» Тэхён слегка повернул голову — туда, откуда шёл запах. Мягкая хвоя, слабая корица и почти неощутимое имбирное печенье. «Почему ты пахнешь так сильно? Или это галлюцинация? Нет, это ты, потому что сверху — моё вино. И что-то ещё. Сандал? Этого Сехуна, видимо? Сколько же вы вместе, что ты так легко перенял его запах…» Сунув руки в карманы, Ким фыркнул. «И к чёрту тебя. Нашёл себе кого-то другого — совет да любовь». Ким решительно зашагал прочь, но в спину вдруг ударил удушающий сандал, велевший идти к нему, а не от него. Тэхён замер, глубоко вдохнул. Но не для того, чтобы прочувствовать запах и расслышать, что он говорит, а для того, чтобы противостоять ему. Вдох, выдох. Это же просто какой-то запах. Как он может кому-то что-то велеть? Чепуха. Тэхён сделал первый шаг, второй. Голос чужого аромата, едва уловимый, но различимый на фоне его собственного, замолчал. Но спокойнее Тэхёну не стало. Половину вечера он пытался понять, почему так отчётливо ощущал чужой запах и почему смог так легко его проигнорировать. «Наверняка это был какой-нибудь хоми со своими волшебными штучками. Я, как истинный одного из них, могу чувствовать и других? Это довольно полезно, пожалуй: я мог бы им помогать искать других. С моими-то навыками слежки и расследований…» На этой мысли Ким остановился. «Ну да, сейчас бы вспоминать твой бесполезный опыт, с которым ты не увидел слона перед собой. И с какой стати кому-то помогать? И почему ты вообще вспоминаешь, что ты чей-то там истинный? К чёр-ту. Плевать, что он вернулся в Сеул. Мы сможем и дальше спокойно жить друг без друга». «Спокойно», — отозвалось эхом. Тэхён усмехнулся. Ничерта не спокойно. И Чонгуку, конечно, тоже. Но на этом история не закончилась. На следующий день, когда последние посетители библиотеки ушли, и Тэхён обходил читальные залы, чтобы проверить, не осталось ли на столах книг или ещё каких-нибудь забытых вещей, рядом снова оказался сандал. И его обладатель. Чёрные волосы, узкое лицо, острый нос. Не самая положительная внешность, но дружелюбием дышала вся фигура незнакомца. — О Сехун, — немедленно представился омега, имя которого Тэхён про себя использовал только со словом «проклятый». — Я хотел бы с вами поговорить, если вы не сильно против. — О чём? — Ким оглядел омегу. «Что тебе от меня нужно? Хочешь, чтобы я отстал от него? Ради бога — забирай! Правда… Если я не сильно против? Видимо, ты знаешь, почему я не хочу с вами связываться». — У наших ребят редко бывают истинные. Чаще всего они уходят, когда находят пару. Мы ценим любую информацию, которую можем получить. Устраиваем благотворительные вечера, как вчера, например. Омеги и альфы — хоми могут быть любого пола, — демонстрируют свой дар богатым жителям планеты, чтобы выбить финансирование на независимое изучение наших способностей. Вдруг мы можем сделать что-то полезное для человечества? Не в плане развлечений. Впрочем… Некоторые хоми, многие, если честно, любят свой дар в контексте секса с разными людьми. Так что и эту функцию мы рассматриваем. «Я заметил», — со злобой подумал Тэхён, и сандал вдруг стал сильнее. В нём снова был призыв. А ещё к нему примешалась хвоя. — Не злись на него. Чонгук не первый, кто пришёл к нам после неправильного использования своего дара. — Неправильного, — хмыкнул Тэхён. — Конечно, общество называет это занятие иначе, но я рассматриваю его только с точки зрения своих подопечных. Для хоми частая смена запаха может грозить бесплодием. Скорее всего, Чонгук уже никогда не сможет иметь детей, но он не отчаивается: вкладывает всю свою любовь в подопечных. «И мне он говорил, что не может иметь детей… Знал, чем опасна его работа? Вряд ли. Пока кажется, что он знал о себе не больше, чем я о нём». — Вы спите? — вдруг спросил Ким, а следом отругал себя. «Совсем поплыл из-за недотраха? Тоски? Запахов? Ты просто придурок». — Нет, я лишь наставник, — без смущения или насмешки ответил Сехун. — Но стараюсь дружить со всеми мальчиками, потому что единицы находят нас до того, как их жизни будут разрушены. Обычно сущность очень ломает их. Пожалуй, ты и сам это увидел, — О принюхался и немного сменил тему. — Твоё вино такое насыщенное, что мне захотелось выпить. Может, посидим где-нибудь? «Омега и я. Беседа и алкоголь». Обычно в таких ситуациях Тэхён отказывался. Омеги — это скучно и неинтересно, это против принципов и его истинной природы, которая в голове, а не в ароматах. Обычно Тэхён не спал с омегами, обычно он не прощал предательство, обычно он сдерживался, когда его провоцировали, обычно он работал, защищая закон, а не нарушая его. А потом появился Чонгук. — Пожалуй, это неплохая идея. «Не уверен, что хорошая, но…» Тэхёну было интересно узнать, чем живёт Чонгук, а так можно было сделать это, не признаваясь в заинтересованности почти никому. Даже себе. Они сели в ближайшем более-менее тихом кафе. На протяжении всей встречи сандал Сехуна был одинаково ровным, мирным — не угрожающим и не убеждающим, как до этого. Но других запахов Тэхён не чувствовал. Сехун рассказал, как познакомился с Чонгуком, сообщил, что Чон в Сеуле уже полгода — помогает с руководством местного филиала Хоми, что недавно из-под его опекунства сбежал омега, и Чонгук очень волнуется — поэтому и не смог контролировать запахи, и Ким его увидел. С Чона Сехун перешёл на хоми в принципе. Общие знания. Например, метка не блокирует способности, а наоборот раскрывает их. Возможности хоми не изучены до конца, но у них большой потенциал для манипуляции запахом — от отпугивания до условной невидимости, которая делает омегу бетой для всех. Кроме истинного, конечно. Вопреки мнению, гуляющему по миру из-за не особо осведомлённых представителей их рода, хоми могут иметь детей, но только от истинных. Запах хоми состоит из запахов родителей и своего собственного. Если у хоми было несколько семей, он будет включать запахи всех близких людей. Ребёнок хоми всегда наследует ген изменения запаха, но это стараются держать в тайне — чтобы хоми не превратили в заводы по производству необычных альф и омег. Иногда мутация случается у простых родителей. Через некоторое время О начал задавать вопросы. Простые, даже заурядные, объяснив, что его альфа умер много лет назад, и он совсем не успел их изучить. Как Ким поставил метку, изменился ли его запах, как вёл себя Чон, какими были их первые встречи, что об этом думал Тэхён. О усмехнулся, когда Ким рассказал, что сопротивлялся из принципа. «Это общая черта для многих истинных хоми. Несмотря на разные характеры, и омеги, и альфы хоми имеют схожие типажи, как и их половинки». Сехун говорил так, что Тэхён невольно проникался симпатией и к нему, и к тому, что он рассказывает. Мягкое, ненавязчивое давление во благо. По неизвестным причинам эта беседа с невероятной силой возродила в нём желание вернуться на службу. Он думал об этом пару (сотен) раз. Вся речь Сехуна была пропитана единой мыслью, которую тот не озвучивал в чистом виде, но держал её в голове Тэхёна каждую минуту. И спустя два часа разговоров Сехун, почти прощаясь, всё-таки сказал: — У Чонгука огромный потенциал, но он не реализовывает его, потому что не может простить себя за прошлое. И не простит, пока это не сделает его истинный, — он протянул Киму визитку и встал из-за стола. — Понимаю, что прошу очень много, но вдруг окажется так, что ты захочешь помочь одному несчастному омеге, который очень нуждается в ком-то, кто будет его любить. Тэхён забрал визитку — только потому что не собирался на неё смотреть. Он планировал скомкать и выбросить её немедленно, демонстративно, показать, что… «Что?.. Что я дурак?» Нежно-голубой фон, серебристый текст. Указательным пальцам Ким погладил чуть выпуклые буквы. — Чон Чонгук… — прочитал Тэхён, поджимая губы. — Чон Чонгук… — повторил он, кладя визитку в карман. Сначала думал в кошелёк, но решил, что это слишком. Он и так позволил себе слишком много нежности с этой бестолковой бумажкой. Дома о ней пришлось вспомнить снова. Сняв брюки, чтобы отправить их в стирку, Ким проверил карманы, хоть никогда и не оставлял в них ничего важного. «Может… Почему бы мне просто не позвонить? Что в этом плохого? Если бы я не хотел простить, я не думал бы о тебе, продолжал бы ненавидеть и проклинать, а не слушал бы какого-то там Сехуна, который едва ли не умолял вернуться, потому что тебе плохо без меня. Меня тянет к тебе, несмотря на то, как неистово и отчаянно я отрицал свою принадлежность к безвольному роду альф, готовых на всё ради своих истинных. Но я — видишь — почти готов. На всё. Даже на то, чтобы переступить через себя». Тэхён постоял несколько секунд, рассматривая визитку и номер, который отпечатался в памяти после первого же взгляда — старые привычки ищейки, — а потом положил визитку на тумбочку в коридоре и пошёл в душ. «Но не сегодня. Мне нужно ещё немного времени».