Твою же ж
Я крутанула руль, в очередной раз разворачивая машину. Шёл третий круг по парковке, в тщетной попытке хоть где-нибудь оставить свою карету. И откуда перед госпиталем столько машин? Вот дёрнул чёрт главврача вызвать меня сегодня, в долгожданный выходной, да ещё и в середине дня. И вот тебе, пожалуйста, машин больше, чем у торгового комплекса, вечером субботы, в разгар распродаж.
А, хрен с ней. Заметив пару знакомых иномарок, бессовестно прижавшись к ним, полностью перекрыла выезд. Сунув на торпеду карточку с номером телефона, быстро заглушила двигатель и вылетела из машины, хлопнув дверью явно сильнее чем нужно.
Держа в одной руке сумку, в другой ключи от кареты, моё криворукое величество, бодрой рысью, поскакало к дверям госпиталя, попутно пытаясь откопать в бездне сумки пропуск.
Пролетев через проходную, краем глаза обратив внимание на некое оживление у регистратуры, я в последний момент запрыгнула в лифт. Заиграла странная, неуместная и немного раздражающая мелодия. Ткнув на табло семь, я наконец выдохнула.
Интересно, что такого могло произойти у нас в отделении, что потребовалось выдергивать меня в выходной. Надеюсь, хоть оплатят как переработку.
Коротко поздоровавшись с медсестрой на посту, я вбежала в, на удивление открытую, ординаторскую.
— Ты долго, — не отрываясь от телефона бросила Изума, врач ультразвуковой диагностики.
— Ты видела сколько на парковке машин? А народа в регистратуре? Я вообще удивлена, что в принципе до сюда сегодня смогла добраться, — переодеваюсь в форму. Хорошо что запасной комплект всегда есть на работе, а то с моей внимательностью одежда, которую я должна была взять с собой из дома, так и осталась грустно лежать в пакете у двери. Надеюсь Химуль не влезет внутрь, а то опять все будет в его шерсти.
— Ты слышала, про случившееся в Юуэй[1]? — Наконец нарушила тишину Изума, оторвавшись от телефона.
— А что с Юуэй? — Я замерла, балансируя на одной ноге в попытке влезть в штаны, при этом, одаривая собеседницу удивленным взглядом. Радио в машине я не слушаю из принципа, с удовольствием гоняя свой дикий телефонный плейлист, а телевизор дома работал фоном на канале с мультиками.
— Боги, ты, как всегда, вся в своих мечтах! — Женщина театрально закатила глаза, — на Юуэй напали злодеи во время учебных занятий! Пострадало несколько учителей и учеников!
— А… ну, бывает, — пожала я плечами, — они же герои, постоянно во всякие передряги влипают.
— Да нет же, ты не поняла, их лечат на базе нашего госпиталя! И ты тоже будешь принимать в этом участие, — практически пропела Изума, поднимаясь с дивана.
— Чего?! Рада за них, но при чём тут вообще я?! — Чуть ли не вскрикнула я от удивления, попутно врезаясь мизинцем ноги, в угол стола, на который так удачно облокотилась боком. — У них же там своя бабка-целовака есть! Мне что, делать больше нечего? И ради этого меня выдернули в мой выходной?!
От ощущения полнейшей несправедливости захотелось взвыть. В конце концов действительно, у них там есть своя бабулька-врач, причуда у которой работает быстрее и эффективнее, нежели моя. Я можно сказать её аналог для простых смертных, бюджетненькая, более нудная и менее эффективная.
— Ой, не прибедняйся, на нормальных мужиков хотя бы издалека посмотришь, — фыркнула Изума. Тесный женский серпентарий дело такое. — Да и в конце концов, это Чудо-девочка их сюда, к тебе отправила. Уж не знаю, где она про тебя вычитала, но в их направлении было помечено что твоя причуда гораздо естественнее действует на организм, пусть и времени на восстановление требуется больше. Короче ты у нас вроде как крутая, но тормознутая.
Ага, спасибо, дорогая, и я тебя люблю
— Ладно, истории болезни на посту?
Перед маленьким, потасканным жизнью зеркальцем прикрепила бейджик и заколола волосы. На голове у меня два пера в три ряда, поэтому на всякие красивые хвостики рассчитывать не приходится. Получив кивок в ответ на свой вопрос, я отправилась добывать информацию о своих новых подопечных. Вернулась я, правда, достаточно быстро.
— Где?! Где этот мужчина моей мечты?! — В ординаторской заметно прибавилось народа, поэтому сейчас все собравшиеся уставились на меня с изумленными лицами.
— Слушай, так Шин ушёл минут за пять до твоего прихода. А что случилось то на этот раз?
— Ах он… — Меня стало потряхивать от злости.
Шин Югава, врач-травматолог нашего прекрасного заведения, и по совместительству мой заклятый враг. Невзлюбили мы друг друга с первой встречи: ему не понравилось, как я смотрю, мне, как он дышит, и поэтому, мы пакостим друг другу по тихой грусти. Сейчас лидирует он. Только что, решив заняться осмотром рук одного из поступивших мужчин, я, к своему бешенству, обнаружила на поврежденных конечностях трехкилограммовый гипс. Герою это, судя по всему, никак не помешает, а вот мне придётся порядком помучаться, чтобы сделать всё как надо.
Тварь бездушная! Врачебная этика? Не, не слышали.
Прошипев какой-то бессвязный набор угроз, я поспешила вернуться к своим обязанностям.
Обычная палата, обычный мужчина. Замираю рядом с перевязанным с ног до головы телом, мгновение прикидываю, спит мужчина или нет. Судя по тому, как ходит его грудная клетка, не спит.
— Шота Айзава, здравствуйте. Меня зовут Тора Ишира, я хирург-реабилитолог, с сегодняшнего дня, ваш лечащий врач. В данный момент буду заниматься анализом ваших повреждений, для составления плана дальнейшего лечения. Вы не против?
— Нет, — тихо прохрипел в ответ, новая порция головной боли.
— Отлично. Можете почувствовать легкий дискомфорт, это нормально, но если будет больно, то скажите сразу. — В ответ лишь тишина.
Ещё раз пробегаю глазами по рентгеновским снимкам с заключением. Приступим. Причуда отзывается сразу же, легким покалыванием на кончиках пальцев. Судя по выписке, мне необходимо заняться только руками мужчины, хотя надо бы и голову посмотреть. Всё остальное пусть и помято, но с помощью супер-бабуськи восстановилось почти как было. Кладу руки на холодный гипс. Вот нельзя нам людей калечить, но этого гада, Шина, когда-нибудь точно убью. Начинаю кропотливо прощупывать каждый миллиметр тканей. Да уж, не знаю, что у них там произошло, но раздроблено всё в фарш. Придётся попотеть. Увлечённая работой, не сразу замечаю, как пациент слегка шевелится, а потом и вовсе издаёт сдавленный полувздох полустон. Убираю руки, напуская на себя как можно больше серьезности.
— Господин Айзава, в данный момент вы находитесь не на поле боя и в вашей беспричинной выдержке нет никакого смысла. Если больно, то скажите мне честно и сразу. Мы с вами не в том положении, чтоб экспериментировать над вашим телом. Не мешайте мне работать.
Эх, жаль что лица не видно. Почему-то мне приносит какое-то дикое удовольствие осаживать вот таких вот людей, не умеющих выполнять какие-то элементарные просьбы. Наверное с годами начинаешь по-другому воспринимать чужую боль. Это они, простые смертные, герои и прочий сброд считают, что если будут героически держать язык за зубами, то не покажут своей слабости. Вот только с каких пор реакция организма на губительное воздействие, стала слабостью, мне немного непонятно. Наверное это профессиональное. Мужчина выдаёт такое же хриплое, тихое
«извините», а я, обходя кушетку, переключаюсь на вторую руку.
Мда. А я то думала, что на левой фарш. Интересно куда он пихал руку, что она, аж гнить начала. Хотя нет, даже знать не хочу.
— Ну что, я могу сказать, — присаживаюсь на край кушетки, — всё не так хорошо, как хотелось бы. В ближайшие два дня, я оставляю вас у нас в стационаре, дальше будет видно.
***
День тянется безумно долго, поэтому оказавшись дома я буквально падаю на кресло в коридоре, не обращая внимания на скребущегося у ног лиса.
Опять перестаралась. Уже не первый год работаю, а всё равно не умею остановиться вовремя. Поесть и спать, а то завтра вообще не услышу будильник.
Надо будет, попросить медсестёр перевязочного кабинета по-нормальному перебинтовать того мужчину, а то мумию какую-то из него сделали.
***
В смысле, блин?! Левый глаз непроизвольно подергиваться. Тру виски, пытаясь вернуть самообладание. Хочу посмотреть в честные глаза менеджера по подбору персонала. Ещё раз мысленно чертыхнувшись, начинаю срезать бинты на лице мужчины. Я не интересуюсь героями, плохо знаю, кто как выглядит, а уж тем более как кого зовут. Аккуратно снимаю мазевые повязки.
А он… достаточно симпатичный
Прошу открыть глаза, и коснувшись его висков, отслеживаю изменения. Мгновение, и я встречаюсь с презрительно-равнодушным взглядом. С трудом сдержалась от просьбы, закрыть глаза. По всей видимости придётся заматывать его обратно, глаза восстановились, а вот ссадины на коже и трещины в костях, мне совершенно не нравятся. Заживает всё это дело так себе.
Да уж, я надеялась что будет проще.
Почти со всеми своими подопечными мне нравится работать. Приятно видеть благодарность за свою помощь, приятно наблюдать за восстановлением человека и его радостью от возвращения к нормальной жизни. Но есть один, маленький процент, людей, которых просто хочется выкинуть из палаты и больше не пускать. На тебя смотрят как минимум так, словно ты им всем своим существованием обязан и охаживание сей персоны, это твоя голубая мечта. И вот сейчас именно с таким человеком мне придётся общаться ещё неопределенное время, потому что просьбы Юуэй первостепенны. Наблюдать это недовольное лицо, на протяжении всего дня, желания особо нет, да и самостоятельно передвигаться он в состоянии, небольшим консилиумом решаем перевести мужчину на дневной стационар. Будет приезжать раз в день на перевязки и мои осмотры.
***
Оказавшись дома, страдальчески закатываю глаза. Как же хочется хоть какого-то разнообразия в своём существовании. В последние пару месяцев, вся моя жизнь и вовсе свелась к коротким прогулкам с Химулем по парку и постоянному пропаданию на работе. Выставленное, очередной одноклассницей, фото со свадьбы, неприятно бьет по самооценке. У всех любовь, а у меня… а у меня есть домашняя лиса. Вредная конечно, но хоть наверняка никуда не денется. Радует, что работа с людьми связана, а то я вообще бы ни с кем не общалась. Нет, мне нравится жить одной, я получаю массу удовольствия от того, что весь мой творческий порядок, мешает только мне самой. Я делаю, что хочу и когда хочу, ни под кого не подстраиваясь. Но иногда, как сегодня, накатывает чувство абсолютной ненужности. Наверное, случись со мной что-нибудь, единственным, кто будет из-за этого переживать, будет Хим, и то потому, что его будет некому кормить. Хочется верить, что за все мои мучения когда-нибудь воздастся.
