***
«Если оставить женщину жить саму с собой, то через две недели она помрёт» Бабушка всегда считала, что хорошая девушка одна не останется никогда. Если одна останется такая, как я, то проживёт она максимум две недели. Тогда, в далёком детстве, я отфыркивалась, представляя как буду жить в гордом одиночестве, и дом у меня будет ломиться от всяких вкусностей и от моей самодостаточности в целом. Ага, как бы не так. Лицо омрачённое интеллектом, разглядываю кусок мяса. Обмозговывая степень его свежести, я каким-то странным образом переключилась на воспоминания о прошлом. Сидя на корточках, в мясном отделе, делаю вид, что что-то в этом понимаю. — Ты его гипнотизируешь? — Раздавшийся рядом голос, выводит меня из зомбированного состояния. — Чудовище, я почти сутки провела на работе, иди с миром. Поднимаюсь с корточек, непроизвольно скривив лицо из-за затёкших ног. Заметив мою абсолютную беспомощность перед сложившимся выбором, Шота закатывает глаза, и, чуть поковырявшись в холодильнике, вручает мне приличного размера шмат мяса. — Кстати, прикольные штуки под глазами Бросаю на мужчину удивлённый взгляд, и замечаю как он слегка улыбается. Дальше обухом бьет осознание того, что я благополучно ушла из дома с налепленными патчами. Я же молодец, я же сначала домой заехала «привести себя в человеческий вид», а уже в процессе меня осенило, что надо в магазин. Даже не думала, что в начале второго, в местном продуктовом можно встретить Про. В ходе короткой беседы выяснилось, что этот магазин является ближайшим к Юуэй, а поскольку за проверкой контрольных у Айзавы кончился кофе, он отправился его добывать. Так, собственно, и произошла первая, за последние две недели встреча. — Давай подвезу? — Вдруг предлагаю, неожиданно для самой себя. Мужчина шагает рядом, неся три моих пакета. — Ладно, — быстро соглашается Шота, по всей видимости засыпающий на ходу. Бредём по парковке. Несмотря на поздний час, машин достаточно много. Вытаскиваю из кармана ключи. Маленькая Пежо, попискивает и мигает фарами. Айзава вопросительно смотрит на меня, я же только довольно ухмыляясь нажимаю на брелок. Большой, белый чемодан, стоящий чуть поодаль, с громким щелчком разблокирует двери. Загрузив в салон пакеты, забираюсь в машину. — Суровая русская женщина, — хмыкает Шота, наблюдая, как я, вытянувшись на сиденье, пытаюсь разглядеть, проходит ли мой дирижабль в узкий выезд с парковки. Улыбаюсь. Это он ещё «Сайгу[1]» в багажнике не видел.***
Нормированный график для слабаков. Из-за Юуэй работы только прибавилось. Теперь я благополучно разрываюсь между процедурным кабинетом, отделением реанимации и интенсивной терапии, куда меня раз в день так точно выдёргивают. Боги, а я то надеялась на спокойную работу. Всю жизнь бежала от этих ненужных приключений, но видимо, моя судьба считает, что именно острых ощущений мне для счастья не хватает. Сестра требует, чтобы я прилетела домой, или же она сама поедет разбираться к моему начальству. В том, что Ри может воплотить угрозу в жизнь, я не сомневаюсь. Из-за такого бешеного графика, времени на тоску по семье совершенно не остаётся. Да и куда я поеду, если у меня теперь дома две зверюги. На днях написала заявление на отпуск. Надо бы выбраться загород отдохнуть, а то такими темпами у меня организм скоро отказывать начнёт. Искренне удивлена, как до сих пор меня не настиг гастрит или ещё какая-нибудь дрянь. Периодически в гости заглядывает Айзава. Ну как заглядывает, порой вечерами я обнаруживаю сытую и угуленную живность, а в моём холодильнике магическим образом появляются свежие продукты. После переезда Чиссы, Шоте была выделена связка ключей, чтобы, в непредвиденной ситуации, он мог вызволить животинку. Так и живём.***
Кофе-кофеёчек, что может быть прекраснее с утра пораньше, для человека с проблемами сердца? Пульс 150 — ух как бодрит, а руки трясутся как у наркомана со стажем, в течение часа так точно. Кардиолог, заметив подскакивающую в моих ладонях чашку, демонстративно закатывает глаза, я же в ответ развожу руками. Мы, врачи, народ такой. Своему брату даже на смертном одре не дадимся. Очередная утренняя планёрка. Нудную речь начмеда уже не слушаю, одним глазом залипая в мобильный. Шин мечет в меня злобные взгляды: сегодня утром подарила ему кроличьи лапки «на удачу». Хорошенькие такие, свеженькие, с когтями и остатками меха, в коробочку с ленточкой упакованные. Думал он, что похоронный венок ему так просто сойдёт с рук! Раздавшийся звонок городского телефона, заставляет всех собравшихся встрепенуться, непонимающе оглядываясь. Я даже не предполагала, что эта дань предкам вообще работает. Начмед снимает трубку и судя по меняющемуся выражению лица, настораживается. В кабинете повисает давящее молчание. В определённый момент мужчина поднимает на меня взгляд, одновременно утвердительно отвечая в трубку. Так. Почему он на меня так смотрит? Мне это совсем не нравится. Не надо, я не знаю что там такое произошло, но в любом случае я против! Пинаю сидящую рядом Изуму, но та лишь ведёт плечом, показывая, что даже не подозревает, что могло произойти. Наконец трубка опускается. — Ишира, — начинает начмед, глядя мне в глаза. — Дааааа, — отзываюсь я, чувствуя, что ничем это хорошим не кончится. — Позвонили из Юуэй. Нужна твоя причуда и твои знания. Только что, в результате спецоперации сильно пострадало несколько человек. — Выбора у меня нет? — Нет. — Ладно, попытка была хорошая. — Собирайся, машина уже ждёт внизу. Шин, едешь с ней и помогаешь всем, чем она скажет. — Так и быть. — Со вздохом поднимаюсь, — Холуй, за мной. Не без удовольствия наблюдаю, как Шин сначала краснеет, а потом белеет от бешенства. Ну спасибо хоть в рабочий день на этот раз. Поездка на скорой, конечно так себе приключение. Пока ехала, успела несколько раз поседеть. Внизу нас уже ждут. Бодрой рысью проносимся по коридорам до оперблока[2]. Мне тут же находят чистый хиркостюм[3]. На переодевание в стерильную экипировку, уходит минут пять. В операционной, распростёртый на столе лежит мужчина, над ним колдует Исцеляющая девочка и несколько хирургов. Включаюсь в работу. Кажется, что время замирает. В операционной, тишина. Разговоров минимум, только по делу. Проходит около трёх часов, когда мы наконец заканчиваем. Повисло молчание. В таких ситуациях нет смысла что-то говорить, все и так прекрасно понимают — шансов нет. Перед нами лежит бледный мужчина, с запавшими глазами и скулами. От живота в стороны расползаются дренажи[4] и катетеры[5]. Сжимаю до боли челюсти. Я не привыкла проигрывать, и каждый такой раз неумолимо бьет по-живому. Где-то рядом раздаётся голос Исцеляющей. Она упорно тянет меня за руку, заставляя уйти. Молча позволяю снять с себя экипировку. Операция закончена. Внутри всё взрывается и выворачивается. Вылетаю из оперблока. Здесь был балкон. Не знаю откуда у меня это информация, но я железно уверена, что тут есть выход на улицу с этажа. Находится в помещении сил нет. На мелькающих мимо людей, внимания не обращаю. Десять минут. Всего десять минут, и я смогу вернуться. Но пока я искренне жалею, что не курю. В такие моменты этого очень не хватает. Дверь поддаётся после небольшого усилия. В лицо ударяет тёплый, осенний воздух. Пахнет скошенной травой и бензином. Цепляюсь за перила, чуть наклоняясь вперёд. Руки тут же царапает облупившаяся от времени краска. Наваливаюсь животом на борт ограждения, так легче сдержать подкатывающий к горлу комок эмоций. На плечо опускается рука, заставляя меня вздрогнуть. — Успокойся… Разворачиваюсь, прикусив изнутри щёку, чтобы сдержать эмоции. Стараюсь дышать ровнее, чтобы успокоиться. А он откуда тут взялся? Мгновение, и я оказываюсь притянута к груди мужчины. Судорожно вдыхаю, сжимая пальцы в кулаки так, что короткие ногти больно впиваются в кожу. А мгновение спустя, сдавшись, утыкаюсь лбом в его плечо. От одежды Шоты пахнет бетонной пылью и йодом. Немая истерика проходит так же быстро, как и начинается. Делаю шаг назад, не решаясь поднять взгляд. — Извини. Пойдём, ещё много работы. Видно, что мужчина хочет что-то ответить, но в последний момент решает промолчать и просто следует за мной. До двери останется пара шагов, когда внезапно закладывает уши, а ноги в одно мгновение становятся ватными. Чувствую как бешено стучит в висках сердце. Отдаленно ощущаю резкий рывок за шиворот. Неприятно немеет язык. Осознание того, что подкатила отдача, всплывает в голове слишком поздно, и я мешком оседаю в руках мужчины.***
От ощущения иглы в вене недовольно морщу нос. Судя по тому, как болит рука, опять не с первого раза катетер поставили. — Ты что, совсем дурная, не позавтракав на работу являться?! — Грохочет над ухом пожилая медсестра. — Если бы они, — кошусь на сидящего в стороне Айзаву, — согласовывали со мной все потасовки, то я бы на эти дни вообще из страны уезжала. — Вот глупая, нет чтобы спасибо сказать молодому человеку, она ещё и огрызается, — фыркает женщина, набирая что-то в шприц. — Не будет у тебя нормального мужика с таким отношением. Хочется как-то съязвить в ответ, но ничего путного в голову не лезет, поэтому просто недовольном раздуваю ноздри. Молча наблюдаю, как через канюлю[6] капельницы мне что-то вкалывают. — Мне нужно идти, у меня ещё много работы. — Наконец подаю голос. Ждать когда закончится капельница нет времени. Надо вернуться в операционную и попробовать снова. Выпить раствор глюкозы, чтоб снова не было приступа гипогликемии[7] с обмороком и постараться снова. Может в прошлый раз что-то упустила. Медсестра смеряет меня недовольным взглядом, но всё-таки вытаскивает из моей руки иглу и туго перематывает место вливания. — Ишира здесь? — Дверь с хлопком открывается, на пороге замирает Шин. Вот прям вижу, как у него в голове пронёсся табун колкостей в мой адрес. Теперь уже точно пора. — Ущербная, тебя в 320 палате ждут. — И что ты без меня будешь делать, — демонстративно закатываю глаза и тыльной стороной кисти не пострадавшей руки, касаюсь своего лба. Как же чтоб я, да на публике, да без своих актёрских задатков. Снова ловлю испепеляющий взгляд. Походкой от бедра, на подрагивающих ногах, направляюсь к выходу из кабинета. — Я иду с вами. — Шота нагоняет меня у дверей. — Зачем? — Тут же хором удивляемся я и травматолог. — Тот ребёнок с необычной причудой. Если что-то пойдёт не так, я смогу её деактивировать. — А ты видимо крутой, раз в таких спецоперациях участвуешь, — довольно хмыкает Шин. — Эх, жаль что меня в своё время родители отговорили становиться героем, уж я бы им задал! Югава напрягает свои здоровенные лапища, от чего ткань белого халата начинает жалобно трещать. Фыркаю со смеху, с трудом сдерживаясь от ядовитого комментария.***
Как они, мать твою за ногу, тут ориентируются?! На что рассчитывал, создатель этого лабиринта минотавра?! Может при входе раздавали карту, но я не обратила внимания? Кто? Кто в здравом уме будет проектировать здание так, чтобы для прохода на восьмой этаж нужно было сначала доехать на лифте до шестого, потом выйти, пройти через пол здания, дойти до лестницы, и поднявшись по ней на один этаж сразу очутиться на восьмом?! Прямой лифт у нас теперь для неудачников? Пусть простые клиники таким грешат, а они, как исследовательский центр, козырнут тем, что они тут все профессора заумные и таким кривым путём передвигаться для них раз плюнуть? Наверное если бы не сопровождающий нас Айзава, мы с Шином так и прибились бы навечно к какому-нибудь отделению, за неимением возможности вернуться к выходу из больницы.