***
Внутренний еврей рыдал навзрыд, когда утром, на полпути к госпиталю мы встряли в пробку. Счётчик такси неумолимо тикает, впереди стоящие машины пропускают очередной светофор. По моему гениальному плану было решено утром взять машину и доехать до госпиталя, там забрав часть бумаг и машину уже своим ходом двинуться в университет. Итог — 7:30 утра, а я проехала дай бог чтоб пол километра. Трясу в руке разряженным телефоном.***
— Господи, ну ты то здесь зачем?! — Отшатнувшись назад, после столкновения, бросаю гневный взгляд на Югаву. — Ты сама в меня влетела! — Опешивший от удивления, травматолог забывает съязвить. — Это не объясняет, почему ты тут, а не ждёшь меня в университетской лечебнице. Мужчина только недовольно фыркнул в ответ. Про то, что я по идее в это время тоже должна подъезжать к медицинскому университету в другом городе, стараюсь тактично промолчать. — Ладно, немощный, давай подвезу. Закинув на заднее сиденье пару толстых энциклопедий и сумку, залезла за руль. Пока ищу в навигаторе кратчайший путь с учётом утренних пробок, Шин внимательно изучает внутренности машины. — А зачем такая огромная? — Наконец не выдержал он. — Чтоб ты спросил, — тут же съязвила я, одновременно нервно тыкая по экрану. Приложение безбожно зависло. — Хых, что, компенсируешь недостатки размеров? — Щас пешком пойдёшь! — Густо заливаюсь красной краской. Фигура — моя больная тема. Не выдержав, швыряю телефон в подстаканник и ударяю по газам. Дирижабль качнув боками срывается с места.***
Кто умничка? Кто опять вспомнил, что холодильник опустел, только оказавшись дома, непосредственно перед пустыми полками? Смена прошла в бешеном темпе. С Айзавой, я умудрилась благополучно не пересекаться целый день. Малышка Эри, так и не пришла в себя, но утром выяснилось, что её рог стал меньше. Очень странный ребёнок. Надо будет ей каких-нибудь девичьих радостей купить, а то она совсем одна в палате. Но это на выходных, а то теперь, из-за поездок в другой город, я только в районе двенадцати ночи добираюсь до дома. Мидорию, или как там того зелёноволосого паренька, решили оставить ещё на день. Если хуже не станет, то завтра выпишем, а, то уж больно он оказался приставучим. Остальных ещё пару дней подержим, чтоб точно никаких рецидивов не было. Чёрт. Придерживая ногой, пакет с продуктами, пытаюсь нащупать рычаг открывания багажника. От ощущения пыли на пальцах, нервно дергаю плечами. Вот хотела же, ещё на днях, загнать свой танк на мойку. Чувствую, как по подбородку текут слюни из-за зажатых в зубах ключей от машины. Фу. Вторая рука занята горшком с драценой. Да блинский блин, ну вот говорила мне бабушка, не ходить в магазин голодной. Кто же слушает. Ну почему у меня причуда не шестерукость? Жила бы и проблем не знала. Всё от моего еврейства. Сначала решила, что система открывания багажника ногой, для немощных, а потом не смогла мимо молока в канистрах и цветка по акции пройти. Ставить бумажный пакет в лужу не позволяет внутренний перфекционист. Обычные, пластиковые пакеты ведь не по феншую, мы ж за экологию. И откуда во мне сколько намешано? Вдруг пакет из моих объятий плавно поднимается. — Всё понимаю, но зачем тебе понадобилась пальма? — Шота с нескрываемым интересом разглядывает меня, стоящую на одной ноге с пальмой в руках и ключами от машины во рту. Даааа, эффектное появление мой конёк. — Прошлая сдохла. — Убираю изо рта ключи, быстрым движением рукава вытирая губы и наконец открываю багажник. — И теперь ты решила загубить ещё одно растение? — Слышу в голосе смешинки. Оборачиваюсь гневно сопя и замираю. Айзава, в неярком свете фонарей, со своей легкой небритостью и собранными в пучок волосами, выглядит до невозможного мило. Чувствую, что щёки начинают краснеть. Господи, да что со мной такое? Резко развернувшись, запихиваю в багажник пальму. Надо держать себя в руках, всё хорошо, я просто себя накручиваю. — И как ты собираешься, это всё до дома дотащить? — Айзава явно сегодня в ударе. Нервно оглядываюсь на пакет в багажнике и метровый цветочек. — Видимо в две ходки. — А ещё я бы не отказалась от причуды «муравья», когда ты можешь на себе унести вес, превышающий свой собственный раз в пятьдесят. — Ладно, давай помогу. — Видимо уловив мою абсолютную беспомощность предложил мужчина. Мне кажется ещё чуть-чуть и он начнёт удивляться, как я вообще дожила до своих лет.***
Покрутившись вокруг дома, я таки загнала свою карету в свободный угол. Габариты машины компенсирую навыками миллиметровщика.***
Живность встретила нас оживлённым писком. Явно по Шоте они соскучились больше, чем по мне, ишь как ласкаются. Химуль — предатель. — Чай будешь? — Выдаю первое, что пришло в голову, попутно соображая, что всё-таки негоже выставлять человека, который мне постоянно помогает. В сознании тут же всплыло воспоминание о вчерашнем поцелуе. Нет, ну в конце концов чего в этом такого? Я своих хороших друзей при встрече тоже в щеку целую, так? Так чего я черт возьми так паникую? Шота затаскивает на кухню моё добро, и помогает распихать покупки по полкам. Мне кажется, или он в моём доме ориентируется лучше меня? Мурлыкая себе под нос какую-то дурацкую мелодию, уволакиваю пальму к себе в комнату. — Ты разве пьёшь? — Айзава встречает меня вопросительным взглядом, держа в руке бутылку пива. — Не, это для гуляша. Но если хочешь, можешь выпить. — Улыбаюсь я. Если бы я пила, то со своей работой, уже давно бы стала алкоголичкой: поводов для выпивания масса. Да и львиная доля пациентов считают своим долгом, подарить мне бутылку какого-нибудь пойла. До определенного момента, я это добро складировала, а теперь просто оставляю в ординаторской. Там то точно найдётся много желающих. — Спасибо. — Шота опускается на широкий диван, и прикрыв глаза выдыхает. — Ты торопишься? Можем фильм какой-нибудь посмотреть. — Мой недосып уже стал хроническим, а организм смирился со сном по четыре часа в день. — Давай. — Соглашается мужчина, и включает телевизор. Я тем временем увлечённо завариваю себе чай. Нашла банку байхового, с маслом бергамота. Вкусненький. — Оставь! — Замечаю на экране старый Диснеевский мультик про Белоснежку. Шота бросает на меня удивлённый взгляд, но канал не переключает. Стараясь не расплескать своё творение, забираюсь на диван с ногами. Мультфильм только начался. Тут же рядом с нами появляются кошка и лис. Так странно и так по домашнему тепло. Бросаю взгляд на мужчину. Тот, о чём-то задумавшись смотрит на экран телевизора, одновременно наглаживая пушистое пузо Хима.***
— Где ты смогла найти, такие старинные вещи? — Айзава оборачивается ко мне. Встретившись с ним взглядом, чувствую как внутри всё замирает, поэтому сразу отворачиваюсь, увлечённо разглядывая пианино. — С собой привезла, когда переезжала. Не знаю как объяснить… Это странная привычка русского дворянства, тащить за собой всё добро. А вообще это память о предках. — Почему именно в Японию? — Мужчина делает глоток из бутылки. Хим потягивается, и громко спрыгнув с дивана, плетётся в мою комнату. Следом за ним тихо топает Чисса. Видимо, своими разговорами, мы мешаем им спать. — Вообще, изначально хотела куда-нибудь поближе, в Германию или Австрию, но программа учёбы по обмену была только с Японией. А потом как-то привыкла, освоилась, решила здесь и остаться. — Сложно было здесь одной освоиться? — Нууу… — чёрт, и надо же было додуматься задать такой вопрос. Судорожно придумываю, как правильно объяснить происходившее и ловлю на себе заинтересованный взгляд. — Я сюда не совсем одна переезжала. — С парнем. — Не то спрашивает, не то утверждает Шота. Я только угукаю в подтверждение. Чёрт, и почему так неудобно говорить ему о том, что у меня был парень? Это же естественно, что за двадцать три года своей веселой жизни, с кем-то то я да встречалась. Из глубины всплывают воспоминания о том, как мы вдвоём оказались заброшенными в совершенно незнакомую страну, с какими-то крохами знаний языка, и безумным стремлением стать великими. Как всё происходящее, воспринималось как приключения, как стартовая площадка в новую, взрослую жизнь, и как мы сходили с ума от этой новой жизни и друг от друга. — Ты его… любила? — Взгляд мужчины становится гораздо серьезнее. Чувствую что нужно промолчать, но по необъяснимой для себя причине так и тянет быть честной. — Любила. — А сейчас? — Простила и отпустила, три года прошло. Хорошо к нему отношусь, но это в силу привычки. Мы были вместе почти всю сознательную жизнь. — Понятно. — вижу как Айзава, ставит, на журнальный столик, бутылку. — Иди сюда. Тёплый. Прикрываю глаза, с удовольствием утыкаясь носом в его шею. Шота мягко заваливает меня на диван, прижимая к себе. На заднем плане Белоснежка поёт свою песенку. Наверное авантюризм вообще у женщин в крови: та вон с семью мужчинами живёт. А я? А я, без какого-либо умысла, обнимаюсь с героем. Улыбаюсь собственным мыслям. А ведь действительно, мой герой: спасает меня от проблем кухонного масштаба.