***
С самого утра настроение поганое. Не успела я обрадоваться наставшей зиме, как за окном заполивал мерзкий, моросящий дождь. Посильнее кутаюсь в толстый плед, поудобнее разваливаясь на сиденье. Разговаривать не хочется, поэтому я просто молча наблюдаю за тем, как Шота заводит машину. Всего каких-то несколько месяцев назад он точно так же вёз меня утром, правда на работу, а я даже мечтать не могла, что этот мужчина может быть моим. Накатывает какое-то приятное, чуть скребущее чувство уюта. Всего несколько месяцев, а теперь роднее него у меня никого нету. Аккуратно касаюсь лежащей на подлокотнике руки мужчины, переплетая наши пальцы. Такой же тёплый… Чисто, чисто, все чисто, не прикапаешься. «Молодой организм, кошенька, дело такое» тянет старичок, зарываясь в стопке моих анализов. Так почему моё шестое чувство так упрямо голосит о том, что что-то все-таки не так? Разочаровавшись в жизни вообще и в медицине в частности хлопаю дверью с такой силой, что на меня летят брызги с машины. — Решила и эту машину в расход пустить? — Шота закрывает меня зонтом. — Давай возьмём отпуск и куда-нибудь сбежим от этого всего? Возьмём Эри и зверей, и уедем куда-нибудь далеко-далеко, где нет ни героев, ни злодеев, ни интернета и телевидения? — вдруг появляется в моей голове гениальный план по побегу от всего мира. Шота тяжело вздыхает, обхватывая меня рукой за плечи и прижимая к себе. — Я придумаю, как это сделать.***
Яги сосредоточенно теребит чёлку, что начинает немного нервировать. Хотя кому я вру, меня по-моему последние несколько дней нервирует всё, что способно издавать звуки, а поскольку геройская организация в принципе тишиной не отличается, моё состояние представить не трудно. На экране передо мной зацикленная пятисекундная запись того, как перед двумя грузовиками выныривает легковушка без номеров, подрезая одну из фур. Именно благодаря этой легковушке нас с Наомаса чуть не затянуло под тягач. Вот только… Я хмурюсь, переводя взгляд с экрана на сидящего рядом Тошинори. — Думаешь это та же самая машина, что нас тогда подрезала? — Скорее всего, я не особо разбираюсь в марках, но помню что у него не работали габариты с левой стороны. И тут они, похоже что, тоже не работают.— Тоши наконец прекращает трепать волосы и садится ровнее.— Я с Тсукаучи пытался найти запись с того случая, но все записи с камер уже обновились, поэтому пусто. — Так у меня же видеорегистратор стоял! — вдруг вспоминаю я о том, что с недавних пор последний работал в машине без перерыва. — Знаю, вот только, мы уже проверили его, — Прикусываю язык чтобы не сказать всё что я думаю о Шоте, без спроса решившим взять видеорегистратор из моей машины.— Только вот память обновилась, запись стёрлась. Тошинори устало вздыхает. — То есть ты думаешь, нас преднамеренно пасли? — От осознания того, что я в последнее время как муха под лупой, становится дурно. — Не исключено. Видимо решили, что мы достаточно ослабили охрану, и начали действовать. — Вот только зачем им это? — в очередной раз озвучиваю я мысль, не дующую мне спокойно спать. Нахрен я там вообще кому-то сдалась? В сильной человеческой любви ко мне Шигараки я ой как сомневаюсь, да и Даби явно не похож на того, кто спит и видит, как бы меня заполучить. Логичный вывод, что им от меня что-то нужно, вот только что? Сложно. Слишком сложно. — Тора.— прерывает мои размышления сидящий напротив директор.— Шота сказал, что ты хотела взять отпуск. Мне кажется сейчас самое время вам с Айзавой на время уехать из страны. О детишках не переживай, Тоши и Исцеляющая спокойно вас заменят. Машет лапкой Незу и расплывается в самодовольной улыбке.***
—Австрия! — тыкаю я пальцем в карту мира, открытую на планшете. — В Альпы, на горнолыжный курорт? — Австрия? Не Швейцария? — Шота заглядывает мне через плечо в планшет. Идёт второй час обсуждения конечного пункта назначения. Не думаю, что наш злодейский принц настолько расширил свои связи, чтобы контролировать аэропорты и иметь возможность рвануть в погоню в случае необходимости. — Австрия. — уверенно киваю головой. — У моей тёти домик в Китцбюэле. — А разве твоя мама не собиралась к твоей тёте? — Собиралась, тетя живет в Вене, они там будут. Поэтому по теории в Китцбюэле должно быть свободно. Да и в конце концов, что мешает нам самим забронировать себе апартаменты? Ну кроме того, что скорее всего мы поедем с живностью…— тут же вспоминаю я о наличие хвостатого довеска. — И когда? — Шота начинает водить подбородком по плечу, от чего я тут же дергаюсь, начиная смеяться. — Прекрати, щекотно! — Мужчина целует меня в висок, оставляя в покое. — На самом деле, не очень понимаю когда. Я бы хотела конечно хоть завтра, но у меня ещё несколько этих дурацких журналов учета не дописано, а если нагрянет СЭС то проблем не оберешься. Исцеляющая за этим совсем не следила, а оставить всё как есть я не могу. Да и с билетами какая-то напряжёнка, словно вся Япония решила куда-то разом рвануть. Поэтому если так, чтобы совсем спокойно, то не раньше рождества. Вздыхаю я, блокируя планшет и откладывая его в сторону. — Знаешь, — Шота обнимает меня за плечи, приваливая к себе.— Я думаю мы спокойно можем поехать завтра. А за Химулем и Чиссой с удовольствием приглядят ребята.***
Идея рвануть на следующее утро в Австрию на самолете Всемогущего казалось прекрасной. Правда ровно до момента наступления этого самого утра. Шота ушёл в главный корпус решить какие-то вопросы с документами, поэтому я абсолютно законно лежу в кровати трупом. Но—шпа с магнезией прокапаны, анальгин проколот, но лучше не становится ни на грамм. Моя жалкая попытка поменять положение тела сносит последние стержни самоконтроля. Перед глазами начинает темнеть. В голове стучит на столько, что все собственные мысли путаются и словно перестают существовать уступая место какому-то животному чувству паники. «Идти, идти, идти» бьет набатом в голове, заставляя меня тихо заскулить словно избитую собаку, подняться с кровати и на ощупь двинуться прочь из комнаты. Идея с лифтом даже не рассматривается, и я медленно сползаю по лестнице вниз, придерживаясь обеими руками за стену. Пол неистово качается из стороны в сторону. Время словно застывает. В холле оказывается пусто и я беспрепятственно выбираюсь на улицу. Шарф, накинутый на парку в попытке самозаботы, душит, поэтому недолго думая я кое-как стягиваю его с шеи и запихиваю в карман. Куртку приходится расстегнуть, подставляя лицо и грудь ветру. Становится легче, но выводящее из себя стучание в голове заставляет идти дальше. Побродив туда- сюда выяснилась небольшая закономерность: если идти налево от корпуса, мутит не так сильно. Разбираться что и почему буду потом, а пока просто идти, лишь бы эта пытка поскорее прекратилась. В кармане куртки обнаруживаются ключи от машины и мысль о том, что мне нужно за руль всплывает как сама собой разумеющаяся. О здравости закравшейся идеи речи, понятное дело, не идёт. С тихим стоном влезаю за руль, не сразу попадая ключом в зажигание и какое-то мгновение тупо пялюсь на пляшущие перед глазами огни тахометра и спидометра. Двигатель начинает утробно подвывать, но почему-то машина ехать не хочет. Осознание того, что мой шкаф стоит на ручнике приходит уже тогда, когда в салоне начинает пахнуть паленым. Хрен с ней. Втапливаю педаль газа, заставляя машину неуклюже кувыркнуться с высокого поребрика. Думать о том, что именно творится на дороге нет сил. Ловлю себя на том, что объезжаю пробку по встречке. Спасибо что ни герои, ни полиция этого не видят. В результате каких-то мотыляний по улицам, я оказываюсь на междугородней трассе. Между серых туч я замечаю проступающее холодное зимнее солнце. Рыкнув, хрюша разгоняется ещё быстрее, унося меня в неизвестность. Важно только одно: впервые за последние полтора месяца эта жуткая головная боль наконец потихоньку стихает. Перед глазами мельтешат ровные ряды ёлочек, и я по-тихонько начинаю соображать. Хотя не особо и здраво. Сворачиваю на обочину, чтобы хоть чуточку привести сознание в порядок. Куда я вообще еду? Надо разворачиваться, и дуть обратно, нам же сегодня на сам… Перед глазами вспыхивает снова темнота.