Я жду, пройдёт, отпусти, больно, люблю, не лги, я всё помню

- О, Вань, проходи, мы как раз тебя обсуждали… - Виктор Михайлович поспешно встаёт с места, приобнимая молодого футболиста и, закрыв за ним дверь, провожает вглубь тренерской. Услышать обсуждали тебя и так не слишком полезно для задрожавших коленей, но наличие в комнате еще и Семака и вовсе пиздецки бьет по нервам парня, который шёл сюда вообще-то только к одному тренеру, ухмыляясь пошловатым подростковым мыслишкам. У Облякова нет ни жены ни любовницы, но, наверное, вот так себя чувствуют те, кто застаёт их вместе у себя в гостиной. Благо в тренерской еще хмуро напрягает обстановку Карпин, а потому можно понадеяться, что его тренер обсуждал с зенитовцем вовсе не то, как он умеет стонать, прогибая спину. - Мы, словом, замолвились о твоей позиции… - Как-то задумчиво начинает Виктор Михайлович, и Ваня изо всех сил старается убрать подальше блядские мысли и вспомнить о том, что люди занимаются не только сексом, но и тактикой. - На поле? - В постели. Пиздец. Не вышло. - Растяжка у тебя хорошая. Еще с Уфы помню. - Как бы между делом отвлекает на себя внимание Богданыч, и Ваня упускает тот момент, когда Виктор Михайлович, стянув с него жилетку, целует его в ухо. - Не против, если Валера тоже оценит? - Я не… - А я - да! - Семак тоже встаёт со своего места, и в этот момент, Гончаренко, обхватив ладонями его плечи, просто ссаживает его со стула, заставляя встать на колени, оказавшись прямо на уровне… того самого у троих взрослых мужчин. - Только давай без лишней скромности, Вань - все свои. Все свои - громко сказано, по крайней мере с Карпиным Обляков еще не спал, что касается оставшихся двух… Блядство, наверняка уже все всё знают. Прямо перед лицом ползунок ширинки тренера, ЕГО тренера, ползет вниз, с каждой ступенькой молнии заставляя Ваню сильнее стискивать бедра. Это уже рефлекс какой-то - ловить стояк, стоит Гончаренко прикоснуться к своему паху, и Ваня обещает выебать себе мозг моралью чуть позже, возможно после того, как его выебет этот самый член, который он, жадно сглотнув, сразу с готовностью берёт в рот, сжимает губами, всасывая внутрь, и пытается достать языком до собственного нёба, облизывая со всех сторон. Сверху слышится низкий довольный стон… Ох, чтоб Виктор Михайлович делал нечто подобное, когда он не косячит на поле, он бы и забивать ради подобного начал, и срать на команду, которая вряд ли поймет… Как будто бы они никогда не слышали его голос. - Умница, Ванечка… Но я тут не один... Обляков, словно очнувшись, выпускает изо рта член тренера, делая шумный вдох, и поворачивается, не глядя принимая в себя следующий член. Интересно, можно ли узнать кому сосёшь по члену, но, то ли в мозгу резко перестала ловить связь, то ли все же нельзя, а то что заткнувшая ему горло крупная головка принадлежит Карпину, Ваня узнаёт только когда садится чуть ниже, привычно открывая рот шире и расслабляя горло, и послушно поднимает глаза вверх. Валерий Георгиевич больше не такой хмурый, каким был при его появлении, скорее… охуевший немного. Обляков едва не ухмыляется, глядя на закушенную губу тренера, и делает невозможное - насаживается чуть глубже. В мозг тут же ударяет рефлексами, заставляя его несколько раз сглотнуть инородное тело, и, вероятно, от того, чтобы потерявший голову Карпин начал забыв обо всем ебать его в рот, Ваню спасает только Сергей Богданович, резко развернувший его к себе за плечи и, по хозяйски надавив на затылок, направив к своему члену. Тут все проще, привычнее, Ваня знает, как нравится Семаку, он не спешит брать в рот полностью, мягко касаясь губами головки, посасывая лишь ее, но внутри упрямо тычась острым кончиком языка в маленькую дырочку посередине. - Вааань… - Слышится вновь голос Гончаренко, и Обляков понимает, что увлёкся. В последний раз лизнув тяжело качнувшуюся перед носом головку, он делает пару вдохов, подготавливая легкие к очередной нехватке кислорода, и сплёвывает скопившуюся слюну на свои ладони, тут же обхватывая скользкой кожей два члена по обе стороны от своей головы. Виктор Михайлович стонет, кажется, одновременно с Семаком, но раз это его презентация, то больше внимания сегодня достанется Карпину. Он трется щекой о его член, прихватывая нежную кожицу сбоку губами, пытаясь понять как лучше, но блядский ростовчанин хранит молчание, словно статуя. Если бы не впившаяся судорожно в его волосы рука, он бы и вовсе решил, что тому ничего не нравится, а потому не оставляет попыток, вновь берёт его глубоко, позволяя головке скользнуть по его языку глубже, и, кажется, угадывает. Совершенно случайно выбранная и в первый раз тактика срабатывает идеально, и тренер дергает его за волосы на себя заставляя уткнуться носом в кудрявые волосы на лобке. Ваня чувствует, как чужие яйца ударяются о его подбородок, но глаза паскудно слезятся и, в самый неподходящий момент, рвотный позыв все же даёт о себе знать. Он задушенно кашляет, двинув головой назад, выпустив из себя член и, чтобы не глотать, выплевывает вязкие слюни, пленкой прилипшие к губам и длинной ниткой протянувшиеся к его коленкам. Видимо это считалось за передышку, потому что стоит ему поднять голову, как Валерий Георгиевич вновь лишает его возможности дышать полной грудью. Ритм движений ладоней сбивается, слишком сложно сосредоточиться, и Гончаренко тут же возникает рядом, оттягивая пальцем ему щеку и проталкивая член следом. Это похоже на игру “кто засунет в рот больше теннисных мячей”, и Обляков с каким-то паскудным возбуждением начинает думать, а способен ли его рот растянуться достаточно, чтобы принять в себя еще и Семака. Он старается не обделять вниманием языка ни одного из тренеров в своем рту, и ищет глазами зенитовца, очень быстро его впрочем обнаруживая тут же рядом со своим лицом. Взять троих в рот, увы, не удается, и вновь приходится сосать по очереди, быстро сменяя отчаянную долбёжку в горло на плавный тягучий минет и заигрывание языком с уретрой, подключая все ещё скользкие от слюней ладони и, нагло просовывая пальцы в ширинки, играться с яйцами. В какой-то момент его рта все же становится мало, и, уже без лишних слов, Ваня оказывается на диване, поспешно стягивая одежду, хотя скорее мешая своим участием троим мужчинам раздевать его. Семак тут же располагается у него между ног, разорившись всего на один поцелуй, оставленный на его бедре, опускаясь ртом на его давно стоящий колом член. Тут уже сам тренер знает, как нравится Ване - по всякому! Молодому, обуреваемому перманентным сперматоксикозом организму подошло бы и просто дрочить, тереться о простыни, просматривая порно, но рот Сергея Богдановича это несравненно лучшее. Ваню выгибает дугой в громком стоне. Он дергает бёдрами вверх, пытаясь получить больше, но вместо этого оказывается согнут буквально пополам и едва не визжит, когда Семак проходится языком прямо по сжатой дырочке, накрывает ее губами и создает вакуум, чуть втягивая. Рот тут же предусмотрительно вновь оказывается заткнут членом Гончаренко. Так даже лучше, ибо на его вопли может сбежаться половина базы, и он мычит, посылая вибрацию из горла до самых яиц тренера, сокрушаясь разве что о том, что у него не два рта. Слепо шарящая в воздухе рука находит торс Карпина, скользит по нему ниже, успевая заценить пресс, и обхватывает член узким кольцом, с выдумкой и закручиваниями не позволяя ему потерять твердость, пока язык Семака насилует его задницу, подготавливая к тому, что будет дальше. Наконец-то ему позволяют разогнуться, тут же усаживая на бедра. Ваня пытается совладать с собственными коленками, которых, кажется, у него сейчас слишком много, чтобы занять удобную позу, но Сергей Богданович опытен, и спустя мгновение Обляков уже пытается привыкнуть к грамотно направленной в него, медленно раздвигающей и растягивающей вход головке. Приходится ухватиться пальцами за плечи тренера, опускаясь до упора, напрягая бедра, чтобы вновь подняться и опуститься, и плотнее прижаться к целующему его грудь Семаку, чтобы потереться членом о его живот. Даже немного жалко, что он сидит на коленках не у Карпина, хочется почувствовать и то, каково это с ним, жажда новых ощущений свойственна парням его возраста, но Ваня рано списал ростовчанина со счетов. Колючий поцелуй в плечо принадлежит явно не извечно гладко выбритому Гончаренко, и Обляков на мгновение замирает, переставая крутить задом, делая волну на коленях у Семака. Чужие пальцы касаются его растянутого входа, протискиваясь внутрь и поглаживая изнутри, заставляя кусать губы, чтобы вновь не орать от незнакомых и крышесносных ощущений. - Может будет немного больно… - Хрипло шепчет Карпин первые слова за вечер в его макушку, и Ваня взрывается. - Да давайте, блять, уже! - Обляков! - Строгий голос армейского тренера сейчас не имеет той силы, что в раздевалке, но Ваня все же оборачивается, замечая укоризну в потемневшем взгляде. - Ну что? - Хуем по губам получишь, вот что. Ваня прыскает, не сдержавшись, но смех тут же сменяется стоном, когда второй член пробует протиснуться внутрь. Пальцы судорожно мнут плечи зенитовца, оставляя на них красные полулунки от коротких ногтей, но с жарким дыханием в его ухо и с чувством охерительной заполненности и растянутости, с жаром двух зажавших его между собой тел, это не сравнится, поэтому он уверен, что Семак потерпит. И все же этого очень много, особенно, когда Сергей Богданович вновь подбрасывает ладонями его задницу вверх, особенно, когда Карпин начинает двигаться внутри, вразнобой со вторым членом, оказавшимся в нём раньше. И Ваня начинает скулить. - Виктооор Михаааайлович... Гончаренко понимает без слов, забираясь на диван с ногами и затыкая ему рот. Сосать как раньше больше не выходит, скольжение внутри слишком отвлекает, горячий рельефный живот спереди сводит с ума, касаясь его головки слишком редко и мимолетно, но он надеется что вялых движений языка по члену, уткнувшемуся во внутреннюю сторону щеки, хватит. Но у него внутри слишком узко и жарко, бедра сводит блядской судорогой за секунду до того, как Семак сжимает его ягодицы пальцами, и двигаться внутри становится проще из-за дополнительной смазки. Карпин ускоряется до предела, вбивая себя в растянутую задницу с таким рвением, что будь она у его команды - они бы пестрели на верхушке таблицы рфпл с отрывом очков так в двадцать. Несколько секунд бешеной ебли заканчиваются горячими каплями на его пояснице и чувством чудовищной опустошенности, когда оба члена выскальзывают из него, медленно теряя твердость. Валерий Георгиевич загнанно занимает место рядом с Семаком на диване, и Облякову остается надеяться только на собственного тренера. Гончаренко хорош не только в том, как расположить игроков на поле, но и в том, как расположить четверых человек на одном диване, и Ваня оказывается на боку, головой на коленях обоих тренеров, с возможностью лениво вылизывать два побывавших в нем, частично испачканных спермой члена, пока Виктор Михайлович, прижав собой одну из его ног к дивану и закинув вторую себе на плечо, дотрахивает его, не упуская возможности сжать его собственный член в ладони. Обоим хватает лишь нескольких движений, чтобы наконец-то присоединиться к Семаку и задумчиво наблюдавшему эту картину Карпину. - У него и правда хорошая растяжка. - Валерий Георгиевич, мягко касается его волос пальцами, словно бы гладит, как большого и довольного медвежонка, едва не урчащего у него на коленях, и даже замирает, прекращая, слыша задушенный голос Гончаренко. - Не хватит… - Ох, этот голос… - Чего не хватит? - Денег тебе, Валера, не хватит. Слишком дорогая аренда, а я его не продам. И улыбка у Вани становится еще шире.