Свет Аоминэ

— 35 кг? — Акаши озверел от этой новости и заставил меня поесть в столовой вместе с ним. — Акаши, это не анорексия, просто я привыкла много не… — увидев на горизонте нашей столовой мою маму, которую как и обычно облепили парни-старшеклассники, чтобы познакомиться, потому что не знали ее настоящего возраста, меня охватила паника. Если она увидит меня в таком весе, то точно даст люлей. — Ты чего вся посинела? Не вкусно? — Просто… — Алиса Кениг! — мама произнесла мое имя на чисто немецком диалекте и на всю эту чертову столовую, в которую как по заказу пришли все, кого я знала. И Аоминэ, и эта поганая Юно, и все поколение чудес, и к счастью увидевшая нас Аой. — Да, — я встала из-за стола и направилась к маме. — Куда ты?.. — Сейджуро все не сразу понял, потому что был очень зол, но не стал меня задерживать. Я шла под взглядом сотен студентов, которые не могли уловить связи между мной и моей красоткой мамой. — Доченька, — оттолкнув всех эти надоедливых ребят, мама кинулась меня обнимать и отчитывать, — ты же наша жертва войны и голода, почему ты не берешь телефон? — ее голос плавно перетек из нежного в очень злой мамин голос. Именно мамин. Все знают это перевоплощение матерей, которые чем-то недовольны. — Мам, просто… я… — Это моя вина, госпожа Кениг, — Акаши, который оказался рядом округлил наши глаза своим поклоном, — я друг вашей дочери и не уследил за ее состоянием. Мне очень жаль. — Акаши, — я немного попятилась, чтобы привести его в порядок. Негоже ему перед моей мамой так кланиться, а то она же заклеймит его на всю школу. — О-о… Вот это мне уже не нравится. Понеслось… — Значит, Лиза здесь времени не теряла. Так ты мой будущий зятек, да? — ее улыбка ослепила всех и наконец вставила в головы всех влюбленных в нее парней мысль о том, что она не та, кем кажется. Хотя после наших «доченька» и «мама» это давно можно было понять. — Буду только рад, — Акаши расплылся в счастливой улыбке, а Поколение чудес в недоумении. — Так вы с ним встречаетесь? — Юно решила подлить масла в огонь, а я отомстить. — Ой, говорящая обезьяна, снимите это немедленно, — рискнув поставить эту сучку на месте при маме, я была задавлена ее ужасающе подавляющим взглядом. Мама умела говорить взглядом и улыбаться. И становилось так страшно, что хотелось убежать. — Так хватит, девочки, — просверлив дыру в Юно, моя мама за секунду просекла кто здесь кто и продолжила, — так сколько ты весишь? — Мам… давай не тут, — я чувствовала себя неловко. — Поехали домой, — мама была очень недовольна и слегка прикусила губу, когда мы проходили мимо Аоминэ с Юно. Акаши пошел следом за нами. Он всегда такой джентельмен. — Так вы встречаетесь? — моя мама была вне себя от радости. — Нет, мам, мы друзья и Акаши стоит рядом, — напомнив ей о том, насколько сурова реальность. Мама просканировала его с ног до головы. Он всегда выглядел, как с иголочки. Проглаженные пиджаки и брюки, идеально белоснежная рубашка, дорогущие запонки, так и говорящие о том, что он не простой человек и туфли, которые точно стоили дороже, чем трехкомнатная квартира. — Прости, акаши, но мы с мамой должны поговорить… Мне было неудобно обсуждать его при маме, тем более я знала, что ее совсем не интересует, что я могу постесняться обсуждать его при нем же. Она была такой прямолинейной и не могу понять, чем она могла зацепить моего отца? Да, красивая. Но ее язык… — Все нормально, — концы его губ слегка приподнялись, — пожалуйста, проследите за питанием Лисы. Я знаю, что вы много работаете и не успеваете бывать дома, но вес вашей дочери сейчас критический. Я прошу вас, позаботьтесь о ней дома! Акаши был очень расстроен и переживал за меня. Никогда еще никто так искренне мной не интересовался.

***

— А ты у меня девочка на расхват, — мама нарезала сыр и улыбалась так, что у меня мурашки по коже хором прошлись двухтысячной армией. — Опять ты следишь, да? Итак, моя мама — Кагамэ Хигураши — она красивая женщина, но еще и очень-очень-очень любопытная. Моя мама была рождена от метиски полуяпонки и полукитаянки — моей бабушки Хисаны и дедушки чистокровного немца. Выглядела она очень привлекательно, да и плюс ко всему не на свой возраст. Мама с отцом встретились в университете, а родила меня мама в 24 года. Так что арифметика здесь не сложная. А вот папа мой. Если мама красивая, то папа очень красивый мужчина. Сколько женщин за ним бегает даже не сосчитать. Сложно поверить, но их дочь я. Простая, обычная девушка альбинос, которая не похожа на своих родителей. Когда мама или папа где-то появляются там словно аура меняется и все вокруг смотрят только на них, в моем случае за мной идет лишь шлейф осуждения и вечное одиночество. Где бы они не были они всегда так быстро находят общий язык и нравятся абсолютно всем, даже сейчас, я знаю, что мама хочет узнать побольше и применяет свое обаяния и я понимаю, и все равно не в силах противиться. — Ты же моя любимая дочь, как я не могу не присматривать за тобой? — Это не честно. — Почему? — Папа причинил тебе больно и я не стала спрашивать почему. А ты только и делаешь, что пытаешься влезть в мои дела, я тоже хочу быть неприкосновенной. Может быть мое тело не выдерживает моего стресса, но каждый борется как может! — я встала из-за стола, но после мама толкнула меня за стол обратно. — Куда пошла? Характер ровесникам показывай, а я тебе не враг! — мама выглядела очень грозной с большим хлебным батоном. — Я не хочу есть, я не голодна. — Села. Будешь сидеть рядом, потому что твоя мама голодна, — нарезав хлеб, мама продолжала испепелять взглядом то меня, то хлеб. — Ты из-за этих мальчиков такая нервная стала? — Нет. — А из-за чего тогда? Она что хочет меня вывести из себя? Какая ей разница из-за чего я так выгляжу? Просто не хочу и все. И дело не в Аоминэ. Мне плевать. Просто я хочу побыть одна. — Ты ведь раньше вела инстаграм, у тебя даже подписчиков было много, а сейчас… — Я больше этим не занимаюсь. Я решила удалить этот аккаунт, — рассматривая еду, я впервые за все время осознала, что перестала думать о своем голоде. Я перестала его чувствовать. У меня никогда не урчит живот. Я всегда только пью воду и иногда ем фрукты. Если подумать, то мне тяжело вспомнить, когда я в последний раз ела. — Чего ты пялишься на еду, как на врага? — Ничего не так. Я нормально смотрю. — Ты мозги мне не пудри, — ударив по столу, маме закрыли лицо ее длинные черные волосы. Я всегда боялась ее злых серых глаз, как у дедушки. Но не они на меня посмотрели спустя пару секунд. Мама плакала. — Ты посмотри во что ты превратилась. Ты же никогда не огрызалась, ты же всегда была хорошей девчонкой, даже когда ввязывалась в драки. Но Лиса, ты что не видишь, что ты на волоске от смерти?