Собственность Вентворта

Вера нажала на «Save», сохраняя последние изменения в списке дежурств. Разумеется, это должно было быть работой заместителя управляющей, но Линда не должна ничего знать о Фергюсон. Никто из старого состава. Вера и только Вера встретится с Джоан, чтобы отвести ее защищенный блок. Это был лишь повод убедиться, что камеры там охраняются исключительно новыми, послушными охранниками, хоть Вера и сама, разумеется, время от времени будет туда наведываться дабы проконтролировать заключенных. Только вчера она наняла замечательного офицера. Эта женщина была молодой, непривлекательной, неуверенной в себе и глупой. Она сделает все, что скажет ей Вера, не задавая лишних вопросов. Конечно, была вероятность, что Фергюсон попытается ею манипулировать, но эта девушка была настолько ужасающе скучной, что даже для Джоан она показалась бы утомительной. Вера усмехнулась. Она уже наняла еще несколько таких же людей, а это значит, что блок защиты будет укомплектован так, что остальные работники даже не узнают о существовании там Фергюсон. К тому же это было финансово выгодно — нанять неопытных охранников и предоставить им невысокую зарплату, и даже Ченнингу нечего было бы противопоставить. Вера взглянула на свои наручные часы — была уже почти полночь. Джоан должны вскоре привезти. Она почувствовала некое предвкушение — возможно, это было низко, но она собиралась насладиться каждой секундой пожизненного заключения Фергюсон. Безусловно, она не заставит ее страдать намеренно (это было бы в корне неправильно), но она вполне может упиваться крахом женщины, которая ее использовала, оскорбляла, выставила перед всеми как «зараженную». Женщины, которая еще и предала ее, которая ясно дала понять, что Вера для нее пустое место. Нет. Фергюсон не заботилась ни о ком, кроме себя. «А теперь, — думала Беннетт, выравнивая ряд ручек на своем столе, — у нее и не будет никого, кроме себя самой.» А Вера посмотрит на ее падение. *** Без двадцати полночь. Как и было приказано, они позвонили Вере на мобильный, а не на тюремный телефон. Фергюсон была здесь… она была здесь. Несмотря на свою злость, ярость и волнение, Вера неожиданно поняла, что не готова. В течение многих недель она представляла себе возвращение Фергюсон, прокручивала в голове каждую деталь сокрытия ее присутствия от остальных заключенных и большей части служащих. Она даже придумала для нее фальшивое имя и выбрала ей камеру. А еще размышляла о том, что скажет, наконец столкнувшись с Джоан лицом к лицу. На самом деле Вера частенько представляла себе эту сцену и каждый раз по новому сценарию. Иногда она кричала на Фергюсон, иногда молчала, будто бы разговоры с ней были ниже достоинства Беннет. А иногда она брала свои собственные черные кожаные перчатки, и она, Вера Беннетт, «серая мышка», влепляла Джоан такую сильную пощечину, что слезы наворачивались на ее глазах. Может быть, при таком исходе Фергюсон поняла бы, какую боль причинила ей. А иногда, в темноте собственной спальни, она воображала, как стоит очень близко к Джоан — так близко, что их тела разделяют лишь миллиметры, и она тянется к ее волосам, собранным в отвратительный пучок, и жестко тянет за них до тех пор, пока лицо Фергюсон не окажется на одном уровне с ее, Веры, лицом. И тогда она посмотрела бы в ее темные глаза, в следующий же миг находя ее губы своими, и смаковала бы, кусала их в кровь, пробуя на вкус… По утрам от воспоминаний об этих особых картинках Веру бросало поочередно то в жар, то в холод, она чувствовала смущение и стыд. Она быстро поднималась с постели и тут же принималась за ежеутренний ритуал, приводя себя в порядок, стараясь не думать о воображаемых реакциях своего тела на Джоан и вместо этого старалась тщательнее сконцентрироваться на своей злости, ведь этим мыслям не суждено было воплотиться в реальность. Реальным было лишь то, что сейчас Фергюсон здесь. Она сидела снаружи в фургоне, скованная наручниками. Должно быть, дверцы уже открыты и Джоан обязательно посмотрит на нее тем взглядом, полным внутреннего презрения, который Вере был так хорошо знаком. Который постоянно говорил о том, что Беннетт слаба. Что она недостойна Управляющей. Что она — ничтожество. Вера быстро, загнанно дышала, будучи не в силах успокоиться. Она осела на пол и уткнулась лбом в собственные колени и начала повторять, как мантру: «Джоан Фергюсон — монстр. Она предала меня. Я — Управляющая, и я прослежу за тем, чтобы она исправилась.» Время неумолимо шло. Фергюсон ждала. Беннетт задышала медленнее, поднялась на ноги и поправила свой костюм и пригладила волосы, туго стянутые резинкой на затылке. «Джоан Фергюсон — монстр. Она предала меня. Я — Управляющая, и я прослежу за тем, чтобы она исправилась.» Вера вышла навстречу Фергюсон, аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета Управляющей.