✤✤✤
Просторная комната залита мягким полуденным светом, который сквозь себя пропускают высокие деревья, из-за которых в комнате образуется приятная глазу картина: неравномерные тени украшают всё, до чего дотянутся, вместе с собой приглашая и солнечные зайчики. Омега легко и грациозно выполняет всё заданное учителем: руки его, когда нужно, плавно опускаются, ножками он перебегает из одного угла комнаты в другой так, словно уже в танце на балу кружится, а лицо его исполнено счастьем. Тэхён, выражая все свои чувства и эмоции не только настроением, но и телом, выполняет только выученные движения, проигрывает в голове неслышимую для других музыку и танцует, танцует, танцует, представляя, что рядом Чонгук, и что не сам себя он ведёт, а альфа, придерживая за талию. Обычно на занятии танцами было слишком скучно, длились они слишком долго, и очень хотелось сбежать, но сегодня принц наоборот впервые наслаждается, поддаётся воспоминаниям о вечере во время бала и о том, что случилось, ужасно краснеет, но счастливо улыбается, пока Чимин сидя в сторонке и читая, посматривает на друга с некоторым подозрением. Он рад, конечно, что Тэхёну намного лучше стало, но что именно вызвало такие перемены, не знает, и уж очень ему хочется узнать, что же всё-таки произошло три вечера назад между Чонгуком и ним, когда они внезапно словно испарились, а как потом выяснилось, вышли в сад. Кстати говоря, гостями в зале это незамеченным естественно не осталось: многие омеги тут же стали обсуждать это яркое событие, альфы, ужасно желающие провести хотя бы минутку с сияющим в этот вечер принцем, а, может быть, если представится возможность, даже станцевать, но теперь недовольные, тоже от омег не отставали. Когда же пара вернулась обратно абсолютно счастливой, подозрений стало лишь больше, но никто ничего уже не говорил и не спрашивал, лишь наблюдали. Чимин ужасно рад за принца, счастлив, что другу хорошо, однако переживает ещё по поводу Чонгука, пусть тот уже и так немало хороших качеств своих показал. Внутреннее чутье придворного не даёт верить ему до конца, как будто он скрывает что-то, но не говорит, и это пугает омегу, он уговаривает сам себя, что ничего такого нет, но чувство недосказанности всё равно не проходит. Не облегчает ситуацию и то, что, насколько омега знает, Чонгук совсем скоро уедет надолго, и вернётся неизвестно когда. Пусть Пак и не знает, что служит этому причиной, но точно уверен в том, что Тэхёну, взлетевшему, кажется, до седьмого неба от счастья, будет больно возвращаться и падать на землю, когда Чон уедет. И так не хочется расстраивать Тэхёна, что Чимин молчит о своих подозрениях и переживаниях, хотя нужно бы предостеречь принца. Только вот послушает ли он? Когда Чимин только-только приехал, когда впервые высказал свои опасения, Тэхён наоборот заверил его, что ничего страшного нет, а в Чимине говорят лишь предрассудки из-за того, что Чонгук из Хельцвуда. Но даже теперь, влюбившись в Юнги, убедившись, что не все люди из королевства врага могут быть такими, какими их считают, волнения остаются. Когда учитель, удовлетворённый успехами принца, объявляет время отдыха и выходит из просторной комнаты, оставляя омег одних, Чимин тут же решает воспользоваться возможностью и наконец-то узнать, что именно вызывает столь яркие чувства в Тэхёне. Принц в это время повторяет указанные господином О движения и легко кружится по комнате, совсем не замечая, кажется, что учителя здесь нет и можно передохнуть, хотя раньше при первой же возможности садился на софу за книгу. — Ваше Высочество, могу я узнать наконец, что является причиной вашего радостного состояния? — Тэхён вопросительно, словно его состояние должно быть понятно и без слов, оглядывается на друга, не прекращая танцевать и плавно двигая руками в воздухе. — Вы с вечера бала очень активны, и мне кажется, что причина этого — Его Высочество Чонгук, но мне не удаётся сдержать свою любопытность и не спросить, что именно произошло между вами двумя три дня назад, — глаза Чимина, всегда интересующегося последними событиями и желающего знать последние новости, загораются от нетерпения, так сильно хочется узнать правду. — Ох, ты об этом, — принц мечтательно улыбается, представляя, словно Чонгук здесь и танцует с ним. Чимин радуется: это уже не то хихикание, смущение и румянец, которые он получал в ответ раньше (а он и до этого несколько раз улавливал момент, когда можно спросить), хотя, признаться, и это сейчас есть: щёчки его друга заливает краска, и он явно смущается. — Я так счастлив, Чимин-а! Прямо сейчас! Mon Dieu qu'avec moi (Боже, что со мной)? — принц совсем не замечает, как переходит на французский, и совершенно забывает о том, что хмурящийся Чимин язык знает много хуже него. Тэхён останавливается внезапно в своём танце, кладёт руки на горящие алым щёчки, вновь невольно вспоминая то, что произошло три дня назад между ним и альфой. Потом, всё так же держась за горящие щёчки, садится на софу к Чимину, раздумывает, как бы сказать то, что вырывается из его сердца, некоторое время рассматривает вышивку на одежде друга, легонько проводит по ней кончиками пальцев, а после поднимает взгляд. И правда, нужно рассказать Чимину, наконец-то поделиться с ним, но так ужасно смущающе, что всё тело буквально горит от воспоминаний, а язык не повернётся даже, чтобы сказать «поцелуй». — Ох, Чимин-а, моё сердце третий день уже пылает, — Тэхён встревоженно прикладывает руку к сердцу, словно прислушивается к нему. Оно и правда пылает там, в груди, настолько сильно, что готово спалить всю душу омежки дотла. — Мне так неловко рассказывать, но я так хочу, так хочу поделиться, что молчать больше сил нет! — Чимин внимательно наблюдает за счастливым другом, и, чтобы помочь справиться с чувствами, старший омега берёт в свою руку его и ждёт, когда младший осмелится рассказать. — Он поцеловал меня в вечер бала! — выпаливает вдруг Тэхён и вырывает руку из чужой, чтобы прикрыть пылающее смущением лицо. Чимин в удивлении поднимает брови, но вскоре уже улыбается, наблюдает за метаниями друга и даже откровенно смеётся с его реакции на происходящее. И только теперь становится ему ясно, почему принц последние три дня был таким активным, а при Чонгуке смущался ужасно, хотя как только альфа уводил его в сад, с готовностью шёл за ним вопреки смущению. — И сердце колотится так быстро-быстро… Чимин-а, что это? — шепчет и смотрит на друга с выпученными глазами, точно ребёнок ещё совсем. — Думаю, любовь, Ваше Высочество! — улыбается ласково омега, наблюдая за тэхёновыми эмоциями на лице. Волнения в его душе на некоторое время отступают. — Погоди, погоди! Это не всё ещё, — Тэхён вдруг становится более серьёзным, хотя глаза его по прежнему горят. Так было в детстве, и Чимин точно знает, что означает эта смена в друге — он хочет поведать тайну, и теперь становится действительно интересно, — Я так хочу поделиться кое-чем ещё, но ты должен обещать мне, что никому и никогда не расскажешь. Думаю, ты прекрасно поймёшь, почему не должен об этом говорить, когда расскажу, — тихо продолжает омега, оглядываясь по сторонам и приближаясь к старшему, чтобы прошептать на ухо, — Мы с Его Высочеством истинные, — на одном дыхании говорит юноша и вновь закрывает ручками лицо: он ужасно смущён. — Вы что? — слишком уж громко переспрашивает Чимин — поверить не может. Тэхён тут же сводит брови вместе и шикает на него, мол, не забывайся, это тайна. Чимин кивает, но всё равно спешит удостовериться в том, что услышал, — Вы уверены? Это ведь не шутки, Ваше Высочество! Вы понимаете, что это значит? — Понимаю, понимаю! — пылко отвечает омега. — Поэтому и прошу не рассказывать никому. Никому, даже Юнги или Ёнху. Мы с Его Высочеством договорились, что не расскажем до поры до времени по некоторым причинам. Думаю, ты понимаешь, — Чимин кивает в ответ. Он, как никогда удивлён, но в то же время и благодарен Чону за благорассудность — другой бы на его месте моментально объявил бы свои права на омегу. Видимо, Его Высочество понимает, что, рассказав миру об их истинности, свяжет Тэхёна лишними договорённостями, что накануне отъезда делать нежелательно. Тэхён вскакивает с софы и вновь принимается кружиться по просторной комнате, что-то напевая. Чимин наблюдает за другом с улыбкой, но одновременно с этим чувствует особую тяжесть в груди, и найти ей объяснения не может, точнее, признавать не хочет. Глаза его, до этого искрящиеся радостью за друга, блекнут, он отводит их вниз, на книгу, пытается читать, но не получается: мысли путаются одна с другой, не пропуская ни строки текста романа. Тэхён, особенно чувствительный, и уж тем более видящий издалека грусть, замечает резко переменившуюся атмосферу, оглядывается и замечает, что Чимин внезапно почему-то переменился. Ему, как человеку, который счастлив, невозможно просто так упустить это или пройти мимо, и потому он садится рядом с другом, спрашивая: — Друг мой, ты грустишь. Что произошло? — Тэхён берёт руку старшего в свою и заглядывает в зелёные глаза, находя в них не столько грусть, сколько грустную радость. Чимин отводит взгляд, упорно молчит, но спустя пару минут уговоров Тэхёна сдаётся: — Юнги на протяжении трёх дней вечно уезжает куда-то… И на балу я видел его с незнакомым человеком в коридоре, когда вышел искать. Я спрашивал его, что произошло, но он отвлекает всё время, не хочет объясняться, а я даже настоять не могу на этом, ведь мы никто по сути, и чего-то просить я не могу от него. И мне так радостно за вас, но так грустно, когда вспоминаю, как он сегодня с утра пораньше куда-то ускакал, оставив меня одного. И родители ко всему прочему отнеслись к нему с подозрением: папа ничего не сказал, но я видел, что он ему не доверяет, а отец мне прямо выдал, что лучше бы я прекращал с ним общение, — выдаёт свои переживания старший, глядя в пол. Ему тягостно рассказывать это счастливому Тэхёну, он совсем не хочет мешать другу радоваться, но поддержка так нужна, и так хочется выговориться, что он делает это. Тэхён же слушает внимательно, с беспокойством в глазах, поглаживает руку его, а когда придворный замолкает, говорит: — Ты говоришь, словно не можешь ничего просить, но я так не считаю. Думаю, лучше было бы тебе спросить у него всё же получше, настоять на этом, ведь есть все поводы для подозрений и оставлять это так нельзя. Знаешь, я могу попробовать спросить у Его Высочества, возможно, он что-то знает, и, думаю, не откажет в помощи, — Тэ на секунду замолкает. — Рано ещё горевать, поэтому не раскисай. А родители… — Тэхён задумывается на пару минут. Это сложнее, потому что против их воли не пойдёшь, а если пойдёшь, навсегда разорвёшь связь с семьёй, и это явно не то, чего хочет Чимин, и вряд ли, что он пойдёт на это. Он настолько любит свою семью, что ради неё наверняка пожертвует своей любовью, Тэхён уверен. Но не может же быть так, чтобы не было путей, с помощью которых этого можно избежать! — Возможно, им стоит просто поближе познакомиться? Понятно, из-за чего к Юнги отношение предвзятое, но если они познакомятся и поймут, что он хороший, почему бы и нет? Правда, твой отец… Он всегда был довольно жестоким, ты это лучше меня знаешь, и с ним с любым альфой было бы трудно, как думаешь? Но Юнги ведь стоит того, верно? Он же нравится тебе? — Очень, очень, очень нравится! — пылко отвечает Чимин и Тэхён верит, потому что глаза друга загораются от одной лишь мысли. Он уверен даже в том, что это, возможно, чуть больше, чем нравится, просто Чимин боится признаваться поспешно. Чимин, в отличие от него самого, всегда отличался тем, что прежде, чем чувствовать, он думает, стоит ли. Хотя Юнги, как кажется Тэхёну пробуждает в его друге что-то новое, но он сам ещё не готов, и поэтому неуверен до сих пор сам в себе. — Но родительское слово важно, Ваше Высочество. Я не могу так просто перечить этому, вы лучше меня знаете, — Тэхён кивает, так как да, понимает. У него самого свободы не больше, что уж тут. Хотя в последнее время, пока он с Чонгуком, кажется, что появляются силы на то, чтобы противостоять этому, лишь бы только вместе быть, пусть даже это и наивно немного. Однако, у самого Тэхёна была подобная ситуация: поначалу Чонгуку попросту не разрешалось проводить с ним слишком много времени, а папа его поглядывал на альфу совсем уж враждебно, пусть и одновременно с этим видел в альфе идеального жениха для сына. И ведь потом, когда Чонгука узнали лучше, не только родители, а, кажется, весь дворец признал в нём хорошего человека, и никто уже не шептался о том, что он из Хельцвуда. Что, если и у Чимина будет так же? — Но не стоит терять надежды. Юнги, как мне кажется, хороший альфа, пусть и знаком я с ним мало. Не переживай раньше времени, друг мой, если бы ваши родители были совсем против, увезли бы вас после бала ещё, это наверняка. Но не увезли ведь, значит, решили подождать немного и понаблюдать, — предполагает Тэхён. Чимин в мыслях находит это довольно разумным, ведь если бы родители были совсем против, не оставили бы его в месте, где живёт нежеланный альфа, где он может видеться с ним и проводить время. Правда, никто, даже Тэхён, не знает, что Чимин каждую ночь приходит к Юнги и засыпают они вместе, просто потому что обоим необходимо быть рядом. Наверняка, если бы кто-то узнал, Чимину бы тут же запретили общаться с альфой, не послушав даже о том, что тот ничего страшного не сделал и ни разу не зашёл слишком далеко. И всё же волнения о том, что Юнги уезжает, ничего не сказав, остаются. Чимин, который пару дней назад осмелился спросить, куда он всё же уезжает, и не получивший точного ответа, решает оставить это, так как пусть они с альфой знакомы мало, но омега точно знает, если Юнги решил что-то, он делать этого не станет. Но всё же, Чимин не из тех, кто может просто смириться, и то, что они нашли друг в друге своё счастье, даже странно — разные совершенно. Юнги часто холодный, расчётливый, даже жестокий в своих суждениях и мыслях, в то время как Чимин мягкий, добрый, хотя и сильный характером. Оба они упрямые и на компромисс идут очень редко, но когда вместе, готовы на всё ради друг друга. Сейчас, однако, омежье сердце неспокойно, и оставлять это так он не собирается, и остается лишь один выход. Прежде, чем сказать, омега закусывает губу, раздумывая, стоит ли. — Мне неловко просить, — заминается старший, — Но вы могли бы поговорить с Его Высочеством, вдруг он что-то знает? Мне необходимо это знать, иначе я даже уснуть не смогу! Знали бы вы, какие мысли ужасные в мою голову приходят… — Чимин поднимает глаза, молящие о помощи. Тэхён прекрасно знает, что старший помощи просит очень редко, но когда он всё же это делает, омега старается помочь всем, чем может, просто потому что любит его до глубины души братской любовью и благодарен за советы. — Ты ещё спрашиваешь? — улыбается Тэ, — Ну, не грусти. Завтра же утром расскажу тебе обо всём, что узнаю, там и решим, что предпринять и стоит ли это делать. А сейчас — танцевать! — Тэхён берёт друга за руку и поднимает с софы с целью развеселить его. Не может он сейчас, когда самому так хорошо, оставить Чимина одного и не попробовать даже развеселить, пусть даже тот и морщится на эти неуклюжие попытки. Принц смеётся, кружится вместе с Чимином по комнате, дурачится и спустя недолгое время на лице придворного расцветает полуулыбка, а ещё немного погодя Чимин уже смеётся и кружит Тэхёна сам, на время забываясь. — Ах, Чимин-и, и как же легко мне на душе! — вскрикивает Тэхён спустя время, когда они вместе пытаются отдышаться. Принц, подрываясь с места и вновь принимаясь танцевать, вспоминает все вместе наедине проведённые с альфой минуты, когда вместо правильных «вы» звучат ещё более правильные «ты», когда Чон называет его ласково, придумывает милые прозвища и целует, целует, целует, обнимая за талию и прижимая к себе. На душе сладко и легко-легко, и ничего, совершенно ничего не омрачает этого замирающего состояния души. Даже стук в дверь не прерывает его, наоборот, он с ещё большим рвением несётся к ней и отворяет, но тут же замирает, когда видит на пороге Чонгука. Альфьи глаза искрятся светом, он осматривает коротко омегу, подмечает его растрёпанные видимо вследствие танцев волосы, и то, как тяжело юноша дышит, и приглашает его выйти ненадолго в коридор, пока учитель танцев не вернулся, и у них есть время поговорить кое о чём.✤✤✤
Чон зажимает юношу между своим мощным телом и каменной стеной, мягко и осторожно сминает его губы, собственнически укладывает руки на тонкую талию, и сладко, неспеша, растягивая момент, целует. Ему всегда будет мало, по крайней мере, за всё это время насытиться он не успел, наоборот с каждым разом хочется больше и больше, а то, что Тэхён так легко поддаётся, только на руку. Он совсем не сопротивляется, наоборот кладёт ладони на крепкие альфьи плечи и жмётся ближе, уже зная, что через секунду-другую, когда Чонгук отстранится, будет смущаться и прятать лицо в его рубахе. Но это потом, сейчас он отдаётся в сильные руки, хватается пальцами за чонову рубаху, пытается ещё неумело отвечать на действия альфы, и тот даже даёт ему попробовать руководить поцелуем, но когда Тэ понимает, что мужчина совсем не двигается, лишь поддаётся ему, когда нужно, то отстраняется, смущаясь и пряча своё лицо. Он ведь всего лишь хотел ответить, сделать так же приятно, как и ему делает Чонгук, но одно дело, когда мужчина сам руководит процессом, заставляя отвечать, и другое дело, когда он инициативу отдаёт впервые, когда омежка даже не понимает толком, что нужно делать. Смущение накатывает волнами, чему Тэ противостоять никак не может, и, пытаясь скрыться от него, жмётся только ближе к Чону. — Ne suis pas confus, le petit (Не смущайся, малыш), — альфа добродушно смеётся и приподнимает опущенную голову, чтобы оставить короткий нежный поцелуй на губах. И Тэхён снова поддаётся, забывает обо всех условностях и даже не осматривается уже по сторонам, как было поначалу, беззаботно отдаваясь в руки мужчины, который усиливает хватку и целует вновь, но уже с большим напором. И, о боги, Чонгука буквально разрывает от переизбытка чувств: его омега ужасно милый, смущающийся и до одури очаровательный. Настолько, что хочется его если не съесть, то покусать точно. Альфа умиляется робким попыткам отвечать на поцелуй, подталкивает омегу к действиям, но слишком далеко пока не заходит: боится, что сорвётся, ведь тяжело дышащий Тэхён с затуманенными глазами зрелище ещё то, тем более для взрослого альфы. Коридор освещён ярким дневным светом, тени от колонн и витиеватой лепнины падают на пол, а редкая в малопосещаемой части дворца позолота сверкает на солнце, отпуская блики на лица влюблённых. Чон оглаживает омежью щёку, с нежностью заглядывая в сверкающие радостью светлые глаза, пока омега глотает воздух. Невероятный. Когда отдышаться после поцелуя удаётся, юноша осматривается по сторонам, побаиваясь всё же, что опоздает к тому времени, как учитель вернётся. Вряд ли он поймёт, если Чимин скажет ему, что украли принца, да и довольным наверняка не останется, а портить отношения с мистером О не хочется, тем более день совсем не подходит для того, чтобы ссориться. Чонгук замечает волнения омежки, понимает их и, когда Тэ поднимает на него вопрошающий взгляд, говорит: — Хочу пригласить тебя на свидание сегодня вечером: только ты и я, никакой охраны. С твоим отцом я уже договорился, он доверяет мне, разве что посоветовал надеть более простую одежду, чтобы в случае чего нас не узнали, — Чонгук наблюдает за эмоциями на чужом личике, боясь увидеть в них сомнение: всё же не каждый принц откажется от своего положения, пусть даже на несколько часов. Чонгук, пусть и услышал о желании Тэ из его же уст, переживает о том, не откажется ли омега. Однако, в подсвечиваемых солнечными зайчиками глазах не видно ничего, что можно было бы назвать неприязнью. Наоборот, кажется, огоньки в них загораются ярче, а на губах появляется нежная улыбка. — Что скажешь? Выберемся к морю, отдохнём от дворца, проведём время наедине, — последнее Чон говорит тихо, посаженным голосом, от которого у принца мурашки по спине бегут. Тэхён чуть смущается того откровенного тона альфы, с каким он говорит, но безмерно радуется выпавшей возможности, — Помнится, ты позавчера признался, что устал здесь, — альфа крепче охватывает тонкую талию, заботливо и понимающие заглядывает в чужие глаза и понимает, что с планами не прогадал — юноше явно нравится. Естественно, Тэхён отлично помнит, как пару дней назад открыл свои давние мысли. Они тогда сидели чуть поодаль от Юнги с Чимином, и Чонгук ласково перебирал его волосы, а омега вдруг разоткровенничался. Он, словно в забытьи, шептал, что его здесь вечно что-то душит, не даёт свободы ощутить, и так хочется хотя бы на несколько часов почувствовать себя другим, никому не должным, забыть обо всех правилах. Тэхён ярко улыбается, не веря: неужели Чон запомнил, и даже решил это устроить? И неужели уже сегодня вечером он сможет ненадолго забыть обо всём? Тэхён думает, что ответ альфе и не нужен, а потому сразу говорит: — Merci beaucoup (Спасибо большое)! — омега смущённо тянется к чужой, уже подставленной щеке, и прикасается губами к ней, а через секунду его утягивают в новый, более взрослый поцелуй, в который омега улыбается, и боги, это лучшее, что когда-либо чувствовал Чонгук. И никому из них даже в голову не приходит, что с их стороны это довольно странное и даже неподобающее поведение. Они уже и так нарушили довольно много существующих лишь на словах, но всё же существующих, правил, в том числе и то, что они влюбились. Это тоже нарушение правил, потому что так не должно было быть, и пока Чонгук не подтвердил тэхёновы глубоко спрятанные мечтания и мысли об истинности, Тэ так и думал. Однако, сейчас, зная, что они должны были встретиться и полюбить, сомнений не остаётся. Так должно было случиться.✤✤✤
Mess is Mine — Vance Joy
Время близится к шести вечера, однако, до заката ещё далеко: летом солнце не спешит покидать землю, и поэтому Чонгук не торопится, когда ведёт лошадь, давая Тэхёну, который сидит перед ним на том же скакуне, вдоволь насладиться открывающимися видами. Небо в перистых облаках, высокое и лёгкое, солнце, пусть и клонится ближе к западу, нещадно палит, от жара его спасают лишь только белые рубахи. Вокруг бесконечные, зелёные, полные июньских цветов и душистых трав луга, изредка попадаются рощицы деревьев, и больше ничего — свобода, которой так не хватало обоим. Омега иногда оглядывается на альфу, благодарно улыбается и отворачивается, слегка смущаясь, когда Чон наклоняется вперёд и оставляет лёгкий поцелуй там, где придётся. Когда омега внезапно кладёт свои руки на поводья поверх чонгуковых, альфа меняет их местами, накрывая ладони юноши своими и усаживаясь так, чтобы как можно ближе друг к другу. Чон кладёт голову на худое плечо омеги и дышит мёдом, который незаметно смешивается с вином, в то время как Тэхён прикрывает глаза и наслаждается относительной тишиной: стрекотом кузнечиков, жужжанием пчёл и шмелей, шуршанием травы под весом коня и под давлением лёгкого ветерка. Им обоим как никогда раньше хорошо и спокойно: сейчас можно позволить себе больше, чем когда находятся во дворце, где за ними и их отношениями неустанно следят, обсуждают. Как только на горизонте виднеется долгожданная полоска моря, внутри Тэхёна что-то замирает. Но лишь на секунду, и лишь для того, чтоб потом разыграться сильнее. Омега предвкушает, как зайдёт босыми ногами в наверняка тёплую воду, зароется пальчиками в золотой песок и, может быть, даже обрызгает альфу водой — так ему хочется веселиться в эту самую секунду, и так давно он уже не был у моря. На юношу словно эйфория находит, сердце в груди стучит часто-часто, и теперь, когда они совсем недавно покинули дворец, совсем не хочется возвращаться, потому что невероятно легко, когда ты можешь быть сам собой, говорить то, что вздумается и делать так, как захочешь, чего во дворце и при охране не получается обыкновенно из-за условностей. То, что этот момент разделяет с ним Чон, только подкрепляет ощущения омежки, и он волнуется немного на самом деле, так как наедине с мужчиной впервые остаётся. Всё время до этого рядом был кто-то: Чимин с Юнги, Чжи, родители, придворные, стражи, в конце концов, однако сегодня они совсем наедине, и сердце Тэхёна замирает, он иногда даже теряется, не знает, как будет себя вести, но вскоре снова расслабляется, хотя через время волны тревоги всё равно пробегаются по телу мурашками. Волнительно, но очень интересно, что же будет дальше. В нетерпении оказаться у моря омежка сжимает поводья сильнее, и это не ускользает от внимания мужчины: он, понимая желание Тэ без слов, улыбается нетерпению юноши и даёт коню чуть больше воли, позволяя нестись к цели галопом. У омеги перехватывает дыхание не столько от скорости, сколько от ветра, в котором уже можно уловить солоноватые нотки, и поэтому он смеётся, заставляя улыбаться и Чона. Конь разгоняется всё быстрее, когда они спускаются по некрутому откосу к песчаному пляжу, и альфа совсем не спешит его останавливать, потому что заливистый смех Тэхёна, должно быть, лучшее, что он слышал, и слушать его хочется бесконечно. Омега просит остановить коня, только когда они добираются до пляжа и до бирюзового цвета моря остаётся совсем немного, и после того, как альфа помогает слезть с него, нетерпеливо ждёт, пока Чон привязывает его к корню раскидистой ивы, который выступает из обрыва. Дабы хоть чем-нибудь себя занять, омежка принимается раскладывать плед на песке в тени ниспадающих к песку веток ивы, но после вновь в нетерпении подпрыгивает на месте, крутится, осматривая бухту, в которую они заехали, смотрить вдаль моря и отчаянно хочет зайти в воду. Тэхён наслаждается, прислушивается и, откинув обувь, стоя уже босиком на песке и слушая шум волн и крики чаек, находит себя совершенно счастливым. Где-то в глубине души есть сознание того, что счастье долгим не бывает, что за него всегда приходится платить, и что настолько хорошо не бывает, а значит, совсем скоро случится плохое, и даже более того, он знает что именно произойдёт, но всё равно отдаётся порывам. Чонгук, окончив дело с конём, устраивается на пледе в тени ивы, щурится, когда солнышко всё же проглядывает сквозь продолговатые листочки. Тэхён, буквально подпрыгивающий в нетерпении, оборачивается, чтобы позвать мужчину погулять, закрывая его от солнца. Но не успевает омежка ничего сказать, как альфа нежно улыбается ему и хлопает легонько рукой по ткани, намекая на то, чтобы принц сел рядом. Тэ хмурится смешно, но садится, заставляя Чона вновь щуриться от попадающего изредка в глаза солнца. — Я думал, мы погуляем, — с надутыми щеками начинает Тэ, когда замечает, как альфа тянется за едой к корзинке. Чонгук умиляется: омежка ещё совсем ребёнок, иначе его некоторую капризность не объяснить, да и выглядит он, честно сказать, с надутыми щеками и губами, сведёнными к переносице бровями, совсем как малыш. — Только после того, как перекусим, — строго отрезает Чонгук, не давая омеге даже успеть подумать о том, чтобы состроить глазки ради того, чтобы альфа согласился. Мужчина понимает прекрасно, что полтора часа пути на свежем воздухе Тэхёну просто так не дались, он наверняка голоден, только гулять, естественно, хочется больше — таковы особенности юношеской души, мужчина и сам себя в этом возрасте прекрасно помнит. Однако Чон обещал Джину, что позаботится о Тэ, и оставлять его голодным — значит не сдержать обещания. Омега соглашается всё же с предложением, и спустя некоторое время оба сидят на расстеленном ранее пледе, уплетая фрукты, ягоды, мягкие булочки и одновременно с этим дурачась. Тэхён, жаждущий веселья, находит новую возможность развлечься: подносит ко рту Чона кусочек, и альфа уже тянется к нему, когда омежка с хихиканием убирает руку подальше, а после и вовсе съедает сам. Мужчина смеётся потехе принца, глядит на него с улыбкой и не может взгляда отвести совершенно, потому что Тэхён невероятно забавный, видимо, думает, что с ним, с Чонгуком, такие фокусы прокатят. Когда юноша вновь хочет повторить прошлый трюк, Чон, удивляя этим принца, ловко ухватывает кусочек и усаживает омегу к себе на колени так, чтобы худые ноги его были в одной стороне от его бёдер. Альфа смеётся своей победе и показушно дожёвывает булочку, на что омега надувает щёки. И только потом осознаёт, в каком положении оказался. — Чонгук, выпусти! — смущённо возмущается, даже больше пищит омега, пытаясь выкарабкаться из объятий сильных рук, что, конечно, бесполезно. Когда понимает, что усилия не принесут никакого результата, закрывает лицо ладонями, на что альфа не может сдержать улыбки и тычется носом в приоткрытую щёку. — Я честно не буду больше дразнить. Ну, Чонгук, пожалуйста. Это смущает очень… — вновь предпринимает попытку омега, хотя вопреки своим словам руками обвивает крепкую шею. И он даже не подозревает, что оказался в плену вовсе не из-за несчастных булочек, а просто потому что Чонгуку жизненно необходимо, кажется, касаться его. Он не может позволить себе не делать этого, когда Тэхён так близко, когда есть возможность делать почти всё, что хочется. Это опьяняет. — Чшш, тише, — шепчет Чон и поглаживает спину успокаивающе. — Не смущайся. Со мной можно всё, маленький. И тебе ведь нравится, Тэ, не так ли? Я ни за что не зайду слишком далеко, пока ты не согласишься или не попросишь. Но позволь себе немного больше вольностей сегодня ради меня, мы ведь проделали весь этот путь отнюдь не для того, чтобы вести себя, как во дворце, — продолжает шептать мужчина. Он бы сказал, что хочет получить как можно больше ещё и потому, что уедет скоро, но рано ещё сообщать об этом Тэхёну, говорить не хочется. Вместо того, чтобы говорить, Чон ведёт носом от приоткрытых ключиц по шее, дышит мёдом и, когда понимает, что омега больше не сопротивляется, оставляет почти незаметный лёгкий поцелуй за ухом и тут же получает ответную реакцию тэхёнового тела: он вздрагивает и еле заметно выгибается в спине, а запах его усиливается немного. Альфа отстраняется, чтобы понять, можно ли продолжить. Тэхён дышит чаще, глаза его распахнуты, а пальцами он цепляется за крепкие плечи, из чего мужчина делает вывод, что юноша попросту перепугался реакции собственного тела. Однако не противится ведь, позволяет, а значит, можно. Альфа покрывает поцелуями кожу от уха до шеи, прижимая податливое тело к своему и удерживая за тонкую талию. Тэхён невероятно чувствительный оказывается, и Чонгук берёт себе на заметку это, обещая в будущем воспользоваться. А пока что мужчина бессовестно спускает одну из рук с талии чуть ниже, гладит, целует губы, перебирается поцелуями на ухо и прикусывает мочку, незамедлительно слыша сдавленный омежий стон. А юноша забывается, льнёт послушно к сильному телу, зарывается пальцами в чужие волосы и совсем не замечает, что из уст его вырываются совсем уж странные звуки, которые, между прочим, с ума сводят Чона. Настолько, что он даже задумывается о метке, ведь как можно такого невероятного омегу оставлять неизвестно на сколько, не пометив. Это глупость, и никак не иначе. Справившись с животными инстинктами, Чонгук отвлекается от шеи омеги и замечает, что принц прикрывает глазки, ресницы его подрагивают, а голова совсем немного откинута назад: он прав был, когда думал, что Тэхёну нравится. Омега просто стесняется, и это совершенно понятно — никто и никогда не делал с ним того, что делает Чонгук. И как объяснить то, что такой, как Тэхён, достаётся такому, как он? Достоин ли он его? Ответ Чонгук знает, но признавать его не хочет, хочет насладиться податливостью и открытостью, и поэтому задвигает щекочущие сознание мысли назад. И да, это бессовестно, нечестно, и это ещё один минус в его сторону, потому что он ужасный эгоист, но, чёрт подери, медовое вино сводит с ума, заставляя проводить носом по шее омежки, ласкать его руками и шептать нежности на алеющее ушко. А Тэхён жмурится, цепляется за крепкие плечи и, кажется… Хнычет? Чонгук, опьянённый, удивляется, целует коротко пальцы, успокаивая своего оказывается сверхчувствительного омегу. — Чонгук, что это? Trop chaud (Слишком жарко)... — бормочет смущённый и ничего не понимающий Тэ, утыкаясь в шею альфы и вдыхая спасительное медовое вино — успокаивает. Он до сих пор цепляется пальчиками за чонову рубаху, тяжело дышит и ловит себя на мысли, что ему ужасно понравилось то, что произошло. Это заставляет только сильнее стыдиться и смущаться собственных, никогда раньше не испытываемых острых ощущений. Кончики пальцев покалывает, и становится слишком душно, даже близость воды не спасает. Кажется, словно лучи неуклонно приближающегося к закату солнца становятся обжигающими, оставляют на его теле следы, в то время как на самом деле это всего лишь прикосновения, которых хочется больше и больше. Руки альфы нежно поглаживают до тех пор, пока юноша не успокаивается и наконец не открывает своё лицо, до этого спрятанное на крепкой груди Чона. — Не бойся, хорошо? Всё нормально, это естественная реакция твоего тела, не смущайся, — Чонгук мягко улыбается и целует в кончик носа, замечая, что омеге, кажется, и правда легче. — Ты можешь стесняться чего угодно, но только не меня, потому что я твой альфа. Договорились? — Чон вновь оставляет почти незаметный поцелуй на кончике носа, и омега кивает, соглашаясь и затихая на некоторое время, устраиваясь в объятиях удобнее и наблюдая за тем, как волны с брызгами разлетаются о каменистую часть берега вдалеке, превращаясь в белоснежную пену. Когда Тэхён до конца успокаивается, когда кончики пальцев перестаёт покалывать, а щёки горят не так обжигающе, когда тело перестаёт пылать, когда юноша принимает своё прошлое настроение, то выкарабкивается из объятий Чонгука и встаёт чтобы поиграться ногами с песком, пока альфа следит за ним с улыбкой, откидываясь на плед и придерживая тело руками. Тэхён нереальный, наивный немного, а когда омега, смеясь и очаровательной жмурясь, начинает напевать что-то себе под нос и танцевать, показывая, чему научился сегодня, мужчина совсем теряет голову. Искренний, открытый только для него одного. По принцу видно, что и ему, как никогда раньше, хорошо: он прикрывает глаза в блаженстве, расправляет руки, взмахивает ими, когда нужно в танце, а после беспорядочно крутится и пытается восстановить дыхание, когда оно сбивается. Наблюдая, альфа подмечает, что принц красив даже в самой простой одежде: на нём белая рубашка из лёгкой ткани с полуоткрытыми плечами и рюшами на широких рукавах чуть ниже локтя, какие носят обычно придворные, но простота нисколько его не портит, наоборот даже, красит очень. Это совсем не отвлекает внимания от его естественной красоты: больших голубых глаз необычного разреза, которые чуть скрывает веер густых чёрных ресниц, мягких пухлых губ, всё ещё алых от недавней шалости Чона, и чистоты медового цвета кожи, которую альфа мгновениями назад покрывал поцелуями. Тэхёну и самому комфортно, что не ускользает от внимания мужчины, и он искренне восхищается этим: редкий принц наденет простые одежды, при этом чувствуя себя комфортно, редкий принц на пляже снимет обувь, и уж тем более редкий принц согласится на подобную авантюру. Чон никогда таких принцев, как Тэхён, не встречал, все были какими-то ненастоящими и фальшивыми, в отличие от живого по своей натуре юноши. Он совмещает в себе столько всего, что Чонгук не всегда успевает за ним: на балу грациозный, словно создан был танцевать в кругу подданных, за рисованием собранный и сосредоточенный, со своей семьёй нежный и любящий, в веселье искренний и свободный, а с ним, с Чонгуком, милый и вечно смущающийся. Живой. И пусть даже эта живость натуры открывалась мужчине постепенно, шаг за шагом, он смутно разглядел её ещё в первую встречу, когда омега всё время чем-нибудь интересовался, совсем не задумываясь о том, что говорит, тем самым себя выдавая. Чонгук улыбается воспоминаниям об их знакомстве, наблюдает за танцующим и нежащимся на солнышке омегой, хочет уже встать, заключить в объятия и украсть очередной сладкий поцелуй, когда омега вдруг отбегает назад с искринками в сузившихся от улыбки глазах. Как всегда удивляет Чона своей внезапностью и непостоянностью настроения. — Догонишь? — игриво приподнимает бровь Тэ, замечая в тёмных глазах напротив отражение собственного настроения. И точно на ребёнка ещё похож: озорной, игривый, непостоянный. Чон, чуть ухмыляясь, аккуратно делает шаг вперёд, но омега не отстаёт — делает целых два в сторону моря, мягкими волнами накатывающего на берег. У Чонгука в голове проскальзывает, что Тэ всё же добивается того, чего хотел сначала. — Решил поиграть? — тихонько рычит Чонгук, чем только распаляет молодое сердце. — Mon amour, tu n'es pas stupide (Любовь моя ты ведь не глупый). Тебе не сбежать от меня, — Тэхён ощущает мурашки у себя по телу: такой властный, сильный Чонгук это что-то запредельное, и дразнить его, оказывается, весело, а ещё это новое ласковое обращение альфы хоть и заставляет смущаться, но очень ему нравится. Омега улыбается, не отвечая и вновь делая шаг назад, что становится для мужчины словно сигналом к действию: мгновение, и Чон уже рвётся вперёд, а Тэхён весело хохочет, несясь от альфы и на ходу оборачиваясь, уверенный в том, что убежать получится. И поначалу ему правда удаётся, хотя, честно говоря, мужчина на самом деле поддаётся, подыгрывая развеселившемуся принцу, потому что очень уж хочет проверить, сколько выдержки у него самого прежде, чем нагнать омегу и получить то, что так хочет. Оба они смеются, ведь пьянящая свобода и разгоревшийся пожар в сердцах заставляют на время забыть обо всём и открыться ощущениям, почувствовать мимолётное мгновения счастья. Тэхён неожиданно даже для самого себя забегает в воду и решает воспользоваться этим. Он забегает вперёд, оглядываясь и замечая, что Чонгук совсем не испугался воды, наоборот, как будто быстрее двигаться начал, разбрызгивая воду ногами. Светловолосый принц вдруг останавливается, поворачивается лицом к мужчине и, когда он подбегает достаточно близко, забрызгивает его водой, топая ножками и хохоча. А пока Чон приходит в себя, откидывая ставшие влажными тёмные волосы назад, Тэ вновь успевает убежать, хитро улыбаясь и наблюдая за альфой издалека, ещё даже не подозревая, что его ждёт. Чонгук распаляется, сверкает тёмными глазами в сторону Тэхёна и зачёсывает пятернёй волосы назад, что, как кажется Тэхёну, выглядит слишком. Промокшая одежда на альфе лучше не делает: теперь вовсю можно рассмотреть сильные мускулистые бёдра, потому что довольно свободные штаны для езды прилипают к коже. После взгляд цепляется за крепкий верх Чонгука, где сквозь белую, тоже чуть намокшую тонкую рубаху проглядывают мышцы, что заставляет смущаться, ведь до сих пор Тэ даже не думал о том, насколько силён и привлекателен Чон, а идеально сложенное тело его говорит именно об этом. Когда взглядом омега останавливается на чужих глазах, тело его прошибает ток, потому что настолько игривый и разгорячённый Чонгук смущает, и почему-то всё тело гореть начинает. Когда альфа первый начинает приближаться, на удивление неторопливо и аккуратно шагая в воде, Тэхён теряется. Он-то думал, что Чонгук сейчас побежит за ним, чтобы догнать, но, судя по всему, это не так. Или всё же…? Тэхён вдруг осознаёт, что обращённые к нему ранее слова о том, что ему не убежать, вряд ли были сказаны просто так. Чонгук совершенно уверен в победе в этой игре, и поэтому, не сомневаясь, даже не пытается бежать. Он словно наперёд знает, кто тут победитель, и уверенность эта в Тэхёне отзывается жаром. Он вновь принимается убегать, слыша за собой всплески воды — Чон наверняка тоже бежит, и наверняка настигает его. Разгорячённый Чонгук без особых усилий и с ухмылкой нагоняет Тэхёна, тут же ловит того за талию и легко, словно он пушинка, приподнимает над водой, кружа и одновременно смеясь своей победе. Омега опирается на крепкие плечи руками, светится весь, и Чонгук буквально готов отдать за этот день всё, потому что, чёрт подери, он безумно счастлив! Когда омегу опускают вниз, то не дают ускользнуть, удерживая за талию, а сам принц до сих пор тяжело дышит и дарит ещё один счастливый взгляд не менее радостному альфе. Чон прислоняется своим лбом к чужому, пытается отдышаться, ощущая, как капельки воды стекают с его волос и как тонкие руки обвивают его шею. Он заглядывает вновь в глубокие глаза, которые отражают, кажется, весь мир, и тонет вконец, не может даже помыслить о том, чтобы разорвать образовавшееся вдруг притяжение. Чонгук нечасто видит такого игривого по-детски Тэхёна, но его всегда в прямом смысле ведёт от такого, не заботящегося ни о чём, с искорками в глазах принца, и уж тем более с ума сходит он сейчас, когда по вине омеги, который захотел шалостей, он стоит весь промокший, но вопреки этому совершенно счастливый. — Тебе невероятно идёт образ простого придворного, — делает комплимент альфа. И это правда. Во дворце Тэ никогда не был настолько раскрепощён, поэтому Чонгук даже жалеет, что не придумал этой поездки раньше. — Однако должен напомнить, что до того, как согласиться на эту игру, я сказал, что тебе не убежать от меня. Как и ожидалось, я выиграл. И, думаю, ты не откажешь мне в призе за это, — жарко шепчет Чон в чужие губы перед тем, как поцеловать, а после, не дожидаясь ответа, накрывает мягкие пухлые губы своими, получая долгожданную награду за победу. Его руки сами собой забираются под короткую незаправленную рубашку омеги, окольцовывают талию, прижимая ближе, заставляя тело чуть выгнуться в спинке и задрожать от горячих прикосновений сильных рук. Сам же мужчина тает в Тэхёне, в его отдаче и нежности, с которыми он вновь пытается отвечать на поцелуй: соблазн слишком велик, чтобы лишь поддаваться бездумно на действия Чона, принцу и самому хочется попробовать. Юношу пьянит один лишь их смешивающийся аромат, не говоря уже о той силе, с какой Чон берёт то, что хочет, но не заходит дальше положенного, хотя совершенно точно хочет больше. Омега робко двигает губами, пытаясь повторять умелые движения Чонгука, вцепляется в крепкие плечи ещё сильнее, потому что сейчас это, кажется, единственная опора. Чонгук мягко сминает, прикусывает сладкие губы напоследок и отстраняется, тут же заглядывая вновь в глаза своего омеги. Совершенно счастливый, раскрасневшийся от смущения, невероятно очаровательный, и всё это только для него одного. Альфа вновь подхватывает принца и кружит, пока тот смеётся и зарывается пальцами в его волосы. А когда вновь оказывается на земле, смущённо шепчет: — Тебе тоже идёт образ обычного, — юноша разглаживает складочки на простой белой рубахе Чона, верхние шнурки которой не завязаны даже для того, чтобы было не так жарко, но почему-то эффект получается обратный — омеге становится жарко, когда случайно касается подушечками пальцев смуглой кожи у шеи. — Ce me semble, tu as mérité non une récompense de la victoire (Мне кажется, вы заслужили более одной награды за победу), — губы его почти касаются чоновых, и он буквально выдыхает слова в них прежде, чем накрыть своими. В порыве эмоций омега первый накрывает чоновы губы, но не делает ничего, лишь прижимается своими к его, робко сжимая ткань рубашки в кулачках — не знает, что делать дальше. Мужчина тут же перехватывает инициативу, целует напористо, но сохраняя нежность и вкладывая всю любовь, насытиться не может, с каждым мгновением сминая уже алые от поцелуев губы более властно. Только когда пальцы юноши сильнее вцепляются в его рубаху, оттягивая, отстраняется, давая задыхающемуся принцу вдохнуть воздуха. — Прости, не смог удержаться, — Чон оглаживает щёку нежно и оставляет поцелуи-бабочки на пылающем лице принца. Тэхён в ответ улыбается, словно ничего не случилось, и альфа думает, что ему позволяют слишком много, ничего совсем не запрещают, даже если это слишком, и от этого на сердце его ещё теплее. Принц ему полностью отдаётся и доверяет, что ещё нужно? Чонгук, охваченный эмоциями, подхватывает под коленками и спиной лёгкое тело Тэ над водой и кружит его, пока Тэхён хватается за мощные плечи крепче и пищит что-то в крепкую шею, после соглашаясь на то, чтобы немного передохнуть.✤✤✤
Когда солнце неумолимо клонится к закату, а свет становится более мягким, и, намекая на скорый заход, рассыпается по воздуху золотом, Тэхён и Чонгук, уставшие от прогулки и игр, вновь располагаются на пледе. Чон лежит на боку, подставив одну руку под голову, а второй всё время играя с омегой: то выбившуюся из-за лёкого солёного ветерка прядку светлых волос за ушко уберёт, то проведёт невесомую линию от уха до щеки по скуле, заставляя омегу вспыхнуть, то на открытом плече нарисует узоры непонятные или губами к нему прижмется. Тэхён в это время лежит на животе, и Чонгук честно старается не обращать внимания на плавные, аппетитные изгибы стройного тела, но взгляд вновь и вновь возвращается к ним, пока ничего не подозревающий омега читает вслух по просьбе Чонгука очередной роман, где довольно часто попадается французский. И, честно говоря, раньше Чон с пренебрежением относился к романам, но в последнее время, когда Тэхён за ним повторяет сказанную нежную фразу, благодарит всех писателей мира. — Le jour je pense à toi, la nuit je rêve de toi, mais cela ne me suffit pas car le meilleur moment c’est lorsque je suis prés de toi, — произносит Тэхён. Альфа подмечает довольно хорошее произношение омеги в который раз и улыбается, когда он поднимает непонимающий взгляд. — Что это значит? — На следующий день, после нашей встречи, я думаю о тебе, по ночам я мечтаю о тебе, но это не достаточно для меня, потому что лучшее время, когда я рядом с тобой, — переводит Чонгук, а после поправляет произношение некоторых слов и с удовольствием вслушивается в повтор фразы Тэхёном. После того, как омега заканчивает с произношением, альфа тут же тянется к нему и оставляет ласковый поцелуй в уголке губ, заставляя светловолосого принца опустить взгляд, но всё же улыбнуться. И, на удивление Чонгука, юноша почти не слышно вновь шепчет фразу, робко поднимая на него взгляд. Альфа понимает это по-своему, вновь крадёт с омежьих уст поцелуй, но теперь более глубокий. Старая ива, что растёт на обрыве, шелестит своими листьями, и Тэхён, когда губы Чона выпускают его, вдруг подмечает, что у них осталось от силы часа два, возможно даже меньше, когда как хочется больше, намного больше. Желательно навсегда. Он совсем забывает о книге, поворачивается к альфе и утыкается в его шею, чему тот умиляется и гладит по волосам глупыша, спускаясь иногда к приоткрытой спине. — Давай ещё немного погуляем? — Тэхён отстраняется от чоновой шеи, шире раскрывает глаза, словно бы упрашивая о чём-то, и выглядя при этом ужасно мило, потому что находится так близко, что чуть сталкивается кончиком своего носа с чужим. Альфа на слова хмурится и честно не может понять, чего омега от него хочет: они и так гуляют. Хотя понятно, что не только в этом дело, и Тэхён явно хочет попросить о чём-то ещё, но не решается, закусывает губу и отводит взгляд. Мужчина терпеливо ждёт, когда юноша осмелится сказать то, что хочет, продолжая легонько поглаживать его кончиками пальцев по волосам и приоткрытой спине. — Я хотел в воду сходить, поискать ракушек, — тихо признаётся принц смущённо, потому что стыдится собственного желания: какой принц захочет собирать ракушки? Тэхён вообще странный и часто думает о том, что совершенно не понимает, что в нём нашёл мужчина: он не отличается особыми манерами, смущается часто, а это вовсе принцам не положено, вытворяет странные вещи, да и характер у него не из лучших, то он весёлый, то наоборот грустит, переменчивый до ужаса. И он не удивится, если Чонгук не поймёт и не пойдёт с ним, но вопреки этому альфа наоборот ласково улыбается, выпускает из объятий и берёт тонкие пальцы руки в свою, чтобы поднять его за собой с пледа и вместе пойти к воде. — Ты… Ты серьёзно? Пойдёшь вместе со мной? — омега удивляется, ещё шире раскрывает глаза и широко улыбается, когда Чонгук кивает: — Конечно, маленький. Думаешь, я оставлю тебя одного? — хмыкает Чон так, словно это невозможно совсем и ни в какие рамки не лезет. Тэхён крепче обхватывает своей рукой чужую, совсем не замечая, что они близко-близко к воде, потому что всё глядит благодарно на любимого. Чонгук ни слова не сказал о том, что это странно или ненормально, наоборот, кажется, ему тоже идея понравилась. Тэхёну кажется, что влюбляться дальше уже некуда, но нет, прямо сейчас он влюбляется сильнее, потому что мужчина принимает его полностью, со всеми странностями и недостатками. А Чонгуку кажется, что в Тэхёне идеально все. Перед тем, как зайти в воду, мужчина приостанавливает юношу, нагибается вниз, чтобы подвернуть немного свои и тэхёновы штанины от воды, и тогда на щеках омеги снова проступает румянец. А Чон явно пользуется ситуацией и щекотит его, словно случайно проводя по уже открытым щиколоткам. Когда с делом покончено, и Тэхён уже успел в шутку ударить альфу кулачком в плечо из-за явно намеренной щекотки, Чонгук поднимается и берёт омегу за руку, чтобы повести его вперёд. Тэ взвизгивает, к Чонгуку прижимается и зажмуривает глаза от неожиданности, поднимая правую ногу чуть вверх, когда вода накрывает их ноги. Старший на это добродушно смеётся, даже в шутку предлагает Тэ взять его на руки, на что тот надувает губы и бурчит что-то о том, что это было неожиданно, поэтому он и испугался. Уже спустя минуту, когда Чонгук забирает всю обиду поцелуем, ноги обоих зарываются в мягкий, светящийся под водой от бликов песок, и Тэхён хихикает, когда маленькие рыбки, светящиеся и мерцающие на солнце, расплываются, щекоча ноги. Чонгук добродушно улыбается милым слабостям, ведёт омегу вперёд до тех пор, пока вода не закрывает добрую треть их ног. Тэ тут же со знанием дела всматривается в мягкое дно, ищет самые красивые камешки и ракушки, рассказывает Чонгуку одновременно о чём-нибудь, а когда находит первую ракушку, тут же оповещает Чонгука, радостно показывая и отдавая на хранение тому в руки, но перед этим неизменно рассматривая и радуясь находке. На берег они выходят через добрых полчаса, когда в широких ладонях Чона уже довольно много различных ракушек, которые альфа аккуратно кладёт на плед, тут же возвращаясь в своё прежнее положение — ложится на бок, подставляя руку под голову. Тэхён же садится по-турецки, принимается с блеском и мерцанием в глазах вновь рассматривать найденное и выуживает из корзины альбом, купленный альфой на ярмарке, а вместе с ним и цветные карандаши. Чонгук не отвлекает, зная, что омега не особо любит говорить, когда рисует, он лишь наблюдает за ним и иногда, когда прядь светлых вьющихся волос выпадает и, должно быть, мешается принцу, тянется рукой, чтобы убрать её за ухо. Альфа замечает, что на этот раз Тэ слишком тихий, словно даже грустный, и когда проходит недолгое время, убеждается в этом. Омега в это время вдруг вспоминает кое-что, и на душе становится одновременно и грустно, и радостно почему-то. Он раздумывает над тем, стоит ли сказать об этом Чонгуку, и в конце концов приходит к выходу, что только ему может доверить все свои переживания и мысли, которых за год накопилось много. Перед тем, как начать говорить, он вдыхает солёный от близости моря воздух, прислушивается к мягкому шелесту листьев ивы, изредка всматривается в наплывающие на берег волны и особенно прозрачный перед закатом ярко-оранжевый воздух. Он мечется между тем, чтобы поделиться переживаниями, и тем, чтобы всё же смолчать об этом. — Мы с папой, отцом и братом в детстве часто ездили на побережье, — тихо начинает омега, наконец-то решаясь. Чонгук не двигается, ждёт, когда принц продолжит, потому что в его мимолётном взгляде видит, что сказать он хочет много, только раздумывает, стоит ли. — Мне это так нравилось, знаешь. Было хорошо: ветер в лицо, художники на побережье, много веселья и смеха, когда отец катал нас на спине. А потом… Потом Сехун стал расти, и у него было явно больше уроков, чем у меня даже сейчас, его готовили к вступлению на трон, поэтому времени на поездки вместе не оставалось. Но мы всё так же вспоминали те времена, когда проводили время вместе, и он обещал, что когда станет королём, отвезёт меня к морю снова. Я… — прозрачные глаза начинают странно поблёскивать в ярком свете солнца. Чонгук, однако, не заставляет Тэхёна прекратить рассказывать — чувствует, что омеге это нужно. — Я так скучаю по этому времени. И часто думаю о том, что бы Сехун сказал о тебе, понравился бы ты ему? Уверен, что да. Чонгук, я… я очень благодарен тебе. Не только за сегодня, — последние слова юноша произносит шёпотом, а мужчина уже не выдерживает чужих редко скатывающихся по щекам слёз, усаживает к себе на колени и позволяет поддаться чувствам, дожидаясь, когда омега успокоится, пока его ладони легонько гладят его. И пока осторожно гладит худую спину, думает о том, что бы сказал о нём Сехун, если бы знал, что это Чон не остановил тогда брата, позволив делать всё, даже то ужасное, что он совершил. Что бы он сказал, если бы увидел в его объятиях Тэхёна? Навряд ли бы он понравился брату Тэхёна, зная, что в его смерти виноват он. Мужчина так же понимает, что из-за Хёнвона умерло намного больше человек, чем один лишь наследник Гримдольфа, но боль потери, которая передаётся от Тэ к нему, делает Сехуна более важным для него, чем все остальные, заставляет забывать все те сомнения о неправильности его решения захватить трон с помощь смерти родного человека. Хёнвон сделал так много ужасного, что их родство меркнет на этом фоне. Чонгук не сможет простить ему слёзы Тэхёна, и, чёрт подери, он уже так близок к победе! Альфа заставляет себя перестать думать об этом, возвращает всё своё внимание на омегу на его коленях: — Солнце, прошу, не плачь, — ласково просит, принимаясь осыпать покрасневшие от слёз щёки мягкими поцелуями и ощущая на губах солёность. Это не первый раз, когда он видит слёзы Тэхёна, но на этот раз боль родного сердца ощущается словно на физическом уровне. Должно быть, это потому что Чонгук ощущает вину на себе за проливаемые принцем слёзы, но повернуть время вспять и исправить ошибки прошлого не может. — Спасибо тебе, — вновь благодарит омега, подставляя лицо под новые поцелуи. — Мы с Сехуном хотели осуществить это, когда он был ещё жив, но сейчас я здесь с тобой. Когда брат умер, я думал, что этого никогда не случится. Что я никогда не смогу рисовать в компании близкого мне человека на берегу моря, что никогда не буду настолько счастливым, но ты осуществил это. Merci beaucoup, — Тэхён утыкается лицом в чужую шею, ещё вздрагивает из-за недавних слёз, пока Чонгук шепчет нежности на его ухо, дабы успокоить. Уже после того, как омега полностью успокоился, после того, как Чонгук подарил много ласковых поцелуев, после того, как все зарисовки закончены, принцы в тишине неспешно бредут по пляжу в воде. Море, успокоившееся к вечеру, отражает закатное небо, полное ярких красок, а солнце уже совсем-совсем близко к границе между водой и воздухом. Тэхён играется ногами с отражающей солнечные лучи чистой водой, держит руку Чонгука и иногда посматривает на него с лёгкой улыбкой. Когда отходят довольно далеко, альфа останавливается, разворачивает омегу к себе спиной обнимает, словно укутывает от напастей всего мира. Этот день, наверное, один из лучших за всё время, пока Чонгук был в Гримдольфе. Хотя как он вообще может утверждать, что другие были хуже, когда всё время рядом был Тэхён? Сегодня, однако, по-другому. Они оба более открытые и искренние в своих чувствах, действиях, и это не может не радовать. Чонгук рядом с Тэхёном словно по-новому дышать научился, вспомнил о том, каково это, когда есть лишь свобода и счастье, пусть даже и мимолётные. Тэхён ещё совсем молодой, иногда ведёт себя по-детски, дурачится, и соединяет в себе вместе с этим грациозность и невероятную красоту, что буквально пьянит. Свобода его души и правда опьяняет. Чонгук словно влюбляется в него вновь каждый день, и с каждым разом всё сильнее и сильнее, с каждым разом открывает всё новое и новое: сегодня это грациозность, завтра романтичность, послезавтра простота, и так бесконечное множество дней. И всё время Чону мало, вечно хочется больше, и желательно всё. Но, увы, совсем скоро им возвращаться. В Тэхёне впервые возникает страх того, что он никогда больше не будет так счастлив, как сегодня. Что-то внутри ему подсказывает: скоро, совсем скоро произойдёт то неизбежное, чего и он так боится и пытается не замечать. Омега, стараясь отвлечься от навязчивых мыслей, глубже зарывается в объятия сильных рук, прикрывает глаза, когда чувствует сначала на макушке, а потом на нежной коже шеи лёгкие, почти незаметные поцелуи-бабочки. Альфа словно бы чувствует его настроение и сам старается разогнать тучи, что нависают над принцем. Вот только причина туч над принцем — он сам. Чонгук это понимает, но отказаться от омеги, когда он всеми своими действиями говорит «я твой — бери», невозможно. Он эгоист, и поступать так с юношей неправильно, но остановиться не может, потому что мягкий сладкий аромат мёда и истинность накрывает. И разве могли ошибиться боги, когда предвещали им истинность? Чонгук верит, или хочет верить, что не могли. Если так произошло, на это есть причина, и значит так нужно. Правда, ответить на вопрос «зачем это нужно?» мужчина пока не может. Знает лишь, что Тэхён даёт ему сил не сойти с уже назначенного верного пути. Тэхён же сам к нему льнёт, где-то в глубине души осознаёт всю опасность их чувств, но от счастья отказаться не так просто, как кажется. И омега совсем не против, если причиной туч, что нависают над ним, будет Чонгук.✤✤✤
Уже на протяжении недели король никого не принимает, а Ихёль несколько дней назад вынужден был сообщить о том, что Хёнвон тяжело болен, хотя до сих пор веривший в лучшее и пытающийся найти противоядие омега не решался это сделать. Однако пару дней назад, когда состояние короля ухудшилось, доверенные лица настояли на том, чтобы сообщить если не жителям королевства, то хотя бы дворцовым. Ихёль в тот день долго не выходил из их с королём комнаты, плакал над умирающим мужем, а после всё же собрался с силами и сообщил печальную новость. Поэтому в длинных коридорах дворца тихо и на первый взгляд совсем безлюдно: все придворные, слуги и рабочие боятся, чаще всего сидят по своим комнатам, а если и нужно неотложные дела решить, совершают это аккуратно, так, чтобы не нарушить покой болеющего короля. Весь дворец словно в ожидании, но никто из людей толком не может объяснить, что именно ожидает: боятся собственных желаний, боятся говорить, даже думать о том, о чём не думать не получается. Весь дворец словно в состоянии полусна находится: никто не знает, что делать, как себя вести, хотя ожидают люди, кажется, одного, хоть и не обсуждают этого. В душе каждого обитателя дворца двойственные чувства: с одной стороны это и тайное желание выздоровления короля, а с другой совершенно обратное этому. И неизвестно, что из двух вариантов более ужасное. Неизвестно и то, что будет дальше, после того, как произойдёт что-то. Придворные втайне, как только лекарь выходит из комнаты короля, пытаются с помощью взяток узнать о болезни и о том, насколько всё серьёзно, а если быть совсем честными, то многих интересует лишь один вопрос: когда? Когда даже через три дня после того, как узнают о болезни, королю не становится лучше, все уже понимают, что свершается неизбежное, но молчат о том самом, напрямую говорить не решаясь. Никто в открытую между собой не обсуждает внезапную болезнь молодого короля, лишь молча кивают друг другу, словно понимают, а когда встречают уставшего, словно повзрослевшего внезапно Ихёля, опускают головы вмиг, словно боятся с ним глазами встретиться, хотя до сих пор мужа короля поистине любили, улыбались при встрече. Ихёль же от постели мужа практически не отходит, наблюдает, как может, помогает справиться с болью и проливает горькие слёзы над близким проигрышем. Он проигрывает. Добивается того, чего хочет, но проигрывает — лишается любви, смысла. Проигрывает самому себе, а это в миллион раз больнее, чем проиграть чужаку. Силы омеге даёт лишь ребёнок, зачатие которого подтвердил уже лекарь. Правда, счастье родительства меркнет на фоне потери любви. Он теряет любовь из-за своей же глупости, ненавидит себя за это, но в то же время понимает, что по-другому быть не могло. Он либо мучился бы всю жизнь из-за того, что любит того, кто лишил его семью жизни, но дал ему любовь, либо мучился бы от того, что убил виновного. И что лучше? Любить давно умершую семью, или того, кто пусть и совершил ужасное, но был рядом всё время, любил, оберегал и защищал. Этот выбор невозможен, точно так же, как и их с Хёнвоном любовь. Омега в мучениях проводит дни, вечера, ночи, лишь только утром иногда прерываясь на сон по настоянию доктора — иначе плод в нём может даже не развиться. Ихёль не понимает сам себя: он рад ребёнку, готов его воспитывать, оберегать, любит его безмерно, потому что этот ребёнок от Хёнвона, но в то же время и ненавидит всё по той же причине. Это убивает омегу, терзает его душу, в то время как Хёнвону с каждой секундой всё хуже. Король часто бредит — последствия проникновения в организм двух ядов — просит у Ихёля прощения в агонии, и омега прекрасно понимает, за что, проливая слёзы над постелью мужа, ожидая, что лекарь всё же принесёт противоядие, которое он велел найти. Однако, ни одно снадобье, какое бы ни приносили в покои и не давали бы королю, не помогает. Ихёль пытается найти выход, оправдать себя, но не может сделать ни того, ни другого. Он буквально изнутри себя изводит виной, а боли в животе физическое тому подтверждение. И ничто, даже ребёнок, про которого Хёнвон до сих пор не знает, не даёт ему сил принимать решения и идти дальше. Иногда он даже верит и грезит о том, как будет хорошо, когда муж выздоровеет, но это лишь глупые мечты. Только когда посланник сената приходит с вестью о том, что пора посылать гонца за Чонгуком, так как состояние короля критическое, только когда омега замечает признаки подготовки церкви к похоронам, только когда он вдруг замечает все взгляды, полные сочувствия, обращённые к себе, понимает, что проиграл самому себе.