✤✤✤
— Ну же, ну же, тише. Я рядом, а значит всё хорошо, верно? — Юнги оставляет на лбу омеги мягкий, направленный на то, чтобы успокоить, поцелуй, пока омега прижимается к нему всем телом. Они сидят под тенью дуба, прячутся от всего в высокой траве, где сказал остановиться Чимин. Вокруг тихо-тихо, только стрекот насекомых, шуршание листьев, травы, редкое пение ещё не уснувшей птицы и фырканье коня неподалёку нарушают тишину. Воздух уже наполняется ночной свежестью, сумерки накрывают, а на небе загораются первые звёзды. Когда омега просил увезти его, первым порывом альфы было сделать то, о чём он его попросил, лишь бы только слёзы омеги прекратились — это разрывает душу Юнги, который винит во всем себя, ведь не приехал вовремя, задержался во дворце слишком. Кроме того, он слышал более чем достаточно из того, что было сказано родителями Чимина, поэтому прекрасно понял желание омеги убежать далеко. Так они оказались здесь. Омега на его коленях, прижимается, плачет, бьёт кулачками по плечам, хватается пальчиками за пиджак, пытается что-то рассказать, объяснить, но задыхается в слезах, от чего альфе больно. Он молчит, ждёт, когда Чимину полегчает, гладя его по голове, а сам мысленно там, где остались родители придворного. Как могли они довести сына до этого? В то же время он думает, что поставить метку омеге было бездумно, так как из-за этого омежка теряет семью, которой так дорожит, а семья, Юнги знает, это всё. Он виноват в разбитом состоянии любимого не меньше. Однако вторая сторона его говорит, что он поступил правильно: счастлив ли был бы придворный, если бы вышел за первого альфу, которого предложили ему родители, не говоря уже о втором варианте? Нет. Но вина в любом случае и на нём лежит, ведь это он тогда, на балу, не сдержался и под действием алкоголя и внезапной бури чувств увёл податливого омегу в коридор, намекая на постыдные вещи. Тогда всё началось, и если бы он сдержался, если бы ограничился одними танцами, вышло ли бы всё по-другому? А может, им суждено было встретиться, и даже если бы он устоял перед соблазном тогда, всё повернулось бы так, как выходит сейчас? Неужели с самого начала было задумано, что омеге придётся сидеть дома во избежание насмешек, покорно ждать его, страдать? Но что сделано, то сделано, изменить прошлое нельзя, тем более что он никогда добровольно не откажется от Чимина. Должно быть, только в том случае, если омеге без него будет лучше, сможет это сделать, но он не будет счастлив без него, с другим, Юнги знает. Альфа гладит омегу по голове, когда он отодвигается, приподнимает голову и встречается с ним взглядом. Он всё готов сделать, чтобы на этих глазах не было слёз, кажется, что готов горы свернуть, океаны высушить, если это понадобится, ради Чимина. Хочет исправить свою вину, но не представляет, каким образом это можно сделать, поэтому остаётся одно — быть опорой во всём, быть рядом всегда. — П-почему… Т-ты здесь? — с трудом спрашивает Чимин сквозь всхлипывания, хотя, кажется, он начинает медленно успокаиваться. Юнги прижимает омегу к себе сильнее, целует в кончик носа, когда он поднимает голову выше, ожидая ответа. — Чонгук вернулся, а я вместе с ним, — просто отвечает Юнги. Чимину этого будет вполне достаточно для того, чтобы понять, а подробности сейчас ни к чему. — Важно не это. Я не знаю точно, что случилось, но что мне сделать, чтобы тебе стало легче, малыш? Только скажи, я сделаю всё, — альфа принимается покрывать лицо поцелуями, касаясь всего: прикрытых век с блестящими на ресничках прозрачными слезами, покрасневших щёк, кончика аккуратного носа, скул, пухлых губ. Утыкается лбом в чужой, прикрывая глаза и дожидаясь ответа от притихшего Чимина. — Я… Я не знаю… Юнги… Они… Они хотят выдать меня за какого-то старого альфу взамен на то, что я… Рожу ему… Ребёнка… — Чимин утыкается носом в шею истинного, вдыхая успокаивающий сладкий аромат свежести дождя. Юнги после слов о другом альфе холодеет сразу же, напрягается всем телом, грубее сжимая талию только его омеги. Чимин — только для него, другого быть не может. — Прошу… Ты же можешь забрать меня? Можешь? Да? — в глазах придворного показывается надежда. — Юнги, я… Я просто хочу забыть всё это, хочу всего лишь уехать, никогда больше не видеть их… Почему они так поступают? — Я не знаю, Чимин-и, не знаю… — альфа сам не понимает, как те, кто должен поддерживать, зная, что будет хуже, делают больно, продолжают настаивать на своём даже после того, как выгнали — для него это чуждо, его семья другая, но боль в душе омеги он разделяет, старается хоть капельку забрать себе, чтобы любимому было легче. — Так хочу сделать тебя счастливым, на всё ради этого пойду, но ты уверен, что если мы уедем, станет легче? Ты ведь признавался мне, что хочешь помириться с ними, разве нет? — когда Юнги приехал из Хельцвуда во второй раз, ещё в конце июля, омега не выдержал, высказался, выдал свой страх о том, что боится потерять связь с семьёй, ведь раньше у них всё было так хорошо, и терять это не хотелось, хотелось восстановить былое, вернуться назад. Однако, сейчас становится ясно, что этого, как бы ни хотелось, не случится, пока они не поймут его, не примут. — Мне кажется, как бы я ни хотел, как бы ни старался уговорить их, они не пойдут мне навстречу, — бормочет Чимин, ненадолго замолкая и обдумывая все ещё раз. — Знаешь, возможно, их можно понять — папа вышел за отца не по любви, но родил ему двух детей вопреки всему. Должно быть, они правда волнуются за меня, не хотят, чтобы в будущем мне было больно, потому что сами не испытывали любви друг к другу, но… даже если мне будет больно, я уверен, что до этого буду счастлив, потому что буду с тобой, — последние слова Чимин произносит шёпотом. — Я так люблю тебя… Прошу, увези меня! Куда угодно. Я поеду куда угодно, только бы с тобой, лишь бы не здесь. Юнги не отвечает, вместо этого прижимается своими губами к чужим пухлым, алым от покусываний и слёз, целуя мягко, нежно, поглаживая ласково тело омеги, которому ответ не нужен. Он знает, что долго оставаться здесь не придётся, доверяет Юнги. Правда, жалеет немного о том, что скоро уедет из родных мест, но выхода нет — после сегодняшнего папа с отцом точно не простят, более того, они наверняка дали тому старому альфе обещание, что через пару дней омега будет у него для помолвки, а выходит так, что никакого омеги, как и желанного наследника, не будет. Чимина здесь ждёт ещё больший позор, насмешки, попытки родителей изменить его, а общества унизить, так зачем оставаться, если можно найти место, где его смогут полюбить таким, какой он есть на самом деле? Сидя под звёздным небом рядом с альфой, доверяя ему свою судьбу в этот момент, Чимин искренне верит в то, что будет лучше. Неожиданно, должно быть, от усталости, омега ощущает полное спокойствие. Всё подождёт до завтра. Завтра он соберёт вещи, завтра попрощается с Тэхёном, который наверняка тоже совсем скоро из Гримдольфа уедет, раз Его Величество вернулся, завтра попрощается с семьёй Юнги, что стала для него настоящим домом. Всё завтра.✤✤✤
Августовское небо темнеет намного раньше июньского, а потому, когда Чонгук выводит Тэхёна на балкон, оно уже насыщенное, ярко-синее, темнеющее, с загорающимися звёздами. Возлюбленные невольно вспоминают ночи, когда встречались под луной на расстоянии, улыбаются друг другу чуть смущённо. Сколько раз влюблённые смотрели на луну со звёздами вместе, находясь друг от друга далеко? Сегодня они могут смотреть на них вместе, но вместо этого смотрят друг на друга, что намного важнее. — Вдруг нас потеряют… — оглядывается Тэхён в беспокойстве, когда мужчина уводит его по балкону чуть дальше бального зала — чтобы смех и громкая музыка не мешали. В глубине души сомнения всё равно таятся, а потому омега волнуется, а его тело дрожит. — Не всё ли равно? Я король, помнишь? Пусть думают, что хотят, они не скажут ничего вслух, — Чонгук прижимает своим телом хрупкое омежье к перилам, расставляя руки по бокам от бёдер. А Тэхён то опускает взгляд, то поднимает: ему так странно осознавать Чонгука королём, так смущающе, когда альфа склоняется всё ближе… Так странно осознавать, что он наконец-то здесь, рядом… — Более того, они будут завидовать тебе, — шепчет на ухо, вызывая табун мурашек по телу принца. Тогда Тэхён не может терпеть больше: прижимается к сильному мужскому телу, дрожит от нахлынувших вновь слёз, но теперь не от боли, а от счастья. Чонгук в ответ обнимает крепко, оставляет осторожные, ласковые поцелуи на светлой макушке, позволяя омеге высказаться. — Я так скучал! Вы не ответили на последнее письмо… Я надеялся, думал… Думал, что вы не… Не вернётесь… — сквозь слёзы шепчет омега. — Мне было так страшно… Знаю, я глупый, не должен был сомневаться, но… Но теперь вы здесь… — король вдруг поднимает лицо любимого вверх и прикладывает указательный палец к пухлым губам, прерывая ненужные слова. Всё самое нужное он уже услышал. — Шшш, — Чонгук заглядывает в наполненные слезами глаза напротив с улыбкой, одновременно стирая слёзы с щёк. — Теперь я здесь, видишь? Только рядом с тобой, только для тебя, — альфа осмеливается и оставляет мягкий поцелуй на лбу, в то время как принц зажмуривается от остроты ощущений. Он так отвык от этой ласки, что сейчас теряется в ощущениях, застенчиво утыкается в грудь альфы, потихоньку успокаиваясь. Вокруг них относительная тишина: слышны отголоски смеха и музыки с бала, слышно сверчков под балконом, пение ночных птиц, лёгкий шелест высоких деревьев при дворце под дуновением прохладного ветерка. Они ушли не так далеко от зала, поэтому отблески света осторожно падают на лица, смягчая черты чуть загрубевшего короля, а черты лица принца делая более утончёнными. — Звездопад… — вдруг слышит омега. — Что? — не успевает он спросить, как альфа ловко поворачивает его спиной к себе, обнимает за талию, а после подсказывает поднять голову. И когда юноша поднимает, теряется… Это не первый звездопад в его жизни: он и раньше наблюдал за падением звёзд с неба, засматривался на явление каждый год. Однако на этот раз всё иначе, событие приобретает особый характер, потому что помимо бесконечной мимолётности светлых полос, которые оставляют за собой звёзды, омега находит рядом с собой первого и последнего, кому отдаёт любовь, всего себя, кого ждал всё время, и дождался… Альфа сзади обнимает, словно укрывает собой от прохлады ночи, тихо дышит над ухом, и Тэхён словно физически ощущает, как сердца переплетаются. После стольких дней разлуки, бесконечного ожидания, тревоги, становится так спокойно на душе, что омеге кажется, словно он растворяется в тишине и ласке. А звёзды всё падают, падают, падают, давая возможность загадывать бесчисленное множество желаний. — Тэхён-а? — тихо-тихо зовёт его альфа, вдруг прерывая образовавшуюся тишину. Чонгук вдруг чуть отодвигается, а омега разворачивается, поднимает встревоженный взгляд, встречаясь с чужим. Боится, вдруг произойдет что-то ещё плохое? Но Чон наоборот обе руки его в свои берёт, заглядывает глубоко в него, так, что Тэхёну кажется, словно он спросить о чём-то хочет, но волнуется. Омега догадывается, но боится поверить в то, что его мысли движутся в правильном направлении, потому что если то, о чём он думает, правда… Чонгук волнуется не меньше, но тянуть дальше не хочет — зачем, когда вот он, Тэхён, рядом, а обстановка вокруг самая подходящая? Пусть даже ответ омеги, кажется, известен заранее, альфа всё равно безумно волнуется, словно он подросток какой-то, честное слово, смешно даже. Он вновь направляет взгляд на омегу, такого невероятно лёгкого, нежного в этот вечер, встревоженного сейчас, не может больше тянуть с этим, хочет получить его в свои руки, как можно скорее, хочет стать опорой на всю жизнь, защищать, помогать, любить… Выдыхая, король становится на колено, когда замечает уже блеснувшие в свете окон глаза омеги, а вместе с ними и лёгкую улыбку. Невероятный, особенно сейчас. Невероятно, что это чудо досталось именно ему. — Я спрашивал об этом так много раз, кажется, и ты всегда отвечал мне «да». Но сейчас, сейчас я спрашиваю в последний раз. После выбора не будет, тебе от меня не сбежать, не скрыться, потому что я так безумно люблю тебя… Так безумно люблю, что никогда не отпущу от себя, — Чонгук ненадолго замолкает, жалея, что не репетировал слова заранее — так сложно подобрать нужные сейчас. — Мой истинный омега, моя Любовь, моё Солнце, Тэхён, будь моим. Только моим, — на одном дыхании произносит альфа, всё так же держа в руках чужие, пока Тэхён плачет и улыбается одновременно. — Ты выйдешь за меня? Омега, не задумываясь, кивает, а после много-много раз повторяет: — Да, да, да, да, да! И не замечает, когда оказывается в объятиях крепких жилистых рук, которые тут же поднимают его в воздух, заставляя летать. Тэхён зажмуривается от очередной волны эйфории, не видит ничего, лишь слышит тихие признания в любви, смех Чонгука, пока сам плачет от счастья и переизбытка эмоций — за один день произошло так много, что он осмыслить ещё не всё успел. В эту секунду знает только одно — теперь он принадлежит Чону. Принадлежит уже сейчас, пусть даже они не закрепили ещё брак на небесах. Он всегда принадлежал ему, только ему одному, разница лишь в том, что теперь на его безымянном пальце правой руки красуется кольцо со сверкающими драгоценными камушками месяцем — доказательство того, что он скоро будет принадлежать. Чонгук на него с любовью смотрит, а после вдруг вновь прижимает телом к перилам, тут же кладя руки на талию и склоняясь к шее — вдохнуть как можно больше любимого аромата. Альфа забывается, оставляет обжигающие поцелуи на шее, ведёт линию к губам, а после останавливается, выдыхая прямо в чужие, уже приоткрытые. — Я должен многое сказать, Любовь моя, но сейчас позволь… — не договаривает, приближает лицо к омежьему, пылающему, замечает робкий кивок на невысказанное желание, замечает последний вдох перед поцелуем, замечает, как Тэхён глаза прикрывает и цепляется пальцами за альфьи широкие плечи, совсем как раньше… Он так долго ожидал этого! А после Чонгук целует. Целует страстно, не может воспротивиться желаниям, с ходу запускает язык в приоткрытый рот омеги, руками оглаживает стройное тело, прижимает его спиной к перилам сильнее, кусает, лижет, рычит, пока Тэхён за его плечи цепляется и в коротких перерывах вдыхает необходимый аромат смешавшихся вмиг запахов. Омега постанывает, зарывается пальцами в густые чёрные волосы, когда руки альфы скользят на бёдра, слегка сжимая, а губы его находят шею, успевая прорычать «Мой!», прежде, чем зацеловать нежную кожу. Чонгук навёрстывает то, что упустил за два месяца, наслаждается омегой, улавливает каждое движение его, подмечая, что он правда стал более взрослым — восемнадцатилетие уже близко, омега становится более плавным в своих движениях, а в этой ситуации Чон бы даже сказал, что более страстным, но к Тэхёну и его смущению это не применимо. Король заставляет принца вспомнить все былые ощущения, зацеловывает шею, пробирается руками под рубашку, едва касаясь горячей кожи на чуть выгнутой спине, когда слышит сбивчивое и смущённое «Стойте». Прислоняется лбом к чужому, тяжело дышит, замечая на дне чужих глаз то, что видел в последнюю ночь. — Нас могут заметить, Ваше Величество, — шепчет омега, оглядываясь по сторонам и тяжело дыша. — Ты прав. Думаю, нам стоит совсем сбежать? — Тэхён смущённо улыбается на предложение альфы, соглашаясь, и уже собираясь выбраться из объятий, но король только крепче зажимает между собой и перилами. — Но прежде позволь сделать это ещё раз… — в забытьи просит король, накрывая пухлые и покрасневшие от поцелуев губы своими и заставляя омегу вновь прикрыть глаза. Оба они физически не могут остановиться, потому что тянет друг к другу, как никогда раньше, и поэтому принц даже не сопротивляется, наоборот отвечает на поцелуй, тихонько постанывает и навстречу льнёт, когда руки альфы ловко вытаскивают заправленную в брюки рубашку, пробираясь тут же к коже, касаясь её и вызывая мурашки. Сильные руки снова изучают молодое тело, оглаживают, сжимают, когда Чонгук сам себе говорит остановиться — если продолжит, всё может зайти слишком далеко, а этого пока допустить нельзя. Альфа прислоняется лбом к чужому, тяжело выдыхает, а когда дыхание восстановить удаётся обоим, уводит уже своего жениха в сад, чтобы закружить его в танце и не отпускать всю ночь после.✤✤✤
Утро 23 августа выдаётся довольно тёплым. Библиотека — извечное место переговоров, залита ярким солнечным светом, который заставляет оконные рамы откидывать чёткие тени. Чонгук честно, остался бы в подготовленной для него вчера комнате вместе с Тэхёном, которого он так и не отпустил после рассвета, но, увы, отец омеги назначил встречу, как можно раньше, чтобы поскорее узнать все подробности о начале правления. — Значит, пока всё идёт так, как мы задумали? — довольно спрашивает Намджун после того, как Чон заканчивает свой рассказ о начале правления и о том, что уже успел сделать. — Это радует. Правда, Чонгук, будь осторожнее с Ли Хёном. Не думаю, что он скоро отступится от своей цели — слишком привык к власти, а поэтому не может пока смириться с тем, что всё меняется. Думаю, вам стоило бы отстранить его тоже. — Пока это невозможно — нет никаких доказательств того, что он брал взятки, хотя, несомненно, это было, — кивает Чонгук. Он сам не против убрать этого хитреца и обманщика из парламента, но каким образом? — Юнги уже ведёт расследование. — Это хорошо, — кивает Намджун. — Ему ведь точно можно доверять, верно? Тебе в любом случае нужно быть аккуратным, даже с тем, кто, как кажется, опасности не представляет — прошло мало времени с твоего вступления на престол, мало ли что может произойти. Ну, думаю, ты понимаешь это без моих наставлений. — король усмехается. Чонгуку в роли короля, как ему кажется, довольно комфортно, пусть он и признался, что слышать в свою сторону «Ваше Величество» — довольно странно до сих пор. Более того, из всего рассказанного Намджун с точностью может сказать, что Чон в своём правлении мудр, хотя, конечно, ещё молод, и на большее, чем уже сделал, в ближайшее время пойдёт вряд ли. — Я хотел обговорить с вами восстановление торговых связей между Гримдольфом и Хельцвудом, — начинает молодой король. Хёнвон эти связи прервал уже спустя год после начала правления, но его действия Чон правильными далеко не считает — ещё одна ошибка, которую он намерен исправить. — Это хорошо, но Чонгук, — Намджун вдруг останавливается, пытаясь взглядом понять, что задумал альфа. — Я думал, Гримдольф скоро станет твоим, разве нет? — поправляя очки, с неловкой улыбкой выдаёт король, намекая на скорую свадьбу Чона с Тэхёном. Чонгук же понимает, что он явно где-то ошибся, раз Намджун уже всё знает. Он опускает голову, смущённо улыбаясь — как давно он испытывал смущение? Наверное, никогда, но сейчас, стоя под пристальным взглядом отца своего любимого, чувствует себя как никогда раньше стеснённым. — Вы знаете, — сказать, что Чонгук обескуражен — ничего не сказать. Конечно, не заметить явно выдающих их с омежкой вещей невозможно, но альфа всё равно надеялся на то, что тоненького кольца на руке Тэхёна не заметят сразу. Хотя, конечно, он уверен — кроме короля, ну и, возможно папы омеги, никто заметить не мог, ведь на бал они прошлым вечером так и не вернулись. — Это было естественно, — улыбается Намджун. — Не беспокойся, Джину ещё не сказал, он пока только ждёт и гадает, когда же ты сделаешь это. Ну, об этом будет ещё время поговорить, полагаю, уже сегодня за ужином. А сейчас вернёмся к вопросу о том, что я хочу передать Гримдольф в твои руки, — Чонгук после этих слов чуть заминается. — Да, но… Не думаю, что люди воспримут меня, как короля, хорошо. Предрассудки в сторону Хельцвуда изживут себя не скоро, — начинает объяснять издалека. Он думал об этом много, и ему действительно кажется, что так сразу отдавать Гримдольф в его владения будет неправильно — могут начаться беспорядки, а этого он боится больше всего. — Боюсь, людей нужно подготовить к этому, постепенно сближая королевства. — Чонгук, — Намджун улыбается по-доброму. Вот она, неуверенность молодого короля в своих силах. Понимает ли Чон вообще, сколько власти в его руках? Должно быть, пройдёт ещё немало времени, прежде, чем он свыкнется с этим, ведь пусть действует он правильно, но его никогда не учили быть королём, не готовили к этому так же серьёзно, как Хёнвона — старшего наследника. — Честно скажу, я надеялся на то, что когда Тэхён выйдет за тебя, а я знал, что так будет, я надеялся так же на то, что пост короля смогу оставить. Звучит немного эгоистично, должно быть, но мне бы хотелось отдохнуть — я не так молод, как ты, во мне не так много энергии и рвения что-то менять, а делать это нужно, потому что мир на месте не стоит. Людей можно подготовить очень легко — сообщить о вашей помолвке, разрешить въезд на вашу территорию людей из Гримдольфа, что поможет родственникам встретиться, мало ли что ещё — способов более, чем достаточно. Об этом волноваться нужно в последнюю очередь, поверь мне. — Довольно противоречиво: вы говорили, что доверять никому нельзя, но просите меня поверить вам, — усмехается Чонгук, одновременно ощущая, как на сердце становится легче. — Значит, вы думаете, это будет правильно? — Уверен в этом, — кивает король. — Так что, значит, сегодня вечером вас ждать? — с улыбкой спрашивает, на что получает уверенный кивок.✤✤✤
— Свадьба! — Чимин даже подскакивает, когда принц смущённо рассказывает о вчерашнем вечере. Придворный сначала выпучивает глаза, а после улыбается широко, забывая о личных проблемах, обнимает друга крепко. Когда он ехал прощаться, знал, конечно, что Тэхёну будет что рассказать, но что Чон сразу сделал предложение, даже не думал. Как только кольца сразу не заметил? — Бог мой, как я за вас счастлив! Ох, теперь же всё изменится, верно? Кто бы мог подумать, что всё зайдёт так далеко, верно? Так много всего произошло за четыре месяца… А теперь вы — жених самого Его Величества Чон Чонгука. Невероятно! — тараторит Чимин и улыбается, крепко держа руки принца в своих, а после смеётся вдруг, разряжая послеобеденную тишину дворца чем удивляет принца. — Почему ты смеёшься? — омега хмурится, так как не понимает внезапности веселья. Более того, он удивлён, что друг так ярко реагирует на его новость, ведь уже знает о том, что произошло во время бала, от самого же придворного. Тэхён в который раз убеждается, что Чимин намного сильнее, чем может показаться сначала: умеет радоваться за друзей, когда самому плохо, а это дорогого стоит. — Помните, как мы с вами думали, что Чонгук хочет жениться на вас, взамен на свободу королевства, хочет воспользоваться вами? — с трудом, сквозь смех напоминает Чимин, заставляя невольно улыбнуться и Тэхёна. Действительно, ведь так волнительно было тогда, перед балом, волнительно было танцевать с Чоном впервые, волнительно остаться наедине в саду. А теперь всё зашло так далеко… Даже не верится. По телу разливается всё то же тепло эйфории, которое накрыло его вчера, когда Чонгук после предложения вновь закружил его в танцах, а после отпустил лишь к утру, оправдываясь, что им нужно наверстать упущенное. Омега невольно улыбается, вспоминая ночные рассказы Чонгука в темноте сада о том, как хорошо в Хельцвуде, улыбается, вспоминая о том, как вместе встретили рассвет. — А теперь вот оно как… Получается, вы скоро, как и я, уедете? — Ох, я не знаю. Честно говоря, мы не говорили ещё об этом с родителями… Хотели после обеда, — Тэхён вновь смущён, ведь всё это так ново для него: близость сборов, новый дом, роль жениха, скорая свадьба, замужество… Кажется, он до сих пор не понимает до конца, что всё произошедшее — правда. — Я так волнуюсь! Боюсь очень… — принц не высказывает страха, но Чимин его понимает без слов. — Не глупите, Ваше Высочество. Ваши родители, как и все, без ума от Его Величества, никогда не были против ваших чувств, — Тэхён ощущает укор собственной совести: не стоило говорить об этих переживаниях Чимину, ведь на душе ему наверняка больно и грустно от этих разговоров. — Кроме того, все видят, насколько вы влюблены друг в друга. Всё будет хорошо, — Чимин сжимает руку друга, поддерживая. А после его глаза загораются блеском, — Вы же позволите мне помочь вам с выбором наряда? — Конечно! — тут же с улыбкой заверяет его Тэхён. Всё же хорошо, что друг его будет в Хельцвуде вместе с ним. — Но как ты сам? — обеспокоенно спрашивает принц, когда Чимин вновь рассматривает светящееся на ярком солнце кольцо, которое Тэхён принёс, зная прекрасно, что падкий до украшений друг захочет взглянуть. — Всё хорошо, не беспокойтесь, — мягко улыбается Чимин. — Мне, конечно, грустно, что всё так обернулось, однако есть много хорошего в том, что я покидаю Гримдольф. Например, буду с вами, помогать вам освоиться, подготовиться к свадьбе. Кроме того, вы же понимаете — я должен уехать из необходимости, ради спокойной жизни. Здесь так, как раньше, уже не будет. Уверен все знатные семьи уже в курсе случившегося. Там будет лучше. — Чимин-и, я так беспокоюсь о тебе… — мрачнеет Тэхён. — Ты ведь никогда не хотел покидать Гримдольф, а теперь приходится делать это, — да, придворный никогда не понимал мечтаний принца о путешествиях, приключениях, когда тот мечтал вслух ещё до смерти брата. Он всегда говорил, что останется здесь, заведёт семью, в этом было его личное счастье. Каково ему сейчас отказываться от этого, если даже Тэхёна мысль о том, что скоро у него будет новый дом, немного тревожит? — Так же, как и вам. Знаю, вы всегда хотели путешествовать, увидеть новые места, но путешествие это не смена дома. Вы наверняка переживаете точно так же, а поэтому не думайте обо мне. Думайте о скором празднике! — омега снова улыбается. — Когда приедете туда, я уже буду ждать вас. Постараюсь узнать о Хельцвуде как можно больше, чтобы рассказать вам свои впечатления! Тэхён смущённо кивает. Чимин вместе с Юнги уезжают сегодня вечером, а сам Тэхён — ещё неизвестно, и неизвестность эта несколько давит на него. Король намекал на то, что нужно уехать быстрее, ведь оставлять дворец надолго нельзя ещё, но не давил, да и ко всему прочему, он даже не просил разрешения у отца с папой, хотя омежка поймал на них с Чонгуком сегодня утром за завтраком хитрый взгляд отца, словно тот знает уже всё. Благо, сам Чонгук ночью всё же разрешил ему снять утром тоненькое кольцо во избежание ненужных слухов до того, как о помолвке объявят официально. Было бы нехорошо, если бы придворные и слуги узнали об этом раньше положенного, а после разнесли вести и слухи по королевству прежде, чем об этом сообщит сам король.✤✤✤
Отъезд назначают спустя 3 дня, вечером 25 августа. Время летит быстро, поэтому омега даже не успевает заметить, как наступает последний час перед тем, как сесть в карету. Родители дали согласие, все вещи уложены, а весь дворец давно готов его провожать с грустью, но одновременно и радостью за него. Тэхён смущённо улыбается папе с отцом, когда те выходят проводить его с Чонгуком в путь вместе с доброй половиной дворца. Омега поглядывает на них из-под светлых прядей волос, не зная, как себя вести, что говорить в этой ситуации. Папа ещё накануне многое ему рассказал, посоветовал, смущая сына даже самыми простыми мелочами, поэтому сейчас остаётся лишь обмениваться объятиями, шептать последние наставления. — Главное — не бойся нового места, подружись со всеми. Чонгук обязательно поможет тебе в этом, — улыбается Джин, мягко оглаживая светлые волосы сына и думая, когда удастся сделать это в следующий раз. Должно быть, только через месяц. Тэхён на очередное наставление кивает и снова крепко обнимает, вдыхая аромат папы так чтобы запомнить. Ему нечего бояться дворца Хельцвуда, ведь рядом всегда будет Чонгук, но внутри даже вопреки этому всё скручивается от волнения — как его примут на новом месте, каков дворец, слуги в нём, к которым, несомненно, тоже придётся привыкать. Волнуется ещё и потому, что теперь рядом не будет родителей, брата, лишь один Чонгук, которому он доверяет всего себя и совсем не боится этого, но разлука с родными ложится тяжёлым отпечатком. Волнуется, потому что оставляет свою прежнюю жизнь, знакомства, родные края ради неизвестного: пусть свадьба лишь через месяц, ровно в день его рождения, 27 сентября, но перед молодым сердцем открывается столько нового даже без этого… Ему так хочется узнать Хельцвуд ближе, найти там свой дом, ведь Чонгук, как омега понял по рассказам альфы, безумно обожает свою родину, а значит, что Тэхёну понравится тоже, ведь пусть это и неизвестное, но манит очень. Он даже не думал, что когда-то окажется в таком большом королевстве, как Хельцвуд. Более того, будет править им наравне с будущим мужем, и это так необычно звучит для него, ведь ему совсем скоро 18, он так молод для этого, что не представляет себя на этом месте. Хотя, Чонгук намекнул, что делами заниматься будет сам: помнит о том, что омега совсем не этому хотел посвятить жизнь, а желания Тэхёна сам себе пообещал выполнять, тем более допускать Тэхёна до политики кажется ему чем-то нереальным, он создан был не для этого совсем. Но более непривычна та мысль, что Чонгук скоро, совсем скоро станет его мужем… Мужем. Серьёзно омега задумался об этом спустя день после бала, вечером, когда Чонгук, ласково перебирая его волосы, стал рассказывать о королевстве, чтобы юноша имел хоть какое-то представление о краях, в которые едет, словно чувствовал, что Тэ волнуется, но не говорит об этом. К серьёзным мыслям его привели и сборы вещей, когда в нерешительности, что взять, а что оставить, омега позвал на помощь Мину, твёрдо сказав Чонгуку, что его помощь не нужна — смущался появления альфы в своей комнате безумно до сих пор, хотя в его по ночам пробирался сам, пусть и со смущением. А ведь совсем скоро они поделят одну комнату на двоих… На фоне подготовки принц и задумался о том, что совсем скоро станет мужем короля Хельцвуда, Чон Чонгука, о котором думать в этом ключе до сих пор было странно. Мысль о замужестве так странна для него. Невероятно — чуть меньше недели назад он мечтал об этом, а теперь официально является женихом… Месяц пролетит незаметно, равно как эти последние три дня, уже совсем скоро он станет мужем Чона, возьмёт его фамилию, навсегда свяжет себя с ним, теперь будет уже полностью принадлежать только ему одному. Этому прекрасному и шикарному по всем параметрам мужчине, что сейчас так нежно улыбается, поддерживает его, пока он прощается с дворцовыми со слезами на глазах. Так странно покидать место, где вырос, зная, что вернёшься сюда не скоро, зная, что домом теперь станет чужое, новое, неизведанное, но горячо любимое Чоном. Тэхён смахивает слёзы, подходя к Ёнху, который, странное дело, в последнее время всё чаще находился с Миной, а после бала и вовсе принц нередко заставал их наедине гуляющими по саду дворца. Это удивляет несколько, но омега безмерно рад, что друг, вечно одинокий, возможно, нашёл своё счастье. Он обнимает альфу, украдкой шепчет ему удачи с Миной, на что тот отводит взгляд, но не протестует, передавая письмо для уехавшего в Хельцвуд тремя днями ранее Чимина. А после, с бурлящими в голове мыслями, вновь подходит к родителям: Намджун по-доброму улыбается, обещает, что Тэхёну в Хельцвуде понравится, ведь он сам, когда было можно, бывал там не раз, а Джин плачет, обнимая сына крепко-крепко, ведь отпустить ребёнка в новое место, даже с женихом — безумно волнительно и трудно для родительского сердца. Тэхён следом ещё раз обнимает Чжи, который просит и ему тоже в Хельцвуде найти альфу, на что старший брат смеётся, целует в кончик носа и заговорщчески подмигивает, надеясь, что папа с отцом внимут его просьбе и возьмут с собой Чжи на свадьбу — брата будет не хватать. А после ждёт тихо беседующего с Ёнху о чём-то Чонгука, чтобы забраться в карету. Машет рукой перед тем, как залезть в экипаж, а после усаживается у самого окна, чтобы ещё раз взглянуть на родные лица всех дворцовых жителей. Слёзы сами собой катятся по его щекам, а он не чувствует этого даже, когда слышит пожелания удачи, когда машет на прощание ещё раз, высовываясь из окна уже набирающей скорость кареты, чтобы взглянуть на удаляющийся дворец — родной дом, в который вернётся ещё не скоро. Дом, где нашёл так много: дружбу, творчество, любовь… Все воспоминания остаются здесь, а где-то там, впереди, ждут новые. Тэхён не подозревал, что так трудно будет покидать место, где вырос. — Солнце, ну же, иди ко мне, — тихо зовёт король, когда дворец скрывается за воротами, а Тэхён всхлипывает чуть громче, стараясь закрыть заплаканное лицо ладонями. Он утыкается в грудь альфы, успокаивается, дыша родным ароматом, пока широкая ладонь мягко поглаживает его по волосам, а губы оставляют невесомые поцелуи на макушке. — Мы вернёмся сюда, обязательно вернёмся. Не могу же я увезти тебя в Хельцвуд навсегда — это было бы жестоко с моей стороны. Мы обязательно всех навестим и будем навещать всегда. Ну же, прекращай плакать, Тэхён-и, — альфа оставляет мягкий поцелуй на кончике носа, заглядывая в красные заплаканные светлые глаза. Омега вновь прижимается к альфе, обнимая, но медленно успокаиваясь. Пусть даже в груди щемит, он счастлив, бесконечно счастлив, ведь скоро удастся узнать Чона ещё ближе, узнать, что он любит, где рос, прикоснуться к чему-то, что связано с его альфой. Чонгук — всё, что у него есть от дома, и этого достаточно, даже более чем. Омега засматривается на проплывающие за окном пейзаж, пока успокаивается: дубовые рощицы, луга, речушки, всё залито прозрачным оранжево-розовым светом уходящего августовского солнца. Всё такое родное, невероятно тёплое, любимое… В порыве чувств юноша вдруг поднимает голову, встречается взглядом с Чоновым и тянется за поцелуем, который тут же получает. Не глубокий, нежный, мягкий, с привкусом их смешавшихся ароматов — идеальный, дарящий ласку, любовь, надежду. — Обещаю, Хельцвуд станет для тебя вторым домом, — тихо шепчет альфа, когда омега засыпает в его объятиях уже ночью. Он сам немало волнуется, но тем не менее обещает стать опорой для омежки, обещает себе, что сделает всё ради того, чтобы Тэхёну в Хельцвуде понравилось, чтобы ему было комфортно, чтобы его собственный дом стал Тэхёну вторым. В то же время старается отогнать от себя мысли о том, что принц до сих пор не знает всей правды…