✤✤✤
— Que lui as-tu dit ce soir-là?! (Что вы наговорили ему в тот вечер?!)— со злостью спрашивает Чонгук, как только заходит в комнату мужа брата поздним вечером спустя неделю после приезда Чимина. Альфа, честно говоря, за всё это время устал замечать на себе испуганный, а чаще всего даже загнанный взгляд омеги. Хотя, кажется, он рад даже этому, ведь омега почти не смотрит на него, а если взгляды всё же встречаются, свой, ещё несколько дней назад счастливый, Тэ отводит. За семь дней Тэхёна словно подменили: юноша с каждым днём становится всё более закрытым, всё старается не оказываться с ним, с Чонгуком, наедине, а если альфе удаётся застать момент, когда он один, то смущается сильнее прежнего, а зачастую в глаза не смотрит вообще. Стоит ли говорить о том, что прикосновений, объятий и поцелуев практически не стало? Чонгук не настаивает, ведь видит, что-то не так, что-то произошло, а принц сказать боится. Но надежды король не теряет, ухаживает, мягко улыбается, старается не проявлять излишнюю тактильность по отношению к омеге. Однако ночью, когда засыпает, юноша сам же к нему и ластится, так, словно соскучился, а ещё во сне что-то всё время шепчет, но Чонгук понять не может, что именно. Только в такие моменты альфа ощущает себя как прежде счастливым, ведь Тэхён, пусть в жизни его сторонится, во сне всё равно к нему возвращается, доказывая этим, что ему альфы не хватает. Так почему же тогда он сторонится его, Чонгука, раз не хватает? Смущение Чон готов списать на волнение перед свадьбой — Тэхён всё же ничего совершенно не знает об отношениях между альфами и омегами, конечно, он не может не переживать. Но как объяснить испуганный взгляд омеги, пропасть между ними, которая с каждым днём становится всё больше? Чонгук переживает очень, ведь день свадьбы всё ближе, но на Тэхёна не давит, время даёт. Однако со временем становится хуже. Пару дней назад омега категорически отказался от того, чтобы он, Чонгук, спал с ним — если до этого альфа ещё сомневался в том, что всё происходящее реально, списывал всё на то, что они стали меньше времени проводить вместе, теперь убедился, что всё далеко не так просто. Даже бесконечные собрания с чиновниками не помогают альфе отвлечься от тяжести в груди. Для того, чтобы исправить происходящее, Чону необходимо было узнать причину. Благо, Чимина, который за другом изменения тоже заметил, как бы Тэхён ни старался это скрыть, долго уговаривать не пришлось. Более того, придворный, закреплённый за Тэхёном окончательно и перебравшийся жить во дворец, сам пришёл к Его Величеству, в тайне рассказывая всё, о чём знает. Знал Чимин немного, но после разговора Чон понял, кто именно виноват в состоянии юноши, поэтому откладывать визит к Ихёлю более не стал. — Ничего такого, что может навредить ему, — омега пожимает плечами в ответ, наливая чай в кружки. — Моё желание — уберечь его от моих же ошибок, а вы своей ложью толкаете его на боль. Вам не кажется, что, прежде чем просить руки и сердца, вы должны были рассказать? — Чонгук холодеет. Вот оно что… — Ах, нет, вы побоялись потерять его, верно? Votre Majesté (Ваше Величество), при всём моём уважении к вам, знаю, вы сами ни в чем не виноваты, но теперь шансов потерять его ещё больше, как вы не поймёте этого? — Ne pensez-vous pas que cela ne vous regarde pas? (Вам не кажется, что это не ваше дело?) — шипит король, в бешенстве глядя на омегу, но в глубине души понимая, что он чертовски прав. Вот только Чонгук действительно боится. Впервые в жизни он боится. Он руководил армией, видел огромное множество смертей, не боялся даже брату перечить, более того, не побоялся пойти на его убийство, а теперь что? Теперь он боится потерять любимого, раскрыв всю правду. Кто знал, что взрослый альфа, потерявший всю семью, прошедший через множество сражений, получивший множество ран, побоится такой, казалось бы, мелочи? Но это не мелочь. Тэхён для него — всё. Король на всё пойдёт, лишь бы не причинять омеге боль, ведь нельзя так, нельзя, не может он взять и вырвать его сердце с корнем, а именно так будет, если расскажет. Но молчать более нельзя, Ихёль прав. — C'est vrai, pas le mien (Верно, не моё). Но представьте, что когда-нибудь он узнает об этом так же, как я, по случайности. Он будет сломлен навсегда. Он будет любить вас отчаянно, страстно, но корить себя за это, потому что ему не хватит сил уйти от вас. Он будет страдать. Больше, чем страдаю я, потому что как бы там ни говорили, он другой, вы знаете это лучше меня, — Чонгук в бессилии опускает голову. — Чем раньше он узнает, тем лучше будет для вас же, comprendre cela (поймите это), — спокойно продолжает Ихёль. Чон сдаётся. Ихёль прав, ему, наверное, нужно даже сказать спасибо за то, что толкает на это Чонгука, ведь если бы не эта ситуация, если бы всё было идеально, как раньше, он бы не посмел потревожить покой принца. Вину за это на себя берёт Ихёль — он начал это, вслед за Хёнвоном. Однако главное наказание придётся взять на себя именно Чону. Не мёртвому королю, не его мужу беременному, а ему, Чонгуку, который не виноват в смерти единственного последнего наследника Кимов. Не он виноват в том, что древний род Кимов пресёк его брат, не он виноват в том, что родился принцем, но ответственность за это нести ему, потому что он — единственный, кто может это сделать. Он единственный, кто может искупить грехи рода перед другими. Единственный носитель фамилии Чон. Если так, он обязан. Но почему ради этого приходится жертвовать счастьем? Почему из-за ошибок других он должен лишиться того, о чём мечтал с того самого момента, как увидел омегу на первом балу? Почему должен отказаться от этого, когда счастье уже у порога и ждёт его? Альфа от злобы стискивает кулаки, а после всё же поднимает взгляд, находя во взгляде напротив сочувствие, которое ему не даст ровным счётом ничего. От этого Чонгук лишь ощущает себя ещё более уязвимым. — Вы правы, я боюсь его потерять, боюсь, что, когда узнает об этом, уйдёт. Потому что безумно люблю его! И я ненавижу брата в эту секунду, потому что его прошлые поступки сейчас не позволяют жить мне так, как я хочу. Это не позволит быть нам вместе, вы же знаете. Тэхён слишком правильный, если он узнает об этом, уйдёт, потому что так нельзя. Вы считаете, что я глуп, не думаю об этом, забыл? Нет. Наоборот. Ceci est constamment dans mon esprit (Это постоянно в моей голове). О да. Это занимает его мысли уже довольно долгое время, но справиться, решить, как поступить, до сих пор он сам не мог. Нужна была помощь. Кто же знал, что помощь придёт от того, от кого он ожидал её меньше всего? — Если Вы говорите о правильности и неправильности, подумайте, как будет лучше для него. Для вашей совести, в конце концов. Будете ли вы счастливы, если скроете от него? — омега буквально пригвождает короля к стене этими вопросами, выбивая дух. Он не будет счастлив, если скроет. — Да, вы не виноваты, я искренне сочувствую вам обоим, потому что из-за него вы можете потерять личное счастье. Я точно так же, как вы, ненавижу его, — по щеке омеги скатывается слеза. — Но, чёрт подери, подумайте о том, что с ним станет, если он вдруг узнает об этом? Я повторюсь: он останется с вами, не убежит, потому что будет нельзя. Он будет скован по рукам и ногам любовью, преданностью и браком. Пока это не зашло слишком далеко, расскажите. Дайте ему время, пока до свадьбы оно ещё есть. Осталось три недели, Votre Majesté. Воцаряется тишина, в которой Чонгук слышит так много… Слышит, как за окном стрекочут сверчки после очередного дождя, слышит, как в камине потрескивают дрова, слышит тиканье часов, смех в коридоре, скрип двери на отдалённой кухне. — Soyez fort (Будьте сильным)! — голос Ихёля в тишине кажется ему приговором. Чонгук опускает голову. Ихёль прав, поэтому он так бесится. Ему необходимо рассказать Тэхёну об ошибках брата, о том, что они своим браком преступят закон, о том, что из-за его брата им никогда не быть вместе. Он должен дать ему выбор — поступить так, как хочет тело, душа: остаться с ним, с Чонгуком, или поступить так, как должно, уйти, пока есть возможность, пока скован одним лишь обещанием.✤✤✤
Тэхён тоскует. Он безумно тоскует по дому, по теплу, по любимому саду, комнате, которые ему пришлось оставить, тоскует по прошлому. Но всё это ничто по сравнению с тоской по Чонгуку. Альфа так близко, рукой подать, позови, и он придёт, тут же сделав всё, о чём он попросит. Но в то же время Чон, кажется, так далеко, что докричаться до него не получится. Они уже, кажется, так давно не проводят время вместе, так давно не гуляют, так давно не изучают французский, так давно не дарят друг другу тепло, что Тэ кажется, словно прошёл добрый месяц, а не каких-то девять дней. Это намного тяжелее, чем расставание на 2 месяца. Та разлука сейчас кажется шуткой: тогда они с Чоном были счастливы в ожидании, а теперь? Теперь альфа находится за другой стеной, теперь есть возможность быть рядом, касаться, целовать, но они, наоборот, отдаляются по вине какой-то недосказанности — это ранит нежное, хрупкое, чувствительное сердце. Омега понимает, что сам отдалился, сам виноват в этом, но после того, о чём ему сказал Ихёль, доверять так, как раньше, не может. Не может больше игнорировать факт, что чего-то не знает. Ихёль сказал, что пытается его, Тэ, уберечь от собственных ошибок… Но что может стоять наравне с убийством Хёнвоном родителей омеги? Тэхёну страшно узнать правду. А в том, что Чонгук действительно скрывает что-то, но боится рассказать, Тэхён не сомневается, ведь позавчера услышал отрывок его разговора с Ихёлем… Он тогда не стал думать долго, убежал к себе в комнату, зарылся в одеяле и плакал долго, потому что прекрасно слышал отчаяние в голосе альфы. Чонгук сам боится, боится, что Тэхён уйдёт после того, как узнает. Но что же это такое, раз король, всегда сильный, боится? Омега тем же вечером попросил бет, чтобы те в комнату его никого не пускали, даже Чонгука, и те данное слово выполнили. Как оказалось на следующее утро, Чон приходил, чтобы пожелать доброй ночи, но беты уговорили короля дать омеге время на выздоровление, за что он им благодарен, ведь весь вечер и ночь он так по-детски глупо проплакал, что признаваться в этом альфе совершенно не желает, потому что стыдно. Омега вот уже второй день из комнаты не выходит, с альфой не видится, всё пытается отвлечься на что-то: читает, рисует, а в комнату впускает только Чимина, волнующегося о его самочувствии, и бет, которые приносят еду. К слову, что ранит принца ещё больше, по указу Чонгука ему часто вместе с едой приносят сладости, а вместе с ними и маленькие записки от альфы со словами «Солнце, я волнуюсь и скучаю без тебя, выздоравливай». Король действительно думает, что Тэ заболел, верит лжи бет о том, что причина этому — привыкание к новому месту. Тэхёну больно от того, что он так нагло альфе врёт, просит Чимина не рассказывать ему обо всём, извиняется за то, что втягивает во всё это, на что придворный только взгляд опускает. Он даже не пытается узнать, в чём проблема, устал уже спрашивать об этом, поэтому просто старается находиться рядом, когда нужно. Тэхён снова безумно скучает по Чону. За окном всё никак не прекратятся дожди, которые льют с самого начала месяца. Где-то там, за густым слоем облаков прямо сейчас садится яркое солнце — по времени пора. Осень берёт своё, касаясь всего, что встречается на её пути: листья на деревьях за окном желтеют, краснеют, но в сером цвете уходящего дня это выглядит так мрачно и грустно, так давит на тонко устроенную душу, что омега задёргивает шторы комнаты. Он в который раз за день старается читать книгу, когда в дверь стучат. Устало вздыхая, омега встаёт с софы, чтобы узнать, кто хочет к нему пройти. И как только к двери подходит, тут же аромат ощущает… Аромат, который помогает успокоиться, аромат, который дарит надежду на лучшее, аромат, говорящий о том, что любимый до сих пор здесь, рядом, надеется и ждёт. Вино. Омега прислоняется лбом к двери, тяжело дыша. Ему кажется, что он так давно не слышал запах альфы, что теперь хочется впустить его, вопреки всем недосказанностям. Тэхён плачет. Бесшумно, словно маленький ребёнок, плачет от своей же глупости. — Солнце, я знаю, ты за дверью, — тихо говорит Чонгук. — Чимин рассказал мне, что ты не болеешь. Мы должны всё прояснить. Мне тяжело от того, что происходит между нами. Прошу, открой… — вот опять. Тэхён плачет сильнее: Чонгук даже в этой ситуации не пользуется своим положением, не приказывает ему. Разве нужно что-то ещё для того, чтобы доверять ему? Разве можно сомневаться в нём, когда он, король, Тэхёна равным себе считает? — Ну же, солнце, — вновь просит, а в голосе тонны отчаяния и боли. Тэхён проливает слёзы, когда открывает дверь, робко выглядывая из-за неё на альфу, уставшего до безумия, что видно по взгляду. Чонгук осторожно, не спеша, заходит в комнату, пока сердце его кровью обливается от одного лишь вида Тэхёна: омега в сорочке и длинном, мягком халате, лицо его заплаканное, глаза горят любовью, перемешанной с недоверием, сомнением и страхом, а сам он словно уменьшившийся в размерах, похудевший. Что же происходит в душе омеги, если он выглядит так? Альфа осторожно прикрывает дверь, а когда вновь оборачивается, тут же спешит к омеге, обнимает его, маленького, целует в щёки, нос, лоб, скулы, везде, кроме губ, шепчет о том, как скучал, пока сам Тэхён хватается за его плечи, плачет, уткнувшись в грудь альфы и отчаянно просит не уходить никогда-никогда. Король осторожно берёт принца на руки, садится вместе с ним на кровать, не выпуская и давая возможность плакать на своём плече. А Тэхён сдаётся окончательно. — Я так скучал! — задыхаясь, шепчет омега, а после бьёт кулаками по сильной груди. — Вы… Вы ведь знаете всё, верно? Что я не болел… Сами сказали… — Чонгук холодеет в душе: снова «вы». — Простите меня… Я… Я не хотел… Я так скучал по Вам! — не прекращает принц. — Чшш, — шепчет Чонгук, прикладывая указательный палец к губам омеги. — Не ты виноват, а я. Allez, chut, chut (ну же, тише, тише), — альфа гладит омегу по макушке, оставляя на ней невесомые поцелуи. — Je suis proche, maintenant je suis proche. Tout ira bien (Я рядом, теперь я рядом. Всё будет хорошо), — шепчет альфа, хотя понимает прекрасно, что хорошо в ближайшее время не будет. Он должен рассказать. Он должен вернуть доверие Тэхёна, должен объясниться, должен сделать это. И он ненавидит свою фамилию за то, что приходится делать это, за то, что это заставляет Тэхёна испытывать боль, за то, что из-за этого они не могут быть счастливыми. Чонгук все эти два дня страдал не меньше, злился много, из-за чего дворцовые впервые увидели его схожесть с прошлыми королями рода Чон. Он подозревал, что омега не болеет на самом деле, а когда Чимин подтвердил это, словно силы потерял. Как ужасно, должно быть, чувствует себя Тэхён, если он впервые решил альфе солгать? Чонгуку тошно от самого себя: он заставил Тэ пойти против себя, заставил его, такого чистого, спрятаться за ложью. Альфа ласково поглаживает омегу, целует, где придётся, пока он не успокаивается. Юноша чуть отстраняется от Чона, гладит нежными кончиками пальцев щёку короля, а после сам тянется за поцелуем, накрывает губами альфьи. Ему так этого не хватало… Силы чонгуковых рук, мягкости губ, прикосновений, шёпота на ухо, когда всё плохое забывается — остаётесь лишь вы, открытые друг перед другом. Чонгук перехватывает инициативу, осторожно, медленно целует губы, прикусывает иногда, не сдерживаясь, а Тэхён котёнком ластится к нему. Самое тяжёлое, что делает сердцам больнее всего — они всё это время были рядом, могли касаться, дарить любовь, но не делали этого. От того обоим кажется, что прошло ужасно много времени. Непозволительно много. От того они и напиться друг другом не могут, прерываясь лишь на несколько секунд, чтобы вдохнуть воздуха. — Chut, chut, (тише, тише) — Чонгук прислоняется лбом к чужому, тяжело дыша и понимая, что откладывать уже некуда, когда омега, опьянённый желанной близостью, забывается. Он должен рассказать сегодня. — Прежде, чем ты вновь начнёшь извиняться, прежде, чем ты продолжишь совершать то, о чём пожалеешь, я должен рассказать тебе обо всём. — Не нужно этого, — мотает головой омега. — Не нужно… Я слышал ваш разговор с Ихёлем позавчера, знаю, что это может всё испортить. Вы говорили, что если я узнаю, сбегу… Я не хочу сбегать, что бы это ни было, потому что без вас не смогу. Je t'aime… Я люблю Вас, люблю! Не говорите ничего, пожалуйста! — Тэхён вновь плачет. Он действительно решил, что не хочет знать о том, о чём альфа собирается рассказать. Не желает покидать альфу, не желает знать этого, пусть даже должен. — Прошу, не нужно… Давайте забудем, — с мольбой заглядывает в глаза Чонгуку. — Но ты должен знать, солнце. Иначе никак. Иначе я всю жизнь буду виноват перед тобой, всю жизнь буду жалеть о том, что обрёк тебя на это. Я не могу пренебречь этим, потому что если не расскажу, ты всё равно узнаешь однажды, но уже не от меня. Laisse moi te Dire (позволь мне рассказать), — Чонгук не удерживается, пылко целует омегу прежде, чем он отвечает на вопрос. Целует так, словно знает, что этот поцелуй последний. Боится, что это действительно так, поэтому целует мокро, страстно, глубоко, заставляя омегу сдавленно простонать. Альфа рычит в поцелуй, гладит молодое гибкое тело, пробираясь руками под сорочку, беря всё то, что скоро потеряет навсегда. Пусть Тэхён не хочет, он обязан рассказать обо всём, не имеет права скрывать более от омеги то, что он знать должен. Он готов быть поддержкой, готов вынести, если Тэхён возненавидит его, но позволить себе скрывать дольше уже не может. Не имеет права. — Хорошо… Расскажи мне, — соглашается Тэхён, когда Чон с трудом останавливается. Альфа заглядывает в заплаканные светлые глаза омеги, оглаживает щёку: ему кажется, что всё это он делает в последний раз. Он уверен, что это всё в последний раз, поэтому наслаждается сполна. Замечает, как омега переходит на «ты», а это даёт силы. Будет ли он называть его на «ты» после того, как узнает? Даст ли омега после того, как узнает, хотя бы мимолётно коснуться себя? Чонгук сомневается. — Хёнвон… — Чонгук останавливается. Нужно ли это? Он до сих пор не уверен. — Моего брата, как ты знаешь, остановить в завоеваниях было невозможно. К моменту, когда это произошло, были захвачены все королевства в округе, наше королевство стало поистине огромным и сильным. Смущало Хёнвона лишь одно, — Чонгук замолкает на пару секунд. — Маленькое королевство на юге — единственное, которое он ещё не захватил, так как мне удавалось его остановить. Но… Он был сумасбродом. Не посоветовавшись ни с кем, он сделал… Il a fait une chose terrible (Он сделал ужасную вещь). — Говори, говори дальше, — Тэхён кладёт ладонь на щёку Чонгука, когда король останавливается, до сих пор сомневаясь. — Я узнал, когда это уже произошло. Он сделал это, чтобы не было преграды — он делал так всегда перед тем, как захватить королевство, если преграда была. Я не мог остановить этого, потому что убийство уже было совершено, а родные оплакивали наследника. Я не мог сделать буквально ничего… Был бессилен, — Чонгук замечает на глазах Тэхёна слёзы. Догадывается?.. — После этого мне всё же удалось уговорить его на то, чтобы армия набралась сил, поэтому он так не захватил королевство. А потом… Потом судьба привела меня в Гримдольф. Потом я узнал тебя… Должно быть, только тогда я понял весь ужас произошедшего, — альфа снова останавливается, сглатывая тяжёлый комок и видя, как по щекам омеги текут слёзы. — Хёнвон, чтобы преграды в захвате королевства не было, нанял человека, который подсыпал яд в еду Сехуна. Тэхён утыкается в грудь Чона, плачет бесшумно, когда осознаёт… Мыслей нет. Есть сгусток боли в его теле. Кажется, что весь он состоит из боли, отчаяния, воспоминаний о старшем брате, ненависти к Хёнвону. Это не может быть правдой. Разве может быть так, чтобы это было правдой, если они с Чонгуком истинные? Им суждено быть вместе, а теперь… Теперь оказывается, что это невозможно? Тэхён плачет, плачет, плачет. Нет. Этого не может быть! Омега хочет кричать, но сил на это нет. Он слишком много переживал в последнее время, а теперь узнаёт об этом. — Мой брат виноват в пресечении вашего рода. Это непростительное преступление, и я искренне его за это ненавижу. Это то, из-за чего мы не можем быть вместе, потому что я — брат того, кто убил твоего. Я не имел права даже говорить с тобой, не говоря о том, чтобы влюбиться, признаться в своих чувствах. Я не имею права на тебя, Тэхён. Я всегда буду виноват перед вашей семьёй. Омега плачет, обессиливая, а Чонгук поддерживает его, гладит спину, сцеловывает слёзы, запоминает медовый аромат надолго: скорее всего, когда успокоится, поймёт весь ужас, осознает всю серьёзность, юноша тут же оттолкнёт его, запретит касаться, запретит даже говорить Чонгуку с ним. И альфа понимает это, готовится к этому, хотя никогда не будет готов отпустить любовь. Сейчас принц ещё не понимает, он ослеплён болью, а потому позволяет себя обнимать, целовать в желании забрать боль. Но наверняка, ещё немного, и он посмотрит на него, как на врага, а после уедет. Он никогда не вернётся. Они никогда не смогут любить, как раньше, никогда не смогут целовать, касаться, делиться впечатлениями друг с другом о чём-либо, держаться за руки, прогуливаясь по саду, смотреть друг другу в глаза. Не по их вине, но любовь между ними грешная, невозможная. Проходит много времени прежде, чем Тэхён успокаивается. Должно быть, уже давно за полночь, когда слёзы заканчиваются. Непрекращающийся всё это время дождь за окном хлещет сильнее, когда омега находит крохотный кусочек силы оторвать себя от Чонгука, который всё это время шептал извинения и что-то о том, что уже завтра же Тэхёну помогут собрать вещи, если он этого хочет. Это делало омеге ещё больнее. А когда он всё же находит силы привстать, чтобы сказать о том, что бросать альфу он не собирается, тут же падает обратно, на грудь альфы, потому что тело не слушается. Кажется, словно оно не ему, не Тэхёну принадлежит, а ещё всё горит безбожно. Омега вдыхает запах вина, вновь пытается привстать, но не выходит — боль и слёзы отобрали все силы. Альфа, замечая обессиленность принца, осторожно укладывает в пустоту смотрящего омегу на кровать, укрывает его, колеблется, а после всё же позволяет себе склониться и оставить поцелуй на губах. На прощание. Потому что знает, что когда наступит новый день, ему это позволено не будет. Но нужно уходить. Если не уйдёт сейчас, если не отпустит, потом не сможет. Он не хочет совершить ошибку брата, не хочет обречь Тэхёна на будущее с собой, с тем, кто всегда будет виноват. Уходить не хочется, не хочется оставлять омегу одного, но если не уйдёт, не сможет смириться с разлукой, не выдержит этого. Он слишком сильно любит, чтобы отпустить. Чонгук сквозь силы и желание остаться уже направляется к выходу из комнаты, когда слышит тихое, дающее светлую надежду: — Останься.