***
Ты — моё спасение Ты — моё желание бороться Ты — лекарство только для меня
Время медленно, но верно близится к утру, во дворце абсолютная тишина, а дождь не спеша падает с неба, стуча по карнизам. Это одна из тех ночей, когда кажется, что время остановилось, что темнота никогда не уйдёт, а рассвет не наступит — бесконечно падающие капли дождя и абсолютная темнота за окном усиливают это ощущение. Чонгук в темноте всматривается в черты любимого лица, проводит лёгкую линию по щеке спящего омеги, а когда он чуть жмурится во сне, целует его веки, укрывая получше и придвигая ближе к себе, словно бы оберегая. Юноша на это сам к Чону сквозь сон вплотную придвигается, ладонь на его голую грудь кладёт, царапая ноготками, когда цепляется за кожу и во сне стонет от испытываемой душевной боли. Альфа лишь крепче к себе прижимает, шепчет обещания о том, что не уйдёт никогда, целует макушку, только бы омеге спокойно спалось. Это уже третья ночь, которую альфа проводит, не смыкая глаз, рядом с омегой. Король лишь иногда дремлет по ночам, но стоит Тэхёну чуть пошевелиться, прижаться к нему, тут же просыпается, следя за тем, чтобы омеге было удобно, чтобы ничто не тревожило его хрупкий покой, потому что сон — единственное время, когда принц отдыхает от душевной боли, когда он не плачет, не смотрит с отчаянием за окно, где, как назло, никак не прекратится дождь. Испытываемая Тэхёном душевная боль заставляет Чонгука ненавидеть себя, особенно, когда принц в бессилии прижимается к нему, плача, цепляясь за него, словно он — последняя надежда для него. Альфа всей душой ненавидит себя за то, что брата, когда это было нужно, не остановил, за то, что позволил Тэхёну к себе привязаться, прекрасно осознавая, чем это кончится — разлукой. Да, омега не отрёкся от любви, не прогнал Чона, не высказал желание уехать, расторгнуть помолвку, но молчание его делает только хуже. Да, он до сих пор здесь, но стоят ли его страдания сейчас того, чтобы переживать всё это? Стоит ли эта боль той любви, которую они испытывают? Чонгук виноват в том, что позволил всему этому произойти: начиная от смерти Сехуна и заканчивая любовью Тэхёна. Он знал, но не остановил то, что следовало бы остановить. Будут ли они вместе? Будет ли Тэхён счастлив после этого с Чонгуком? Позволит ли Чонгуку вновь целовать себя, быть рядом, когда придёт в себя? Альфа сомневается. Что, если сейчас это мимолётно? Что, если юноша положился на него лишь из-за отчаяния, из-за того, что он был ближе всех в нужный момент, а когда раны затянутся, всё же покинет его, Чонгука? Альфе не вынести будет этого, если такое произойдет. Он не сможет смириться с отсутствием Тэхёна в своей жизни, с ума сойдёт без него, смысл жизни потеряет навсегда. Ничто не даёт ему большего смысла, чем омежка со своей живостью, непосредственностью, открытостью, любовью к жизни, к нему. И если будет нужно, он прямо сейчас готов отказаться от своей фамилии, от престола, лишь бы Тэхёну это боль не причиняло. Альфа изводится, но не позволяет себе забываться в этом ради Тэхёна, для которого поддержка сейчас гораздо важнее и нужнее. Он должен быть сильным ради него, ради Тэхёна, ради того, чтобы он как можно скорее оправился, как можно скорее подарил ему долгожданную улыбку, объятия и поцелуй — всего этого Чонгук не видел уже около двух недель. И дело не в эгоистичном желании получить то, что хочет, дело в желании увидеть омегу счастливым, а таким он был всегда, когда был с Чоном. Будет ли так же теперь? Чимин, приходящий по вечерам, Чонгуку очень помогает, и альфа за это безумно благодарен: омега заставляет его верить в лучшее, в то, что Тэхён от него не откажется, что бы там ни случилось, потому что любовь его, тэхёнова, светлая и чистая, не может просто так перестать существовать. Чимин уверенно заверяет короля в том, что его, чонгукова любовь, спасёт Тэхёна, главное — дать ему время. Король на это лишь слабо улыбается, но в душе действительно верит в лучшее, хотя понимает, что если слова придворного не сбудутся, ему будет только хуже. Однако сейчас остаётся лишь вера в лучшее будущее, в то, что Тэхён справится, потому что Чонгуку не хватит духу быть сильным за двоих. А тэхёново сердце разрывается. Омеге кажется, что всё это не может быть правдой, и, засыпая, он надеется на то, что когда проснётся, станет легче, что когда проснётся, окажется, что всё это лишь страшный сон. Но нет, когда омега открывает глаза, невыносимая боль снова пронзает сердце, а тоска по брату заставляет проливать бесконечные слёзы. За Чонгука он цеплялся, как утопающий за последнюю возможность выжить. Он безмерно благодарен альфе за то, что тот рядом, не уходит, ведь если бы не помощь Чона, если бы не то, что альфа не оставил его в тот момент, когда нужен больше всего, принц уверен, он не смог бы выкарабкаться из того состояния, в которое провалился после того, как узнал правду. Одно дело, когда думаешь, что твой брат умер из-за чистой случайности, когда веришь, что так нужно было, от чего смерть его пережить легче, совсем другое, когда узнаёшь, что есть виноватый в этом человек. Он безумно хочет вернуться назад, в то время, когда беззаботно с Чонгуком за руки гулял, в то время, когда не думал ни о чём, кроме как о любви к альфе, когда он вместе изучал французский, когда рисовал, но время назад не вернуть, от чего на сердце становилось только тяжелее. Тэхён всё бы отдал, лишь бы не знать правду, ведь его сердце душа, неспособные на ненависть, разрываются, когда он просыпается. Единственное спасение он видит в альфе, который всё это время находится рядом. Тэхён находит силы в любви к нему. Он никак не думал, что любовь его настолько сильна, что это позволит выкарабкаться из состояния отчаяния. Он любит настолько отчаянно, что он готов пойти на ужасное, на то, что его натуре противоречит: готов встать против всех правил, готов перебороть боль, готов остаться с ним, с Чонгуком, навсегда, потому что без него не видит для себя будущего, потому что без истинного он скорее от самого себя откажется, чем будет жить дальше. Его любовь отчаянная, слишком сильная, но она помогает справляться с болью, помогает простить Хёнвона, забыть обо всём, что было, потому что счастья с Чоном хочется больше, чем чего-то ещё. Тэхён от любви Чонгука к нему и от собственных чувств никогда ничего для себя не брал, всегда отдавал всего себя без сомнений, не просил ничего взамен, просто любил всей душой. Но сейчас, когда не остаётся ничего, он впервые пользуется этим, хватается за любовь, за альфу, как за последнюю надежду. Он лечится любовью Чонгука к нему, не желает короля от себя отпускать, потому что это необходимо. Ему необходимо ощущать любовь Чона, потому что иначе он не выдержит. Он впервые позволяет себе воспользоваться любовью Чонгука, потому что другого выхода не видит. Тэхён готов сохранить всё в тайне только ради того, чтобы с альфой быть. Готов пойти против семьи, готов утаивать вину Хёнвона всю жизнь, лишь бы с Чонгуком быть всегда рядом, лишь бы быть его навек. Он знает, что это грех ужасный, знает, что так нельзя, знает, что берёт на себя слишком много, знает, что идёт против семьи, когда решает утаивать имя преступника, но готов на это пойти ради того, чтобы быть счастливым. Потому что безумно, ярко, отчаянно любит, и без любви этой сгорит. А Чонгук вот уже третью ночь засыпает в надежде на то, что, когда проснётся, дышать станет легче.✤✤✤
Чимин осторожно зажигает подсвечник, наблюдая за тем, как самые тёмные углы выделенной им с Юнги комнаты освещаются мягким приглушённым светом. Тяжёлая тишина дворца, замолчавшего на время болезни принца, и вечно бьющиеся о карниз капли дождя давят на омегу, он закусывает губы, стараясь отвлечься, но не получается. Придворный, переодеваясь в более удобную и мягкую, чем обычная одежда, ночнушку, оседает на пол у кровати, сжимается в комочек, потому что состояние принца ужасно его беспокоит. Тэхён мало того, что на протяжении недели ходил сам не свой, теперь вовсе слёг в постель, не говорит ни слова, а взгляд его пустой, что Чимина ужасно пугает. Настолько, что, когда это произошло, он хотел написать родителям омеги, но вовремя одумался, когда Юнги посоветовал этого не делать: в конце концов, никто до сих пор не знает причину болезни принца. Сообщать об этом его родителям было бы непредусмотрительно, так как это дело самого Его Величества. Чимину в это лезть нельзя, пусть даже он один из самых близких Тэхёну людей, и это расстраивает его. Чимин не может не переживать, потому что к Тэхёну привязан по-своему с самого детства, а теперь, когда они вдвоём оказываются в новом месте, ощущает свою ответственность за принца, потому что только он один здесь понимает его чувства так хорошо. В конце концов, они оба покинули место, которое горячо любят, с которым у них обоих связано много воспоминаний. Чимин его придворный почти с самого рождения привязан к Тэ, обязан охранять его спокойствие, быть самым близким другом, не бросать никогда, помогать, а теперь не знает, что сделать. Не в его силах это, потому что он даже причины состояния юноши не знает, а от этого ещё тяжелее на сердце становится. Уставший от вечного молчания дворца, гнетущей обстановки и переживаний, омега прячет лицо в ладонях, надеясь на то, что Юнги с очередной поздней встречи с каким-то чиновником вернётся поскорее. С Юнги становилось легче. Альфа всегда выслушивал, давал советы, а когда в голову ему ничего не приходило, когда слова были излишни, обнимал и целовал до тех пор, пока Пак не засыпал. Совместная жизнь, что поначалу омегу и альфу несколько пугала и смущала, оказалась намного проще, чем им обоим казалось. Конечно, было непривычно поначалу, но потом, когда Чимин уже спустя три дня привык настолько, что без аромата Юнги уснуть совсем не мог, стало намного легче. Омега теперь всегда за погружённым в работу мужчиной наблюдает, массаж делает, когда тот совсем зарабатывается, а ещё понять не может, как вообще мог переживать из-за совместной жизни, ведь это даёт так много преимуществ перед жизнью в одиночку: теперь не нужно, как раньше, прокрадываться в чужую комнату в тайне и страхе, что заметят и засмеют, теперь омега засыпает в объятиях всегда. Пусть это непривычно, немного смущающе, но быть рядом с истинным всегда, даже когда он не в духе — настоящее счастье. Благо, альфа правда возвращается совсем скоро. Он, когда замечает Чимина, такого маленького, сломленного, ничего не говоря, укладывает его на кровать, ласково укрывает одеялом, оставляя на лбу почти незаметный поцелуй. После переодевается в такую же лёгкую ночную рубаху, ощущая на себе изучающий взгляд омеги сзади. А когда оборачивается, удостоверяется в том, что Чимин правда всё это время лежал на боку и, подложив под голову ладонь, смотрел на него. Он улыбается омеге, забирается к нему под одеяло, тут же согревая теплом объятий и перебирая тёмные волосы, пока омега дышит необходимым ароматом дождя, что уже давным давно смешался с его собственным. — Как он? — коротко спрашивает уставший за день альфа, когда ощущает, что на сердце Чимина стало легче. Юнги спрашивает и даже не знает, про кого хочет знать больше. Потому что он причину состояния Тэхёна знает прекрасно, знал об этом с самого начала, но покорно молчал. Прекрасно знает и о глубине чувств короля. Омега ёрзает в его объятиях, прежде, чем ответить. — Его Величество держится. Думаю, он сильный, и справится. Но Его Высочество… Ты ведь понимаешь, он другой. Я беспокоюсь за него больше, ты знаешь, — Юнги кивает. Он прекрасно понимает, о чём Чимин: Тэхён хрупкий, словно цветок, а Чонгук сильный духом. Но, о чём забывать не стоит, принц уже пережил потерю родного человека, поэтому называть его слабым нельзя. — Он до сих пор молчит. Так было только после смерти Его Высочества. Я теряюсь в догадках, что могло произойти, что он так поменялся… — Чимин-и, маленький, ты не должен так много беспокоиться о Его Высочестве. Не теперь, — заботливо повторяет альфа то, что говорил уже много раз с того времени, как они приехали во дворец. — Теперь у него есть Его Величество, помнишь? Он поможет ему, я уверен. Меня беспокоит, что ты сам меняешься здесь, — альфа осторожно укладывается на бок, так, чтобы видеть личико с чуть заметными тенями под глазами. — Но как же… Как же здесь не меняться, — закусывает губу Чимин в неуверенности. — Здесь всё по-другому, а теперь особенно. Тишина, дождь — всё это только нагнетает. Я не могу так просто перестать думать о Его Высочестве. Его родители на меня надеялись, когда отправляли его сюда, потому что я единственный из родных, кто здесь, рядом с ним. Я обязан помочь, но не знаю, как, — Чимин опускает взгляд, когда грубая ладонь ложится на его щёку, нежно оглаживая. — Оставь это на совести Его Величества, хорошо? Позаботься о себе. Когда Его Высочество придёт в себя, уверен, он не обрадуется, если увидит тебя в таком подавленном состоянии. Будет винить себя за то, что стал причиной этому, поэтому постарайся быть сильным, — Юнги искренне верит в то, что Чимин сможет. Он его волнения понимает, потому что сам за Чонгука переживает не меньше, ведь никогда друга в таком состоянии не видел, но так же альфа считает своим первым долгом Чимину помочь, потому что его сердце более хрупкое и нежное, тем более после ссоры с родителями он стал намного чувствительнее. Для Юнги Чимин намного важнее других. — Кто знает, вдруг завтра утром всё изменится? — Конечно… И уже меняется, — лёгкий проблеск надежды освещает глаза омеги. — Теперь ему уже не снятся кошмары, но всё же… — омега отводит глаза от тёмного взгляда альфы. Если Тэхёну перестали сниться кошмары, значит ли это, что он поправляется? — Отвлекись на переписку с Миной. Кстати, я знаю, сегодня пришло ещё одно письмо. Как у них дела? — отвлекает Юнги, вместе с этим сплетая пальцы рук вместе и целуя. — Я не стану рассказывать всего, ты ведь понимаешь? — несколько смущённо напоминает омега. — Это переписка между омегами, в конце концов, пусть даже она твоя сестра. Даже не так. Тем более, что она твоя сестра, — Чимин нежно улыбается, вспоминая о девушке и её письме, пропитанным смущением и вопросом «Как мне себя вести?». Совсем неопытная, но Чимину это безумно нравится, и он ощущает, что обязательно должен оберегать её по праву старшего. — Мина рассказала мне о том, что Ёнху предпринял кое-какие действия, и теперь, кажется, она уже не сомневается в его чувствах, как раньше. По крайней мере, она уже не отпирается, как это было раньше. А ещё много спрашивает у меня про Ёнху, — Юнги усмехается. — Надеюсь, Ёнху не станет спешить. Ей, в конце концов, ещё и семнадцати нет, — на правах старшего брата волнуется альфа. — Думаю, мне стоит написать ему с предупреждением. — Серьёзно? — хихикает Чимин. — Не беспокойся об этом, я уже написал ему раньше. Хотя в этом не было необходимости — он взрослый альфа и всё понимает. Тем более, так ты его смутишь. Не волнуйся об этом, ему можно доверять. В конце концов, к Его Высочеству он даже не прикасался почти, хотя его чувства были довольно серьёзными, как мне кажется. Юнги только кивает. О чувствах Ёнху к Тэхёну он догадался уже довольно давно, ещё когда все они были в Гримдольфе, потому что не заметить очевидного было нельзя, а спросить у Чимина не составило никакого труда. Юнги, честно говоря, тогда даже не удивился. Должно быть, именно потому, что он знает, так ревностно относится к чувствам Ёнху к Мине. Вдруг он с помощью неё пытается забыть Его Высочество? Однако, уверенность Чимина в брате позволяет Юнги быть спокойным за сестру. — Раз так, я поверю тебе. Но, прошу, проследи за этим, ладно? — альфа пододвигается ближе, почти сталкиваясь с желанными пухлыми губами. — И, пожалуйста, подумай о себе, — а после накрывает губами омежьи, трепетно целуя. Чимин пальцами зарывается в волосы альфы на загривке, спускается ими к метке, тонко ощущая кожей след, пока альфа целует глубже, усаживая его на свои бёдра и укладывая руки на талию. Чимин ударяет Юнги по плечам, когда тот позволяет ладоням спуститься вниз, к пышным ягодицам, а потом вовсе сжать их. Альфа на это посмеивается, без разбора чмокает всё лицо омеги, забирая половину тяжести на его сердце себе.✤✤✤
Король просыпается, когда сквозь щели между задёрнутыми светлыми шторами пробивается яркий, ослепляющий утренний свет, а небо за окнами долгожданно чистое, голубое — на смену дождям и грозам наконец-то пришли ясные осенние деньки. Чонгуку кажется, что дышать стало легче, а на сердце больше нет той тяжести, которая возникла с болью Тэхёна — их связь с омегой до безумия сильна. Альфа ласково улыбается, когда чувствует рядом тепло чужого тела — Тэхён утыкается в его шею, а рукой обнимает его торс. Король осторожно укладывается на бок, разглядывая лицо омеги в мягком утреннем свете: оно чуть опухло от сна, длинные густые реснички подрагивают, пушистые светлые волосы совсем растрепались, а губы сложены бантиком. Альфа оставляет поцелуй на кончике носа, заставляя юношу чуть сморщиться и приоткрыть глаза, которые он тут же закрывает, щурясь от непривычно яркого света. Тэхён чуть слышно стонет, что Чонгук скорее вообще назвал бы мурчанием, а потом вовсе прячет лицо в одеяле, чем очень веселит Чона. Король тут же забирается под одеяло к омеге, сплетает пальцы вместе, а после целует тэхёновы. Омега открывает глаза снова, в молчании разглядывает лицо альфы, свободной рукой очерчивает его: ведёт линию по высокому лбу, чуть прикрытому растрепавшимися после сна волосами, после по носу, а затем спускается к губам, останавливаясь на них подольше. Чонгук мягко улыбается, кладёт руку на тэхёнову и ластится, а потом придвигается максимально близко, так, что их носы сталкиваются, а видно становится только словно посветлевшие за одну ночь глаза. — Доброе утро, — шепчет альфа, почти сталкиваясь с пухлыми губами, но не касаясь их. Он не уверен в том, что омега сейчас скажет, не уверен, что разрешит остаться, не уверен, что позволит целовать. Не уверен ни в чём, а поэтому старается дальше не заходить, пусть поцеловать ещё сонного, ужасно мягкого и милого Тэхёна хочется безумно. Чонгук не уверен даже в том, что правильно понимает состояние омеги, поэтому старается не делать ничего лишнего. — Как ты? — принц хмурится, опускает взгляд, жмурится, видимо, чтобы не дать слезам вновь нахлынуть. Однако, от внимания Чонгука не уходит, что медовый аромат, почти исчезнувший с тех пор, как Тэ узнал правду, вернулся. — Благодаря тебе мне лучше. Не хорошо, но не так плохо, как было, — смущённо улыбается омега, заглядывая в тёмные омуты напротив. Боже, его улыбка… Как давно Чонгук не видел его улыбки, пусть даже немного скомканной, неуверенной, но от этого не потерявшей своё очарование. У альфы на сердце становится окончательно легко. — Спасибо тебе, Чонгук, — омега первым сокращает расстояние, первым касается губ альфы в поцелуе. А Чонгук, поняв, что можно, тут же берёт инициативу на себя: обвивает руками тонкую талию, нависает над омегой, осторожно разводя худые ноги и устраиваясь между ними, тем самым заставляя сорочку сбиться и приоткрыть медовую кожу. Альфа целует медленно, сладко, нежно, стараясь передать всю свою любовь, ласкает тело, касаясь везде, потому что омега сам разрешил, не выгнал его, а, как раньше, отдал всего себя. Отказаться от возможности, упустить её, устоять перед соблазном невозможно, когда так долго не позволял себе. Чонгук ощущает, как худые руки обвивают его шею, притягивают ближе, целует глубже, руками пробирается под тонкую ткань, а после губами спускается на чувствительные шею и ключицы. Омега запрокидывает голову, утопает в любви и вдыхает винный аромат, забывая обо всём плохом на мгновение, а после берёт лицо Чона в ладони, оглаживает скулы и тянется за поцелуем, получая его. Чонгук делает это без какого-либо пошлого умысла, он только позволяет себе насладиться омегой спустя непозволительно долгое для них время, дарит принцу необходимую любовь, нежность, дышит мёдом, а Тэхён поддаётся ласкам. Он смущается, но просит больше, посмеивается, когда Чонгук поцелуями медленно спускается от ключиц к животу, а альфа насладиться любимым телом никак не может: зацеловывает, кусает, лижет. Тэхён нежится в сильных умелых руках, растворяется в альфе, когда тот вновь и вновь накрывает его губы своими. — Спасибо тебе, — шепчет, когда мужчина отстраняется. — Я… Чонгук, если бы ты ушёл, я не знаю, что было бы. Я так благодарен тебе, — Тэхён потирается кончиком носа о чужой, прикрывая глаза и вновь укладывая ладони на скулы альфы. Его глаза мерцают, и Чонгук ощущает, как по телу течёт тепло от того, что Тэхёну стало легче. Юноша не может перестать касаться альфы, не может позволить себе упустить момент, потому что безумно, безумно соскучился. — Я не имел права оставлять тебя одного, солнце. Прости меня… Прости за всё это. Прости за то, что пришлось рассказать, за то, что скрывал, за то, что появился в твоей жизни, позволил зайти этому так далеко, что уже не остановить. Прости меня, — альфа жмурит глаза, стараясь не дать волю чувствам. — Чшшш! Не говори так никогда! Ты даришь мне лучшие моменты, ты — всё для меня, поэтому не смей извиняться за то, что появился в моей жизни, — Чонгук улыбается в ответ на слова омеги, ощущая, что они словно ближе благодаря этой ситуации стали. Тэхён доверяет ему больше, чем раньше, позволяет самому себе то, чего раньше не допускал, что не может не радовать. Чонгук сердцем ощущает, что тэхёново прямо сейчас тянется к его. — Ты не виноват, что всё повернулось так. Ты не виноват в его… — Тэхён старается, честно старается, но слёзы всё равно текут по щекам. — Смерти. Ты не виноват в смерти Сехуна, поэтому не должен просить прощения, — Чонгук сцеловывает солёные слёзы, когда принц перестаёт говорить и утыкается лицом в его шею. — Ну же, тише. Не плачь, прошу тебя, — король берёт лицо омеги в ладони, зацеловывает его, шепчет какие-то ненужные слова до тех пор, пока Тэхён не успокаивается. — Это я должен благодарить тебя за то, что не оттолкнул меня. Боже, я так переживал, что ты уедешь, бросишь меня… — альфа прислоняется лбом к омежьему, шепча. — Я боялся, что ты возненавидишь меня. Так боялся, что не рассказывал до последнего, потому что остаться без тебя для меня — самое ужасное, что может произойти, солнце. Спасибо тебе. Чонгук только теперь понимает, что был самым настоящим глупцом, когда боялся того, что Тэхён покинет его. Он бы никогда не поступил так, потому что его благородное, нежное, глубоко любящее и преданное сердце не позволило бы ему этого. Потому что, как Тэхён для него всё, так и он для Тэхёна целый мир, и от одного осознания этого внутри альфы, в самой глубине сердца становится так тепло, что он мог бы этим теплом согреть целую Вселенную в самую холодную зиму. — Я ведь говорил тебе не брать на себя вину других? — Тэхён ласково целует Чона в щёку. — Никогда не делай этого. Ты не виноват ни в чём, слышишь? Наоборот, ты помог мне справиться со всем этим. — Боже, как я люблю тебя, — Чонгук не удерживается, когда его накрывает волна нежности: снова целует омегу, не давая ему даже опомниться после внезапного утреннего признания, а после перекатывается на спину, утягивая принца на себя и заставляя его лечь на свою грудь. Тэхён от нового положения смущается, его щёки розовеют, и в мягком утреннем свете он выглядит просто божественно по мнению Чона. — Знаю, моё предложение прозвучит странно, а ещё король такое говорить не должен, но может проваляемся здесь весь день? — спрашивает, когда смущённый своим положением Тэхён всё же удобно устраивается на его груди, укладывая голову на сложенные руки. Омега впервые за столько дней ощущает лёгкость внутри. — А что подумают другие? Нельзя ведь… — с сомнением бормочет принц, смотря на довольно улыбающегося из-за придуманной шалости Чона. — Ты из-за меня и так пропускал собрания, поэтому должен работать, — хмурится омега. — Ничего страшного, если пропущу ещё один день. В конце концов, я здесь король, а не они, — ухмыляется альфа, поглаживая омегу по спине, чем вызывает мурашки. — Вот как вы заговорили, Ваше Величество? — в шутку ударяет омега альфу по груди. — Я думал, ты до сих пор не привык к этому всему, потому что тебе явно не нравится, когда все кланяются тебе при встрече. — Не нравится, — соглашается Чонгук, наслаждаясь видом над собой. — Честно говоря, я поначалу даже несколько смущался этого. Но я стараюсь привыкнуть. В конце концов, мне это даже нравится. Теперь никто не осудит меня за то, что я провожу ночи в постели своего жениха до свадьбы, потому что я волен делать всё, что пожелаю, — подмигивает он, а Тэхён смущается пуще прежнего, пряча покрасневшее лицо в изгибе ключиц альфы. Всё же они нарушают так много правил: омегам нельзя спать с будущим мужем в одной кровати до свадьбы, нельзя говорить с королём на «ты», даже если он твой будущий муж. Это самое малое. Омега старается даже не вспоминать последнюю ночь Чонгука в Гримдольфе, когда они стёрли все границы в жарких поцелуях, интимных касаниях и пылких признаниях. — Ну, брось, тебе ведь нравится. Чонгук легонько проходится кончиками пальцев по талии и бокам омеги, вызывая в нём смех, а когда юноша пытается выскользнуть из объятий, удерживает его, вновь щекоча и наслаждаясь звонким смехом. А когда Тэхёну всё же удаётся выбраться из крепкой хватки, чтобы спрятаться под одеялом, Чон, не долго думая, забирается к нему, устраивая после настоящий беспорядок, потому что когда он всё же хватает омегу за тонкую талию и продолжает пытку, принц ногами скидывает все подушки с кровати, путаясь в одеяле. Король безумно счастлив видеть Тэхёна таким счастливым, улыбчивым, когда на его душе явно полегчало. Чонгуку самому легко становится от того, что легко Тэхёну. Это определённо лучшее утро в жизни Чонгука.✤✤✤
— Я так рад за Ёнху и Мину! — восторженно отвечает Тэхён, когда Чимин наконец-то рассказывает обо всём в подробностях. — Правда, ваши родители наверняка будут против… — уже задумчиво произносит принц, разглядывая уже отцветающие астры в свете уходящего дня и осторожно накладывая на холст мазок за мазком. Они с Чонгуком правда провалялись в постели почти весь день: то дурачились вместе, и Тэхён очень удивлялся такому игривому, совсем молодому альфе, то читали друг другу вслух ту книгу, которую Чон читал Тэ на протяжении всего этого времени, то вели беседы обо всём, то бесконечно целовались. Кстати говоря, альфа много и с огромным воодушевлением говорил о свадьбе, интересовался у Тэхёна, какой именно он хочет её видеть, чем очень смущал омегу. Но, несмотря на всё смущение, юноша согласился бы оказаться в кровати вместе с королём снова, ведь нежиться в объятиях Чонгука, когда он то и дело целовал и ласкал — то, ради чего Тэхён готов засыпать, а потом просыпаться вновь. Вечером, к сожалению, Чона срочно позвали на собрание, и он даже его хотел пропустить, но когда Тэ настоял на том, чтобы он не пропускал работу из-за него, а после сам поцеловал, Чонгуку не оставалось ничего, кроме как согласиться, но пообещать вернуться вечером. Тэхён же, охваченный внезапным желанием рисовать, выбрался в сад вместе с Чимином на то время, пока альфа будет занят, ведь они с придворным так и не успели толком пообщаться. Погода этому благоволила: после дождей наконец-то установилась настоящая золотая осень с её прохладным ветерком и мягкими, ласковыми солнечными лучами. Деревья за время непогоды успели окраситься в самые разные цвета: от ярко-красных с плавными переходами в оранжевый до насыщенно-жёлтых в зелёную крапинку. Сад, некогда полный сил, молодой, кажется взрослым, много повидавшим в своей осенней, по-настоящему королевской красоте и величественности. Высокие деревья на фоне высокого неба кажутся великанами, а когда ветерок перебирает листья, заставляя их срываться облетать листопадом, на это невозможно не заглядеться. Омеги прячутся в самой глубине сада, в тишине, у зарастающих желтоватым мхом старых фонтанов, где листья изредка падают с деревьев над головами, и Тэхён надышаться ароматом осени не может: это что-то пряное, свежее, но мимолётное. На душе наконец-то спокойно. Немного грустно от того, что момент уходит, и таким, каким он был, какой он сейчас, он уже никогда не будет, но спокойно, и это не может радовать омегу. Мысли о свадьбе становятся более явными, близкими и реальными, ведь назначенный день уже совсем близко: на дворе 12 сентября, а празднество назначено на день его рождения, 27 число. — Не думаю, что для Ёнху это станет проблемой после того, что произошло со мной. По крайней мере, я надеюсь на это, — улыбается Чимин, следя за искрами в глазах принца: как давно он не видел их! Должно быть, в последний раз Тэ рисовал с таким воодушевлением ещё в Гримдольфе, незадолго до приезда Его Величества после долгого отсутствия. — Но, я хотел обсудить другое, — осторожно начинает Чимин. Тэхён коротко кивает, улавливая изменения солнечного света в ярких цветах. — Ваше состояние… Я до сих пор не знаю причины, но мне кажется, что нужно сообщить вашим родителям обо всём. Тэхён хмурится на слова друга, потому что обсуждать это сейчас, когда душе только-только полегчало, не хочется. Не хочется даже вспоминать ни о чём плохом, тем более о своём решении, потому что он буквально предаёт память Сехуна, когда идёт на это. Омега понимает, что это неправильно, знает, что он должен поступить совершенно по-другому: оставить Хельцвуд, расторгнуть помолвку, отказаться от Чонгука, потому что они нарушают все когда-либо существовавшие правила. Но так же он знает, что без улыбки, голоса, рук, губ, глаз — без всего Чонгука ему не жить, потому что он стал для него всем, стал для него смыслом. Благодаря ему омега смог пережить столько хорошего, и он безумно хочет отдать альфе всего себя, быть с ним всегда, какие бы преграды ни стояли. Ради своей по-настоящему сумасшедшей любви он будет молчать. Сохранит в секрете, не расскажет никому. Родителям, потому что не хочет ворошить прошлые раны, Чимину, потому что не хочет подвергать его опасности, а остальным, потому что не хочет получить осуждение в свою сторону. Не хочет провести жизнь без Чонгука, не иметь возможности целовать, заботиться, наблюдать за ним. — Нет, — мотает головой Тэхён. — Этого не будет. Я не скажу о том, что было, родителям. И, прошу тебя, не говори им. Чимин, — омега откладывает кисть на палитру, подсаживается к другу, беря его руку в свои и заглядывая в обеспокоенные глаза, — Прошу тебя, молчи об этом. Знаю, это слишком много, но это единственное, о чём я тебя попрошу. — Ваше Высочество, но что, если они узнают сами? — Чимин не понимает. Почему нельзя сказать родителям Его Высочества? Всё это ужасно странно, тем более сомнение в глазах Тэхёна, что выдаёт его с потрохами: он делает что-то такое, чего делать не должен. Но неужели это настолько ужасно, что родители не поймут? — Весь дворец знает о вашей болезни… Знаю, что это было что-то серьёзнее, но, думаю, хотя бы о болезни написать стоит. Это всё равно откроется, когда они приедут сюда на время свадьбы через неделю. Хотя, я бы посоветовал вам рассказать совершенно обо всём, если честно. Прежде чем ответить, Тэхён закусывает губу, наблюдая за одиноко падающим с дерева листочком. Да, Чимин прав. Папа наверняка обо всём узнает раньше, чем войдёт в приготовленную им комнату, когда они с отцом приедут во дворец. Но объяснить Чимину, что рассказывать им обо всём остальном нельзя, необходимо. Он не может допустить, чтобы всё раскрылось вот так. Встаёт лишь один вопрос: как объяснить, не рассказывая о том, что всё-таки произошло? — Ты прав. Я должен написать о болезни, и сделаю это, но о причине, которая породила моё состояние, не скажу ни слова, — Тэхён замолкает, опуская взгляд. Он должен объяснить Чимину так, чтобы он понял и не осуждал его, но как это сделать? Будь Тэ на месте придворного, сам бы себя осудил за это. — Если они узнают обо всём, я не смогу остаться здесь, с Его Величеством, — шепчет омега, а после поднимает полный отчаяния взгляд на друга, глаза которого расширились. — Стойте… Если это настолько важно, что может помешать тому, что вы будете вместе… Ваше Высочество, в таком случае вы обязаны рассказать! Вы не должны быть с тем, кто может доставить вам боль… Вы обязаны! — в страхе шепчет Чимин, уже думая о самых ужасных вещах, какие могут помешать браку. — Вы не должны терпеть… — Тише, тише! — шикает Тэхён, осматриваясь, чтобы никто их не услышал. Они может и в достаточном отдалении от дворца, и вряд ли кто-то станет гулять здесь, в старой части сада, но вдруг… — Его Величество не сделал абсолютно ничего плохого. Он, наоборот, является поддержкой для меня. Я безумно люблю его и хочу быть с ним, Чимин-и, поэтому, прошу, не говори ничего моим родителям! Они не позволят мне остаться с ним, даже при том, что он ни в чём не виновен, потому что это противоречит всем устоям, а я хочу остаться с ним, стать его мужем… Я страстно этого желаю, поэтому не стану ни о чём им рассказывать. К тому же… Ничего не изменить. Это прошлые раны, о которых им лучше не напоминать. Прошу, — Тэхён заглядывает в глаза другу. Он знает прекрасно, что имеет полное право приказать, и Чимин не посмеет ослушаться, но это не та ситуация, когда нужно поступать именно так. Тэхён считает придворного своим другом, пусть даже не равным ему, поэтому приказывать в этой ситуации не может. Это противно его натуре. — Боже… я надеюсь, это правда, и Его Величество не сделал ничего ужасного. Но, Ваше Высочество, вы понимаете, на что идёте? Вы переступаете через все правила… Я ведь правильно понимаю, что ваш брак не может состояться, если они узнают? — Тэхён кивает, пока глаза придворного бегают. — Боже мой… Вы уверены, что этот секрет не выйдет наружу во время свадьбы? Если это произойдёт, будет плохо… Надеюсь, вы знаете, что делаете. — Его Величество уверен, что существует всего четыре человека, знающих об этом, — отрицает Тэхён. — Два человека — мы с ним, а ещё два — Ихёль с Юнги. Я доверяю Юнги, потому что ему доверяет Его Величество. С Его Высочеством же всё сложнее… — Это ведь он подсказал вам, верно? Ведь изменились вы именно после разговора с ним. Уверены, что он не против вашего брака? Что, если так он хотел разлучить вас, чтобы вновь получить место рядом с королём? Слышал, его хотели поставить на ваше место, в качестве мужа короля, — с некоторой опаской выдаёт Чимин. — Верно, я узнал от него. Но… Мне не кажется, что он против. Он сказал о том, что я знаю не всё, только потому что хотел, чтобы я узнал, а после сам принял решение. Я принял, и останусь с Его Величеством. А слухи о том, что Его Высочество предлагали в качестве мужа Его Величества, я слышал. Но это ведь абсурд полный! — восклицает Тэхён. — В конце концов, он носит в себе ребёнка прошлого короля, к тому же слаб здоровьем. Это политические игры прошлых чиновников, в которые нам лучше не лезть. Я уверен в Его Высочестве, — Чимин кивает, кажется, немного успокоившись, но всё ещё посматривая на принца с некоторым недоверием. А Тэхён после этих слов задумывается о том, что нужно навестить Ихёля завтра и поблагодарить его за то, что беспокоился об этом. Тем более, Тэ обещал самому себе, что не оставит Ихёля одного. Тэ даёт Чимину время всё обдумать. Некоторое время царит молчание. Юноша наблюдает за уходящим в ветки деревьев жёлтым солнцем, всматривается в косяк улетающих в более тёплые края птиц, наслаждаясь свободой. Да, он совершает ужасное, но при этом ему так спокойно, как никогда. Теперь он знает абсолютно всё, что должен был знать. Он уверен в том, что будет счастлив с Чонгуком, знает, что любит его, идёт ради него на то, на что решился бы не каждый влюблённый. Он знает, что альфа никогда не оставит, всегда поддержит, доверяет ему полностью, поэтому на душе его легко. Знает, что делает всё правильно. Так должно быть, потому что он идёт на это во имя любви. — Я знаю, что не имею права делать это, знаю, что это великий грех, знаю, что это карается, что я беру на себя слишком много… Я предаю всё, чем жил до этого, знаю. Но я безумно люблю его! Настолько, что не смогу без него. Лучше никак, чем без него, поэтому, чтобы быть с ним, я сохраню всё в тайне. Уверен, ты понимаешь меня, как никто другой, — Тэхён до сих пор держит руки друга в своих ладонях. — Ты обещаешь? Не расскажешь? — спрашивает принц спустя время, когда Чимин уже принял решение. Тэхён бы никогда не просил Чимина о лжи ради себя, но позволяет себе это всего один раз — сейчас. — Обещаю, что сохраню в секрете, — кланяется придворный.