***
Настойчивый стук в дверь. Роджер, прикрывший, так и сидя на кровати, глаза встрепенулся. Погрузившись в раздумья о религии Фредди и его странном поведении, барабанщик не заметил, как глаза сами собой закрылись. — Просыпайся, соня, — Фредди прошёл в всё ещё зашторенную комнату. — Я-я не спал! — ответил, будто бы оправдываясь, Роджер, — Ты… Ты расскажешь мне? Фредди молча прошёл к кровати, нависнув над больным. Потемневшие в мраке комнаты внимательные, как и всегда, глаза смотрели снизу на него, не хватало лишь приоткрытого ротика и невольно надутых губ для полного образа. Роджер очень был похож на девушку. — Подвинься… — Роджер покорно отсел, давая место Фредди, чтобы сесть и всё ещё смотря на парса, — Нет, Ро-чан… Подвинься по-другому. Фредди легонько толкнул Роджера; тот, поддавшись, рухнул на постель, скрипнули пружины. — Эй… Эй, не-не-не, только не сейчас! — Роджер вжался в стену, с тревогой смотря на Фредди. — Дурачок, — Фредди быстро чмокнул Роджера в лоб, почувствовав губами болезненный жар, — снова знобит? Мужчина улёгся рядом с Роджером, обвив руками и принимая форму его тела, устроившись сзади. Уши Роджера чуть не горели от смущения, хорошо, что Фредди был за его спиной и их взгляды не пересекались. — Два духа, следуя Книге Преткновения, стоят во главе — Ахура Мазда и Ангра Майнью, они равны друг другу, но светлый и мудрый Ахура Мазда вездесущий одержит верх над Ангра Майнью, став безграничным в пространстве и времени, — послышался ласковый тихий шёпот. Дыхание Фредди пробивалось сквозь волосы Роджера, — но сначала был мир, Артезишн, созданный Ахура Маздой. Мир без мысли, без движения, без ощущений, идеальная вселенная. И было так три тысячи лет, пока… Роджер погрузился в историю, что рассказывал ему Фредди, в вечные противостояния миров духов-близнецов, Добра и Зла, историю про Шесть Святых и про демонов, про множество странных вещей с такими же удивительными названиями… Барабанщик прикрыл глаза, внимая тёплому шёпоту. Минуты шли незаметно, казалось, весь мир застыл, пока всплывали в голове Роджера фантазии о богах и людях из давнего прошлого, красочные картины битв, Заратустра… Фредди также описывал по ходу рассказа обряды и жизнь зороастрийцев, а Роджер, как преданный ученик, всё запоминал. Его невероятно потрясали новые знания. — Фредди, — тихо промолвил Роджер во время паузы в монологе Фредди, — ты веришь во всё это? — А? — похоже, рассказчик углубился в мысли, — Ну… Я верю в высшую силу, но сам понимаешь, трудно думать про все эти сказки серьёзно в наш современный век… Хотя, кто знает. Фредди прижался к Роджеру сильнее. Барабанщик почувствовал его тепло даже через одежду. — У меня… Ещё один вопрос, — неуверенно проговорил Роджер. — Да, дорогуша, я слушаю тебя, — Фредди уткнулся в шею Роджера. Пахло травами его шампуня, но естественный запах тела придавал другие оттенки. — Ох, — Роджер засмущался, — Фредди… А тебе не мешает религия… Быть с мужчинами? — Нам запрещено это, — когда Фредди говорил, Роджер физически чувствовал это своей шеей, — но мне всё равно. Я и так нагрешил слишком много, уже нет пути назад. — А я могу, ну… Стать зороастрийцем? Чисто теоретически. — Мы договаривались на один вопрос, Ро-чан. Фактически, нет. Для этого ты должен пройти специальный обряд инициации. Хочешь — полетели ко мне на родину, но там чужеземцев не любят. Тебе просто не дадут этого сделать, извиняй. К тому же, кто у нас заядлый христианин? Не стыдно? — Я… — Роджеру стало немного стыдно, отчего он резко ответил, — Не так уж я и верю. Просто все верят и я тоже. — Так не работает, — промолвил вокалист серьёзным тоном, — вера должна быть искренней, от чистого сердца. Фредди отодвинутся от Роджера; блондин тут же повернулся, с тревогой и непониманием смотря на вставшего с постели Фредди. — Ты обиделся? — в голосе прозвучали нотки испуга. — Не-а, — Фредди рылся в тумбочке у стола. Наконец, он выудил ещё один маленький мешочек, — иди сюда, Ро-чан. Роджер покорно сел, снова смотря снизу на Фредди; развязав тесёмку из шёлкового шнура, Фредди достал блестящую цепочку. Присев, чтобы его глаза были вровень с взглядом Роджера, он одел потускневший, не такой красивый, как прежний, кулон с птицей. Цепочка была маленькая и волосы Роджера застряли в звеньях. Барабанщик свирепо зашипел от боли, когда Фредди дёрнул вверх цепочку с кулоном. — Тихо, тихо… Вот так. Это мой старый; видишь, он немного потускнел и крыло обломалось на краю. Я носил его, когда был маленьким, до переезда из Индии. Пусть теперь высшие силы будут оберегать тебя, потому что я этого хочу. Фредди обвил цепочку два раза вокруг запястья Роджера. Удивительно, но размера как раз хватило, чтобы плотно облегать худую руку. Амулет висел, тускло мерцая, как и любой антикварный металл. Роджер смотрел на всё это, как заворожённый. Фредди лучезарно улыбнулся, увидев детский восторг в этих голубых глазах. — Фредди… Спасибо. Правда. Я не буду его снимать, никогда не буду. Фредди лишь опустил голову. С его лица не сходила радость и благодать. — Как обручальное кольцо? — послышался лукавый тихий голос и короткий хриплый смех. — Н-нет! Ну, то есть да, но не в том смысле! — Роджер поняв, какую глупость они оба сейчас сморозили, закрыл руки лицом. — Хах, давай, принцесса, убери руки, — Фредди аккуратно взял Роджера за запястья, — Покажи личико, Зульфия, покажи личико~ Роджер открыл лицо, смотря на Фредди с недоумением и вопросом. Фредди же прыснул, а затем громко рассмеялся. — Какая, нахрен, Зульфия? — Роджер вырвал свои руки из хвата вокалиста, — Ты совсем кукухой сбрендил? Я обиделся! Роджер наигранно надул губки, тут же улыбнувшись от собственной комичности и потупив взгляд. — О нет, моя принцесса обиделась, — Фредди, продолжая игру, встал на одно колено, — как же мне сменить гнев её Высочества на милость? — Моя мама всегда делала пирог с ревенем, когда я болел в дестве! Испеки мне пирог с ревенем! — манипулировал Фредди Роджер, — И шторы открой, я устал и мне жарко! — Красавица, ты где мне ревень прикажешь искать? И вообще, я даже яйцо сварить не могу, а ты мне «пирог с ревенем, да как ма-аама готовила», — передразнил Фредди, — ладно, тебе повезло, что я тебя очень люблю. Жди своего принца. На последних словах Фредди смутился и, чмокнув Роджера в лоб, быстро вылетел из комнаты. — А окно так и не открыл, — Роджер встал и сам раздвинул шторы. Дневное солнце развеяло темноту и било в глаза, — А-аа! Мои глаза… Так, чёртова ручка… Под конец окно поддалось и комнату наполнил запах улицы вместе с лёгким ветерком, вытесняя приторную лаванду, успевшую потухнуть как запах для рецепторов Роджера. Вообще он чувствовал очень сильно только новые запахи, со временем все те невообразимые оттенки и краски приедались, потому что мужчина бы сошёл с ума точно от всех благоуханий этого мира, будь они свежими каждый вдох. Оперевшись о подоконник, Роджер слегка высунулся, теребя амулет на запястье, такой холодный и приятной фактуры. Время сгладило острые когда-то края изделия, тупой отколотый кончик уже не выглядел по-уродски. «Он отдал мне такую дорогую вещь», — Роджер задумчиво смотрел вниз, на проходящих людей, — «точно меня любит. Я должен быть ласковее к нему…»***
— Ох, Майк, погоди! — - Фредди уловил соседа прямо на пороге, — Ты куда собираешься? На рынок не заскочишь? — Ну, могу, — Майк смутился от такой неожиданной для Фредди просьбы, — а тебе чего? — Ревень, возьми немного, ну, на пирог… Яйца… — - Фредди стал вспоминать, чего не было в холодильнике и шкафах, обысканных минуту назад, — вроде, всё. Я тебе потом деньги отдам, просто… — Роджер попросил приготовить пирог с ревенем, ага, — Майк понимающе усмехнулся и поднял брови. — Эй! Ты что, подслушивал? — Фредди завёлся, понимая, что кое-кому напротив надо повыкручивать уши. — Просто все мамы готовят своим детям пироги с ревенем, когда те болеют, — успокоил соседа Майк, — тебе что, не делала? Фредди задумался. Очевидно, это какая-то английская традиция, ему она такого не делала; ну, честно сказать, он вообще практически не болел. — Нет… А у вас делают? — - Фредди сейчас выглядел как ребёнок, — Вот упущение! Ни разу, представляешь. — Везде разные мамы, — пожал плечами Майк, — Ладно, я пошёл. — Ага… Когда дверь захлопнулась, Фредди прошёл в кухню и привычно открыл окно, чтобы покурить в ожидании, жаль, что сигарет не было. «Он попросил меня приготовить ему, как мама» — Фредди смотрел на тех же самых прохожих, — «наверное, он начал любить меня…»