Где вода есть

      Суйгин, довольная сверх меры, поставила бонсай в углу комнаты Кимимаро. Она посчитала, что внимание к цветку научит ребёнка внимательности по отношению к окружающим. «Если у тебя не дохнут цветы, стоящие прямо у тебя перед носом, значит, ты не безнадёжен» — так говорила её бабушка и, вспомнив об этом, она решила, что что-то в этой мысли было. На Кимимаро точно могло сработать.       Или она, во всяком случае, узнает, способен ли он вспомнить о том, что цветок нужно поливать, иначе тот помрёт. Это тоже будет довольно показательно.       Комната Кимимаро, в отличие от Хаку, выглядела пустоватой. В ней была кровать, стол со стулом, прикроватная тумбочка с ночником в виде цветка лотоса (выбирал Хаку), шкаф во всю стену для одежды, постельного белья и оружия, в котором было несколько открытых полок для всяких мелочей, и пустой мини-стеллаж для книг, на котором сейчас ничего не было. Хаку так и не удалось уговорить Кимимаро выбрать пару миленьких статуэточек, именно поэтому Суйгин поставила в его комнату бонсай, чтобы та выглядела хоть немного повеселее, положила на пол зелёный ковёр, и повесила на окно светло-зелёные занавески. Вышло довольно мило, вполне сочеталось с бежевыми стенами.       Комната Хаку же выглядела куда более заставленной. Для начала, обои там были светло-лиловыми и оттенком сильно напоминали розовый. Из множества комнат Хаку почему-то выбрал именно эту. Его комната была чуть просторнее, чем комната Кимимаро. На окно он захотел «что-нибудь светлое» и Суйгин выбрала кремовые занавески, так что комната была очень, очень светлой. Кровать стояла у окна и была для разнообразия застелена тёмно-фиолетовым покрывалом, а ещё на ней было шесть подушек разных форм и размеров. Суйгин не представляла, зачем Хаку нужно столько подушек, но решила, что раз ребёнок хочет, то почему нет. Картинка в каталоге его просто очаровала, так что пришлось искать похожие.       Цветы по комнате он расставлял сам, и выбирал тоже сам, так что на подоконнике, в углу у кровати и у платяного шкафа рядом с входной дверью уютно расположилось по бонсаю, разных размеров. Шкаф, кстати, был немногим меньше, чем у Кимимаро, потому что Хаку тоже был настроен самостоятельно перестилать кровать. Также у него был стол со множеством ящиков, стул, пушистый тёмно-фиолетовый круглый ковёр, навесная полка для книг. На стол Хаку водрузил статуэтку «манеки-неко» и та мерно покачивала лапой, а на прикроватной тумбочке стоял точно такой же, как и у Кимимаро, ночник в форме цветка лотоса.       Суйгин полагала, что в ближайшем времени в комнате будет столько мелочей, что те будет просто ставить некуда, потому что Хаку любил милые вещи. Ну или, во всяком случае, целая коллекция кошаков, качающих лапой — время, проведённое с котами-ниндзя явно не прошло для Хаку бесследно.       Коноха по уровню жизни довольно сильно отличалась от большей части мест, в которых они побывали по пути, и уж точно очень сильно от тех, в которых Хаку и Кимимаро выросли, так что первые несколько дней дети удивлялись буквально всему и думали, похоже, о том, что попали в сказку. Когда Суйгин видела это, её сердце сжималось.       Уровень жизни в этом мире разнился от страны к стране, от города к городу, от деревни к деревне, и от семьи к семье. Жуткая бедность соседствовала с богатством или просто обеспеченностью, и часто это очень сильно бросалось в глаза, когда ты много бывал на заданиях. Гражданские, которые жили в скрытых деревнях, можно было сказать, что горя не знали, если рассматривать только уровень жизни и бытовые вопросы. Шиноби очень пристально следили за тем, чтобы в окрестностях и самой деревне не появлялось оборванцев, воришек и прочих мелких преступников. Гуляя даже по самым дальним закоулкам деревни невозможно было споткнуться о какую-нибудь личность без определённого места жительства. Это было логично: шиноби были военными, а военные не могли допустить появления чего-то подобного под самым своим носом.       Не то что бы все гражданские, живущие в Конохе, были богачами, нет. Но на жизнь им хватало, дома были хорошие, в случае разрушения деревни их дома отстраивались за счёт деревни (мебелировку и прочее имущество, конечно, не восстанавливали, но наличие стен и крыши над головой уже было достаточным, чтобы потихоньку восстановить своё хозяйство). В общем, то, как устроена жизнь в Конохе, казалось детям сказочным.       Суйгин радовалась переезду — до этого момента она и сама не понимала, как на самом деле устала жить в одном доме с братом, его женой и маленьким ребёнком. Она их, конечно, любила, но ритм жизни существенно изменился с появлением Мивы, и ей это на самом деле не очень-то нравилось.       Суйгин в принципе была человеком не таким уж и общительным, если так подумать — у неё был устоявшийся круг общения, и она не слишком-то стремилась этот круг расширять, хоть иногда и сокрушалась по поводу отсутствия подруг. Если с Каори у них ещё был шанс начать общаться нормально, то вот с Мивой у них были просто ровные отношения и возможность периодически поговорить ни о чём. Ни Суйгин, ни сама Мива не стремились стать лучшими подружками и не торопились делиться секретами, за советом Суйгин, как и раньше, ходила к Кушине, а её воспринимала разве что как «жену брата». Их обеих это, в целом устраивало, Мива и сама не торопилась как-то углублять их отношения — она была занята своим мужем, ребёнком, и это было логично, её просто не хватало на что-то ещё. Однако недомолвки, конечно, несколько сказывались на общей атмосфере в доме, как бывает, когда в помещении оказываются люди, которые друг другу не особо-то и интересны, но из вежливости всё-таки разговаривают.       В общем, им давно пора было разъехаться. Сестринский долг она, можно сказать, выполнила, почти весь первый год жизни племянницы она помогала с ней, жертвуя сном и свободным временем, так что никаких угрызений совести не испытывала. К тому же, Суйгин считала, что и ей, и Миве просто нужно жить подальше друг от друга, чтобы вывести отношения на новый уровень, потому что, когда сталкиваются две женщины в доме, привыкшие, скажем так «вести хозяйство», это неизбежно приводит к недовольству высказанному или невысказанному. В случае Мивы Суйгин, из-за отсутствия матери и из-за того, что они с Юсаку довольно долго жили вдвоём, организовывая быт так, как им удобно, по факту, заняла позицию той самой свекрови, которая лучше знает, как надо. И не потому, что она не хотела уступать место в этой части жизни брата, а потому что просто делала, как они привыкли, желая облегчить Миве существование — та же, всё-таки, переехала к ним уже беременной. И даже то, что она спрашивала её мнение, вероятно, не слишком-то Миву устраивало — она-то тоже привыкла жить в одиночестве и решать, что и как делать, лично. Так что, пора было оставить и брата её заботам и заглядывать раз в недельку, ну или, может чаще, на чай. К тому же, теперь у неё для временной дистанции было железное оправдание — у неё тоже были дети, и даже двое. И ими нужно было заниматься, так что времени на то, чтобы мельтешить у Мивы перед глазами, будет не так уж и много. Жили они, однако, не так уж и далеко друг от друга, да и к тому же в одном квартале — можно было сказать, что она никуда и не уехала, так что помощи, если что, будет попросить несложно.       Так что, Суйгин искренне радовалась переезду, потому что была уверена в том, что с Шисуи ужиться будет очень просто, потому что он большую часть своей жизни дома вообще не жил. А дети так и вовсе в бытовых вопросах поступали так, как им скажут: у Хаку просто был такой характер, а Кимимаро и вовсе не представлял, что можно как-то по-другому.       У них был целый месяц для того, чтобы привыкнуть друг к другу. После бессрочной миссии полагался месяц отдыха, некоторые шиноби, конечно, частенько отказывались от него и, передохнув с недельку, уходили на следующую миссию, но Суйгин с Шисуи решили этим временем для отдыха воспользоваться: у них было, чем заняться. После того, как организовали комнаты детям, они заново поклеили обои и обставили и свою спальню, зал и кухню. На всё про всё у них ушло пять дней, теневые клоны, конечно, были существенным подспорьем, потому что мебель частично приезжала в разобранном виде, и её нужно было не только расставить, но и собрать. Так что Юсаку с Мивой вынуждены были терпеть их всех целых пять дней. Хотя Хаку с Кимимаро упорно таскались следом за ними в их будущий дом и помогали, по мере своих сил. Вернее, Хаку выпросил себе тряпку и стирал с мебели пыль, а Кимимаро повторял за ним.       Когда дом был, наконец, готов для того, чтобы в нём жили, Суйгин, вспомнив о прекрасной традиции праздновать новоселье, организовала небольшой праздничный ужин. К тому же, детей нужно было как-то поощрить за их стремление помогать. Подумав, она решила устроить Хаку и Кимимаро знакомство с теми, кого они не знали и, помимо Юсаку и Мивы, которая воспользовалась случаем и отдала дочь на пару часов бабушке, пригласила также Каори, Хидэо и Мими. Они хотели позвать также и Итачи, но того всё ещё не было в деревне. Друзья встретили её предложение отпраздновать переезд со скепсисом — тут это было не принято, однако согласились, решив, что это действительно неплохой повод, чтобы познакомиться с новыми жителями Конохи.       Клан, кстати, отреагировал очень интересно: практически никак. На детей, когда они шли по улице, поглядывали с сомнением, но почти никто ничего не говорил и не спрашивал. Суйгин с Шисуи объяснили ситуацию Микото буквально на следующий день после их прибытия в Коноху и та, похоже, максимально подробно донесла новость до окружающих. Впрочем, на будущем клановом собрании вопросы наверняка будут — в этом Суйгин почти не сомневалась.       В день «празднования новоселья» Юсаку с Мивой пришли первыми и уже сидели за столом, когда в дверь позвонили. Выйдя открыть, Суйгин обнаружила Хидэо, Каори и Мими с чудовищных размеров тортом в руках. Кинмару он с собой почему-то не привёл.       — То есть, как это вы уже поженились? — с порога поинтересовалась Каори, недовольно упирая руки в бока — они с Суйгин до этого не виделись, приглашение она передавала через Хидэо. — Я рассчитывала погулять на вашей свадьбе, которая, вероятно, была бы не такой скучной, как моя, а вы…       — Расслабься, мы организуем праздник в течении месяца, — улыбнувшись, заверила Суйгин, обнимая каждого по очереди. — У нас возникли непредвиденные обстоятельства…       — Слышали мы про эти обстоятельства, — хмыкнул Хидэо, припоминая её бессовестное «потом расскажу». — Где они, кстати?       — На кухне ждут, — приглашая их пройти в дом, ответила она.       Кухня в этом доме была очень просторной, так что они выбрали туда светлый гарнитур и длинный стол, чтобы за ним могли спокойно уместиться человек десять, потому что грех было не воспользоваться случаем. В их с Юсаку доме, например, кухня была намного меньше, а тут удобно будет приглашать гостей, если вдруг захочется. Здесь было принято чаще всего собираться где-нибудь в кафе вне дома, а то же новоселье и вовсе не считалось за повод для праздника.       Когда они зашли, Хаку и Кимимаро наградили их очень пристальными изучающими взглядами и Мими рассмеялся.       — Мы не кусаемся, — заверил он, водружая торт на край стола. — Меня зовут Мими, это Хидэо, — он махнул рукой в сторону Хьюги. — Мы — товарищи по команде Суйгин. А это Каори, его жена, — закончил представление он. — Как вам в Конохе, нравится?       — Тут мило и спокойно, — улыбнулся Хаку, наблюдая за тем, как они рассаживаются за столом. Рядом с ним как раз приземлился Мими. Хидэо с Каори сели напротив них.       — И тепло, — добавил Кимимаро.       — О-о-о, думаю, вам у нас понравится! — жизнерадостно заключил Мими. — Кстати, мой боевой партнёр — огромный нинкен. Хотите, как-нибудь покатаю?       — А нинкен это… — нахмурился Хаку.       — Большая собака, — подсказала Суйгин.       — О! А он не обидится, если на нём будут кататься? Он же живой, — уточнил Хаку, и Мими ему одобряюще улыбнулся.       Кимимаро фыркнул в стакан с соком: желание Хаку заботиться о чувствах всех окружающих его очень забавляло.       — Я всё ещё в шоке, — тем временем поделилась Каори, разглядывая стол и прикидывая, что хочет поесть больше. — Заявилась обратно с детьми, шлялась с этими же детьми по деревне, потом заперлась в клановом квартале — и ни минуты не выделила, чтобы рассказать нам, что происходит! Пришлось довольствоваться слухами, потому что в ваш клан меня не пускают, а Хидэо только вчера вернулся!       — У нас было много дел, — пожала плечами Суйгин, не чувствуя себя виноватой. — Я решила, что ничего страшного не будет, если я объясню вам, что случилось, чуть позже.       — Я тоже был в шоке, — поддержал Юсаку, он широко раскрыл глаза и трагическим тоном добавил. — У моей младшей сестры детей больше, чем у меня!       — Это всегда можно исправить, — сладким голосом пропела Мива, и Юсаку вздрогнул, представив себе, что его ожидает в случае второй беременности жены.       Шисуи, развеселившись с его выражения лица, расхохотался и вскоре хохотали все «взрослые», пока дети недоумённо переглядывались.       — А Суйгин у нас, получается, теперь будет воспитателем? — поинтересовался Мими, пододвигая к себе плошку с соевым соусом.       — Мамой, — недовольно поджав губы, поправил Кимимаро, окинул их взглядом и, не удовлетворившись выражениями лиц, добавил. — Она — моя мама.       — О-о-о-о, — оценил тон Хидэо. — Теперь я понял, почему вам пришлось пожениться в день возвращения с миссии. Малец просто не оставил вам выбора.       — Ну, это было довольно забавно, — со смешком ответил Шисуи. — Я понял, к чему всё идёт, ещё во время пути, — с видом заговорщика продолжил он, ребром ладони касаясь губ, будто сообщал какую-то тайну. — Только представьте себе её выражения лица, когда он сказал об этом в кабинете Хокаге!       Не удержавшись, Суйгин щёлкнула Шисуи по носу.       — Осторожнее, не то будешь спать на диване, — пошутил Мими.       — Мне это не грозит, — с самодовольной улыбкой откликнулся Шисуи.       — Что, и сковородкой ещё ни разу не получил за пять дней семейной жизни? — таким же шутливым тоном уточнил Хидэо.       — Не знал, что у Хьюг таким образом воспитывают девушек, — удивился Шисуи.       — Так он и не про себя, — хмыкнула Каори. — Пока вас не было, Кушина гонялась за Джирайей по всей Конохе со сковородкой, так что жители теперь жалеют Хокаге. А все знают, что они с Суйгин почти лучшие подружки.       — За Джирайей?..       — Не знаю, в чём была суть проблемы, но, кажется, Кушина нашла какие-то книжки у Четвёртого в домашнем кабинете.       Поняв, о каких книжках речь, Суйгин захихикала, искренне пожалев Минато. Не важно, читал он их или нет, но принимать от любимого учителя был, похоже, вынужден и, поскольку рука не поднималась их выкинуть, складировал в каком-нибудь ящике, чтобы в глаза не бросались. Обижать Джирайю он вряд ли хотел, как и бесить Кушину, которая наверняка просто организовала генеральную уборку во всём доме и наткнулась на что-то, что, вероятно, выглядело как тайник.       — Книжки бывают запрещёнными? — удивился Хаку.       — Конечно, — подтвердил Шисуи.       — Даже для взрослых?       — Даже для взрослых.       Так, за обсуждением всякой чепухи, мирно прошёл вечер. После ужина Суйгин, отправив детей спать, вышла проводить своих друзей, и по дороге до выхода из кланового квартала выдала им информацию о прошлом мальчишек.       — Я, кстати, тоже в шоке, — сообщил Мими, когда они остановились у ворот. — Это, конечно, не девятихвостый, но тоже очень внезапно.       — Надеюсь, ты потом не пожалеешь о своём решении, — добавил Хидэо, похлопав её по плечу. — Обращайся, если что. Поможем, если сможем.       — Да, у нас, конечно, почти ноль опыта в общении с детьми, но мы попытаемся, — кивнула Каори.       — Боюсь, это вы через несколько лет будете просить у неё помощи, — с нескрываемой насмешкой сообщил Мими. — Она ведь почти элитная нянька Конохи. С Шикамару сидела в основном она, с Наруто сидела тоже она… Сын советника Хокаге, сын Хокаге… Карин… Саске вроде тоже теперь залетает в их компанию… И ещё вроде этот, сын главы Акимичи… К тебе ещё очереди не выстраиваются? Метишь на место «элитного учителя Эбису»?       — Ну тебя, — отвесив другу лёгкий подзатыльник, рассмеялась Суйгин. — Я не так уж и много для них делала! К тому же, теперь я вряд ли смогу часто им помогать.       — Да-а-а, у этого Кимимаро, похоже, дурной характер, — хмыкнула Каори. — Он прямо такой знаешь… бескомпромиссный.       — Думаю, это лечится. Во всяком случае, пока он слушает, что я говорю, шансы есть, — передёрнула плечами Суйгин. Вспомнив о том, что за вечер они так и не подняли одну из тем, она решила не ходить вокруг да около и спросить напрямую, потому что исход её очень интересовал. — И о, кстати, Мими, я едва не забыла спросить, как с Шизуне?..       — Завтра мы идём на свидание, — залихватски улыбнувшись, он щёлкнул пальцами и продемонстрировал ей жест «класс». — Я добился своего. Ха, и трёх месяцев не прошло.       — Скоро ждать известия о свадьбе? — ткнув его в бок, подколола Каори.       — Не-е-е, — отмахнулся Мими. — Я не вы, куда мне торопиться? Может, мы характерами не сойдёмся. Повстречаемся немного, потом может, съедемся, потом ещё подумаем… в общем, это надолго, так что единственная свадьба, на которой тебе светит погулять в ближайшие пару лет — вот её, — он обвиняюще ткнул пальцем в Суйгин. — А она опять отличилась, а я ведь даже подарок уже купил!       — О, и что это? — заинтригованная, переспросила Суйгин.       — Пока на праздник не позовёшь, не узнаешь! — вздёрнул подбородок Мими.       — Мы, пожалуй, пойдём, — потянувшись, вздохнула Каори. — Ты, кстати, не забывай, что должна мне поход в какое-нибудь кафе. Мы ещё не обсудили кое-что очень интересное!       Стоящий рядом Хидэо закатил глаза, а Суйгин, осознав, что именно она имела в виду, повторила его жест.       — Ладно, удачи вам… — вздохнула она, проводила их взглядом до поворота, после чего переключила внимание на Мими, который всё ещё стоял рядом.       — На самом деле меня ещё не до конца отпустили чувства к тебе, — неожиданно признался Мими, неловко взъерошивая волосы. — Но Шизуне первая девушка, по отношению к которой я поймал себя на мысли, что мне хочется сделать для нее что-то приятное. Так что я решил, что нужно попробовать. Думаю, у меня некоторые проблемы: я подсознательно сравниваю всех с тобой и, если я не начну двигаться дальше, это никогда не закончится. Так что, может это и не совсем честно по отношению к Шизуне, но многие начинают встречаться без неземной любви и живут потом вполне счастливо, — он криво улыбнулся. — И, думаю, она мне всё-таки нравится, так что нужно хотя бы попробовать. Подумал, тебе стоит об этом знать.       — Я… рада, что ты пытаешься двигаться дальше, — смутившись, улыбнулась Суйгин. — Правда, рада.       — Ещё у Шизуне просто отвратительный вкус на мужчин, ты бы знала, с кем она пытается знакомиться, — Мими недовольно скривился. — Даже если ничего не сложится я, может, хоть помогу ей выработать вкус получше.       — Думаю, это довольно благородная цель, — не зная, что ещё сказать, попыталась подбодрить его Суйгин. — Ты хороший парень, так что, надеюсь, всё-таки будешь счастлив.       — Ладно, уже довольно поздно, я пошёл, — Мими махнул рукой и направился в сторону квартала Инузука.       Суйгин снова вздохнула и, закрыв ворота, махнула дежурным из полиции, чтобы те вернулись на свой пост, и отправилась обратно домой.       Когда она вернулась, Шисуи как раз домывал посуду, а мальчишки, судя по отсутствующим звукам, то ли просто сидели по своим комнатам, то ли пошли спать сразу после ужина, потому что тот ну очень затянулся — на часах было около половины двенадцатого.       — Я удивлена, что все так спокойно реагируют, — сказала Суйгин, обхватив Шисуи со спины.       — Думаю, они привыкли к твоему нестандартному взгляду на жизнь за эти годы, — ответил тот, споласкивая последнюю тарелку от моющего средства и отставляя ту на сушилку. — Мальчишки, если что, уже в кроватях.       — Это радует, — она вздохнула и потёрлась носом о его спину. — Даже как-то не верится, что мы теперь живём в одном доме…       — Да, я как-то себе представлял это немного иначе, но твой брат прав: у нас вечно всё не как у людей, — откликнулся Шисуи, вытирая руки о полотенце. — Не хочешь со мной в душ?       — О-о-о, ты предлагаешь опасные идеи, дорогой, туда нам заглушающей печати не поставили, — понимающе протянула Суйгин. — Да и потом, разве не помнишь, чем закончилась наша прошлая попытка? Если дети вдруг уснули, мы же их попросту перебудим грохотом. Кимимаро точно услышит. И спустится. Хочешь отвечать потом на его вопросы, чем именно мы были заняты в ванной, что в итоге умудрились шлёпнуться и снести все бутылочки, корзину для белья, а может и стиральную машинку уронить?       — Да, ты права, отвечать на такие вопросы мне не очень хочется, — не сдержав смешка, ответил Шисуи, неохотно расцепляя её руки. — Тогда ты идёшь в душ первая. Кстати, «дорогой»? — обернувшись, он удивлённо вздёрнул бровь, продолжая держать её руки.       — Когда долго слушаешь Каори, её слова прямо таки западают в душу! — рассмеялась Суйгин, поняв, что неосознанно повторила за ней. — Не беспокойся, я помню, что тебе очень нравится, когда я зову тебя по имени, — пакостно улыбнувшись, добавила она и, привстав на носочки, чувствуя себя недосовратительницей, практически прошептала ему на ухо. — Особенно если я делаю это в постели, да?       — Нарываешься-я-я, — заметил Шисуи, перехватывая её за талию, как она и ожидала.       — Да! — ничуть не смутившись, подтвердила Суйгин, зарываясь пальцами в его волосы. Она надеялась, что сможет дразнить его хотя бы некоторое время после свадьбы — не только ведь ему подшучивать над ней, верно? Но при детях такого не скажешь, так что придётся, похоже, пользоваться моментами, когда те будут уходить спать. А уж о нормальном «медовом месяце» и речи не шло. При таком раскладе можно было решить, что они отгуляли его за ту неделю на горячих источниках.       — Может, ты уже и забыла, но вот я помню, что собирался вернуть тебе твою выходку с верёвкой, — полным искушения тоном произнёс Шисуи, многообещающе улыбаясь. — Будешь так себя вести — просто связанными руками не отделаешься.       — А что ещё, завяжешь мне глаза? — не удержалась Суйгин, с наслаждением перебирая его мягкие вьющиеся волосы. — Напуга-а-ал… — она облизала губы, представив себе, что именно он мог сделать и как её связать. А, может, он пойдёт дальше простого обездвиживания?.. Это забавное искусство связывания, называлось, кажется, «шибари», и, поскольку этот мир был производным от Японии, наверняка было в ходу и здесь. Мысль о том, что именно она может почувствовать, если Шисуи будет связывать её каким-то интересным способом, интриговала.       — Спасибо за идею, но я думал о другом, — заверил он, наклоняясь и мягко, не спеша, целуя её. Она послушно приоткрыла губы, ощущая, как что-то внутри неё словно бы оборвалось и ухнуло вниз, разбилось где-то внизу живота и распространилось там сладким напряжением.       Пару минут спустя Шисуи с явной неохотой оторвался от неё и, взглянув на её лицо, прикусил губу, не сдержав полного предвкушения и одновременно недовольства, почти жалобного короткого стона.       — Не делай такое лицо за пределами спальни, а, — глубоко и судорожно вздохнув, попросил он, прижавшись лбом к её лбу.       — Такое — это какое? — с лёгким недоумением уточнила Суйгин.       — Такое, будто ты хочешь отдаться мне прямо здесь и сейчас, — пробормотал Шисуи, повторяя вздох.       Промолчать было просто выше её сил.       — А, может, я хочу, чтобы ты взял меня здесь и сейчас?       В следующее мгновение Шисуи резко развернул их, вжимая её поясницей в один из низких кухонных шкафчиков, и поцеловал с такой страстью, что она почти забыла, как дышать. Дорога до Конохи, а потом несколько дней напряжённого переезда и невозможность даже поцеловаться нормально, хоть они и находились рядом, похоже, сказывалось на них обоих куда сильнее, чем они думали. В этот раз он целовал её дольше, чем в прошлый. Поймав себя на том, что начинает задыхаться, Суйгин с трудом выдохнула ему в губы:       — Шисуи… стоп.       Повторить пришлось трижды прежде, чем он, наконец, остановился.       — К чёрту душ, пошли в спальню, — предложила она, машинально облизывая губы. В этот раз повторять не пришлось. Бесцеремонно закинув её к себе на плечо, Шисуи понёс её наверх. Представляя, как неудобно ему сейчас идти, она не удержалась и тихо захихикала и осознала, что уже довольно поздно, только когда он поднялся по лестнице. Зажав себе рот руками, Суйгин честно пыталась не издавать лишних звуков, чтобы случайно не разбудить мальчишек. Если они сейчас выглянут из комнат, это же будет просто фиаско!       Шисуи, однако, благополучно зашёл в их спальню, закрыл дверь на замок, активировал печать и только потом поставил её на пол.       — Ты сегодня хочешь с верёвкой или без? — с видом демона-искусителя прошептал он.       Прикинув, что если она согласится на верёвку, он над ней сначала поиздевается в своей неподражаемой манере, Суйгин решила, что это не лучший выбор после длительного воздержания.       — Думаю, сегодня мне хватит просто тебя, — ответила она, нетерпеливо дёргая край его футболки наверх. Шисуи с лёгкостью скинул её с себя и бросил на пол, прижал Суйгин к стене, целуя сначала в губы, затем шею… в следующие несколько минут, пока они добирались до кровати, она обтёрла спиной все шкафы, чуть не споткнулась о туалетный столик, зацепила задницей столешницу письменного стола, и едва не опрокинула цветок. После чего это путешествие по периметру комнаты её всё-таки достало, и она буквально толкнула Шисуи в сторону кровати. Благо, к тому времени они были уже практически полностью раздеты.       Он быстро поменял их местами, привычно нависая сверху, и Суйгин не сдержала стона, ощутив в себе его пальцы. Это воспринималось почти как издевательство — пальцев ей было мало. Ей вообще в последнее время было его мало, особенно на контрасте с той неделей… мир просто над ними издевался, не иначе. Они не успели в достаточной мере насладиться друг другом, как он кинул в них очередной локальной катастрофой. Оставалось надеяться, что хоть в этот раз всё сложится как надо — то есть они спокойно отдохнут месяц, отпразднуют нормально свадьбу…       Думать на отвлечённые темы было нереально, вообще думать о чём-либо, кроме Шисуи не получалось. Ощущая его пальцы и горячие поцелуи на теле, Суйгин с жаром отвечала ему, как только представлялась возможность, и радовалась тому, что можно забыться и стонать, звать его по имени и не беспокоиться о том, что кто-то может их услышать.       Напряжение, скопившееся за множество дней, наконец, отступало. Шисуи был намного, намного лучше любых успокоительных. Чувствовать себя любимой и желанной ей тоже бесконечно нравилось.       …шевелиться не хотелось, но нужно было всё-таки сходить в душ. Суйгин, лёжа рядом на подушке, разглядывала Шисуи, который, заглянув в прикроватную тумбочку, задумчиво разглядывал так и не распечатанную упаковку презервативов.       — Когда-нибудь я научусь вспоминать про это, — протянул он.       — Ну, я же пью таблетки, — беспечно пожала плечами Суйгин. — Говорят, если не пропускать, всё будет нормально, а я очень внимательная, так что…       — Да как-то… меня напрягает тот факт, что мне настолько отшибает мозги… — растерянно вздохнул Шисуи, закидывая упаковку обратно в тумбочку.       — Я слышала, со временем проходит, — проводя пальцами по его груди, с сомнением протянула Суйгин. — Хотя сейчас мне кажется, что так будет всегда… ну, зато это здорово расслабляет, правда?       — С этим не поспоришь, — согласился Шисуи, переворачиваясь на бок и притягивая её к себе. — Отнести тебя до ванны?..       — Только если ты перед этим завернёшь меня в халат, — зевнула она.       Суйгин не запомнила ни того, как он нёс её туда, ни того, как принимала душ. Ей показалось, будто она попросту телепортировалась туда-обратно, и отключилась. Неделя действительно была утомительной, как и дорога до Конохи.              Уснуть на новом месте оказалось неожиданно сложно — наверное, дело было в том что за минувший месяц он привык спать с тремя людьми в комнате, или хотя бы с Хаку на одной кровати, и ему было страшно засыпать в одиночестве. Глупая мысль «если я закрою глаза и открою их снова в клетке?» не давала ему покоя. Кимимаро вертелся из стороны в сторону, перекладывал подушку, светящийся в ночи циферблат будильника, стоявшего на прикроватной тумбочке, раздражал его, показывая неутешительное «два часа ночи». Будут ли его ругать, если он не сможет уснуть?       Помаявшись ещё минут десять он, не выдержав, встал и по-тихому прокрался в спальню к маме и папе — в своих мыслях он уже некоторое время называл их именно так, потому что других он не помнил и, если честно, уже не хотел вспоминать. Те оставили его, эти же забрали.       Стоило ему подойти к кровати, с той стороны, где, близко к краю, спала мама, как Шисуи, обнимавший её, тут же открыл глаза и шёпотом уточнил:       — Тебе не спится?       — Эм… — протягивающий руку к одеялу Кимимаро замер. — Я просто… — смутившись, он решил не отвечать на вопрос и вместо этого поинтересовался. — А почему она не проснулась?..       — Пока я рядом с ней, она позволяет себе расслабиться. Ну, что случилось? Хочешь её разбудить?       — Не-а, — покачал головой Кимимаро и, осознав, что если не скажет правду, ему придётся возвращаться обратно в комнату, где он останется в одиночестве, добавил, не желая признаваться в глупых страхах. — Я просто хотел лечь с вами…       — Ну, иди сюда, — отец похлопал по кровати рядом с собой, с другой стороны. — С той стороны осталось маловато места.       Всё-таки разбуженная их разговором мама неохотно разлепила глаза, приподняла голову и окинула комнату взглядом. Его она не увидела, потому что спала, уткнувшись лицом в грудь Шисуи.       — Что-то случилось?       Кимимаро ощутил стыд. Он не планировал никого будить, он действительно надеялся, что просто тихонько ляжет рядом.       — Ничего, просто Кимимаро не спится, — ответил вместо него отец.       Мама перевернулась, провела рукой по лицу, несколько раз моргнула и, увидев его, переминающегося с ноги на ногу и отчаянно краснеющего, вздохнула. Обернулась на отца и попросила:       — Двигайся, Шисуи.       — Ты заставляешь меня ревновать, любимая, — полушутливым тоном протянул он, послушно сдвигаясь с середины кровати ближе к другому краю. Мама сдвинулась следом за ним, быстро поцеловала его в щёку и едва слышно прошептала:       — Ты же знаешь, что я вся твоя. Не вредничай.       Кимимаро не уловил смысл фразы: как она может быть только его, если у неё есть ещё он и Хаку? Но поинтересоваться он не успел, она снова развернулась, поудобнее устроилась, лёжа к отцу спиной. Тот положил руку ей на живот и притянул ещё ближе к себе. Мама приподняла одеяло и похлопала по кровати рядом с собой.       — Давай, Кимимаро, иди сюда.       — Простите, что разбудил, — едва слышно выдавил он из себя, засомневавшись в том, можно ли ему так поступать.       — Иди-иди, — зевнув, поторопила его мама.       — А мне тоже можно? — раздалось жалобное со стороны распахнутой настежь двери. Кинув туда быстрый взгляд, и обнаружив застывшего на пороге Хаку в дурацкой розовой пижаме с кроликами, которая по всем признакам была девчачьей, Кимимаро поспешно юркнул под одеяло.       — Что ж вам всем не спится-то, а? — зачем-то поинтересовалась мама, снова зевнула и сказала то, что Кимимаро и ожидал от неё услышать.       — Иди быстрее, полы всё ещё холодные, а ты наверняка без тапочек.       Хаку прошлёпал босыми ногами по полу и устроился рядом с ним. Кимимаро самодовольно ухмыльнулся, радуясь тому, что пробрался в спальню родителей первым.       — Мне кажется, нам нужно было купить кровать побольше, — рассмеялся отец. Мама, кажется, ткнула его локтём в живот и, смерив и его, и Хаку строгим взглядом, велела:       — Всем спать. Завтра поговорим.       Ощутив, как Хаку привычно сжал в кулаке ткань футболки на его спине, Кимимаро ощутил, как его, наконец, начинает клонить в сон. Да, теперь ему не о чем было волноваться: засыпая так, он точно не проснётся в одном из своих кошмаров.