Где вода есть

      Верёвка сковывала её запястья.       Вероятно, второй раз за ночь был лишним, но когда она вернулась из душа, Шисуи предложил ей и она…. Не смогла отказаться. Он выглядел слишком интригующе, чтобы она могла сказать нет. Так что, она согласилась, не раздумывая — и сейчас ей казалось, что, похоже, это было несколько опрометчиво.       Он, к тому же, не преминул воспользоваться её идеей, так что, связав её запястья и привязав к изголовью кровати — совсем как она когда-то, завязал ещё и глаза.       Простыни были прохладными, как и воздух в комнате, но дышать Суйгин было тяжело. Его горячие, чуткие пальцы, касающиеся кожи, попросту сводили с ума. Она не знала, где он дотронется в следующий раз, куда и как поцелует, она не видела этого — и оттого всё ощущалось намного, намного ярче, острее, чётче. Пальцы Шисуи были чуть шершавыми, а губы, наоборот, мягкими. Его язык оставлял влажный след на её разгорячённой коже.       Суйгин не знала, как он делал это, но его прикосновения всегда, всегда были нежными и требовательными одновременно.       В руках Шисуи она ощущала себя желанной женщиной — она не знала, как ещё это можно было описать. Она могла быть слабой или самоуверенной, взволнованной или спокойной, несчастной или счастливой — он принимал её любой. Она была уверена, что если окажется в опасности, то, обернувшись, увидит его позади себя. Осознание этого вызывало в ней чувство, настолько великолепное, что Суйгин не представляла, как можно передать его словами. Это было нечто настолько всеобъемлющее, всепоглощающее и горячее, что она была готова отдаться ему без остатка за то, что он позволял ей просто быть и совершенно ничего не ждал. Хотелось подарить ему всю нежность мира, всю заботу, на которую она только была способна, а он — нуждался.       Шисуи так много требовал от себя, что её сердце сжималось всякий раз, как она замечала, что он требует от себя куда больше, чем может вынести. Но он не хотел ничего об этом слушать — он всегда жил так, и он просто не мог по-другому. Он был из тех людей, что горели ярко — и сгорали быстро, не оставляя после себя даже пепла, а она была тем, что удерживало его здесь.       «Смыслом жизни», — сказал ей сегодня Шисуи, и у Суйгин едва не остановилось сердце. Из-за этих слов она готова была позволить ему всё, что угодно, дать всё, что он попросит. Из-за этого ей постоянно казалось, будто она отдаёт меньше, чем он заслуживает.       Верёвка впивалась в её запястья, удерживая на грани забытья — она была близка, очень близка к тому, чтобы забыться и попросту бессвязно шептать его имя.       Язык Шисуи внутри ощущался странно и очень… волнующе.       — Вседозволенность опьяняет, — шёпотом поделился Шисуи, лаская её пальцами, и Суйгин едва не задохнулась, услышав это откровение.       — Я тебе потом тоже… глаза завяжу… и буду говорить всякое, — с трудом справившись с дыханием, пообещала она.       Невозможность прикасаться к нему неожиданно сильно угнетала её. Она царапала пальцами воздух, будучи не в силах совладать с собой. Если это так действовало на неё, то что же чувствовал тогда он, с его желанием доминировать? От мыслей о том, каким беспомощным он себя ощущал, она едва не закончилась как человек и как женщина в тот же момент. О да-а-а, она прекрасно поняла, что он имел в виду, когда сказал, что вседозволенность опьяняет. Видеть, как такой мужчина находится в твоей полной власти… невероятно приятно. Нестерпимо захотелось поменять с ним местами, чтобы снова целовать и ласкать его, как в тот раз, чтобы он стонал её имя.       С другой стороны, если её это так возбуждало, то как же сильно то, что происходило сейчас, заводило его?.. Из-за мыслей о том, как хорошо, должно быть, было ему, Суйгин тоже стало очень-очень хорошо.       Эта брачная ночь была долгой и, определённо, запоминающейся. Настолько, что утром ей совершенно не хотелось выбираться из кровати, и она даже жалела о том, что с детьми о медовом месяце можно забыть. А если бы не Кушина — то можно было бы забыть и о брачной ночи, потому что какое может быть расслабление и удовольствие, когда нужно себя контролировать, чтобы, например, не застонать в голос? Обдумывая всё это, Суйгин преисполнилась такой благодарностью по отношению к ней, что решила сделать ей что-нибудь приятное. Оставалось только придумать, что.       — Надеюсь, дети сегодня хорошо спали, — пробормотала она, задумчиво проводя пальцами по рёбрам Шисуи. — Мы же заперлись на всю ночь.       — Щекотно, — с блаженной улыбкой поморщился он, перехватывая её руку и целуя кончики пальцев. — Думаю, всё было в порядке, иначе они бы постучали в дверь. Нам-то внешние звуки барьер не отрезает.       — Точно, — устало зевнув, согласилась Суйгин. А она-то уже почти забыла об этом факте. — Вставать не хочется.       — Ну, пока мы не слышим шагов в коридоре, можно ещё полежать, — притягивая её поближе к себе и ласково целуя в висок, предложил он. — В конце концов, мы почти не спали сегодня.       — Зато столько впечатлений… — пристроив голову на его груди, Суйгин почувствовала, как у неё начинают закрываться глаза и, вымученно улыбнувшись, нарочито медленно облизала губы. — Ты знаешь, не представляю, что я буду делать, когда ты будешь на миссиях.       — Из-за этого я иногда ловлю себя на мыслях о том, что неплохо было бы перевестись в военную полицию и всегда находится в деревне, но… мы ведь оба понимаем, что это работа не моего калибра, да? — Шисуи запрокинул голову и, уперевшись затылком в изголовье кровати, тяжело вздохнул.       — Ничего, мы привыкнем, — попыталась подбодрить его Суйгин. — Думаю, немного разлуки даже может пойти нам на пользу… а ещё я где-то слышала, что долгое ожидание делает получаемое удовольствие лишь слаще…       — Пока длительное ожидание заканчивалось для нас лишь тем, что нам… мне… отшибало здравый смысл.       — Нам-нам, — приподнявшись на локтях и быстро поцеловав его в губы, заверила Суйгин. — Но знаешь, мне нравится быть с тобой в любом виде. В том, что ты бываешь нетерпеливым, есть своя прелесть. Иногда мне очень хочется тебя поддразнить… — приподнявшись ещё немного, она прошептала ему на ухо. — А когда ты очень нежный, в тебе хочется раствориться… В общем, не сомневайся — мне нравится всё, что ты делаешь, мой любимый, лучший на свете мужчина.       Суйгин искренне надеялась, что эти слова хоть немного поправят его искалеченную самооценку и немного снизят градус его желания всё делать идеально. Или что он, во всяком случае, не будет активно заниматься самоедством в случае, если совершит какую-нибудь ошибку. Ради этого она готова была говорить ему кучу романтических слов. Он заслуживал слушать миллион комплиментов в день.       Шисуи сжал её в объятиях так сильно, что она, взвизгнув, расхохоталась.       — Задушишь!..       — Я почти оглох! — пожаловался он.       В этот момент они услышали, как хлопнула дверь в соседней комнате.       — А вот теперь пора вставать, — со вздохом заключила Суйгин, нехотя выворачиваясь из его объятий. — Нельзя оставлять детей голодными.       — Помочь? — предложил Шисуи, лениво потягиваясь.       — Мы же вроде договаривались, что ты ходишь за продуктами, а я готовлю, разве нет?       — Ну, это ведь не значит, что я не могу помочь, если мне хочется, — пожал плечами он, поднимаясь с кровати. — У меня получается отличная яичница!       — Я могу научить тебя готовить, — предложила Суйгин, поднимаясь следом и вместе с ним направляясь в сторону шкафа. — А то ты привык только резать продукты, а не соединять их.       — Твоя семья меня избаловала, — признался Шисуи. — Хотя походная каша у меня, вроде съедобная, разве нет?       — Да любимый, а ещё ты можешь сварить рис в рисоварке, — подколола она, шутливо ткнув его в бок.       — Ты разбиваешь мне сердце!.. — поддержал шутку он.       — Ладно, а если серьёзно, кажется, у тебя вполне сносно получались несколько блюд, — протянув руку, Суйгин потрепала его по волосам. — Так что не прибедняйся. А вообще, тебе не обязательно уметь всё на свете, ты же понимаешь?       — Да, понимаю, — заверил Шисуи.       Завтрак прошёл также, почти так же, как и обычно, за исключением того, что после того, как они доели, Хаку, честно отдыхавший и привыкавший к новой жизни две недели, как его и просили, выразил не просто желание, а почти требование:       — Я хочу помогать мыть посуду!       — Тогда и я хочу! — тут же присоединился к нему Кимимаро.       Суйгин оглядела детей беспомощным взглядом — желание, конечно, было похвальным, но она ведь хотела организовать им беззаботное детство хотя бы длиной в полгодика или годик, чтобы они просто жили, делали, что хотели и ни о чём не задумывались, а просто наслаждались этим временем.       — Что ж, хорошая мысль, — одобрил Шисуи, потрепав мальчишек по волосам. — Только вот беда: вам не хватает роста. Так что вам придётся подождать, пока я прогуляюсь в магазин за какой-нибудь подставочкой. Идёт?       — Мама не хочет, чтобы мы помогали? — неожиданно спросил Кимимаро, как правило, редко отличающийся проницательностью. Суйгин даже удивилась — видимо, его усилия по погружению в нормальную жизнь начинали давать свои плоды.       — Почему же, это действительно хорошая мысль — привыкать делать работу по дому нужно с малых лет, просто… я надеялась, что вы сможете подольше побездельничать.       — Но я не хочу бездельничать, — заверил Хаку, складывая руки в молящем жесте и с мольбой же во взгляде смотря на неё. — К тому же это не сложно!       — Если ты действительно хочешь, я, конечно, не буду запрещать, — пообещала Суйгин.       — Я тоже хочу, — напомнил о себе Кимимаро.       — Ну, хорошо, давайте составим график? — сдавшись, предложила она. Взглянув на неё, Шисуи вышел из кухни, чтобы принести ручку и бумагу.       — График? — не понял он.       — Очередь. Один день моет один, другой день моет другой, — объяснила Суйгин.       — Кажется, у меня только что отобрали одну обязанность! — пошутил Шисуи, успевший найти необходимое и вернуться, ей показалось, будто он вообще не уходил.       — Мама готовит, ты ходишь в магазин, а мы будем мыть посуду. Всё честно! — подвёл итог Кимимаро. — Дом же мы все вместе убирали на прошлой неделе.       — Да-да, значит, посуда — наша обязанность, — поддержал его Хаку.       «Мои дети сговорились против меня», — смотря на эту слаженность, подумала Суйгин. Но ругать их было не за что. Мальчишки были правы, да и в целом такой подход к жизни и домашним делам был правильным. Их будущим жёнам, если они у них будут, кажется, очень повезёт.       После того как Шисуи принёс из магазина табуретку и посуда была помыта Кимимаро, который выиграл в камень-ножницы-бумагу, а график дежурств по кухне составлен и повешен магнитом на холодильник, под несколько фотографий, они по привычке отправились в сад, тренировать контроль чакры на листиках. Что Кимимаро, что Хаку многое делали интуитивно, а вот теорию им, кроме них, никто не объяснял. Во дворе Шисуи также организовал им парочку мишеней для кунаев, сюрикенов и сенбонов, воткнув те напротив забора, вернее даже, стены. Учитывая высоту той, беспокоиться о том, что семилетки вышвырнут колюще-режущее, специально затупленное оружие, на улицу не приходилось.       Стоило детям устать от медитаций и взяться за железки, как в их саду прямо на пути у тех объявился задумчивый Итачи. Не меняя выражения лица, он поймал пару летевших в него кунаев, вернул их детям и вежливо поздоровался.       — Шисуи, нужна твоя помощь, — сказал он, демонстрируя зажатые в руках свитки. — Кажется, я нашёл кое-что интересное, возможно, там будут какие-то подсказки. Вдвоём мы расшифруем быстрее.       — В отдел дешифрования отдать не судьба? — вскинув брови, уточнила Суйгин.       — Они могут что-нибудь упустить, лучше самому, — ничуть не смутившись, ответил Итачи. — Или ты не отпустишь Шисуи?       — Почему это он должен спрашивать у меня разрешение, чтобы куда-то пойти? — возмутилась она.       — Вы же поженились, — ответил Итачи с таким видом, будто бы это всё объясняло.       — И? — ещё более возмущённо потребовала Суйгин, недоумевая, откуда взялась такая логика: Фугаку уж точно не спрашивал у Микото, можно ли ему куда-то пойти!       Шисуи, Хаку и Кимимаро просто стояли, с интересом наблюдая за разворачивающейся сценой.       — Ты дружишь с Кушиной, а Хокаге часто спрашивает у неё прежде, чем что-то сделать, — наконец расщедрился на объяснение своей логики Итачи, а Шисуи расхохотался.       — Суйгин не Кушина, — отсмеявшись, заметил он, стирая выступившие на глазах слёзы. — Раз уж тебе нужна помощь, думаю, я могу тебе помочь, но на ночь засиживаться не буду. Не закончим сегодня, продолжим завтра с утра.       — Ладно, — кивнул Итачи, и Суйгин тут же поняла, что этот спать не планирует, пока не закончит.       — И тебе советую поступить также, — хмыкнув, сказал Шисуи, который, несомненно, тоже заметил его настрой. — Отсутствие сна снижает концентрацию, и мыслительные процессы замедляются, не мне тебе это объяснять, верно?       — Ага, — недовольно вздохнув, кивнул Итачи.       Свитки, определённо, касались артефактов, которые он сейчас искал. После смерти отца желание поймать и уничтожить или запечатать Чёрного Зецу стало его идей фикс и, поскольку Минато выдал ему фактически бессрочную миссию по их поиску, Итачи почти рыл землю носом. После смерти Фугаку прошло не так уж и много времени, к тому же месяц он провёл с Саске, заботясь о его душевном состоянии, так что сейчас, похоже, навёрстывал «потерянное» с его точки зрения время. Суйгин вообще была удивлена, что он явился в деревню и даже побывал на их свадьбе, но, раз уж у него были какие-то свитки, похоже, дело было в них.       — Тогда мы пойдём, — попрощался Шисуи, направляясь в сторону друга.       — Шисуи, — остановила его Суйгин, которую посетила безрадостная мысль на тему того, что Итачи может ухнуть в поиски с головой настолько, что вообще забудет о том, как живут люди. — На минутку.       Поняв, что ему это слышать не полагается, Итачи бросил «Приходи в архивы» и ушёл шуншином.       — Что такое? — поинтересовался Шисуи.       — Намекни ему, что поиски поисками, но в деревне надо показываться для того, чтобы провести время с семьёй. Если он бросит сейчас Саске, неизвестно во что это может вылиться. Он, конечно, занят тем, что ходит за Микото хвостом, собираясь стать достойным главой военной полиции, но если поиски затянутся на несколько лет, а Итачи перестанет бывать дома…       — Я тебя понял, — серьёзно кивнул Шисуи, подняв ладонь, чтобы она не продолжала. — Я поговорю с ним. Ладно, малышня, не скучайте, — махнув рукой, он тоже исчез.       — Тоже хочу так уметь, — с завистью протянул Кимимаро, рассматривая пустое место, на котором секунду назад стоял Шисуи. — Когда вы уже будете нас учить чему-то такому?       — Когда вы выучите всё, что этому предшествует, — невозмутимо сообщила Суйгин. — Тебе некуда торопиться. Прежде, чем учить сложные техники, нужно отточить азы. Твои кости, конечно, великолепное подспорье, но только на инстинктах далеко не уедешь, так что придётся запастись терпением.       — Ну ладно, — вздохнув, смирился Кимимаро, после чего протянул. — А этот Итачи немного странный, да? — он ткнул Хаку локтём в бок, что у него иногда заменяло вопрос «ну а ты что думаешь?».       — Он точно сильный, — ответил тот.       — Но странный, — с нажимом добавил Кимимаро.       — Он просто немногословный, — с улыбкой ответила Суйгин. — А ещё он очень умный.       «И уж кому-кому, но точно не тебе рассуждать о чужих странностях», — мысленно добавила она, веселясь с его задумчивого выражения лица.       — Поня-я-ятно, — протянул Кимимаро тоном «такие обтекаемые ответы меня не устраивают», но, видимо, не смог придумать ещё одного вопроса. Хаку тем временем продолжил метать в мишень кунаи, старательно пытаясь повторить показанную недавно позу для броска.       — Недавно у него в семье произошла трагедия и сейчас он занят тем, что ищет несколько артефактов, которые могут помочь ему разобраться с виновником, — сжалившись, решила объяснить Суйгин.       — А не проще просто его убить? — с оттенком презрения в голосе уточнил Кимимаро, в глазах которого Итачи, похоже, только что упал на несколько пунктов вниз.       — Не всё в этом мире решается с помощью убийства, — укоряющим тоном заметила она. — Существо, которое он хочет наказать, невозможно убить, потому что, по сути, оно не живое.       — Что это за существо, которое невозможно убить? — удивился Хаку и брошенный им кунай ухнул в куст рядом с мишенью.       — Это существо состоит из чакры и техники на него не действуют, — пояснила Суйгин, наслаждаясь тем, как внимательно её слушают. — Обычным оружием его можно ранить, но он очень быстро восстанавливается, так что… приходится искать альтернативные способы. Его зовут Чёрный Зецу. Вам не нужно о нём беспокоиться, потому что в деревню он не сможет попасть.       — Но мы же однажды из неё выйдем, — нахмурившись, заметил Хаку.       — Когда соберётесь выходить, мы с Шисуи расскажем вам всё, что знаем, а пока вам достаточно и этих знаний, — прикинув, решила пресечь дальнейшие вопросы на эту тему Суйгин. — Пока вам не стоит забивать этим голову. Возможно, к тому моменту, как вам придётся выйти из деревни, Шисуи, Итачи и Хокаге избавятся от него.       На этом разговор на не самую приятную тему заглох, потому что Суйгин всем своим видом демонстрировала, что не хочет больше об этом разговаривать. Правда, Кимимаро всё равно пришлось отказать в подробностях ещё несколько раз — она и без того уже достаточно ему сказала.       Суйгин было интересно, каково ей будет в компании двух детей без Шисуи и, как оказалось, всё было не так уж и страшно. Вопрос о том, что будет, если они вдруг перестанут слушаться, однако оставался открытым — они ещё ни разу не ругались, и ей казалось, что время рано или поздно придёт. Хотя, вероятно, не стоило всерьёз беспокоиться об этом до тех пор, пока и Кимимаро, и Хаку выстраивали себе новую картину мира. Она полагала ,что проблемы начнутся тогда, кода они станут вливаться в общество других детей в Академии, но до этого был ещё целый год. А пока… а пока можно было начать с Шикамару и Наруто. К тому же, Кушина с Минато передумали знакомить своего сына с Курамой в столь раннем возрасте, и решили отложить это хотя бы до его выпуска из академии, так что можно было позволять ему взаимодействовать с тем же Кимимаро, не опасаясь того, что они сцепятся, подерутся и это закончится серьёзными травмами. Не используя чакру Лиса Наруто пока что едва ли мог нанести хоть кому-то серьёзный урон, а Кимимаро отчаянно вырабатывал у себя привычку сдерживаться и не воспринимать всех как потенциальную угрозу для жизни. Оставлять детей без присмотра, правда, Суйгин всё равно не решилась бы.       Жизнь довольно быстро вошла в колею и казалась ей довольно размеренной. Через две недели, когда их «отпуск» закончился, Шисуи отправился на очередную миссию, а она официально заступила в должность АНБУ из личной охраны Хокаге. Поздравив, Минато сдал её с рук на руки Генме, у которого вообще-то должен был быть выходной, и тот повёл её на полигон. Там Суйгин ощутила, что теневой клон, оставленный для присмотра за детьми, развеялся — те, осваивая возможное хобби, мирно рисовали, перепачкавшись красками. Создав нового и отправив его присматривать за ними дальше, она переключила всё своё внимание на Генму.       — Итак, поскольку ты стала четвёртым АНБУ из личной охраны Хокаге, тебе полагается выучить Хирайшин, потому что Четвёртый требует этого от нас, — скрестив руки на груди, сообщил терпеливо дожидающийся её до этого момента Генма. — Техника непростая, чтобы её освоить, нужно неплохо так разбираться в фуиндзюцу, но, насколько мне известно, ты в нём совсем не шаришь.       — Абсолютно, — тут же признала Суйгин. — Без надобности как-то было.       — Но у тебя есть одно преимущество — ты Учиха, которая может технику просто скопировать, поэтому, как говорится, внимательно наблюдай за мной своими чудесными глазами, я покажу тебе её медленно, несколько раз, если потребуется, — он жизнерадостно хлопнул в ладоши. — Потом точно также научу делать личные печати для кунаев, которые ты после развесишь в стратегически важных местах деревни, чтобы быстро перемещаться туда по приказу.       — Ты не станешь объяснять мне, как эта телепортация вообще работает? — удивилась Суйгин, ожидавшая, что в ближайшие несколько дней её мозг попросту перегрузят новой информацией.       — Не нужно спрашивать, как, а то перестанет, — пошутил Генма. — Нет, не стану объяснять — для этого придётся очень много рассказывать о фуиндзюцу и ты попросту запутаешься. Захочешь разобраться, попроси Кушину в свой выходной, и, давай уже не будем полностью спускать в утиль мой, ладно? Без этих знаний ты, конечно, не сможешь ставить на людей метки прикосновением, только переносить их вместе с собой через физический контакт, но тебе это и не надо.       — Ну, наверное, нет, — пожала плечами Суйгин, не представляя, когда ей может понадобиться поставить метку на врага, чтобы, например, телепортироваться ему за спину. Она и так могла сделать это с помощью шуншина или переместиться к летящему кунаю, так зачем так заморачиваться? Она честно пыталась как-то спросить у Кушины о фуиндзюцу и действительно едва не сломала себе мозг, так что и от Хирайшина первое время планировала отмазаться, но потом всё-таки решила, что раз остальные охранники Минато эту технику освоили, чем она их хуже? Уж точно не глупее, так что… И тут ей предлагают технику попросту скопировать и не заморачиваться. Да это было просто замечательное предложение!       — В общем, не будем же тратить лишнее время! Итак!..       Так Суйгин стала ещё одним пользователем техники летящего бога грома — для её использования, как оказалось, вовсе не нужен был райтон, как она полагала ещё тогда, когда жила в прошлом мире, а эффект молнии создавался исключительно из-за скорости. В общем, всё было проще и сложнее одновременно. После того как она бессовестно скопировала технику, она порадовалась тому, что разбираться ей в ней не обязательно.       Служба в личной охране Минато действительно оказалась делом ненапряжным: поскольку их было четверо, в мирные дни, когда в деревне отсутствовали делегации из других стран, они дежурили по очереди, то есть она выходила на работу раз в четыре дня. Это было довольно удобно, времени на жизнь оставалось предостаточно. Во время же экзаменов на чунина, визитов даймё и прочих власть имущих людей страны Огня, а также делегаций из других стран или скрытых деревень график менялся: они должны были дежурить по двое, так что получалось, что «день работаешь — день отдыхаешь», в случае необходимости срываешься на зов. Благодаря Хирайшину «зов» был мгновенным, у неё дома теперь висела целая гирлянда из кунаев над входной дверью. Каким был график, когда их было трое, Суйгин предпочла не спрашивать.       Если же тебя в выходной в случае необходимости не оказывалось дома, можно было не переживать — если случалось что-то из ряда вон выходящее, учитывая размеры деревни, ты и так довольно быстро об этом узнаешь и поспешишь выполнять свои обязанности, а если нет, то зашивающаяся смена как-нибудь переживёт. Благодаря новой должности её круг общения существенно расширился: помимо трёх своих сослуживцев, она вынуждена была перезнакомиться со всеми постоянными обитателями резиденции, со всеми АНБУ и джонинами, так что количество людей, здоровающихся с ней при встрече, сильно возросло.       Жизнь с двумя детьми также не давала ей заскучать даже в отсутствие Шисуи: Хаку, хоть и был куда более тактичным, чем Кимимаро, в любознательности ему ничуть не уступал. Кимимаро неожиданно хорошо сошёлся с Шикамару, а вот Хаку, наоборот, проявлял больше интереса к Наруто. Впрочем, нельзя было сказать, что ему не нравится общаться с Шикамару. Хаку в целом был тем самым ребёнком, который мог без труда поладить со всеми, и который совершенно искренне восхищался всеми окружающими.       Через пару месяцев Кимимаро, наконец, надоело играть в хамелеона и пытаться периодически подражать его поведению, так что различия в их отношении к окружающему миру стало намного более заметным. Если Хаку предпочитал общаться с другими и веселиться, однако был способен понять удовольствие от тихой игры в шоги вместе с Шикамару, то вот Кимимаро веселью и общению предпочитал шоги и созерцание природы, чем сильно бесил того же Наруто, неоднократно отказываясь от каких-нибудь шумных игр. При всём своём нежелании оставаться в одиночестве, Кимимаро сильно фильтровал свой круг общения — когда Наруто таскал их знакомиться с другими детьми, он относился к ним с нескрываемым скепсисом. Возможно, дело было в том, что Наруто водил их к своим ровесникам, а возможно и в том, что Кимимаро, хоть и не желал оставаться в одиночестве, в принципе не нуждался в наличии широкого круга общения. Его вполне устраивало наличие Хаку в постоянном доступе, а также Шикамару, с которым можно было уютно помолчать или о чём-нибудь поговорить. Мозги Нара он оценил очень высоко.       Если Хаку в равной степени интересовался всем и был способен и порисовать, и почитать стихи или какие-нибудь развлекательные детские книги, чередуя те с поучительными, под настроение покопаться в саду и поболтать с цветами или бабочками, то Кимимаро, методично перебрав все хобби, которые Суйгин только могла вспомнить, остановил свой выбор на резьбе. Начать он решил с дерева, но его настрой явно говорил о том, что как только дерево покорится ему достаточно, весь дом будет заставлен фигурками из костей. Скорее всего, из его собственных, потому что он мог создавать их любой необходимой плотности, размера и структуры — и из-за этого хобби выглядело несколько пугающим. Но, чем бы дитя не тешилось, как говорится…       Если Хаку, научившись писать какой-нибудь иероглиф и, доведя его до приемлемого результата (он, похоже, предпочитал красивый почерк, а не размашистый тяп-ляп, как у того же Наруто) мог спокойно перейти к следующему, то Кимимаро тяготел к каллиграфии и просто «красиво» ему было мало. Ему нужно было, чтобы было «идеально». Именно из-за этого он получил на свой день рождения в июне набор для каллиграфии.       Если Хаку можно было назвать тактичным, то Кимимаро — прямолинейным. О чувствах окружающих, не входящих в его круг общения, он начинал заботиться только после заботливого пинка от Хаку. Тот постоянно повторял что-нибудь вроде «не можешь сказать ничего хорошего — иногда лучше и промолчать!», на что неизменно получал в ответ «почему я должен говорить только хорошее? Если их будут только хвалить, они не смогут самосовершенствоваться, мама так говорит!» — об такую железную аргументацию, конечно, биться было не просто. Суйгин же веселилась на тему того, что один её сын — слишком тактичен, а второй — правдоруб-провокатор. Кимимаро, очевидно, нужно было обидеть человека из категории «важен», чтобы до него дошло, что и когда стоит говорить, а что нет.       Драки за её внимание, как Суйгин опасалась, так и не случилось, и она не знала, что этому поспособствовало: то, что Хаку в принципе был неконфликтным или то, что они с Шисуи таки поговорили с Кимимаро на тему того, что делиться хорошо, что они все теперь семья и их обоих любят одинаково. И отчаянно старались подтверждать эти слова поведением.       Время бежало так быстро, что Суйгин не заметила, как с момента начала их новой, мирной жизни прошло уже полгода. Племянница успела отпраздновать свой первый день рождения и вошла в режим тараканьей активности, Мива — неожиданно забеременела во второй раз, вероятно, всеми правдами и неправдами уговорив брата на второго ребёнка. О помощи с мелкой её, однако, почти не просили: что Юсаку, что Мива были солидарны во мнении по поводу того, что это ей нужно просить помощи, а не наоборот. Суйгин, смотря на семилетних мальчишек, была в корне с этим мнением не согласна — те были достаточно самостоятельными, чтобы их можно было оставить без присмотра, и она даже начала делать это, когда уходила на службу, хотя всё равно периодически посылала теневого клона с проверками.       Шисуи повадился таскать с миссий мелкие сувениры, обогащая тем самым полки Хаку, потому что Кимимаро проявлял к сувенирным статуэткам из разных мест почти столько же интереса, сколько к муравьям под ногами, поэтому в основном получал какое-нибудь оружие или коробку чего-нибудь съедобного. К таким сувенирам он относился куда благосклоннее, что было довольно странно, учитывая его увлечение резьбой. На вопрос об этом Кимимаро дал весьма исчерпывающий ответ: «не хочу захламлять комнату».       Итачи таки внял доводам Шисуи, так что появлялся в деревне примерно раз в два месяца, оставался на неделю и честно проводил почти всё время с Саске, тренируя его, ходя с ним в гости к Наруто и устраивая там игры, и иногда выбирался прогуляться с той же Изуми, но их общение в последнее время существенно охладело.       Девятого октября Хаку и Кимимаро выпросили у неё возможность гулять по деревне без присмотра. Учитывая то, что оба вели себя примерно, если не считать короткие словесные перебранки с другими детьми, и в принципе не демонстрировали никакого негатива по отношению к жителям, а Кимимаро перестал выхватывать костяной кинжал (он с ним не расставался) при каждом резком движении, Суйгин скрепя сердце согласилась, понимая, что невозможно запереть детей в доме, и что однажды это должно было случиться. На всякий случай проинструктировав их по поводу поведения ещё раз, а также выдав денег на сладости, она отправилась на работу. В обед она заглянула проверить их, всё было хорошо — они всё утро, как обычно, провели за тренировками и каждый за своим хобби, а гулять собирались только после. Её терзали смутные сомнения по этому поводу, но посылать теневого клона следить за ними означало проявить недоверие, а Кимимаро в последнее время навострился замечать её ненавязчивую слежку, так что пришлось вернуться на службу к Минато, который тоже отлучался на обед домой (только поэтому она смогла заглянуть к себе, потому что он её отпустил), и переживать, как сказал бы Шисуи, на пустом месте.       Завтра должен был быть день рождения Наруто, так что Минато в честь этого брал выходной и девятого числа тоже уходил домой пораньше, так что и её отпустили не в девять вечера, а в восемь. Возвращаясь домой, она подумывала зайти и купить какой-нибудь вредной еды на вынос, как неожиданно её остановил Хидэо и сообщил очень интересную новость. Она была так удивлена, что даже переспросила ещё раз:       — Что? Кимимаро с Хаку в полицейском участке, ты уверен, Хидэо?       — Лично видел, как их туда вели минут десять назад, и сразу решил поискать тебя, но в резиденции сказали, что вы с Хокаге уже ушли, — подтвердил тот.       — Как чувствовала, что нельзя было отпускать их одних гулять по Конохе, они ведь тут всего полгода!       На этих словах Хидэо выразительно скривился и поправил:       — Целых полгода, не веди себя как курица-наседка!       — Чёрт возьми, интересно, что из моих слов, сказанных с утра, было им не понятно?! — бормотала себе под нос она, сорвавшись в сторону полицейского участка, который миновала несколько минут назад. Дежурных снаружи никогда не стояло, так что не было ничего удивительного в том, что её не остановили. — Ладно, я ещё могу понять, как в полицию загремел Кимимаро, но Хаку? Он-то каким боком? А-а-а-а-а!       Хидэо шёл рядом с ней и сочувствующе качал головой.       Когда Суйгин буквально ворвалась внутрь здания полиции первым, что она увидела, была камера-решётка, в которую обычно сажали всяких дебоширов до выяснения обстоятельств. Сейчас же там, рядом друг с другом, сидели Хаку и Кимимаро. К счастью, внутри больше никого не было, но Суйгин была уверена, что это ненадолго — завтра было день рождение Наруто, так что скоро местный обезьянник пополнится парой тройкой постоянных клиентов-пьянчуг.       Один ребёнок сидел с виноватым видом и чинно сложив руки на коленях, другой — скрестив руки на груди и вздёрнув подбородок. Кимимаро всем своим видом демонстрировал, что он тут прав, а все вокруг — козлы. Ни капли раскаяния, в общем, он не проявлял. Хаку, косясь на него, только ниже опускал голову.       — Ты сломал мужчине руку! Дважды! Ты не должен был вообще вмешиваться в происходящее! Решение подобных вопросов — работа полиции! — выговаривал ему стоящий рядом с решёткой рядовой член полиции, который, похоже, их и задержал. В нём Суйгин узнала Учиху Кото, который однажды приходил к ним домой в поисках Шисуи.       — Он обижал женщину, — поджал губы Кимимаро и, отвернувшись от мужчины, заметил спешащую к ним Суйгин и тут же просиял.       — Вы всех детей за решётку сажаете, когда их ловите? — хмуро осведомилась Суйгин, останавливаясь у мужчины за спиной. Тот вздрогнул, и поспешно обернувшись, вежливо ей поклонился.       — Это для профилактики, Суйгин-сама, — повинился он, неожиданно награждая её очень почтительным суффиксом.       Наверное, это было связано с тем, что на одном из последних собраний, когда кто-то возмутился на тему того, что ни она, ни Шисуи, ни Итачи не выказывают не малейшего желания служить в военной полиции, Микото выдала очень интересную мысль.       «Даже в нашем клане выдающиеся личности рождаются не часто. В то десятилетие нам повезло, мы получили троих по истине достойных шиноби. Таким не место в военной полиции. Чем громче гремят их имена, тем выше престиж нашего клана», — сказала тогда она. — «Как военная полиция, мы обеспечиваем сохранность репутации нашего клана. Они же, служа напрямую Хокаге, демонстрируют всем, что среди Учиха были, есть, и будут шиноби, не уступающие по способностям героям прошлого. Каждый из нас должен делать ту работу, которая принесёт наибольшую выгоду клану, ведь все мы трудимся на его благо».       После этой речи больше эту тему не поднимали, а отношение некоторых членов клана и вовсе изменилось практически до неузнаваемости. Так её и Шисуи несколько членов полиции возвели до пьедестала «сама», а Итачи у многих перешёл в категорию «сан», потому что являлся первым Учихой, поступившим на службу в АНБУ, короче говоря, тем, кто сломал стереотип, не имея при этом на тот момент внушительного послужного списка за спиной и располагая лишь своими выдающимися на фоне прочих способностями. Если переход в АНБУ Суйгин был не такой уж новостью, поскольку все ожидали, что к ней наверняка проявят снисхождение за «подвиг» с Курамой, то вот отношение к Итачи сильно изменилось у большинства.       — Он не проявил ни капли раскаяния и почти оказал сопротивление при задержании, а второй не захотел идти в кабинет к Микото-сан, — продолжил тем временем Кото. — Вы прибыли быстрее, чем мы думали, за вами только-только послали.       — Мы разминулись, у меня свои доносчики, — Суйгин кивнула на Хидэо, остановившегося позади. — Так, хорошо, этот сломал кому-то руку, — она ткнула пальцем в Кимимаро и перевела его на Хаку. — А этот здесь за что?       — Сказал, что хотел сделать то же самое и тоже заслуживает наказания. Цеплялся за своего друга, — тут Суйгин нехорошо прищурилась, так что Кото поспешно исправился. — Брата так, что не оторвёшь.       «Потащился следом за Кимимаро, чтобы он тут всех не переубивал», — перевела для себя Суйгин и ободряюще улыбнулась детям. Кимимаро тут же просиял, а выражение лица Хаку стало ещё более виноватым.       Хидэо, отойдя в сторону, тихо о чём-то переговаривался с другим сотрудником полиции.       — Пройдёмте за стойку, Суйгин-сама, нужно заполнить пару документов, чтобы мы могли их отпустить, мальчишки, может, и совершили правильный поступок, но по закону полагается штраф… или оплата лечения…       — Прежде чем подписывать документы, хочу знать подробности, — кивнув детям, отправилась совершать стандартные процедуры Суйгин, решив, что да, посидеть ещё немного за решёткой пойдёт Кимимаро на пользу, чтобы впредь не совершать таких ошибок. Это было немного жестоко, учитывая то, что с клетками была связана его моральная травма, но никакого признака страха или паники он не проявлял, так что… раз уж он не боится, можно будет после сыграть на ассоциации, чтобы он превратился в законопослушного гражданина. Хотя, конечно, слова «правильный поступок» заставляли её сомневаться, но выпускать задержанных до составления документов было нельзя, так что она всё равно ничего не могла поделать. Проще было быстро подписать всё, что требуется, чем устраивать бессмысленные споры.       В итоге выяснилось, что самостоятельно гуляющие по Конохе мальчишки стали свидетелями бытовой драмы, типичной для семьи формата «алкоголик и всепрощающая дура» (да, и такие в Конохе были). И, когда мужчина отвесил женщине пару пощёчин, та разрыдалась, но на помощь звать не звала, убежать не пробовала… увидевшие это мальчишки не выдержали, так что третий удар они перехватили вместе, и если Хаку из-за того что не был достаточно тренированным, легко оказался откинут в сторону, то Кимимаро в силу своего образа жизни не только не шелохнулся, но и силу хватки не соизмерил. И, собственно, сломал мужику руку. В следующее мгновение их настигли члены полиции, которые и должны были разбираться с такими ситуациями. И всё бы разрешилось там же, но Кимимаро, глядя на Хаку, который был близок к тому, чтобы разрыдаться, встряхнул скрючившегося алкоголика и потребовал извинений. Мужик, естественно, не протрезвевший до конца, начал возмущаться. И Кимимаро… демонстративно сломал ему запястье. После этого их всё-таки растащили возмущённые члены полиции и на нём повис рыдающий Хаку.       — О, в таком случае, я оплачу ему лечение в госпитале, — выбрала Суйгин и очень коварно улыбнулась. — Выдайте направление к Инузука Мими. Именно к нему.       — Хорошо, Суйгин-сама, но вы бы с мальчиками-то поговорили. Особенно с этим Кагуей… Я понимаю, они нездешние, и тут не так уж и долго, но… — мужчина замялся.       — Через неделю они у меня будут знать все законы, не переживайте, — заверила она. Обнаруженное упущение в воспитании действительно стоило исправить как можно скорее, она как-то не задумывалась о том, что дети могут оказаться в такой ситуации. — Не могу обещать, что подобного не повторится, как вы заметили, чувством справедливости дети не обделены, но я приложу все усилия, чтобы избежать этого.       Пять минут спустя Суйгин, в компании Хидэо и двух мальчишек, стояла неподалёку от входа в штаб полиции.       — Помощь нужна? — участливо осведомился Хидэо, оглядев мальчишек. — Шисуи всё-таки на миссии.       — Нет, спасибо, — с улыбкой отказалась Суйгин. — Не думаю, что методы воспитания клана Хьюга подойдут в нашем случае.       — Розги отлично мозги прочищают, как и стояние на коленях в течение нескольких часов, а если ещё и на брусчатке… в общем, ты подумай, — со смешком отозвался Хидэо, слишком уж сгущая краски, и Суйгин без труда поняла, что делает он это специально, чтобы бедокуры осознали, какая чаша их минует.       Это было даже почти мило, если б она не знала, что в клане Хьюга некоторые старейшины действительно ратовали за средневековые методы наказаний для детей, и она не знала, лучше ли получить по заднице или ощутить иной вариант пыток, с помощью печатей у побочной ветви. Хьюг ей, в общем, было жалко, но Хидэо заверял её, что тут всё зависело от родителей, если проступки не затрагивали честь клана. Это немного утешало, учитывая то, что Хьюги в принципе славились тем, что не косячили.       — А я-то всё думала, почему ты иногда такой послушный, — понимающим тоном протянула Суйгин, едва удержавшись от того, чтобы подмигнуть ему — уж кем-кем, а послушным Хидэо было назвать трудно. — Ладно, спасибо, что сообщил, мы пошли.       — Удачи, — отсалютовал ей Хидэо и ушёл.       Взяв мальчишек за руки, Суйгин повела их в сторону квартала Учиха. Хаку, глаза которого всё ещё были на мокром месте, продолжал тереть их свободной рукой, а Кимимаро, не услышавший от неё ни слова одобрения или возмущения, начал нервничать, похоже, самостоятельно сопоставив её молчание и намёк Хидэо на способы наказания.       — Мам? — осторожно спросил он.       — Дома поговорим, — уклончиво отозвалась Суйгин, понимая, что для такого разговора не место на улице. — Не переживайте, пожалуйста, я не собираюсь бить вас розгами или ставить на колени на брусчатку, — всё-таки добавила она, заметив, что Хаку всё ещё продолжает тереть глаза.       — У нас ведь ни того, ни того нет, — заметил Кимимаро. Хаку смешно хрюкнул.       Дома ей пришлось сначала организовать сеанс чайной терапии для Хаку, который словил из-за ситуации неприятные воспоминания — для него все мужчины, поднимавшие руки на женщин постфактум имели лицо отца. Тот, конечно, его мать не бил и поднял на неё руку всего раз, зато сразу насмерть. После этого она довольно долго объясняла Кимимаро, что именно он сделал неправильно и почему загремел в полицию. В ближайшие дни она пообещала устроить им подробную лекцию на тему законов и их соблюдения, а также подробнее рассказать о работе военной полиции.       В глубине души она очень понимала Кимимаро — вероятно, она тоже бы что-нибудь этому мужику сломала, если бы увидела, как тот откидывает в сторону её ребёнка. До женщины ей дела особо не было — увидь она такое, руку бы ,конечно, перехватила, но жалеть её не хотелось. Если уж она, живя в Конохе, где можно было обратиться в резиденцию и получить комнату в общежитии, за которую можно было месяц не платить, предпочитала жить с этим мужиком и терпеть всё это, это было её правом и выбором. В конце концов, в полиции с её подачи на одном из собраний клана давным-давно стали проводить беседы с вот такими жертвами домашнего насилия, обещая им в случае чего защиту и предлагая и вовсе расследовать дела мужей, чтобы выставить тех из Конохи навсегда. Женщины, как правило, отказывались, так что, очевидно, жить в подобном им нравилось, раз уж они не пользовались подвернувшейся возможностью. Некоторые и вовсе посещали полицейский участок так часто, что считались за постоянных клиентов — спорт у них что ли, такой был, ругаться прямо посреди улицы? Таких семей в деревне, кстати говоря, было немного, но они были.       В целом, Суйгин мальчишками даже гордилась — немногие, на самом деле, вмешаются, даже когда видят такое. Местные жители предпочитали всё передавать в руки полиции и по возможности не вмешиваться в подобное, успешно делая вид, что чужая жизнь их не касается. В принципе, в чём-то они были правы, так что Суйгин не могла их осуждать. В конце концов, если они вызывали полицию на крики из соседней квартиры, это тоже было не так уж и плохо.       Однако раз уж эти мальчишки не могли пройти мимо подобного, они точно вырастут хорошими людьми. А они с Шисуи позаботятся о том, чтобы они не сбились с пути.