Где вода есть

      Неделя без мамы тянулась так медленно, что Кимимаро хотелось лезть на стенку. Конечно, это было не особо видно посторонним, так что он мог не переживать о том, что к нему будут лезть с идиотскими вопросами, но вот Хаку — другое дело. По нему было видно, что он о чём-то переживает очень хорошо. Любому. Это Кимимаро немного бесило, но он ничего не мог с этим поделать. Но именно это привело к тому, что ему теперь было очень-очень стыдно перед Кушиной.       Это случилось на обеденном перерыве. Он отлучился буквально на пару минут до туалета, оставив Хаку с бенто под деревом и, вернувшись, обнаружил нескольких ребят постарше, которым почему-то казалось весёлым его задирать. На взгляд Кимимаро, Хаку был чересчур мягким. Если за других он заступался, то нападки в свою сторону спускал всем с рук. Постоянно. Это действительно раздражало.       —…а у тебя последние три дня глаза на мокром месте, — услышал он, приближаясь к дереву, под которым сидел Хаку.       — Не только выглядишь как девчонка, но и ведёшь себя, как девчонка!       Их было трое. Они были примерно на голову выше них, один был худым, рыжим и конопатым, другой чуть толще, с взъерошенными чёрными волосами, он сверкал улыбкой в которой отсутствовала парочка зубов. Третий был шатеном с совершенно незапоминающимся лицом.       И, как говорил Шикамару, на их лицах не было ни следа интеллекта. Даже малюсенького отпечатка. Кимимаро окрестил таких детей удобрениями для растений, потому что, очевидно, их единственным предназначением было выйти на поле боя и умереть. Он вообще не видел смысла в том, чтобы таких обучать, но местное руководство, похоже, считало иначе. Или, может, надеялось, что они поумнеют. Лично он сильно в этом сомневался.       Глаза Хаку, как обычно в последние несколько дней, были на мокром месте. Он действительно переживал и боялся, что ни мама, ни папа не вернутся. Кимимаро его очень хорошо понимал, ведь он тоже боялся остаться в одиночестве, остаться без них — этот страх был выше них, и с ним оставалось только смириться.       Он вышел из кустов и остановился рядом с деревом, спиной к которому прислонялся Хаку, который продолжал молча слушать придурков. Он наградил их мрачным, тяжёлым взглядом и те вздрогнули, но не попятились.       — Я видел, как его в день поступления привели сюда за ручку!       Вряд ли они знали, что их родителей сейчас не было в деревне. Но они точно не могли не узнать в лицо героев своей деревни. Кимимаро в последнее время читал много книг по психологии. Половину он, конечно не понимал до конца, но что-то в его голове всё-таки откладывалось.       «Наверное, решили самоутвердиться за его счёт. Как же, ребёнок известных людей, а выглядит, как слабак».       — Что, жить не можешь без мамочки? — спросил рыжий.       — Вам жить надоело? — ледяным тоном поинтересовался Кимимаро. Хаку сжимал в руках палочки так, что у него побелели костяшки пальцев, но продолжал улыбаться и молчать.       — А что вы нам сделаете, заплачете и позовёте маму? — глумливо рассмеявшись, поинтересовался брюнет, протягивая руку в сторону Хаку.       Кимимаро шагнул вперёд и отбил его ладонь небрежным жестом. Если уж Хаку собирался до последнего притворяться, что не замечает негатива, который был направлен на него, то он не собирался это терпеть. Эти тупые фразы, направленные, похоже, на каких-нибудь пятилеток, стоило затолкать им обратно в глотку, чтобы они больше не смели гавкать. Но мама просила его проявлять снисхождение и не нападать первым. Что ж, словами тоже можно было бить не хуже, этому его научил Шикамару. Не хочешь или не можешь драться — задави противника интеллектом.       — Моя матушка — неземное создание, ниспосланное в этот мир богом, — отчеканил Кимимаро, наградив их презрительным взглядом. — Ваши жалкие жизни не стоят и волоса с её головы, так что, конечно же, мы не станем её звать. Предупреждаю в первый и последний раз — будете мельтешить у меня перед глазами или докучать моему брату, легко не отделаетесь.       — Как страшно-о-о, — протянул шатен.       — Давайте покажем этим соплякам, что значит уважать старших! — предложил рыжий. И замахнулся.       Кимимаро, не мешкая, воспользовался предложением — первым он не нападал и те трусы, обучающиеся в этой академии, что шкерились сейчас под деревьями и кустами неподалёку, но не вмешивались, точно видели, что не он это начал. Может, их скудного достоинства хватит, чтобы подтвердить, когда учитель спросит с них за драку. Ну а если нет… что ж, придётся немного поработать на репутацию и избить в этой академии каждого придурка, который решит, что может задираться. Чтобы они не смели не только гавкать в их сторону, но и смотреть.       Чтобы отделать их с помощью тайдзюцу ему хватило двадцати секунд. Хаку, всё ещё сидящий у дерева, печально вздохнул, глядя на стонущих идиотов.       — В следующий раз я сломаю вам по несколько костей, — с нескрываемым презрением сообщил Кимимаро, смотря на них сверху вниз, как на муравьёв. Он нагнулся, взял рыжего за волосы и, приподняв его голову, высокомерно хмыкнул. — Если и этого будет мало — могу, например, выколоть глаза или вырвать языки. Ну а если и это не заставит вас думать… просто убью. Ненавижу тех, кто не знает своего места, — он отшвырнул мальчишку в сторону и демонстративно отряхнул руки. — Не хотите позвать свою мамочку? — предложил он.       — Ты мог бы не заходить так далеко, — с лёгким укором заметил Хаку.       — Я им даже ничего не сломал, — фыркнул Кимимаро. — Не хочешь, чтобы я избивал их до потери сознания — сам ставь таких дебилов на место.       — Маме вряд ли понравится то, как ты выражаешься, — покачав головой, предупредил Хаку. — И я сейчас не о дебилах, — поспешно добавил он, заметив его недовольный взгляд.       — Я всего лишь обрисовал им перспективы, — пожал плечами Кимимаро, пока стонущие мальчишки пытались отползти от него подальше. Смотря на их жалкие потуги, он совсем не ощущал удовлетворения. — Я убил больше человек, чем они могут себе вообразить, так что на эту немощь смотреть противно. Но я понимаю, что и такой мусор может пригодиться. В клане Кагуя таких использовали в качестве удобрений.       Шатен разрыдался. К ним, наконец, прибежал преподаватель.       — Что здесь происходит? — возмутился светловолосый мужчина и кинулся осматривать валяющихся на земле кретинов.       Кимимаро равнодушно пожал плечами, отошёл к Хаку и поднял стоявшую рядом с ним коробку с бенто.       — Спасибо, — тихо произнёс он. — В следующий раз я сам поставлю их на место.       — Наконец-то до тебя дошло, — одобрительно заметил Кимимаро.       — Что здесь произошло?! — требовательно повторил мужчина.       — Вы не Ирука-сенсей, — всё-таки снизошёл до ответа Кимимаро, даже не удостоив его взглядом. — Я не буду с вами разговаривать.       После этого к ним прибежало ещё несколько преподавателей, среди которых всё ещё не оказалось Ируки, так что их хотели были принудительно потащить к нему, но Кимимаро увернулся от рук того самого светловолосого мужика, что прибежал первым и, вздёрнув подбородок сам направился в сторону своего класса, игнорируя оклики. Он не собирался уважать тех, кто не был в состоянии объяснить своим ученикам, как вести себя нельзя.       Хаку, извинившись и перед первым мужиком, и перед учителями, которые осматривали детей, побежал следом за ним. Возмущённый светловолосый мужчина нагнал их через минуту и принялся возмущённо отчитывать. Что именно он говорил, Кимимаро не слушал.       В итоге, после того как они всё рассказали Ируке, а тот уже опросил свидетелей, их, конечно, пожурили — хотя Кимимаро так и не понял, что именно он должен был сделать по-другому. После окончания занятий, однако, Ирука сопроводил их до дома Хокаге и всё пересказал Кушине.       И теперь он сидел на кухне под её осуждающим взглядом и не знал, куда деть глаза.       — Ты не должен называть людей удобрениями, Кимимаро, — сказала она с лёгким неодобрением. — Вряд ли Суйгин учила тебя этому.       — Нет, — смутившись, кое-как выдавил из себя он. Подставлять маму ему не хотелось. В этот момент он искренне порадовался тому что Наруто, услышав о том, что их, скорее всего, будут ругать, слинял вместе с Кибой на детскую площадку, чтобы не попадать под грозный взгляд своей матери. У этой сцены хотя бы не было нежелательных свидетелей, которые после будут докучать ему. Сидящий рядом с ним Хаку виновато улыбался, а красная макушка Карин виднелась из-за двери.       — Просто угрозы сломанных костей и убийства было бы вполне достаточно, — добавила Кушина, покачав головой. — Хотя я, конечно, надеюсь, что ты не станешь эти угрозы выполнять. Последнюю в особенности.       — Мама говорила, что я не могу убивать жителей деревни, — заверил Кимимаро. Неужели его держат за глупца? Он, конечно, не шутил, когда говорил, что может их убить, потому что не привык разбрасываться пустыми угрозами — он и угрозами-то разбрасываться не привык — но это же не означало, что он собирается проигнорировать слова мамы и сделать это. Такие люди не заслуживали внимания, расстраивать из-за них маму… Нашли дурака!       — Что ж, надеюсь на это. А так молодец, я бы тоже им врезала, — одобрила Кушина.       Кимимаро, вскинув голову, недоверчиво прищурился, а женщина ободряюще улыбнулась и перевела взгляд на Хаку.       — Тебе тоже стоит так поступать. Нечего надеяться, что такие мальчишки успокоятся и отстанут, если ты будешь молчать. Меня тоже дразнили в школе из-за того, что я была похожа на помидор, но я врезала каждому забияке! — она сделала пафосный выпад кулаком, после чего смущённо рассмеялась. — Потом, правда, меня обозвали кровавой хабанеро, мол, слишком уж была бешеная… Но это было всё равно намного лучше помидора! Так что, не позволяй им доставать тебя. Я уверена, Суйгин тоже не одобрит того, что ты разрешаешь кому-то себя унижать.       — Он вступается за всех, кроме себя, — пожаловался Кимимаро. — Он вообще-то умеет быть пугающим.       Хаку смущённо потупил взгляд и помолчал минуту прежде, чем уверенно взглянуть на него.       — Я ведь уже сказал тебе, что понял, и теперь буду решать такие ситуации сам, — напомнил он. — Я не бросаю слов на ветер.       — Просто ты слишком терпеливый, — попенял Кимимаро.       — А ты резкий, — не остался в долгу Хаку.       Он недовольно поджал губы и скрестил руки на груди.       — Ну, мальчики, не ссорьтесь, — тут же вмешалась Кушина.       — Мы не ссоримся, — хором заверили они.       — На правду не обижаются, — добавил Кимимаро.       Весь остаток недели Кимимаро, решив, что репутация бешеной Кровавой Хабанеро ему всё-таки не помешает, чтобы дебилы держались от него подальше и не засоряли своим присутствием пространство, под укоряющим взглядом Хаку методично избивал всех задир, которых видел. Через четыре дня Ирука-сенсей, видя его, потирая рукой лоб, сразу же задавал вопрос: «Кого ты избил на этот раз?» Это было даже немного обидно, будто бы он действительно хотел тратить время на что-то настолько глупое и почти бессмысленное. Но чего не сделаешь ради душевного спокойствия… Кровавым Хабанеро его не обозвали, а нарекли просто демоном, совсем без фантазии. Вот это было намного обиднее, чем реакция Ируки-сенсея.       Как оказалось, однажды, по дороге домой, он даже случайно помог своей однокласснице — девчонке, которая ходила в невзрачных чёрных шмотках, с нежно-розовыми волосами. У неё в классе друзей не было — она обычно сидела одна, у окна, низко опустив голову. Сначала он избил забияк, которые почему-то дразнили её за большой лоб, хотя за её уродской длинной чёлкой не то что лба, но и глаз нормально видно не было, а потом, обернувшись на неё, бросил:       — Тебе бы постричься, а то мой брат красивее тебя.       Девчонка вспыхнула, и её взгляд из благодарного резко превратился в возмущённый.       — Э-э-э, ну когда уже ты начнёшь выражаться нормально! — попенял ему как раз нагнавший его к этому моменту Хаку — он задержался в Академии, присев на уши к Ируке-сенсею по поводу какой-то скучной задачки по математике.       Кимимаро пожал плечами — ему казалось, что он выразился достаточно ясно.       — Он имел в виду, что без чёлки тебе будет лучше, — любезно «перевёл» его слова Хаку. — Ты довольно милая, как и все девочки в нашем классе. Почему ты ходишь с такой некрасивой чёлкой?       Из уст Хаку, которого с точки зрения Кимимаро можно было назвать самой красивой девчонкой в классе, несмотря на то, что он вообще-то был мальчишкой, с его шелковистыми длинными волосами, которые он носил распущенными, это звучало, похоже, не так обидно, как от него. Глядя на то, как девчонка смущённо улыбается, Кимимаро хмыкнул. Он внимательно наблюдал за своими одноклассниками, хотя в слух предпочитал это отрицать, так что он видел, как она периодически душит в себе агрессию и мило улыбается. Если Хаку был чересчур добрым и понимающим, то эта девчонка, похоже, была той ещё лицемеркой.       — Все говорят мне, что у меня большой лоб… — неловко поправляя свою жуткую чёлку, сказала она.       — Они просто себя в зеркало не видели, — не удержался Кимимаро. — А вообще, будешь так мямлить — ничего в этой жизни не добьёшься, — добавил он прежде, чем Хаку успел его одёрнуть. — Если тебя обижают, дай сдачи. Раз решила быть шиноби, научись драться или долго не проживёшь. Если собираешься притворяться милашкой всю свою жизнь, лучше сразу найди себе другое занятие.       Сказав это он подобрал с земли сумку, которую бросил туда, чтобы не мешала бить придурков и, не оборачиваясь на девчонку, которая не сводила с него ошеломлённого взгляда, направился в сторону дома Хокаге. Хаку, попрощавшись с девчонкой, догнал его через минуту.       — Ну зачем ты так…       — Папа говорил, что стоит давать советы слабакам, а не обижать их. Я дал совет, — ответил Кимимаро.       Через пару дней розовая девчонка, которую вроде звали Сакура, заявилась на учёбу с нормальной причёской и даже села вместе с блондинкой из клана Яманака. Кимимаро порадовался тому, что не только Хаку и Шикамару в его классе понимали слова и тому, что идея отца давать советы нуждающимся работала, и была не такой уж и плохой, пожалуй.       Академия, в целом, была не таким уж и плохим местом, хотя на практических занятиях Кимимаро было откровенно скучно. Он уже умел складывать все ручные печати и использовать при этом чакру, так что оставалось тренировать только скорость. На уроках, когда их «учили» приёмам тайдзюцу и вовсе хотелось зевать — детей обучали совсем уж основам, а его, Хаку и, что удивительно, Саске с Наруто, заметив, что им скучно, Ирука-сенсей ставил в спарринги, чтобы они служили наглядным примером для остальных.       Следуя своей привычке не рвать и не портить одежду, Кимимаро стаскивал с себя рубашку каждый раз, как ему приходилось участвовать в спаррингах. Если уж придуркам он мог врезать просто так, не беспокоясь о сохранности своих шмоток, то в спаррингах с тем же Хаку предпочитал не рисковать. Брат только выглядел милым и безобидным, но на деле таким ни разу не являлся.       — И почему ты постоянно раздеваешься… — проворчал Наруто, против которого в тот день он встал в спарринг первым.       — Да, мне тоже интересно! — поддержал его кто-то из девчонок, стоявших неподалёку и под надзором Ируки-сенсея тренирующих одну из стоек тайдзюцу.       — И мне! — подключился к ним Киба.       — Чтобы вещи не портить, — неохотно пояснил Кимимаро, вешая рубашку на ближайший куст. — Если меня застанут врасплох, я могу среагировать, не задумываясь, и порву рубашку. А я не хочу её рвать.       — Значит, ты считаешь, я могу тебя победить?! — поняв всё по-своему, просиял Наруто. — А я думал, ты ко всем относишься как к слабакам! А ты, оказывается, серьёзен!       На это заявление он не стал ничего отвечать, не желая потом около получаса слушать возмущения на тему того, какой он высокомерный говнюк. На самом деле Кимимаро не только не хотел рубашку рвать, но и бросать её в пыль, поэтому предпочитал снимать заранее и вешать её куда-нибудь, чтобы после не тратить на это время, ведь «победитель» первого спарринга участвовал в следующем сразу же. Хаку, в отличие от Наруто прекрасно просёкший подоплёку его действий, только покачал головой.       После урока тайдзюцу у них была контрольная по математике, которую Кимимаро писал очень неохотно — цифры ему не слишком-то нравились, но приходилось уделять им время и внимание, потому что, чтобы перевестись к ребятам постарше, нужно было иметь отличную успеваемость по всем предметам. Стоило контрольной закончиться и прозвенеть звонку, как Кимимаро, подняв голову, обнаружил на подоконнике распахнутого настежь окна рядом с учителем отца, который, согнув в колене одну ногу, опёрся на неё локтём, а другую свесил с подоконника и заинтересованно оглядывал класс.       — Вы наконец-то вернулись! — заметив его, радостно воскликнул Ирука-сенсей.       — Ага, — кивнул Шисуи, широко улыбаясь. — Ну, как тут мои? Не шалят?       Когда Ирука-сенсей глубоко вздохнул и открыл рот, Кимимаро понял, что ничего хорошего он сейчас не скажет, но стыдно ему не было. Он считал, что поступал правильно, так что бояться ему было нечего. Вместо того чтобы слушать, как на него жалуются, Кимимаро очень хотелось спросить: а где же мама? Почему она не пришла, если пришёл отец?              Провести несколько дней в темноте, как оказалось, было куда тяжелее, чем Суйгин предполагала изначально. Её утешали только периодические поцелуи и объятия Шисуи, да разговоры с ним, потому что заняться, помимо этого, было откровенно нечем. Шизуне заглядывала к ним три раза в день, проверяла глаза, повязки, приносила еду и надолго не оставалась. Есть с завязанными глазами, к слову, тоже было тем ещё удовольствием.       Когда повязки, наконец, сняли, Суйгин была несказанно рада этому, но глаза открывала с опаской. Как оказалось, беспокоилась она зря — снимали повязки вечером, предварительно создав в комнате полумрак, чтобы глаза привыкали постепенно. Прошло ещё около суток прежде, чем зрение окончательно восстановилась, и она с удивлением отметила, что зрение такое же хорошее, каким и было. Она честно думала, что, поскольку зрение Шисуи себе посадил, она не сможет видеть также ясно, как раньше. Она была к этому готова.       Цунаде объяснила ей, что зрение садилось потому что перенапряжение во время пробуждения мангекё в каналах чакры просто разрывало нервные окончания глаза и мозга, и при использовании ситуация просто усугублялась, но сейчас, поскольку она принудительно прирастила «новые» глаза к нервным окончаниям, такое больше случаться не должно. Объяснение было немного странным, но, похоже, именно так всё и работало. Местная медицина в целом не переставала удивлять Суйгин даже после того, как она освоила шосен.       Облегчение, которое она ощутила, попробовав активировать мангекё и осознав, что то осталось на месте, было просто не передать словами. Шисуи около минуты разглядывал её глаза прежде, чем сообщить, что рисунок теперь похож на цветок. От его же глаз начинала кружиться голова, потому что его четырёхконечный сюрикен обзавёлся дополнительными тонкими линями.       Когда их, наконец, отпустили и они демонстративно вернулись обратно в деревню, они «отчитались» перед Хокаге и отправились в Академию, к детям. Шисуи решил заявиться прямо на урок и посмотреть, а она вместо этого прогулялась за мороженым и вернулась к воротам аккурат к тому моменту, когда дети вместе с ним выходили оттуда. Она едва успела передать Шисуи в руки фруктовый лёд, который разламывался на две части, прежде, чем Хаку с Кимимаро повисли на ней с радостным воплем.       — Я не зря заглянул к ним в класс, у меня есть, что тебе рассказать, — со смешком сообщил Шисуи, когда дети, наконец, отпустили её и получили по палочке фруктового льда. Он как раз разломал вторую и вручил ей порцию.       — Да?       — Мы, оказывается, воспитали демона, — поделился новостью Шисуи. Кимимаро, как раз откусивший кусок фруктового льда, чуть им не подавился.       Суйгин вскинула брови, молча ожидая продолжения и думая о том, что этих детей нельзя оставлять без присмотра, они тут же вспоминают о том, что тоже могут хулиганить.       — Он решил стать местным криминальным авторитетом, — не скрывая веселья, продолжил Шисуи. — Избивал хулиганов, защищал невинных…       — Я надеюсь, ты хотя бы никого не покалечил? — уточнила Суйгин.       — Нет, — с самым честным видом заглянув ей в глаза, твёрдо произнёс Кимимаро. — Разве что морально, когда сказал, что они так плохи, что годятся только на удобрения.       Шисуи с трудом сдержал хохот.       — Ох, Кимимаро, — с укором вздохнула Суйгин. — Пожалуйста, осторожнее выбирай выражения, иначе люди могут подумать, что тебя совсем не воспитывали.       — Кушина-сан сказала ему тоже самое, — сообщил Хаку. — Но я тоже виноват, потому что всё началось с того, что он полез защищать меня. Но теперь ему не придётся этого делать, потому что я больше не молчу, — похвастался он.       — Скоро вас будут называть «братья-демоны»? — подколол их Шисуи. Хаку покраснел, а Кимимаро, равнодушно пожав плечами, выдал:       — У них такая скудная фантазия.       Ругать их, в принципе, было не за что — кто в детстве не дрался со всякими задавалами? Да и не хотелось. После того как она осознала, что Шисуи больше не будет слепнуть, беспокойство, сковывающее её до этого, развеялось, так что Суйгин пребывала в исключительно благостном расположении духа. Да и дети были целы, здоровы, даже ни на что не пожаловались… осталось только поблагодарить Кушину, но, в целом, жизнь была просто прекрасна. Зецу не давал о себе знать. Всё было хорошо.              

*.*.*

             С момента поступления мальчишек в Академию прошло два года. На третьем учебном году, как и полагалось, начался курс первой помощи, так что Суйгин с некоторой опаской ждала, когда же к ней начнут приставать со всякими интересными вопросами. Мальчишки пока ещё учились в том же классе, что и Наруто, но Ирука уже пытался осторожно намекнуть ей, что неплохо было бы согласиться на их перевод хотя бы на класс старше. Слишком уж сильно те выделялись и слишком уж быстро схватывали информацию. Он то ли действительно считал, что негоже «зарывать такие таланты в землю», то ли просто устал от них обоих. Она обещала подумать. Вместе с ними, вроде как, планировали переводить ещё и Карин, которая за последние три года превратилась в самую настоящую заучку, желая освоить фуиндзюцу и ирьениндзюцу разом, она также успевала выполнять все задания Академии и упорно держалась в числе лучших, соревнуясь за третье место с Сакурой. Первое делили между собой Хаку и Кимимаро, на втором стабильно держался Саске. Ему, кстати, в переводе решительно отказала мать, насколько Суйгин было известно. Что же до Карин… огромная жажда знаний ничуть не поубавила в ней характера, и, поскольку большую часть времени она проводила с Кушиной, она становилось действительно очень уж на неё похожей.       Мими за эти два года успел съехаться с Шизуне, Мива с Юсаку мирно воспитывали дочерей, Саё и Сёко, Каори с Хидэо упорно продолжали делать вид, что у них детьми обзавестись не получается и жили в своё удовольствие — в общем, всё шло своим чередом. Зецу не показывался, конфликтов, которые могли бы перерасти в мировую войну, не случалось. Всё было настолько спокойно, что становилось даже немного страшно.       Однажды, в один из дождливых дней сентября, застав десятилетнего Кимимаро с яркой книжкой из серии Ича-ича в руках Суйгин испытала огромное желание отобрать проклятую порнографию у него из рук, но сдержалась и, остановившись у шкафа, с верхней полки которого и стащили непотребство, скрестила руки на груди и откашлялась.       Кимимаро поднял на неё взгляд, в котором не было ни смущения, ни испуга, только лёгкое недоумение.       — Зачем ты взял эту книгу, Кимимаро? Я, кажется, говорила вам, что это взрослая литература.       — Но я не маленький, — ответил тот, закладывая страницу каким-то засушенным цветком.       — Есть книги, которые не стоит читать до определенного возраста, чтобы случайно не использовать описанную там модель поведения как пример, — подходя к креслу, в котором сидел ребёнок, Суйгин протянула руку. — Сначала нужно набраться некоторого опыта.       — В академии в рамках курса первой помощи нам рассказывали про секс, и мне стало интересно насчёт эмоциональной стороны вопроса. А ты говорила, что это не детская литература, вот я её и взял.       — Понятно, — вздохнула Суйгин, возвращая книгу на полку и раздумывая о том, что десять лет как-то рановато, по идее, для такого интереса, но если вопрос чисто теоретический...       — Мне нельзя дочитать? — расстроенно поинтересовался Кимимаро. — Я ведь так удачно угадал с книгой…       — Думаю, полезнее будет поговорить со мной или с Шисуи, — ответила Суйгин, смиряясь с тем, что время для просвещения в этом вопросе, похоже, пришло. — Думаю, точка зрения женщины не слишком подходит. Подожди здесь, я вытащу его с полигона.       — Хаку позвать?       Прикинув, как весело будет Шисуи разговаривать на подобные темы дважды, Суйгин кивнула и вышла из комнаты. Не рассчитывала она, что подобные разговоры придется проводить так скоро. Впрочем, ей грех было жаловаться — ведь и говорить предстояло не ей.       Притащив мужа с полигона домой и обрисовав ему суть вопроса, Суйгин, чтобы не смущать мальчишек, самоустранилась из дома и, пока тот просвещал их на тему секса, успела сходить на рынок и приготовить ужин.       — А если я буду считать книги с верхней полки книжного шкафа за инструкцию «как делать не надо?», я могу читать? — спросил Кимимаро, как только они устроились за столом, чтобы поужинать.       Шисуи виновато улыбнулся, намекая ей на то, что вытряхнуть эту идею из головы ребёнка не вышло.       — А ты уже собрался на ком-то пробовать новые знания? — скептически выгнув бровь, уточнила Суйгин, послушно принимая эстафету промывки мозгов.       — Нет, но разве через несколько лет, когда я соберусь, не будет поздно разбираться в вопросе? Мне, правда, интересно.       Суйгин задумалась, пытаясь понять, откуда такой интерес к эротической литературе в столь юном возрасте. В конце концов, она дошла до того, что вспомнила себя в десять-одиннадцать лет, ещё до попадания в мир Наруто. Тогда, помнится, почти все девчонки читали фанфики довольно высокого рейтинга. Обсуждать, конечно, не обсуждали, потому что было стыдно, но ссылками делились. Читать это было неловко, но так интересно... Некоторые мальчишки, если ей не изменяла память, в то время уже залипали на фотографии фигуристых дам в купальниках. Учитывая то, что у них в доме в качестве порнографии водилась только литература, не удивительно, что Кимимаро попытался изучить интересующий вопрос с помощью доступных средств.       — Хорошо, читай, — смирившись, дала согласие Суйгин. — Но у меня будет одно условие. Каждую прочитанную книгу ты обсуждаешь со мной или с Шисуи, чтобы мы удостоверились в том, что ты правильно понял написанное, идёт?       — Идёт! — радостно согласился Кимимаро.       — В академии об этом лучше не распространяться, — подал голос Шисуи. — Сомневаюсь, что ваши наставники смогут адекватно среагировать на подобный интерес.       — Почему? — склонив голову на бок, уточнил Хаку.       — Потому что рановато задумываться об отношениях в этой плоскости, — пояснил Шисуи. — Дети обычно мыслят категориями попроще.       — Но девчонки ведь фантазируют на тему того, что выйдут за кого-нибудь замуж, — нахмурился Кимимаро. — Разве секс случается не после свадьбы?       — До свадьбы тоже случается, — не стал обманывать его Шисуи. — Как бы тебе объяснить, об отношениях в этой плоскости девчонки начинают думать... Лет с тринадцати, а пробовать — лет с шестнадцати.       Суйгин едва сдержала фырканье, оценив то, как лихо Шисуи вывернулся. И заодно приподнял возраст, когда придется подробно рассказывать о контрацепции.       — Понятно, — задумчиво кивнул Кимимаро. — А до этого, получается, они мечтают в основном о свиданках, поцелуях и подарках?       — Именно так.       — Но это не значит, что после шестнадцати они перестают об этом мечтать, — заметила Суйгин, осознав, что если этого не сказать сразу, Кимимаро может оказаться среди тех парней, у которых после того, как девчонка ему, грубо говоря, даст, вся романтика сходит на нет.       — Но папа не водит тебя на свидания, — прищурился он.       — Вожу, когда вы в академии, — невозмутимо заметил Шисуи. — Так что даже после свадьбы девчонкам всё ещё интересны свиданки, поцелуи и подарки.       — Поня-я-ятно, — протянул Кимимаро с важным видом. Сидящий рядом с ним Хаку солнечно улыбнулся.       — Недавно девчонки обсуждали, кто из мальчишек самый классный, — сказал он.       — Правда? — заинтересовался Шисуи. — И кто же самый классный?       — Кимимаро очень популярен, — без тени сомнения сдал брата Хаку.       — Ты забыл сказать, что находишься на первом месте с ярлыком «солнышко», — проворчал тот.       — На самом деле, на первом месте у них брат Саске, потому что «Итачи-сан такой загадочный!» — развеселился Хаку.       — А я вместе с Саске в категории «высокомерные засранцы», — повысив голос, добавил Кимимаро.       — А как же «но он ведь на самом деле такой добрый, хоть и резкий, а ещё очень сильный и уверенный»? — прокашлявшись, Хаку умело передразнил восхищённо-влюблённый голос Сакуры и Кимимаро аж передёрнуло.       — Перестань пародировать Сакуру, — попросил он.       — Но ты ведь ей нравишься.       — О? — подала голос Суйгин, чтобы дети не забывали о том, что она тоже находится в комнате. Наблюдать за обсуждением детской санта-барбары оказалось неожиданно интересно.       — На самом деле, ему уже раз пять пыталась признаться в любви Сакура-чан, но он ловко исчезает, как только она пытается к нему подойти, — широко улыбаясь, сообщил Хаку.       — Что я буду делать, если я что-нибудь ляпну, и она разревётся? — возмутился Кимимаро. — Лучше буду дальше её избегать.       — Она тебе не нравится? — проницательно уточнил Шисуи. — Я могу помочь тебе придумать ответ, чтобы не обидеть её.       — Не знаю, — качнул головой Кимимаро. — По мне так все девчонки одинаковые, скучные и слабые. Нет никого, кто был бы хоть немного такой же сильной и доброй, как мама.       «О-о-о, Сакура, у тебя есть все шансы», — подумала Суйгин, удивлённая тем, что та фанатела не по Саске. — «Осталось организовать тебе мотивацию достаточную, чтоб ты потянула обучение у Цунаде… Хотя, если Кимимаро скажет, что ему нравятся сильные девчонки, ты, наверное, сама дойдёшь до мысли о том, что нужно проситься в ученицы к Цунаде, которая известна как сильнейшая женщина… Ну или я тебе эту мысль подкину»       — Хотя, впрочем, не важно, сильные они или слабые, их всё равно нужно защищать, — добавил он. Хаку согласно угукнул.       — Кимимаро, нельзя недооценивать женщин и считать, будто ты сильнее их и во всём умнее. Если ты будешь так себя вести, однажды это приведёт к печальным последствиям, — нахмурившись, сказал Шисуи. — И ты, Хаку. Девушки умеют удивлять.       — Но ты сильнее мамы, — возразил Кимимаро.       — И умнее, — со смехом добавила Суйгин, и Шисуи наградил её возмущённым взглядом.       — Не во всём, — с нажимом произнёс он. — Есть вещи, в которых Суйгин разбирается намного лучше, чем я. И, несмотря на разницу в силе, она вполне способна подловить меня, если действительно этого захочет. К тому же, большая часть её силы — в глазах, и их она на мне практически никогда не использует, потому что боится навредить, и не зря. У неё чертовски сильные глаза, возможно, однажды вы это увидите. Хотя я надеюсь, что нет, потому что это действительно... Неприятное зрелище, каким бы подготовленным ты ни был. То, что я сильнее, не значит, что она не способна за себя постоять.       — Но ты ведь всё равно защищаешь её, — неуверенно произнёс Хаку, вспоминая встречу с Орочимару. — Разве нет?       — Защищаю, — кивнул Шисуи. — Но я никогда не перегибаю палку, и не настаиваю, если она говорит, что может сама с этим справиться. Заботиться о ком-то это хорошо, но забота не должна становиться клеткой.       Суйгин с трудом удержалась от многочисленного покашливания. Шисуи точно знал, о чём говорил, потому что именно запереть её где-нибудь ему очень хотелось. Впрочем, можно было сказать, что в каком-то смысле у него получилось — за последние два года она выходила из Конохи всего дважды в составе свиты Минато.       — Тебе стоит немного подождать, Кимимаро, раз уж тебе так важно, чтобы девочка была сильной. Способности большинства детей начинают раскрываться после выпуска из академии, когда они некоторое время проводят с личными наставниками, — подумав, решила всё-таки подкинуть ему пару мыслей Суйгин. — Хотя на твоём месте я смотрела бы на характер.       — Хината — мямля и плакса, Ино — сплетница, Карин — шумная зацикленная на фуиндзюцу и ирьениндзюцу заучка, совсем не прикладывающая усилий в тайдзюцу, — принялся загибать пальцы Кимимаро. — Сакура… — он неожиданно замялся. — Сакура это Сакура-а-а-а, — он протянул её имя елейным голосом, которым, вероятно, та произносила «Кимимаро-кун», — Но она хотя бы умеет слушать. Недавно я всё-таки попросил её перестать приставать ко мне с «Кимимаро-кун» и вообще больше меня так не звать, и она перестала.       — Это было довольно грубо, кстати, — заметил Хаку.       — Я же разрешил ей звать меня просто по имени, — не проникся его укоряющим взглядом Кимимаро. — От вечного девчачьего «кун» начинает болеть голова, а она «кун»-кала чаще прочих!       — «Кун» — это всего лишь суффикс для проявления вежливости, — напомнил Хаку.       — И он меня бесит, — поёжился Кимимаро.       Суйгин с Шисуи переглянулись, изо всех сил стараясь не захихикать.       — А вообще — Хината очень милая и добрая, она просто стесняется, Ино — очень общительная и дружелюбная, а Карин — целеустремлённая. Она решила, что хочет стать ирьенином и прикладывает для этого все силы, — неожиданно решил высказать своё мнение по поводу девочек Хаку.       Суйгин умилённо вздохнула, Кимимаро равнодушно пожал плечами.       Тот день, когда кто-нибудь из них влюбится, и решит добиваться внимания объекта своего обожания, обещал стать очень и очень весёлым.       Перед сном Суйгин обсудила все плюсы и минусы перевода детей хотя бы на класс старше и всё-таки дала добро. Скорость поглощения информации у мальчишек действительно пугала, да и с детьми на два года младше их делать им особо было нечего. Хотя ей, конечно, очень не хотелось приближать их выпуск из Академии…       …Однако почти ничего в этом мире не происходило так, как ей бы того хотелось. Через год Хаку, Кимимаро и Карин закончили своё обучение и получили в наставника Шикаку Нара. Смотря на своего учителя, Суйгин не знала, жалеть ей его или радоваться. Кимимаро в принципе был достаточно тяжёлым человеком, а уже освоившая шосен Карин была очень недовольна необходимостью тратить своё время на бессмысленные миссии. Она очень хотела сразу же после Академии занырнуть в госпиталь, но Кушина и Минато были непреклонны — с их точки зрения она должна была посмотреть мир, обзавестись некоторым опытом и только потом с головой погружаться в медицину. Аргументировали они своё решение тем, что ей важно посмотреть на работу шиноби со всех сторон и тем, что опыт лечения ран в походных условиях ей также пригодится в будущем. Карин смирилась с этим, но недовольство тем, как сложились обстоятельства, всё равно никуда не делось. Из всей команды только Хаку был максимально беспроблемным ребёнком, хотя и у него, конечно, были свои недостатки.       В итоге Суйгин пожелала наставнику удачи и подарила ему несколько пачек хорошего зелёного чая, чтобы ему было, чем лечить нервы на досуге. Себе она тоже прикупила. Одиннадцать лет для выпуска с её точки зрения было мало, а Карин так вообще было девять, но… не ей, выпустившейся в девять лет и не Шисуи, который закончил академию и того раньше, было их останавливать. Пришлось смириться, хотя сердце кровью обливалось, и позволить им делать то, что хочется.       Рассказать детям подробности о Зецу всё-таки пришлось. Его всё ещё не поймали, а Итачи, хоть и нашёл зеркало Ята, никаких супер-пупер бочек для запечатывания непонятной дичи пока не обнаружил. Отпускать детей за пределы деревни было действительно страшно.       Искать артефакты Итачи, конечно же, не перестал. Шисуи же, как и собирался, подкинул ему мысль о том, что неплохо бы обменяться глазами с Обито, чтобы не терять зрение после каждого использования мангекё. Какаши, воспользовавшись случаем, отказался от шарингана, который из-за постоянной активности выкачивал из него чакру и стал выглядеть значительно бодрее и свежее. Обито, который не слеп из-за наличия клеток Сенджу, был рад помочь соклановцу, так что обмен, насколько Суйгин знала, всё-таки состоялся, и Итачи мог спокойно использовать силу своих глаз в случае необходимости.              Наруто, естественно, был очень возмущён тем, что Карин позволили выпуститься досрочно, а ему нет. Карин, к счастью, в тот момент находилась на вручении генинских повязок и они как раз собирались, чтобы пойти к ней.       — Так не честно, я тоже хочу стать генином! — бушевал он дома в зале в день выпуска.       — Карин — отличница, она очень старалась, поэтому я и дала добро на ее досрочный выпуск, — мягко увещевала его Кушина. — А ты много бездельничаешь, Наруто, и хорошие отметки у тебя только по практическим занятиям.       — Зачем нужна эта теория?! Я и так крутым буду!       — Ну, вот и станешь генином через два года, как и положено, — Кушина была непреклонна. — Хочешь выпуститься раньше — учись прилежнее, никому ничего не даётся просто так. Карин свой выпуск заслужила.       — Ну пап, ну скажи ей, ну я же тоже сын Хокаге, почему я не могу выпуститься раньше вместе с сестрой?!       — Именно потому, что ты сын Хокаге, тебе нужно учиться лучше других, — покачал головой Минато. — Ты не можешь требовать к себе особого отношения. Если хотел выпуститься вместе с Карин, стоило учиться, как она.       — Ну и ладно, ну и посижу ещё два года, — обиженно надулся он. — А потом выпущусь и докажу всем, какой я крутой… буду подвиги совершать…              Когда Кушина со смехом пересказала это Суйгин вечером во время праздничного ужина, та успела даже ужаснуться.       — А когда мы вернулись из Академии с Карин он закрылся в комнате и до самого вечера зубрил один из учебников, — добавила Кушина. — Я слышала беспрестанное «бу-бу-бу» из его комнаты и подглядела. Думаю, досрочный выпуск сестры пойдёт ему на пользу. Может, наконец, станет учить «бесполезные теоретические предметы».       Суйгин рассмеялась, представив себе, на какие жертвы придётся пойти неусидчивому Наруто, чтобы подтянуть оценки.