19 лет спустя

Гермиона с Гарри аппарировали обратно в министерство и, сердечно обнявшись на прощание, сразу же расстались. — Спасибо, Гермиона, я действительно очень ценю твою помощь, — наскоро поблагодарив ее, Гарри помчался к Аврорату. Гермиона знала, что он убегает так скоро только для того, чтобы избежать ее вопросов о Малфоях, но в данный момент обнаружила, что по большому счету ей все равно, что там происходит между Люциусом и Нарциссой. Не то чтоб все равно… но ей хотелось сначала самой разобраться в том, что же произошло сегодня, прежде чем снова обратится с расспросами к Гарри. Конечно, она не могла задаться вопросом, что же происходит между Люциусом и Нарциссой. Даже слепой мог почувствовать напряжение этих людей, просто ощутимо витавшее в комнате. Что-то происходило между этими двумя, она просто не могла понять, что же это именно. Но Гермиона напомнила себе, что отношения супругов Малфой абсолютно не касаются ее, и поэтому постаралась выбросить их из головы, вернувшись к работе. Оставшуюся часть дня она продолжила корректировать предложения, которые нужно было сдать на следующей неделе, но вдруг обнаружила, что внимание слишком часто отвлекается на ситуацию с Малфоями. Наконец, в шесть вечера с раскалывающейся головой она с отвращением убрала бумаги и отправилась домой. А дома обнаружила ждущего ее на кухне Рона. И с легким презрением отметила, что ужином он заняться и не подумал. Вместо этого предпочитая, как обычно, ждать ее возвращения с работы. — Опаздываешь, Гермиона, я тут оголодал, у нас еды вообще нет, — в плане самобеспечения Рон зачастую очень напоминал ей пятилетнего ребенка. — О, Мерлин, ты вполне способен сходить в магазин, Рон, или же мог просто заказать себе еду на дом, если уж так голоден, я не твоя мамочка, а ты не ребенок, — голова Гермионы раскалывалась, и у нее не было никакого настроения смягчать свое раздражение, чтобы погладить мужа по шерстке. — Что, черт возьми, на тебя нашло? — сердито спросил Рон, поскольку его обычная уловка с едой сегодня почему-то не сработала. Ничего не ответив, Гермиона прошла в спальню, где нашла зелье от головной боли и вздрогнула, когда ощутила его горький вкус. Но затем сразу вздохнула от почти мгновенного облегчения. Вернувшись на кухню, она открыла холодильник и достала ингредиенты для овощного омлета, жареной картошки и еще мясные колбаски. Затем, игнорируя Рона, сунула колбаски в духовку, принялась чистить и резать перец, помидоры и грибы для омлета и нарезать картофель с луком, чтобы отправить их в сковороду. Запах еды донесся до гостиной, успокаивая гнев Рона, и он, уверенный в скором приеме пищи, появился на кухне. Где сразу же уселся за стол и, взяв «Ежедневный Пророк», начал просматривать первую полосу. — Смотри-ка… — сказал он поверх газеты. — Ты слышала, что Эйвери и Нотт сбежали из Азкабана? Я узнал на работе, но здесь говорится, что они уже предприняли попытку убить Люциуса Малфоя. Нет, конечно, им не удалось добраться до этого хитрого старого лиса, но попытку успокоить его навечно, видать, все же предприняли, — с некоторым удивлением сообщил он Гермионе. «Нет, Рон, тебе просто не доверили задачу спасения Малфоев, вот и всё», — понятно, что она не сказала этого вслух, понимая, что сказать Рону, означало лишь осложнить жизнь Гарри. Рон еще продолжал что-то говорить, но Гермиона так и ничего ему не ответила. — Жаль, что эти двое потерпели неудачу, правда? Эти чертовы Пожиратели смерти заслуживают всего, что получают. И если прибьют друг дружку, это только избавит нас от необходимости защищать их, — решительно заявил Рон минут через пять. Гермиона почувствовала, как гнев ее усилился, и прежде сосчитала до десяти, надеясь, что голос прозвучит немного спокойнее, чем она могла бы сказать ему. — Рон, семья Малфоев отбыла свое наказание и теперь чиста перед законом, разве этого недостаточно? Людям свойственно не повторять своих ошибок, если они умны, — Гермиона взглянула на мужа и поняла, что он собирается начать излагать свои чувства на этот предмет... причем излагать довольно громко... и поэтому быстро поставила перед ним тарелку с едой. Обычно это заставляло его замолчать. По крайней мере, пока не доест. Гермиона понимала, что узнай он, где она провела этот день и кто именно сейчас живет в доме ее родителей... нет, в ее доме, то, вероятно, пришел бы в ярость. «Ну, я и не собиралась сообщать ему об этом, как-то так…» — упрямо подумала Гермиона. Она понимала, что, вероятно, должна чувствовать вину за то, что скрывает от него это, но иногда в браке легче не говорить всего, если хочешь сохранить мир. И сегодня определенно был один из таких дней. И все, кто утверждает, что в браке не должно быть никаких секретов… нагло лгут! Или заблуждаются. Пока они ели, Гермиона наблюдала за Роном, хотя и заметила: несмотря на то, что он еще недовольно поедал всё, поставленное перед ним, от привычки говорить за едой так и не избавился... а следовательно, не перестал брызгать слюной, вещая что-то. Эта привычка всегда казалась ей отвратительной, и из-за нее Гермиона первые пять лет непрерывно ворчала на него, но потом наконец-то сломалась. Сейчас она воспользовалась тем, что Рон отвлекся, чтобы беззастенчиво изучить его черты. Даже в тридцать семь лет у него по-прежнему оставалась густая шевелюра, хотя и начинающая слегка редеть, а веснушки стали менее яркими, чем в молодости, если он не проводил много времени на солнце. Мальчишеская привлекательность Рональда превратилась в красивую, немного грубоватую мужскую красоту, поскольку его долговязой фигуре пошли на пользу те физические тренировки, которые проводил с аврорами Гарри. Гермиона понимала, что и сама изменилась. После рождения детей, она так и не вернулась к своему прежнему весу, но так как новый сказался в основном на бедрах и груди, это даже чуть прибавило женственных изгибов ее всегда худенькому телу. Поэтому никогда и не волновалась на эту тему. К счастью, ее волосы, наконец, потеряли свою буйную кудрявость, и теперь она была обладательницей пышной густой шевелюры… которую, надо сказать, по-прежнему ненавидела. Ей казалось, что волос слишком много. Гермиона вдруг подумала, а считает ли Рон ее по-прежнему привлекательной… все-таки они не занимались любовью уже более трех месяцев, и всякий раз, когда она пыталась инициировать близость, заявлял, что слишком устал. Она уже задавалась вопросом, нет ли у него романа, хотя и знала, что Гарри, конечно же, скажет ей, если что-то пойдет не так. Сказать по правде, как-то она даже прикупила несколько книг, где давались советы по улучшению отношений между супругами, и уже приготовилась попробовать какие-то вещички из них, чтобы добавить в свою интимную жизнь некую искру. Но, увы, особого энтузиазма советы из этих книг у мужа не вызвали, и вскоре Гермиона разочарованно забросила их подальше. Нет, конечно, Рону нравились ролевые игры, особенно те, в которых ей нужно было надевать платье какой-нибудь распутной горничной или соблазнительной медсестры, но сам категорически отказывался надевать форму магловского пожарного или полицейского и притворяться, что спасает или арестовывает ее. Тантрическим сексом, после того, как потянул мышцу паха, он тоже не увлекался, а потом и не оказался впечатлен сексуальными игрушками, которые Гермиона как-то принесла домой. И уж тем более энергично возражал против кожи, латекса и наручников, хотя самым страшным, что она сделала, был всего один раз, когда слегка шлепнула его кожаным ремешком. Наконец отчаявшаяся Гермиона как-то попыталась смешать секс с его любимым занятием: вкусно поесть. И потому покрылась шоколадным соусом, взбитыми сливками и засахаренной вишней, прежде чем предложить себя на десерт. К сожалению, Рон почти сразу подавился вишней, и ей пришлось спасать его от удушья, что в значительной степени испортило общий настрой и настроение Рона. Таким образом, Гермиона давно уже перестала пытаться оживить ситуацию и теперь лишь ждала, когда у него появиться время и настроение. Проблема была в том, что настроения у ее мужа не бывало почти никогда. Он все чаще и чаще говорил, что секс — это еще не всё в отношениях, что только общение является ключом к человеческой близости. Но она чувствовала, что без секса и общение между ними становится все более напряженным и неестественным. «Разве это нормально?» Так уж получалось, что на сегодняшний день отношения Гермионы и Рона заключались лишь в том, чтобы воспитывать детей и спорить почти обо всем остальном. Она заботилась о доме, оплачивала счета, в том числе и оба пенсионных, ходила по магазинам и готовила… и, черт возьми, она хоть иногда заслуживала секса, когда ей было это нужно! «Черт! Неужели после всего, что делаю, я жду слишком многого, чтобы попросить его о супружеской близости?» Гермиона глубоко вздохнула и, пытаясь укротить свои гневные мысли и отвлекая Рона еще одной тарелкой картошки, попыталась снова вызвать в нем романтический настрой. — Рон, ты не задумывался над моим предложением куда-нибудь уехать на эти выходные? — она пыталась озвучить мысли как можно беззаботней, чтобы он не подумал, что она ворчит или давит на него. — О… я действительно не думаю, что это хорошая идея, Гермиона, я уже пообещал Джорджу, что помогу с инвентаризацией в магазине в эти выходные, и не хочу подводить его, — быстро ответил тот в надежде, что на этом тема будет закрыта. — Рон, но когда-нибудь у нас будет возможность поговорить о нас? — Гермиона тяжело вздохнула и грустно посмотрела на мужа. — О чем ты говоришь, Герм? У нас же все хорошо, — Рон, все еще избегающий ее взгляда, быстро поднялся и ополоснул тарелку. — Я просто должен помочь Джорджу, вот и все, — он поцеловал макушку Гермионы и, демонстративно зевнув, направился к двери кухни. — Но, Рон… — начала Гермиона, пока ее не перебили. — Вау, как поздно-то уже. Герм, извини, но я иду спать, завтра вставать рано. Спокойной ночи, — быстро проговорил он и вышел, оставляя Гермиону сидеть за столом, гадая, что же случилось с ее браком. «Итак, хороший вечер, пустой дом, а мой муж предпочел лечь спать один вместо того, чтобы заняться любовью со мной», — с горечью думала она, убирая со стола остатки ужина. Гермиона вдруг вспомнила сегодняшнюю напряженность между Люциусом и Нарциссой и подумала, а не возникли ли у них схожие проблемы. Нет, ей трудно было представить себе эту холодную, надменную пару, мучимую страстью, но она быстро выкинула Малфоев из головы, уже заканчивая мыть посуду. В конце концов, у нее имелся собственный брак, о котором нужно было побеспокоиться, и не осталось никаких сил, чтобы волноваться о чьем-то еще. «И кажется, мой брак подходит к концу!» Она уже решила, что сейчас нальет себе немного вина и будет долго нежиться в ванне, когда вдруг услышала стук в окно. А подняв глаза, заметила коричневую сову, держащую в лапке свиток. Угостив птицу кусочком оставшейся колбасы, она сняла записку, и та сразу же улетела. «Кто это отправил мне послание так поздно ночью?» — подумала Гермиона и, открыв свиток, с удивлением прочитала. Миссис Уизли, Пожалуйста, отправляйтесь к себе домой. Только побыстрее. Леди Нарцисса и лорд Люциус страшно поругались. Миледи ушла из дома, а лорд заперся у себя в комнате. Миссис Уизли, помогите, пожалуйста. Идите домой быстрей! Пинки. Гермиона не знала, кто такая Пинки, но предположила, что это одна из домашних эльфиек Нарциссы. Но что делать ей, Гермионе? И где сейчас Гарри? Затем вспомнила, как тот говорил ей: они с Джинни собираются сегодня вечером в ресторан, поскольку Молли предложила присмотреть за Лили, и поняла, что помочь он ничем не сможет. Выбора не было, и еще с самого начала она поняла, что Нарцисса не может находиться в опасности, поскольку медальон никак не потревожил ее. Она написала короткую запуску, в которой сообщила Рону, что отправилась прогуляться перед сном, переоделась в джинсы со свитером и сразу же аппарировала к родительскому дому.