Снова ты, снова в этом классе.

Отсмеявшись вволю, пока скулы не начали ныть и рот не устал улыбаться, я спросила у уже успокоившегося Аизавы: — Слушай, а кого это он имел в виду, говоря про "девятнадцать молодых людей"? — Он зачем-то притащил сюда абсолютно весь класс. Странный человек, — ответил Шота, пожав плечами. — Меня больше интересует, достоин ли я снова вступить в более близкие отношения с тобой? — усмехнулся учитель, подняв несколько виноватые глаза на меня. — Не, он ещё и спрашивает! — воскликнула я и развела руками. — Разумеется, достоин! — Но если об этом кто-нибудь узнает, могут немного неправильно понять. — благоразумно заметил Аизава. — А так как все твои одноклассники были фактическими свидетелями моего разговора с Хизаши и твоего палева, могу смело заявить: если он не объяснит им не распространять информацию, до кого-то может не дойти и поползут слухи. Вся надежда на Ямаду и его сообразительность. — Если честно, меня больше волнует реакция бабушки, чем ещё кого-то, — тяжело вздохнула я, — Боюсь себе представить, что она сотворит с нами обоими. Будем готовиться к худшему и надеяться на лучшее, как бы противоречиво это ни звучало. — Зная твою бабушку, могу сказать, что она, возможно, ещё сможет понять тебя. Но не меня, это точно, — ответил брюнет и убрал с лица прядь волос. — Именно поэтому тебе лучше не говорить ей, где ты пропадала всю ночь. Это ты, надеюсь, и сама понимаешь. Понимаю... Лучше кого-то другого я понимаю, что нужно молчать, если не хочешь лишиться языка или чего-нибудь ещё. Похоже, что в нашей семье не поколения героев, а сплошные садюги и злодеи, просто сражающиеся немного не на той стороне и презирающие себе подобных вроде той же Лиги злодеев. Что я, что бабушка, которая своих врагов вообще не жалела, даже если они были хоть трижды арестованы. А что мешает ей точно также не жалеть внучку? Аизава вышел из комнаты. Я же поднялась, со скоростью улитки оделась и пришла на кухню, где уже намечался лёгкий завтрак из яичницы и тостов. Вчерашний кофе всё ещё стоял на столе рядом с очками и каплями, разряженный телефон Аизавы время от времени вибрировал, напоминая, что пребывает на последнем издыхании. На его дисплее методично всплывали уведомления о пропущенных вызовах и непрочитанных сообщениях. У табуретки на полу неизменно стоял мой рюкзак, из открытого кармана которого блестела экипировка. Да уж, если бы знала заранее, чем окончится мой поход за этой атрибутикой, подождала бы, пока Аизава сам не принесёт и не отдаст её мне при встрече в школе. Вдруг мне показалось, что это похоже на подставу: и изъятие деталей костюма, и просьба вернуться за ними, и всё остальное, что из этого вылилось. Но как бы там ни было, мне это особой печали не доставляет. А точнее сказать, теперь вообще не доставляет. Спокойно позавтракав, я засобиралась домой, решив, что сегодняшний прогул мне простят. Уж не знаю, как зла будет бабуля, а она будет зла, но вернуться нужно незамедлительно. Я накинула рюкзак, попрощалась и ушла. Шла я медленно, хотя и понимала, что от близкой кары это не спасёт. Расстояние до дома было приличное, и я решила срезать через старый заброшенный парк. В парк этот мало кто заходит, выглядит он, как неуместный лес почти посреди шумного города. Отличался этот парк непонятной зловещностью, из-за чего многие старались в него не заходить. Я же не любила таких предвзятостей и в основном раньше проходила именно через него. Сегодня, как и всегда, он навевал тревогу, но именно в этот день ещё большую, чем обычно. Быть может, это из-за такого похоронного настроения, как будто я готовилась к пыткам, зная, что их мне не избежать, а может, всё дело в том, что сегодня и вправду всё не так, как раньше. Впереди показались многолетние лавки с обшарпанной и местами отколупнувшейся краской, стоящие на маленькой полянке. Посреди каменной мостовой стоял давно не бьющий фонтан, пошарпанный и исцарапанный; вокруг него кольцом выстроились зловещие винтажные фонари. На одной из скамеек сидел человек в толстовке и чёрном капюшоне, из-под которого падали нечесанные грязные волосы некогда, наверное, голубого цвета. Человек этот что-то бубнил, в задумчивости почёсывая свою шею двумя пальцами. Вспомнив, в чьих привычках в числе моих знакомых это может быть, я резко пожалела о решении срезать путь через парк, да и о решении вообще выходить сегодня из дома, пусть даже и не моего. Натянув капюшон куртки и опустив голову, я подтянула рюкзак, сунула руки в карманы и медленно пошла вперёд, пытаясь вести себя непринуждённо, как вёл бы себя любой ничего не подозревающий человек. Мой путь пролегал как раз мимо злодея, который словно не замечал моего присутствия, что дарило некую надежду проскользнуть мимо него незамеченной. Пытаясь держаться от Шигараки подальше, я торопливо прошла перед ним, метрах в десяти. — Не подскажите время, девушка? — зычным голосом спросил кто-то спереди, кого я просто-напросто не заметила, глядя себе под ноги. Я подняла голову. Передо мной стоял незнакомый мне парень с холодными голубыми глазами, растрёпанными тёмными волосами и странными участками кожи, где она была неестественного тёмного цвета и словно неаккуратно пришита к нормальной коже на лице и шее. На некоторых местах также были странные штучки вроде скоб или клипс. Почему-то явно показалось, что он заодно с Томурой, и значит, заодно с Лигой злодеев, а это плохо. Что они тут делают, я предположить могу, но вот если моя версия верна, то непонятно, откуда им что-то известно, и ещё более непонятно, как выкручиваться из создавшегося положения. — Ну так что насчёт времени? — продолжил парень и сделал шаг ко мне. Пришлось отступить, но сзади тоже кто-то стоял. Это я установила, когда, отступая назад, наступила на чью-то ногу. Обладатель ноги умело проматерился таким странным голосом, что не ясно было, мужчина это сзади меня или девушка. — Я... Не знаю я, сколько времени! — на всякий случай погромче и погрубее сказала я, с вызовом глядя в холодные глаза парня передо мной. Он был высоковат, но, даже высоко задрав голову, я чувствовала себя способной вести переговоры, пусть и не в самой приличной форме общения. — Нет у меня телефона с собой, нет просто! И только что я поняла, как сильно я лоханулась, ляпнув про телефон. Если они попали сюда с самыми злодейскими целями, то отсутствие у меня средств связи с людьми только играет им на руку. В принципе, они тоже так подумали, и человек сзади схватил меня за предплечья. Через секунду он передумал и решил, что заломить руки будет намного полезнее. Я пригнулась, руки уже начали болеть, но я, стиснув зубы, продолжала несколько высокомерно глядеть в лицо парня перед собой, который широко, несколько двинуто ухмылялся. Вылитый псих, ни дать ни взять беглец из психбольницы! — Какое интересное и прекрасное совпадение, правда? — спросил Шигараки, подходя сбоку. — Надеюсь, ты ещё помнишь меня, Юкинари Рейко. — имя моё он буквально прошипел, прищурив рубиновые глаза с толикой безумия. — Такое говно забудешь! — вот оно, моё самое золотое правило: если попала в хреновую ситуацию, делай только хуже и не выдавай страха. Сгорел сарай, гори и хата, как говорится. — Я польщён. — вновь прошипел Томура, не переставая смотреть на меня жутким немигающим взглядом. — Как ты могла заметить, Юкинари Рейко, я тоже не забыл твоего покушения на мою жизнь. — Так в чём твоя проблема? Вроде бы вот она я, уязвимая, почти неподвижная и ещё и одинокая, стою перед тобой, на случай, если ты этого не замечаешь. Почему не можешь меня убить сейчас? Совесть или её остатки зашевелились? — наивно спросила я. Остальные злодеи, державшие меня под контролем, удивленно молчали. Похоже, что при них ещё никто не разговаривал с Шигараки в столь непочтительном тоне, как я, заурядное маленькое и растрёпанное подобие героя. — Если я убью тебя сейчас, это будет бесполезно... — задумчиво протянул Шигараки будничным тоном, словно мы с ним говорили о вероятности сегодня осадков, а не о моей жизни. — Твой труп таскать с собой и вполовину не так весело, как тебя живую. Если тебя убить, в академии могут насторожиться. Понимаешь, о чём я тебе говорю? Я горько усмехнулась. "То есть", — подытожила я, — "Если убьют, то насторожатся, а если просто похитят и убьют где-нибудь не тут, то нет, я правильно понимаю?". Вслух я сказала другое, чтобы не довести никого до белого каления своим остроумием. А то ведь они хуже бабушки, им убить что раз плюнуть. — То есть, я теперь заложница? — вывела я, впрочем, заранее зная ответ. — Пока что да. Я всё объясню, когда мы будем на месте. Но предупреждаю: если ты попытаешься сбежать и при этом попадёшься, то жить как сейчас больше не будешь. — спокойно сказал синеволосый, и в тени голодным блеском сверкнули его глаза, напомнившие два маленьких рубина. — А из тебя вышел бы хороший Ному... — Даже не мечтай, изобретатель хренов! — запротестовала я, помня страшилу, которого этот псих-предводитель притащил в USJ, но появился знакомый уже фиолетовый туман. Меня вслед за Шигараки повели к открытой ещё воронке. Я не пыталась даже сопротивляться, зная, что это бесполезно, но прошлое путешествие внутри тумана мне определённо не понравилось. Только ступив в портал, я снова чуть не поднялась в воздух, но парень и ещё кто-то сзади держали меня очень крепко, не давая взлететь под облачка. Несколько секунд удушья, почти нетерпимой боли и темноты, и мы прибыли на место. Это "место" было похоже на небольшой тесный бар с одной барной стойкой и парой стульев возле неё. Остальное рассмотреть я не успела, потому что едва не повалилась на пол в приступе тошноты. Точнее, определённо повалилась бы, если бы парень со странной кожей не поймал меня за руку. Заметив моё состояние, Шигараки спокойно сказал: — Такое нормально для первого раза. Полетаешь с Куорогири побольше, привыкнешь. — Спасибо за то, что ободрил, — с сарказмом сказала я, выпрямившись и вырывая свою руку из хватки парня. Меня по-прежнему тошнило, но это гадкое чувство постепенно сходило на нет. Штормило, конечно, не хуже, но головокружение тоже медленно проходило. Меня усадили на стул перед барной стойкой, рядом с Шигараки. Туман-телепорт принял почти человеческое обличье и встал на место бармена. Парень, спрашивавший у меня время, стоял у стены, сложив руки на груди и наблюдая за каждым моим действием пронзительными холодными глазами. Рядом с ним стояла светловолосая девушка немного выше меня, играющая небольшим ножом в худых тонких пальцах. Судя по всему, это она так сильно заламывала мне руки, когда я попалась в парке. — Как ты, скорее всего, помнишь, мы Лига злодеев, — начал объяснения Шигараки, подвинув мне стакан с жидкостью, напоминающей по запаху и цвету лимонад. — Меня зовут... — Шигараки Томура, знаем, наслышаны. — закончила я. — А вот вы, дорогой туман, Куорогири, верно? — Верно, — подтвердил за "бармена" синеволосый, взяв двумя пальцами стакан с каким-то снадобьем у тумана. Выглядело это нелепо - туман, протягивающий человеку бокал странного питья. — Но теперь познакомься с представителями специального отряда Лиги злодеев. Вон того парня зовут Даби, а девушку рядом с ним – Тога. Если ты не будешь слушаться их или попытаешься провести, они либо убьют тебя, либо побьют. Если ни то, ни другое, значит, на твою неприкосновенность был приказ. Но это не значит, что с тебя в этом случае будут сдувать пылинки и прислуживать. Надеюсь, это ты усвоила. А теперь сама представься. — Но вы же и так в курсе моего имени, Шигараки, — невозмутимо ответила я, немного отхлебнув из стакана прохладной жидкости. Я не боялась быть отправленной по уже сказанной Томурой причине. Зачем им мёртвый заложник? — Это так, — нехотя как-то согласился синеволосый. Видимо, он любил долгие предыстории и лирически отступления. — Тогда ближе к делу. Я видел тебя на Спортивном Фестивале, видел твои навыки ведения боя. Хочу предложить тебе выбор: либо ты присоеденишься к нам и просто поможешь убить Всемогущего и некоторых героев, или ты будешь нашей заложницей, а впоследствии можешь быть либо убита, либо пущена на материал для нового Ному, решать это мне. Конечно, поможешь ты и так, и так, но если станешь нашей, отношение к тебе будет соответственное. Безопасность и полная анонимность, конечно, не гарантируется, но зато ты будешь последователем великой Лиги. Как тебе такое предложение? Какой-то Шигараки больно наивный. Но наивный не значит слабый или бестолковый... Я ошарашенно застыла. Стакан с тонким хрустом выпал из моей руки на пол и разбился, разлив своё содержимое о дощатому полу бара. Взгляд каждого устремился на меня, даже полупрозрачные золотые глаза Куорогири. — Я понимаю, что это для тебя неожиданно. Поэтому у тебя есть два дня на раздумья. Шигараки поднялся и ушёл, стукнув дверью. Вслед за ним вышел Даби, не предвкушая ничего весёлого, а Тога влезла на освободившийся стул рядом со мной. Она странно улыбалась, глядя на мои руки, где, она знала, были лезвия. На вид ей было не больше семнадцати, но ведь и я на свои двадцать пять не выгляжу, поэтому лучше зрению сейчас не слишком доверять. Девушка не отводила от меня золотистых глаз, чувства и мысли в которых были нечитаемы. — Советую определиться побыстрее, — сказал Куорогири, глядя на закрывшуюся заТомурой и Даби дверь. Немного посмотрев в ту сторону, он повернулся ко мне и успокоительно подвинул ещё один стакан с чем-то жидким, так сказать, для успокоения моих нервов. — Шигараки не станет ждать слишком долго. К концу срока он начнёт вести себя агрессивно, и на этот раз одними шрамами на лице не обойдётся, поверь. Пока что ты поживёшь с Тогой. А ты, — напустился туман на вздохнувшую блондинку, — постарайся не убить её, иначе мне придётся закинуть тебя в одно замечательное место, вулкан называется. А может быть, я вдруг помогу Шигараки найти твою причуду годной для перевоплощения в Ному. Понимаешь, к чему это я? — А, завались уже, облако! — протянула ленивым голосом Тога и слезла со стула, потянув меня за собой, и направилась к выходу из бара. Чувствую я, эти два дня пройдут весело. Если меня не убьют здесь, непременно постараются сделать это дома, в Мусутафу, причём уже не одна только бабушка, если я правильно всё сопоставляю. Какова вероятность смерти здесь, я не могу быть уверена на сто процентов, но одно известно мне абсолютно точно: нельзя доверять никому из здесь состоящих, как бы они ко мне ни относились. Зато я знаю ещё кое-что: надо придумать способ выбраться отсюда, это и ежу понятно. Я не собираюсь плясать под дудку блохастого психа-некрофила, помешанного на своей ненависти к героям и отдельно Всемогущему, тем более оставившего мне на кушале столько шрамов. Нет уж, хрен им, а мы уж пробьёмся!