Паразит

      После подъёмного звонка припёрся Жид.       ― Как твоя нога? ― дежурно поинтересовался он.       ― Вроде ты не до конца её доломал. Где мой завтрак в постель? ― я лениво потянулся на кровати, стараясь особо не шевелиться.       ― Больше ничего не хочешь? ― хмыкнул Жид и протянул мне палку. ― На вот, поднимайся и иди на завтрак.       Нарочито медленно я стал выбираться из кровати. Жид без эмоций смотрел на мою возню.       ― Ладно, позже поговорим, ― воспитатель направился к выходу.       ― Э! А как я дойду? ― возмутился я.       ― Ногами, ― пожал плечом Жид и вышел.       ― Сука, ― надулся я, тяжко вздыхая. Но потом всё-таки поставил на пол здоровую ногу, осторожно спустил травмированную и, неловко опираясь на кровать и палку, поднялся. Вцепившись в палку как утопающий за круг, я поволок свою несчастную ногу к выходу. Идти в столовую совершенно не хотелось. Я лишь надеялся, что вчерашние гонки видели не все обитатели Дома.       По дороге нагнал Стервятника. Неловко ковыляя, пристроился рядом. Желание провалиться на месте только усилилось.       ― Доброе утро, ― подал голос я.       ― Доброе, Лицо, ― ответил Стервятник. Он с интересом окинул меня взглядом. ― Ничего, ты быстро научишься справляться с палкой.       Я вздохнул, чувствуя, как начинают полыхать мои уши. С этой дурацкой палкой я глупо передразнивал его цокот.       ― Я хотел бы извиниться. Не стоило это всё говорить, не стоило вываливать на тебя все эти идиотские сны. ―       Не относись пренебрежительно к снам. Возможно, Дом хочет тебе что-то сказать. И, как видишь, он уже сказал, ― вожак остановился и внимательно посмотрел на меня.       Я непонимающе глянул на Стервятника, невольно сжимаясь под немигающим взглядом жёлтых глаз. Тот смягчился.       ― Я не сержусь на тебя, птенчик. Папе Стервятнику ты можешь рассказать обо всём, что тревожит твою душу.       «Только не про Тень и не про Лес», — добавил я про себя.       ― Спасибо, ― покорно опустил голову. На мой затылок легла когтистая ладонь, но страха я не почувствовал. Было в этом прикосновении что-то отцовское. Теперь я верил, что был прощён.       Стервятник степенно пошёл дальше. Я же отстал на пару шагов, неловко ковыляя и заваливаясь в бок, и направился за ним. Перед столовой остановился и придержал для вожака дверь, почтительно ему кивнув. Стервятник, немного зардевшись, кивнул в ответ.       ― Благодарю.       Он прошёл в столовую, Птицы подвинулись, давая ему занять своё место во главе стола. Место по левую руку всё так же пустовало. Мне же досталось последний свободный стул на другой стороне, аккурат напротив.       Я сунул нос в свою кашу, а потом спохватился. Сначала ведь должны пожелать приятного аппетита? Я поднял взгляд, собираясь именно это и сказать, но в тот самый момент Стервятник тоже посмотрел вверх. Наши глаза встретились, и я тут же неловко потупился. Чёрт. Мои щёки, наверное, были похожи на две горящих свёклы.       Осмелившись вновь поднять взгляд, опять встретился с его пытливым взглядом.       ― Будь добр, передай хлеб, птенчик, ― негромко прошелестел он.       ― Да, ― подорвался я, едва не свалив локтем чашку с цикорием.       ― Благодарю, ― шепнул Стервятник, принимая тарелку.       Я закрылся волосами, чтобы нам обоим не было так неловко. Стервятник, думая, что я не вижу, искоса посматривал на меня, щипая когтями хлебный мякиш. Позже ему помогли склевать это голодные птенчики.       После завтрака на выходе из столовой меня взял на буксир Жид.       ― И куда мы идём? ― хмуро поинтересовался я.       ― Нужно забрать коляску.       Хоть и не горел желанием делать что-либо из-под палки Жида, я согласился помочь.       Воспитатель припрятал коляску в одном из пустующих классов. Я внимательно осмотрел её. Всего-то нужно было подтянуть пару болтов, покрутить там да сям, слегка постучать. Дел на раз плюнуть.       ― Инструмент есть какой? ― поинтересовался я, закуривая.       ― Ишь ты, разбежался, ― усмехнулся Жид. ― Разберись, что нужно, и иди меняйся.       ― Бляха, ― я задумчиво почесал голову. Не думаю, что Лорд будет заморачиваться починкой коляски. А если не примет обратно, так уж и быть — сам покатаюсь.       ― У Крыс совершенно точно что-то должно валяться среди кучи всякой дребедени. Если это можно отклеить от пола, то вообще замечательно, ― подсказал мне Жид.       ― Что тебя так к Крысам-то тянет? ― пробормотал я, ковыряясь в колесе коляски. ― Ну давай, посмотри. Не отказался бы от молотка и плоскогубцев. А ещё проволоки и кусачек.       ― Должен будешь, ― фыркнул Жид, исчезая за дверью.       Я остался курить и ждать, от нечего делать рассматривал коляску. Надо отдать должное Лорду: обращался он со своим средством передвижения очень хорошо ― ни грязи, ни ржавчины. Нужно лишь немного смазать колёса.       ― Всё достал? ― поприветствовал я Жида. Тот покачал головой.       ― Моток проволоки, как оказалось, очень редкая вещь.       Я выругался.       ― Ладно, сторожи, сам найду.       Я уже догадывался, где можно найти проволоку. К моему счастью, Табаки повстречался на первом этаже, и мне не пришлось идти в Четвёртую и лицезреть рожу сраного Слепого. Шакал долго раздумывал, отдавать ли мне «ценный моточек» или нет.       Я вздохнул.       ― Я отдам тебе за неё кожаный браслет.       Глаза Табаки вспыхнули, но он всё ещё немного ломался.       ― Это для Лорда…       Мы ударили по рукам.       Интересно, мой браслет останется у Табаки или перекочует дальше в Меняльный Вторник? Не знаю. Было бы хорошо видеть его на ком-то знакомом. А остатки проволоки, наверное, тоже можно выгодно обменять... С этими мыслями я и вернулся в пустой класс.       Жид и не думал помогать. Он только наблюдал, как я ковыряюсь, наматывая проволоку, кручу тут и там, постукиваю по колесу.       Когда всё было готово, я решил прокатиться. Жид в конце концов оторвался от парты, на которой восседал всё это время, и помог мне залезть в коляску. Я облегчённо выдохнул. Проехался туда-сюда по классу, проверяя колесо. Всё было отлично закреплено.       ― Тебя можно выпустить на этом в коридор? ― подозрительно глянул на меня Жид.       Я продемонстрировал ему, как буду тормозить и разворачиваться. Жида моя неловкая возня удовлетворила, и я выкатился в коридор. На том и распрощались.       Я без спроса въехал в Четвёртую.       ― С каких пор он прётся сюда как на свою территорию? ― радушно поприветствовал меня Лорд. Я подъехал ближе и остановился.       ― А я тебя в полумраке и не разглядел, ― присвистнув, осмотрел меня Табаки. ― Ты прямо как африканская ритуальная маска! Вот тут к зелени добавить красненького, чуть синего…       ― Я, конечно, не художник, ― прошипел, стекая с подоконника, Лорд, ― но мог бы добавить жёлтого и фиолетового.       ― Ну тихо, Лорд, — Табаки погладил хищно скалящегося Лорда по спине, ― тихо. Будь вежливее, мальчик починил твою машинку.       Я выбрался из коляски и катнул её ближе к кровати. Подходить к брызжущему ядом Лорду не хотелось. Не думаю, что Табаки один справится с такой фурией.       Лорд скептически осмотрел моё творение, затем пересел туда, и, кажется, был удовлетворён.       ― Пошли, ― сказал он мне, ― в коридоре проверим, тут мало места.       Я напрягся, но вышел следом за ним.       ― Сами разберёмся! ― махнул рукой Лорд кому-то, отгоняя ненужных свидетелей. ― Ну что ж, надо признать, сделал ты круто.       Так понимаю, это было своеобразное «спасибо».       Я покивал, всё ещё не понимая, что он от меня хочет. Убедившись, что за нами никто не наблюдает, Лорд зарулил в пустой класс, похожий на тот, где я чинил его коляску.       ― Я так понимаю, об этом ты молчишь, ― в меня пристально впились холодные серые глаза.       ― Да, ― непонимающе ответил я.       ― А что насчёт Жида? ― не успокаивался Лорд.       ― Ему нет интереса до жалоб.       Лорда это не удовлетворило. Я вздохнул и указал на своё лицо.       ― Молчит же он про это.       ― Ну ладно, ― смягчился Лорд. ― Предупреждения всё-таки. Ты сам не лезь, куда не просят.       ― Какие предупреждения?       Лорд усмехнулся.       ― Ты не знаешь? ― он закурил, затянулся, медленно выпуская дым. Всё это время испытующе разглядывал меня, не спеша давать объяснения.       ― Ты хочешь, чтобы я тебя упрашивал? ― нахмурился я.       ― Был бы польщён, ― улыбнулся Лорд. ― Но так уж и быть. Я вижу, что у тебя тоже шторы падают временами, и ты яростно кидаешься в бой, как и я. Но будь с этим осторожнее. Три штуки — и тебя здесь больше не будет.       ― Пауки?       ― Да если бы, ― покачал головой Лорд. Он так и не сказал мне, куда отправляются после трёх предупреждений, да и наверняка сам не знал, но я видел по дрожи его тонких пальцев, что он этого места по-настоящему боится.       ― У меня осталось последнее, ― понизив голос, добавил он.       Я похолодел. Что-то в этой фразе звучало как смертный приговор.       — Да чё они такого сделать-то могут? — я держался нарочито весело, то и дело отгоняя от себя дурные мысли. — Забей хуй и живи дальше.       Лорд тяжело вздохнул.       ― Какая же из тебя Птица, Лицо? И почему только тебя отправили в Третью?..       Лорд уехал. Кажется, мне удалось его убедить. Я остался стоять и пытался представить себя на месте Лорда. С ужасом для себя понял, что мне не составит труда нахватать три предупреждения в личное дело.       Разговор надолго выбил из седла. Ночами снилось, что меня куда-то волокут, где сыро и вокруг всё кишит насекомыми. Иной раз снилась стерильная комната с операционным столом посередине, где мне делали лоботомию. Я просыпался уставший и подавленный.       Колено не торопилось заживать. Пошли дожди, и мне уже не удавалось так часто шнырять до бассейна. Залаз был устроен таким способом, что и со здоровыми конечностями пробраться туда было трудновато, что уж говорить обо мне…       Нахохлившись, я просидел около недели, практически не выползая из Третьей. Птицы считали это нормальным поведением. Возможно, кто-то обрадовался, что я взялся за ум. Возможно, я слился с обстановкой, и меня перестали замечать.       В один из этих дней чёрт дёрнул выбраться на прогулку по коридорам после ужина. Уже скоро должны были гасить свет, а я всё ещё упорно тащился, мучая своё негнущееся колено. Где-то у Перекрёстка я нос к носу столкнулся со Слепым.       ― А, это ты, ― потянул носом воздух Слепой, явно озадаченный, ― а пахло Стервятником.       Я старался обойти Слепого. Конфликт ещё не был разрешён, внутри только-только начало всё утихать.       ― Не сгнила ещё нога? ― поинтересовался Слепой.       ― Не дождёшься, ― толкнув его плечом, я пошёл дальше. Через секунду уже тёр свою одежду в том месте, где она коснулась Слепого. Его лохмотья, как мне удалось заметить в полутьме, были в грязи и листьях, будто он из какого-то леса вывалился. И где только такие заросли находит?       Я долго не мог уснуть. Во мне снова боролись ярость и жажда мести. Я хотел взять реванш. Нужно было восстановить справедливость. Той ночью я был пьян, Слепому просто повезло.       ― Стервятник, не знаешь, где можно раздобыть чёрную краску? ― поинтересовался я наутро у вожака. Тот чистил пёрышки, глядя на своё мутное отражение в оконном стекле.       ― Возможно, знаю. Для каких целей, позволь полюбопытствовать?       ― Разрисовывать стены Дома не буду.       ― В таком случае это становится ещё более интересным, ― повернулся ко мне Стервятник. И как ему только удаётся собираться без зеркал?       Я честно смотрел на птичьего папу. Кажется, тот не так уж переживал за чистоту стен Дома. Он открыл тумбочку и выцепил из самой её глубины баллончик с чёрной краской. А вот это уже интересно. Неужели вожак Третьей тоже промышляет мелким хулиганством?       ― Безвозмездно, ― опередил мой вопрос Стервятник.       Я поблагодарил его и, как только он ушёл, принялся за дело. Натаскал ненужных бумаг и застелил ими пол. Бумаги оказалось маловато, но я решил, что и так пойдёт. Затем взял свою палку.       Птицы застали меня в самом конце покраски. И они нисколько не возмущались, что я забрызгал всё чёрными кляксами.       ― Потрясающе, здесь стало ещё чернее, ― восхитился кто-то из стаи. Хоть какое-то признание.       Просушив палку, теперь ставшую замечательно чёрной, я выбрался в коридоры и прямым ходом направился в Кофейник. Именно там, как мне казалось, я быстрее найду всех вожаков. Чтобы взять реванш, нужно было заручиться поддержкой всех стай Дома. За исключением Четвёртой. Они точно не пойдут против своего.       К моему разочарованию никто не присоединился ко мне. Крысы, Псы и Логи ― все оказались конченными трусами. Птицы драться были не обучены. И абсолютно все смотрели на меня со смесью жалости и ужаса. И никто не хотел слушать, что это просто драка. Меня тут же перебивали, перекрикивали и отправляли куда подальше. Я уже и думать забыл про предупреждения ― во мне горела обида. Трусы и идиоты! Как можно отказаться от старой доброй драки? Немного помашем кулаками, выбьем зубы Слепому и разойдёмся.       Я вышел во двор. Завтрашняя погода обещала быть тёплой. После прошедшего дождя вышло солнце, от земли поднимался пар. Я одиноко примостился в углу двора чуть дальше от огромного дерева. Я ругал отказавшие мне стаи, их вожаков, ругал Дом. И чувствовал себя ребёнком, обиженным на весь белый свет, а может, и был им.       Доставая сигареты из кармана, я что-то выронил. Как оказалось, это была найденная давным-давно бирка М.       Кто ты такой, М? Живой ли ты? Или уже обитаешь где-то не здесь? Быть может, ты и есть тот самый М, о котором мне говорил Табаки? И, если это так, лучше не травмировать ранимую душу Стервятника и не показывать ему жетон. Он и так не спит ночами, всё блуждает в темноте коридоров.       Я попытался представить, каким был второй сиамец, но Табаки рассказывал о них так мало, что у меня ничего не вышло.       Ну что ж, М. Будешь ли ты моим молчаливым другом?..       Из размышлений меня выдернул Жид.       ― Чего тебе? ― бросил я.       ― Я так понял, я помешал, ― огрызнулся тот в ответ.       ― Как видишь. Ты помешал моим мыслям, ― недовольно ответил я.       ― И о чём же ты думал?       ― Я не могу понять, почему со мной дружить никто не хочет. Суки.       Жид хмыкнул, нагло присаживаясь рядом.       ― Я тебя не звал.       ― А говоришь, друзей нет, ― саркастически ответил Жид. ― Интересно, почему это?       Я показал ему средний палец.       ― Вот сколько ты в Доме? ― продолжил поучать воспитатель. ― А уже успел подраться, со всеми перессориться и даже сломать чужую коляску. Пожинай плоды. А так сидел бы, не высовывался и не испортил бы себе жизнь.       ― Я не тень, чтобы не высовываться. Я личность! ― ударил я себя в грудь кулаком.       ― Хуичность! ― передразнил Жид.       ― Да пошёл ты на хуй, Жидяра, ― я, глубоко оскорблённый, злобно поднялся.       Жид остался сидеть на месте, явно довольный собой.       ― И не ходи за мной, крыса, ― добавил я грозно.       ― И не собирался.       Я, гордо прихрамывая, удалился.       Ушёл, конечно же, в бассейн. Сцепив зубы, я вытерпел сложный этап стены. Но, грохнувшись на пол, не выдержал и взвыл. На моё счастье, упал не на больное колено (иначе вообще бы без ноги остался), но приложился так неплохо.       Для начала я проверил спрятанные сокровища в душевых ― всё оставалось на своих местах. Это меня успокоило: значит, сюда никто не забредает. Кроме Жида, чтоб его.       В бассейне было довольно прохладно, но я не стал прятаться в душевых. Там было уж слишком темно и неприятно. Поэтому примостился недалеко от ступенек. Меня мелко потряхивало от холода, но я и на это не обращал внимания.       Снова достал жетон М из кармана. М, был ли ты обижен Домом? Как ты справлялся со своей злостью на мир?       Повинуясь внезапному порыву, я надел на себя шнурок, спрятав его под футболку. Просидел так ещё долго, уставившись в пространство, пока где-то в другом углу бассейна что-то не шлёпнулось. Оказалось ― Жид.       Я грозно махнул палкой в его сторону.       ― А ну пошёл вон!       ― Лицо, ты идиот? Что ты опять тут делаешь? ― Жид приближался, а мне всё никак не удавалось встать. Я упорно молчал.       ― Что тебя сюда так тянет, ну скажи? ― Жид смотрел сверху. Меня не устраивал такой разговор, и я ткнул его в коленку.       Он плюхнулся рядом.       ― Чем вообще ты тут целыми днями занимаешься?       ― Представляю, как ты мне отсасываешь, ― огрызнулся я. ― Вали уже, бля.       ― Я серьёзно. Ты целыми днями тут просто сидишь? Почитал хотя бы книжку, ― Жид действительно притащил с собой небольшую книжицу.       ― Не читаю я книги, ― отмахнулся я.       Жид настойчиво впихнул её мне в руки. Пришлось взять.       ― «Повелитель мух»? Это ещё чё за херня? ― я скептически рассматривал книгу.       Жид отвесил мне лёгкий подзатыльник.       ― Поуважительней давай.       Я разобиделся окончательно и заворчал себе под нос, собираясь уходить.       ― Побыть одному не дают, по заброшенным помещениям ходить не разрешают, книжки читать заставляют. У-у-у! ― я замахал палкой на Жида.       ― Как ты собрался выбираться? ― воспитатель смотрел на меня, посмеиваясь.       ― Ты разве не взял ключи? ― нахмурился я, угрожающе сжимая палку.       ― Сейчас в Доме многолюдно.       Я похромал к дырке в стене.       ― Ну и дурак.       Я остановился, грустно осматривая стену. Забираясь сюда, совсем не подумал, как буду выбираться обратно.       ― И сейчас помощь не нужна? ― я чувствовал усмешку Жида за моей спиной, из-за чего разозлился и дал ему под зад палкой.       Я перекинул через стену всё своё барахло, затем подтянулся сам и повис как сосиска. Больную ногу перебросить не смог.       Жид, к моему раздражению, подхватил меня под зад и толкнул наверх. Я не успел разглядеть, за что хвататься, и полетел вниз, нелепо разведя руки в стороны. Шлёпнулся на холодную мокрую землю и затих. Пахло… умиротворяюще. Я лежал и впитывал запахи сырого грунта, пока рядом со мной не приземлился Жид.       ― Смотри, куда прыгаешь! ― возмутился я. ― Тут может лежать раненая птичка какая.       ― Ага, ― подсказал Жид. — Или грызун.       ― Грызун ― это ты, ― съязвил я.       Жид протянул мне обе руки.       ― Давай, нехер лежать на холодной земле.       Я нехотя ухватился за рукава его свитера, но так неловко опёрся о больную ногу, что вскрикнул и принялся заваливаться обратно на землю. Жид подхватил меня под спину, удерживая на ногах. Я поспешил вывернуться из его крысиных объятий.       Воспитатель нашёл в траве мою палку, книгу и всучил всё это мне. Пришлось сунуть книгу под мышку.       ― Не обещаю, что прочитаю, ― проворчал я.       ― Куда ты денешься.       Жид не стал тащиться за мной до Третьей, чему я был очень рад. Но по пути меня ждало новое испытание. Лысая голова многозначительно кивнула, подзывая. Сфинкс. Будет загадывать мне загадки?       Его кошачьи глаза изучающе уставились из полумрака. Мне ничего не оставалось, как захромать следом за ним до Перекрёстка. В пределах слышимости никого не было, но Сфинкс всё равно говорил тихо.       ― Ты выбрал не лучшее время для выяснения отношений со Слепым, ― начал Сфинкс. ― Ты не знаешь, что происходит в Доме в настоящий момент, но я настоятельно рекомендую сидеть в Третьей и не высовывать нос, пока всё не закончится.       ― Я наслышан, ― ответил я, нервно почёсывая заживающую болячку под глазом. ― Точнее, чувствую, что что-то происходит.       Сфинкс снова осмотрел меня, будто раздумывая, стоит ли говорить то, что собирался, или же нет. Наконец, он задумчиво хмыкнул.       ― Знаешь, чем отличаешься ты от таких, как Курильщик? ― я покачал головой. Сфинкс продолжил. ― Ты не подвергаешь скепсису законы Дома. Разумеется, я в курсе лекций Табаки. Надеюсь, они тебе пригодились.       Я решил не перебивать того, кто был «по ту сторону» Дома, как мне расплывчато объяснил однажды Табаки. Сфинкс пытался донести до меня что-то действительно важное, и я решил заткнуться и послушать.       ― Сейчас в Доме что-то похожее на военное положение. Смена вожаков.       Я нервно сглотнул. Вот этого и боялся.       ― За Стервятника можешь не переживать, я думаю, ― опередил мои вопросы Сфинкс. Я снова захлопнул рот, так и не начав говорить. ― Ты, должно быть, слышал о Помпее?       ― Чудак с мышью на плече, ― подал голос я. В моей голове с надсадным скрежетом начали двигаться шестерёнки, разгоняя серое вещество в черепной коробке.       ― Верно, ― кивнул Сфинкс. ― Помпей и Слепой. Тучи сгущаются именно здесь.       Сфинкс стал неразговорчив. Видимо, донёс до меня то, что хотел. Я предложил ему закурить. Втайне надеялся, что получу ещё информацию. Но сфинксы по своей сути не болтают по пустякам, предпочитая отмалчиваться и говорить загадками. Я предположил, что и этот такой же.       Не дождавшись ответа, я прикурил. Щелчок моей зажигалки будто вывел Сфинкса из транса. Он удивлённо посмотрел на меня. Кажется, думал, что я уже ушёл.       ― Пожалуй, прогуляюсь и обдумаю это, ― подал голос я, поднимаясь.       Сфинкс молчал. Я решил поскорее ретироваться.       Военный переворот, смена вожаков… Какая она, эта смена вожаков? Стервятнику неловко задавать такие вопросы, уж больно остро он на подобное реагирует. Заручиться поддержкой Четвёртой тоже не вариант. Сфинкс донёс до меня только то, что считал нужным. Не думаю, что кто-либо из остальных обитателей Четвёртой даст больше пищи для размышлений.       У меня не оставалось выбора. И тогда я решительно зашагал искать Жида. Он наверняка бродит в библиотеке.       Чертыхнувшись, я заметил, что слишком далеко отошёл от Гнездовища. А ведь хотел забросить туда книгу, которую по-прежнему сжимал под мышкой. Тогда у меня появилась другая идея ― сдать книжонку в библиотеку. А там уже Жид забудет про неё.       Я спустился на первый этаж, борясь с желанием побежать к бассейну. Ноги возмущённо гудели, пытаясь взять надо мной контроль и пуститься к заветному заброшенному месту. Я пересилил себя и заглянул в помещение. Там пахло, как и должно было пахнуть в библиотеке, ― пылью и книгами. Был ещё другой запах, который я не чувствовал долгое время. Я перевёл взгляд левее: в дальнем углу за большим столом, скрытым за стеллажами с потрёпанными книгами, делали уроки девочки. Я до этого момента и не задумывался, как могут выглядеть местные девчонки. Оказалось, что они были такими же, как и мы: колясочными и прямоходящими, прямыми и хромыми, кто-то был с ног до головы обвешан амулетами, а кто-то…       Задумавшись, я столкнулся плечами с белобрысой девчонкой с пластырем на носу ― тоже подралась, что ли?       ― Чего на пути стоишь, еблан? ― она пихнула меня плечом.       ― Ты чё, бля? Сама смотри, куда прёшь, ― я ответил тем же.       ― Чё сказал, собака сутулая? ― девчонка больно наступила мне на ногу.       ― А ты чё, блядь, крыса-мусорщик?       ― Пошёл на хуй!       ― Отсоси, — я ударил её по плечу, но несильно. ― Увижу ещё ― пластырь сорву!       ― А я тебе жопу порву! ― девчонка показала мне средний палец и, усмехаясь, ушла.       Я поднял свою палку и вытер пот со лба. Неплохая разминка.       …А кто-то выглядел вполне обычно ― додумал я мысль.       Жида не наблюдалось. Нужно было что-то делать, потому что на меня уже обратили внимание. Я поднял с пола дурацкую книжку, которая до этого чуть не полетела в голову блондиночки. И именно в этот момент откуда-то из-за стеллажей вышел Жид.       ― Уже прочитал? ― поинтересовался он, краснея ушами (верный признак того, что он не в духе). Отступать было поздно.       ― Не, ― зачем-то сказал я. ― Тебя искал.       ― О, даже так, ― Жид подтолкнул меня к выходу, ― ну рассказывай.       ― Я хотел поговорить про Дом, ― начал я издалека. Жид шёл рядом и недовольно смотрел в мою сторону.       ― Об этом ты мог поговорить с кем-то из Птиц. На что тебе вожак?       Кажется, он не был настроен на диалог, особенно на такой откровенный, но я продолжал гнуть свою линию. Разговор со Сфинксом напрочь вышиб у меня инстинкт самосохранения.       ― Но ты мог бы тоже оказаться полезным…       ― Не всё полезно, что в рот полезло, ― огрызнулся Жид. ― Книгу иди читай. Завтра перескажешь мне первую главу.       Я надулся.       ― Не буду я эту хуйню читать! ― в подтверждение своего настроя ударил палкой по полу.       Жид сунул мне кулак под нос. От его рук пахло антимикробным мылом. Я скривился.       ― Увижу, что бродишь по Дому, получишь, ― пригрозил мне Жид. ― Марш в Третью и затихни там до завтра!       Он, закатывая рукава своей толстовки, уже готовился продемонстрировать, как я буду получать. Поэтому я решил спасаться бегством и не связываться со злым воспитателем.       Сегодняшние злоключения повергли меня в уныние. Я брёл в родное Гнездовище, надеясь спастись там от напавшей тоски. Как назло, после бассейна и валяния на земле, любезно организованного Жидом, меня стало лихорадить. Я уселся на свою кровать и принялся грустно вздыхать, в горле зачесалось, из носа потекли сопли. Платка у меня не оказалось. Я продолжал безнадёжно хлюпать, разводя ещё большую сырость и без того в сыром Гнезде.       Я забрался в своё личное убежище. Лёг на спину, снял с себя жетон М и повертел его в пальцах. Наверное, стоило отдать это Стервятнику, но больше, чем его когтей, я боялся ранить его истерзанную душу. Пусть этот М побудет со мной ещё немного.       Мне не давала покоя мысль: а знает ли Стервятник о перевороте? Наверняка знает. Как знает и то, что за него переживают Птицы. Да и ни к чему в Гнездовище войны. Кому захочется занять место Большой Птицы? Угрюмому Дракону, больше похожему на косматого тролля, чем на свою кличку? А ведь больше некому.       Борясь с накатившим унынием, скукой, а также внезапным приступом себялюбия и упрямства, я всё-таки открыл книгу, которую насильно пихнул мне Жид. Но упрямо не прочёл ни строчки. Я просто рассматривал картинки, пока не задремал. Проснулся, когда Гнездовище уже погрузилось в ночной сон. Мне было нечем дышать. Сопя носом, я выбрался из кровати и прошлёпал босыми ногами до туалета. Я посмотрелся в зеркало, на шею: так и не снял жетон М — не хотел, чтобы его нашли. В голову закралась шальная мысль, что иногда было бы здорово превращаться в тень и бродить по Дому, чтобы видеть всё-всё происходящее, самому оставаясь незамеченным. Узнавать, грозит ли Большой Птице опасность. Наблюдать, как происходит подготовка к перевороту. Всегда знать, чего стоит ждать и к чему готовиться. Жетон на шее согласно кивал моим мыслям, качаясь в унисон с дыханием. Меня это завораживало. Я всматривался и всматривался, пока моё отражение не поплыло, — и я там показался себе чрезмерно худым и высоким.       На этой ноте решил закончить ночные гляделки. Стервятник был прав: зеркала ― обманщики.       Утром, ещё до подъёмного звонка, в наши птичьи сны ворвался Жид.       ― Подъём, ― зашипел он, поднимая полог у моей кровати. С пожеланием доброго утра я лягнул его ногой. Жид попытался за неё меня схватить, а я вырвался из его рук, надеясь спрятаться под одеялом. Скрывался недолго, но и нескольких секунд хватило, чтобы спрятать под футболку жетон. На всякий случай.       Воспитатель сдёрнул одеяло и, не давая опомниться, схватил меня за руки и заставил-таки принять сидячее положение.       Кроме синяков под глазами, на лице Жида я не разглядел признаков раздражённости. Хороший знак. Плохой же разглядел слишком поздно: лихорадочно блестящие глаза говорили о том, что он явно одержим какой-то идеей. В отношении меня это обычно лечить или воспитывать.       ― Сегодня медосмотр, ― наконец пояснил он цель своего раннего вторжения.       Я пожал плечами.       ― Не понимаешь? ― продолжал шептать Жид. ― Беда в Пауках. Обещай не кусаться, я хочу посмотреть твоё лицо и колено.       ― С хуя ли? ― вежливо поинтересовался я, пытаясь снова забраться под одеяло. Жид притащил за собой холод коридоров.       ― Пауки будут смотреть вас на предмет всяких болячек и вшей. Но, боюсь, ― Жид поводил пальцами по моим шрамам на лице, ― что это их заинтересует. Затянулись, но видно из-за татух. Дай колено.       Нехотя я протянул ему ногу. Жид присел рядом со мной на кровать и принялся щупать колено. Я зашипел.       ― Как гнётся?       ― Тронешь ― ударю, ― предупреждающе проворчал я.       — Значит, не гнётся, ― заключил Жид. Почесав задумчиво подбородок, он выдал: ― А может, попробуем согнуть?       ― Я тебя, суку, согну, ― угрожающе процедил я, отползая от воспитателя на другой конец кровати. Я кое-как, терпя боль, едва согнул колено. ― Вот так гнётся, хватит тебе?       ― Мне ― да, ― помрачнел Жид. ― А вот Паукам категорически нет.       Жид нагнал жути. Теперь мне стало не по себе.       ― А если скажу, что неудачно упал? ― я поёжился от внезапных мурашек по телу.       ― Надеюсь, прокатит. Я вчера пытался договориться, чтобы тебя не осматривали, типа, тебя недавно приняли со всеми справками. Но, к сожалению, им, ― Жид махнул головой куда-то за дверь, ― виднее. Будешь проходить вместе со всеми.       Я задумчиво вертел в руках кусок одеяла.       ― Но тебе повезло, что его не устроили раньше. Перед вами по очереди Крысы. Они устроили там такой бедлам, что Пауки неделю не желали никого принимать, ― я удивлённо заметил, что на губах Жида украдкой проскочила улыбка.       ― И чем же повезло?       ― Болячки твои ещё не затянулись, ― пояснил Жид.       ― Я всё ещё не понимаю, ― покачал головой я. ― Ни черта не понимаю.       Жид придвинулся ко мне, положив ладонь на моё здоровое колено.       ― Птицы просыпаются. Думаю, после Могильника ты больше будешь настроен поговорить. Обещаю всё рассказать. И да, там может немного укачать. Но не переживай, это нормально.       Я растерянно смотрел на него. Вопросы готовы были потоком посыпаться из моего рта, будто запихнул в себя целый пакет с горошинами. Но я промолчал. Тут и там послышалось шуршание крыльев, чьи-то первые зевки, сонное мычание Фикуса. Скоро подъёмный звонок. Жид поднялся и тихо, как мышь, выскочил за дверь. Как только она за ним закрылась, раздался оглушительный вой.       Я подумал, что Жид, будь он крысой, был бы лыс и кусач, а ещё грохотал бы ночами, как многолапое чудище, но исчезал бы тише тени, будто он бесплотен. Я представил это и улыбнулся, шмыгнув носом.       Рядом с собой вдруг узрел сочувствующе глядящего Стервятника, хотя обычно стервятники по своей природе так на тебя смотрят, ожидая твоего конца. Я решил, что папа Стервятник совершенно не такой, ну, хотя бы по отношению к своим птенцам. Он протянул мне баночку, пахнущую то ли ментолом, то ли шалфеем, и порекомендовал понюхать это, чтобы нос лучше дышал. Так я и сделал. В носу стало холодно, захотелось кашлять, но запахи готовящегося в столовой завтрака тут же хлынули мне в нос. Стервятник, глядя на мои слезящиеся глаза, удовлетворённо кивнул, забрал баночку и, потрепав меня по волосам, изящно закрутил на ней крышку.       В столовой, мельком рассматривая других обитателей, я остановил взгляд на Четвёртой. За столом, отделившись ото всех, сидел поникший Курильщик, на оной части его лица лиловел синяк. Я удивлённо хмыкнул под нос. Видимо, кто-то его там не жалует. А может, его потрепал кто-то из другой стаи? Мне до этого мальчишки с вечно кислым лицом не было никакого дела. Я снова обратил внимание на запеканку. Вот она, в отличие от Курильщика, радовала глаз.       После завтрака вместо учебных занятий нас забрали на медосмотр. Из-за всевозможных слухов и историй я с трепетом предвкушал встречу с Могильником. Я видел напряжённые обеспокоенные лица Птиц, и мне тут же передался их суеверный ужас. Мне вдруг показалось, что мы живое зеркало Большой Птицы, которая шла впереди, ведя нас в это зловещее место с таким же ужасом на лице. Казалось, ей даётся с трудом каждый шаг, и мы чёрной стайкой птенцов медленно брели рядом: кто мог, медленно переставлял ноги, а колясочники медленно скользили, совершенно не скрипя колясками. Я вдруг обнаружил, что щупаю жетон М под одеждой. Вскоре кожа начала чесаться, будто её натёрли перцем или сухой горчицей. Но я мужественно продолжал наше траурное шествие, совершенно не выбиваясь из стаи выражением муки на лице.       Вдруг я перестал чувствовать свои руки и ноги. К тому времени мы остановились на Предмогильной площадке. Я с удивлением таращился на свои мелко трясущиеся ладони. Кажется, я готов был оставить свой проглоченный завтрак прямо здесь.       Нас запустили в Могильник. Я жался к Птицам, надеясь перенять от них хоть немного уверенности, но, увы, Птицы все как одна тряслись, передавая от Стервятника дрожь друг другу по цепочке.       Я жалобно глянул на него через головы состайников. Тот отрешённо смотрел сквозь пространство, ничего вокруг себя не замечая. В свете Могильника он казался совсем древней Птицей, скрюченной под тяжкой ношей прожитых лет. Я попытался пробраться к нему под крыло, но тот уже пошёл в кабинет. Я придержал для него дверь, чтобы не зашибло его тень. Прежде, чем скрыться в темноте помещения, он быстро бросил на меня настороженный взгляд.       Мои ноги стали ватными, но я не спешил прислоняться к стерильно чистой стене. Эта стерильность пугала больше всего. Я не хотел даже думать о том, сколько смертей и мук видели эти белые стены, сколько криков выводили из них хлоркой.       Стервятник вышел. Оцепеневшие было Птицы содрогнулись. Я поинтересовался, не хочет ли кто пойти следующим. На меня уставились как на безумца. Но я решил отмучаться сейчас, чем стоять в страхе ближайший час, поэтому вкатился в такой же белый кабинет. За двумя столами сидели Паук и Паучиха. За ними высился стеклянный стеллаж с баночками и всякими инструментами. Воняло медикаментами. Меня тут же затошнило с новой силой. Я нервно сглотнул. Палка осталась в Гнездовище, о чём сейчас я очень жалел. Ноги решили за меня, что лучше остаться на месте. Я словно надел бетонные ботинки. Стоял и испуганно таращился, разевая безмолвно клюв.       Меня цапнули и подтащили к столу. Я не успел даже уцепиться за железные весы позади себя.       ― Что с лицом? ― меня, наконец, перестали ощупывать на предмет пульса и дыхания.       ― Татуировки, ― притворился дурачком.       ― А под ними что? ― сощурил глаза бородатый Паук.       ― Смотри, свежие, ― ткнула в меня пальцем в перчатке тучная Паучиха. ― Ещё розовые, с коркой.       ― Я поцарапался, ― вякнул я.       ― Вот значит как, ― неприятно протянул Паук.       ― А с коленом что? ― он зашуршал моей карточкой. ― Ты к нам приходил без травм колена.       ― Упал, ― снова жалобно мяукнул я. Мой язык разбух как слизень и еле ворочался во рту. Я побоялся щупать жетон на шее, но руки так и чесались потрогать его. Глядя на своё жалкое отражение в дверце стеллажа, с грустью подумал, что М наверняка придумал бы, что ответить Паукам.       ― Я упал с дерева, ― вдруг полились из меня слова, оставалось только открывать рот, ― залез на ветку и не рассчитал. Прям на землю грохнулся, а там кусты колючие, ну и царапины оттуда…       Паук, хмыкнув, кровожадно уставился на меня.       ― Ой ли, ― его оскал, изображающий дружелюбную улыбку, не предвещал ничего хорошего.       ― С кем подрался? ― подхватила Паучиха, угрожающе стягивая перчатки.       ― Ветки, ― вдруг захохотал Паук, но его смех оборвался резким ударом ладони по столу, ― такие острые, будто нож, да?       ― У меня не было ножа, ― ляпнул я. Зубы больно клацнули за язык, давая понять, что я сморозил ерунду.       Паук снова хмыкнул в бороду.       ― Так мало времени у нас, а уже драки. Да ещё и с ножом? ― Паук хищно потянулся лапой к каким-то наклейкам. Из синих, жёлтых и красных он выбрал красную и с той же довольной ухмылкой приклеил её в мою карточку. На том меня отпустили. Я выкатился из кабинета, ловя воздух ртом как рыба, и поспешил выбраться в коридор.       В тот момент я плохо соображал и не понимал, что это за наклейки такие, но красный цвет говорил о том, что ничего хорошего они не означают. Опьянённый родными запахами Дома я похромал в Гнездовище. По пути сунул нос в Четвёртую. Там на таборе кровати сидели всё те же лица. Я расплылся в улыбке дурачка. Меня уже отпустил липкий страх перед Могильником ― теперь подрывало вести себя подобно идиоту. Застыв на пороге, я приветственно поднял руки.       ― У меня первое предупреждение! ― провозгласил я.       Комната наполнилась неровными «о-о-о».       Лорд высунулся из-за Табаки и скривил губы в усмешке.       ― Ну, поздравляю.       Шакал смотрел на меня, улыбаясь, как дед смотрит на внука-аутиста, даже качал головой так же.       ― Ой дурачок, ― заливался он смехом, весело хлопая в ладоши, ― ой дурачок!       ― Итак? ― на пороге появился Жид, но вместо того, чтобы зайти, резко развернулся, схватил меня за локоть и потащил в Третью.       Мы посидели там некоторое время. Потом стали подтягиваться удручённые усталые Птицы, поэтому мы решили покинуть, как выразился Жид, «юдоль тяжких вздохов», чем бы это ни было. Я настаивал на бассейне, Жид категорически отверг моё предложение. Я насупился и закурил.       ― Можешь не курить при мне?       ― Если у тебя астма, без проблем, ― я с наслаждением затянулся. Сигарета после Могильника кружила голову. Это было моим ответом за бассейн.       ― Вредный птенец, ― хмыкнул Жид. ― Ну рассказывай. Я слушаю.       Мы дошли до Перекрёстка и сели на дряхлый диван. Я смаковал каждую затяжку, наблюдая, как Жид пытается держать себя в руках. Наконец, с сигаретой было покончено.       ― Я словил первое предупреждение.       Жид засопел и покачал головой.       ― Это плохо? ― я захлопал глазами.       ― Если будешь дальше держать себя в руках, то нет. По единице есть у каждого, у меня тоже, ― просто ответил Жид. Почему-то мне показалось, что он слукавил.       Я удивлённо уставился на него.       ― Ты учился тут?       Жид уставился на меня как на дурачка.       ― Ну да, ― ответил он так, будто объяснял очевидные вещи.       ― А сколько всего полосок?       ― Четыре. Одна, ― Жид загнул палец, ― ты «асоциален и неуравновешен». Две ― «нуждаешься в усиленном контроле психотерапевта», суицидники сюда же.       Он загнул второй палец.       ― Три — это уже точно психическое расстройство, и ты нуждаешься в стационарном лечении. А четыре — типа, что склонен к насилию, опасен, строгая изоляция и всё такое.       Я совершенно забыл спросить про детские годы Жида здесь. У меня перед глазами вихрем вертелись красные полосы.       ― У тебя одна?       Он отвёл взгляд, и я понял, что воспоминания не самые приятные.       ― Типа того.       Я решил перевести тему.       ― Лорд сказал, что предупреждений три.       ― Нет, четыре. Три — это максимальное количество допустимых, но за тобой всё равно будут следить.       ― А ещё он сказал, что у него последнее, ― нервно барабаня пальцами по дивану, сказал я.       ― Охотно верится.       ― А мне не очень… ― я осёкся, вспомнив, как Лорду удалось разогнаться от прекрасного эльфа до банши с соответствующими криками всего за секунду. ― Хотя… тоже. Но он не такой уж и плохой.       Жид изучающе смотрел на меня. Что он хотел увидеть? Не «склонен к насилию и опасен» ли я?       ― Объясни, пожалуйста, про смену вожаков, ― у меня вдруг дико заныл затылок, да так, что каждое слово отдавалось в мозг. Кажется, это акклиматизация после Могильника. Мне показалось, что я вполне могу сейчас вытошнить лапку паука.       Жид рассказал примерно то же, что и Сфинкс, но менее заумно. И он также смолчал, как же всё-таки проходит этот самый переворот. С их слов выходило, что это нечто похожее на драку. И как же они будут драться? Раз на раз или стенка на стенку, заручившись поддержкой ходячих состайников?       И опять я не смог представить Птиц в этой войне. Всё намекало на то, что Дом должен мне сам показать. Забегая вперёд я только испытываю его терпение.       И опять я услышал тот же, но перефразированный совет: сидеть в Гнездовище, пока эпидемия безумия не пролетит мимо. На этот раз решил послушаться.       В мой и без того плохой сон, полный теней и монстров, влетел дракон. От дракона пахло алкоголем и табаком. А ещё он грязно ругался и требовал «выпить, блядь!»       Я рывком сел на кровати. Дракон действительно был тут. Я высунулся из-за полога.       ― Привет.       Лорд выглядел неважно. Его эльфийское лицо портили потёки крови и ссадины. А ещё он не переставал обнимать себя за бок. Совершенно бодрый Стервятник уже примерялся, какие склянки понадобятся ему для лечения. Остальные птицы спали.       ― С кем подрался?       ― Чёрный, сука, ― прошипел Лорд. ― Слепой говорит, что у меня сломано ребро.       ― Да что он может знать, ― закатил я глаза, услышав ненавистное мне имя.       ― Может, ― мягко возразил подошедший Стервятник. ― Позволь взглянуть, Лорд.       Я насупился, наблюдая, как Стервятник ощупывает Лорда, перематывает ему заново эластичный бинт.       ― Сразу дышать легче стало, ― облегчённо выдохнул Лорд, но тут же поморщился. ― Замотали, черти, в кокон.       Стервятник уже звякал другими бутыльками.       ― Идём, ― сказал он, ― может, найдём засидевшихся картёжников.       Я тихонько кашлянул, особо не намекая, что не прочь был бы сходить с ними за компанию. Лорд уже укатил к выходу, но Стервятник одобрительно кивнул. Я быстро влез в штаны, кое-как засунул ноги в кроссовки и побежал догонять их. И хотя совершенно не ориентировался в темноте, моим же провожатым безошибочно удалось повернуть в нужную дверь, я прошмыгнул следом за ними. Заброшенный учительский туалет был пуст. Мы со Стервятником сели прямо на пол, Лорд тоже выбрался из коляски и сел рядом.       Последняя моя попойка со Стервятником закончилась неудачно, но я решил рискнуть. Отбросив неприятные ассоциации с горьким запахом полыни, отпил из протянутой мне бутылки. Поморщился один лишь я, стало неловко. Я закурил. После трёх затяжек дело пошло значительно легче.       Лорд продолжал упорно молчать, постоянно прикладываясь к настойкам и тарабаня пальцами по разбитому кафелю. Я не вытерпел первый.       ― Расскажи, что произошло?       Скривившись, он с жалостью посмотрел на меня.       ― Всё бы тебе знать.       ― Действительно, Лорд, не поделиться ли тебе ночными злоключениями? ― подал голос Стервятник. Он задумчиво водил пальцем по горлышку бутылки. Каждый раз, когда его длинные когти задевали стекло, в тишине раздавался леденящий душу «звяк».       ― Курильщик, гниль. Если бы не поднял эту тему, ничего бы не было!       Лицо Стервятника почему-то плыло перед глазами. Неужели травы подействовали, и мне померещились две Птицы?       Лорд со злостью выхватил бутылку у меня из рук. Видимо, собираясь с мыслями, он помолчал несколько минут прежде, чем продолжил:       ― Всё-то он не может, всё-то у него, несчастного, не выходит! И понадобилось же ему знать, почему это Лорд может двигаться, а не ползать, как слизень-паралитик!       Снова замолчал. Я кашлянул, чтобы он продолжал.       ― И Чёрный, сука, встрял в разговор. Чуть ли не в подробностях рассказал, как Сфинкс меня этому учил, ― Лорд вытащил сигарету. От напряжения он не сразу смог прикурить, поэтому я взял зажигалку и сам дал огоньку.       Я заметил, как сильно трясутся его руки, но ничего не понимал.       ― Хочешь спросить, как он меня учил? ― пьяно покосился Лорд.       Я кивнул, нетрезво качнувшись из стороны в сторону, и обратился в слух. Стервятник почему-то неловко заёрзал на месте. Эта история не понравилась бы и при свете дня. Сейчас, сидя в тесном кругу при свете одной свечи, она обретала неимоверное психическое давление. Мне стало тошно. Лорд же через силу, но продолжал, будто выкашливая всю грязь, что накопилась.       ― Он думал, конечно, что это пойдёт мне на пользу, закалка и всё такое. Ну, в его глазах это выглядело именно так, ― руки Лорда начали трястись ещё сильнее. Я понимал, что неплохо было бы его остановить, но сам он остановиться никак не мог. Он выговаривался, и у него было на это право. Лорд уставился куда-то рассеянным взглядом, будто бы погружаясь заново в те дни.       ― Я был для него просто куклой и ничего не мог поделать с такими его методами.       Он перевёл взгляд на потолок.       ― Сначала мне решили накачать мышцы рук. Он, блядь, думал, что это сработает, если я буду висеть на спинке кровати. Если, ― тут Лорд тихо засмеялся и исправил сам себя, ― когда я падал, он бил меня ногами по спине и иногда по лицу. Если я падал сразу, бил в два раза сильнее. Впрочем, очень скоро я мог висеть на одних только руках по полчаса и больше. Но это я как-то пережил. Вот когда мне надо было учиться заново двигаться…       Я чувствовал, что эта тема очень болезненная, и поэтому протянул ему ещё несколько бутылок.       ― То есть, чтобы ты понимал, я полз, а Сфинкс наступал мне на ноги. Он не пинал, нет, ничего такого, просто ходил, а если я останавливался, давил меня как какого-то сраного таракана. Было больно, конечно. Но я стискивал зубы и полз дальше, потому что он опять меня пинал. Каждый чёртов день. Там, на полу в Четвёртой, вроде царапины до сих пор остались.       Мне стало не по себе, когда я представил всю эту безрадостную картину. Лорд прошёл через такое? Всегда такой сильный, смелый Лорд прошёл через такое?       Меж тем он продолжал.       ― Вот и всё. Финита ля комедия. Он называл это «тренировками».       Рукав его рубашки задрался. При тусклом свете свечи я смог разглядеть на запястьях шрамы вдоль. Лорд заметил мой взгляд и безрадостно хмыкнул.       ― Это я заработал парочку полосок в своё личное дело. Запомни, Лицо, никогда ничего не проси у Сфинкса. В лучшем случае он просто доведёт тебя до истерики.       Я тут же вспомнил, как Сфинкс выводил меня своим упорным молчанием, пока мы сидели на Перекрёстке. И так ничего и не сказал, хотя мог бы. Ему точно было что сказать.       ― Ты понимаешь, что это было как показательное выступление? ― протянул Лорд, нервно кусая заусенцы на ногтях.       Я снова подумал, что неплохо бы его остановить, но вместо этого покосился на Стервятника. Тот уставился куда-то выше плеча Лорда затуманенными глазами.       ― Думаешь, эти «тренировки» были один на один, да? ― судорожно выдохнул Лорд. Мне пришлось придержать его руки своими, чтобы он мог нормально прикурить. ― Чёрта с два. Вся стая наблюдала.       ― И никто ничего не сделал? ― задал я самый, как мне показалось, логичный вопрос.       ― Сфинкс прав, ― коротко ответил Лорд и надолго замолчал.       ― Да, хреново, чел. Но что ты хотел от лысой кошки?       ― Да хрен с ней, с лысой кошкой, ― помотал головой Лорд, снова прикладываясь к бутылке. ― Только не думай лезть к нему с этим!       Он предупреждающе ткнул меня локтем в бок.       ― Проблема в Чёрном, ― подсказал очнувшийся Стервятник.       ― А знаешь, что? Я Чёрному въебу!       Лорд пьяно засмеялся, покачиваясь на месте, видимо, представляя мои казни для Чёрного. Он явно в меня не верил. Стервятник зашикал. Кажется, он уже успел задремать, обняв бутылку с плавающим в ней странным корнем.       ― Лорд, ты заебись пацан, ― я бормотал, едва связывая слова на языке, а Лорд согласно мне кивал, ― мой брат названный.       Я сжал его плечо, но он не зашипел как обычно, а промолчал.       ― Я за тебя ёбну, понял? Любому ёбну! Чёрному, сука, ёбну! Ему пиздец! ― заорал я в потолок.       Стервятник проворно подорвался с места и закрыл мне рот ладонью.       ― Лицо, не стоит вопить в такой час.       Я так и не понял, что он имел в виду. Я мог разбудить стаи или что-то другое?       ― Прошу прощения, ― икнул от неловкости.       ― Смотри, что у меня есть, ― Лорд полез в карман и выудил оттуда зуб. — Это Чёрного.       Мы втроём восхищённо уставились на зуб как на настоящий военный трофей.       ― Его нужно носить на шее, ― подал я идею.       Стервятник покопался в карманах и вытащил поблёскивающую серебром цепочку. Следующие несколько минут мы косо наблюдали, как Лорд умело сооружал себе трофей. Наконец, он плотоядно усмехнулся и надел цепочку на шею.       Мы распили остатки настоек. Меня пытались научить играть в карты, но так ничего и не вышло. Лорд и Стервятник ещё поиграли немного без меня, после Стервятник поторопил нас возвращаться в спальни. Не без труда я встал. Как оказалось, я был единственным, кто мог хоть как-то стоять на ногах. Сначала поставил прямо, уперев в стену для надёжности, на удивление лёгкого Стервятника. Тот стоял покачиваясь, опираясь на трость с одной стороны и ладонью о стену с другой. С Лордом оказалось сложнее, но мне удалось засунуть его в транспорт. Я выволок коляску с пьяно ругавшимся Драконом в коридор. Свеча погасла. Судя по звону, Стервятник собрал свои бутылки. Едва держась на ногах, я попытался прицепиться к коляске, чтобы добрести до Гнездовища.       Но Лорд укатил в Четвёртую, оставив меня без точки опоры. Мы со Стервятником, пьяно привалившись плечами друг к другу, продолжили шествие. В последний момент я передумал. Отправив Большую Птицу спать и убедившись в том, что он лёг, я вернулся в тёмные коридоры и отправился искать Чёрного.       В темноте блуждал, казалось, вечность, пока совершенно не заблудился. Я бормотал проклятия, меня вело от стены к стене.       ― Чёрный, сука, где? ― снова взвыл, а затем пнул дверь наугад. Резко повеяло незнакомыми запахами. Светя зажигалкой, из комнаты выглядывал огненно-рыжий парень в зелёных очках.       ― Чё орёшь? ― сверкнул он линзами вместо приветствия. ― Заходи.       Я побрёл за ним по ужасно липкому полу.       ― Кого ищешь? ― ради меня подвинули гору мусора, вторая гора была с честью представлена как кресло. Я плюхнулся в мягкое, пахнущее тряпьём нечто.       ― Чёрного, ― проворчал я. Чувак с зелёными линзами не внушал мне никакого доверия. ― Но он не выходит, потому что ссыкун и тряпка.       ― Ну тихо, тихо, ― из углов послышалось настороженное любопытное шуршание. Рыжий парень протянул мне бутылку с, как я понял, водкой. Определил это по запаху.       ― Выпьешь с нами?       ― Конечно.       Крысы, принюхиваясь и почёсывая немытые головы под ирокезами, изумлённо высовывали носы из своих укрытий, остальная же половина стаи громко храпела и сопела. Рядом со мной сидел совершенно бодрый вожак. Представившись, назвал себя Рыжим.       ― А ты Лицо, ― сказал он мне и усмехнулся, ― мы про тебя наслышаны.       Я удивлённо икнул.       ― Как это?       ― Ну, когда ты в первые же дни дерёшься с хозяином Дома, ― хохотнул Рыжий, ― это запоминается сразу.       — Это он меня порезал, ― обиделся я, ― он дрался нечестно, у меня не было ножа.       Из тёмных углов послышались тихие смешки, похожие на крысиные чихи.       ― Думаю, это Слепому решать, что в Доме честно, а что нет, ― возразил Рыжий.       Отпив немного, он облился из бутылки и размазал жидкость по голому животу.       ― А ещё ты вроде как упал с лестницы, поспорив с пацанами из Четвёртой? Мы тогда чуть животы не надорвали от смеха. А теперь, ― продолжил разошедшийся Рыжий, ― ты хорошо выпил с нашими лучшими картёжниками!       ― Я не говорил, с кем был...       ― Но вас слышали, мне кажется, все стаи.       ― Ну, хоть не воспитатели, ― отозвался я, покачивая бутылкой и размешивая муть на дне.       Рыжий откинулся назад, устраиваясь удобнее на своём захламлённом троне. В тусклом свете недобитой лампы ярко поблёскивали его зелёные линзы.       ― Нахер ты в темноте их таскаешь? ― я тыкнул пальцем в сторону его очков.       ― За тем же, зачем тебе понадобилось со всеми подраться, ― довольно вежливо отшил меня Рыжий.       Сразу после этого я понял причину его хорошего настроения.       ― Дунуть хочешь? ― предложил он мне, цапнув дурь из лап другой Крысы.       Я и не думал отказываться.       ― Про предупреждение тоже знаю, ― Рыжий продолжил разговор как ни в чём не бывало. ― У нас тоже появился молодой крысёнок. Успел подраться с половиной нашей стаи. И чуть не поджёг один из мешков.       Я огляделся и вдруг понял, что кроватей тут не видно. Крысы ночевали в спальных мешках. Я удивлённо хмыкнул.       ― Тоже получил наклеечку, ― закончил Рыжий, махнув затем куда-то в темноту. На островок света выбрался парень: худой, ушастый и лупоглазый.       ― Бледный, ― представил мне его Рыжий. ― Но знаешь, в чём он тебя переплюнул, Лицо?       Вожак расплылся в улыбке.       ― Не каждому удаётся найти девчонку так быстро, да ещё и протащить её сюда, обогнув Закон.       ― Какой Закон? ― тупо переспросил я.       ― Почему, по-твоему, тут нет девчонок, дурачок? У них своя территория, у нас своя. И, кстати, ― перебил меня Рыжий, ― отменить его может только твой горячо любимый Слепой.       ― Сам он твой любимый! ― возмутился я, подрываясь на месте. Рыжий только рассмеялся, глядя на меня.       ― Расслабься, чувак, я шуткую.       ― А девчонка твоя какая? ― спросил я Бледного, решив отойти от неприятной темы слепых. ― Блондинка, брюнетка?       ― Блондинка, ― довольно улыбаясь, протянул парень, выуживая откуда-то новую бутылку, уже с коричневой бурдой.       ― Красивая?       ― Сумасшедшая, ― Рыжий согласно закивал, подтверждая его слова.       Меня уже размотало и размазало так, что я не соображал, где нахожусь. Мы выпили ещё по бутылке и добавили кайфа парочкой косячков.       ― А ты давно в Доме, Рыжий? ― пробормотал я, запинаясь на каждом слове. Вместо лица крысиного вожака я видел сплошное красно-зелёное пятно. И рядом пятно поменьше ― лицо Бледного.       ― Я тут с незапамятных времён, ― ответил мне расплывчатый Рыжий. ― У нас вожаки сменяют один другого, вот и я попал в эту цепочку.       ― Ты жил здесь с самого детства? ― пьяно качнулся я на куче мусора, но не упал, а только перевалился на уровень ниже.       ― С самого, ― подтвердил Рыжий. ― Когда ещё жил в Могильнике.       ― Ты там жил? ― с ужасом переспросил я. Под кайфом ужас умножался на два, меня затрясло крупной дрожью. Бледный тут же подсунул под нос бухло, как успокоение для маленького ребёнка. Я с радостью присосался к горлышку.       ― Ну как жил… За жильца меня особенно не считали. А я им показал!       Победный смех Рыжего громом раздался среди тихих смешков-чихов.       ― А ты знаешь самого везучего крысиного вожака? ― вдруг спросил он, переводя тему. Я покачал головой, мол, откуда? ― Живя в Могильнике, много чего слышишь.       Я непонимающе уставился сквозь туман на красно-зелёное пятно.       ― Ты с ним вроде как дружишь, ― продолжал говорить загадками Рыжий. ― Ну, по крайней мере, он не даёт тебя на съедение Паукам. Хотя, если честно, ты сам нарываешься. Думаю, он бы только обрадовался, будь ты у нас.       Я непонимающе тряхнул телом и скатился по горе мусора куда-то вниз, затормозив о Бледного. Я ни черта не соображал.       ― Ну? ― выжидающе глянул на меня Рыжий.       ― Ну?.. ― нелепо спародировал я его в ответ, от усталости еле двигая челюстью.       ― Ну Жид же!       Рыжий наклонился и хлопнул мне по лбу.       ― Хотя тогда Крыс ещё толком-то и не было, ― почесался он. ― Но его стайка была чем-то схожа с нашей. Ну, поменьше сральника было, думаю, м-да... А так ― один в один.       ― Ага, ― мрачно отозвался я, ― учитывая его маниакальное рвение всё протереть спиртом и вымыть меня антимикробным мылом, он сто пудов настоящая крыска.       ― Это у него приобретённое, ― сказал Рыжий ледяным тоном, как будто я и сам должен был это знать. А я снова не понял. И никто мне ничего объяснять не собирался.       Я сидел и тяжко дышал.       ― Не веришь?       ― Да верю-верю, просто запутался. Может, ты бы…       ― Не могу, чувак, ― снова развёл руками Рыжий, ― иначе Птица мной отобедает.       ― Птица? Стервятник? ― я уцепился за эту ниточку и тщетно попытался собрать полученную информацию воедино, но она расплывалась в царящем вокруг нас хаосе. ― У них раньше был какой-то конфликт? Не просто так же они не ладят.       ― Правда.       Рыжий слишком широко и громко зевнул.       ― Давайте по мешкам! ― крикнул он кому-то позади себя.       Послышались возня и возмущённое шуршание, писк и визг. Вскоре всё утихло. Я и сам не заметил, что тоже начал дремать. И уже не мог припомнить, закончил ли Рыжий свой рассказ или нет. Мне заботливо вручили не самое чистое ведро. Крысы, несмотря на бардак вокруг, не желали, чтобы я усугубил всё своим потоком из желудка.       Бледный гостеприимно предложил мне свой мешок. Я не успел передвинуть ноги и на шаг, как запутался в них и рухнул на пол. К сожалению, Бледный рассудил, что я выбрал пол, и забрался в мешок. Мне пришлось свернуться под кучей мусора, он копошился где-то позади.       Во сне куда-то летел, мир вращался с бешеной скоростью. Я был очень рад, что не придётся смотреть всякие сны про тени и чудовищ. Но приснился мне совершенно непонятный сон. Видел Рыжего, он улыбался, поблёскивая почему-то жёлтыми линзами. А затем я проснулся и вытаращился на Стервятника рядом со мной. Он крепко спал, прикрыв лицо волосами.       Я «просыпался» так ещё несколько раз, всегда видя разные картины. А потом в реальности что-то зашумело, и я проснулся по-настоящему.       Во рту было так сухо, что готов поклясться: если посмотрю в зеркало, то увижу на нём трещины как на иссушенной почве. До моих ушей долетел голос Рыжего, и я понял, что всё ещё в Крысятнике.       ― Добро пожаловать, чувствуй себя как дома!       ― Прекрати, я и так дома, ― донёсся откуда-то голос Жида. Что удивительно, Рыжий тут же беспрекословно замолчал. ― Я решил, что неплохо было бы поискать птенца здесь.       ― Он где-то там, ― сдал меня Рыжий.       Я замер и постарался слиться с горой мусора, под которой ночевал. Мой рукав был в какой-то липкой жиже.       ― Тебе придётся его отодрать, ― послышался истеричный смех Рыжего, ― потому что он намертво пристыл к полу!       ― Обязательно, ― над моей головой разлетелась куча, ставшая ненадолго моим гнездом. ― Доброе утро, Вьетнам!       Меня поприветствовал пинок под зад. Я слабо возмутился.       ― Пожалуйста, ― промямлил я, еле двигая ссохшимся языком, ― уйди в сторону хуя.       ― Тебя целый день ищут, идиотина, ― зло зашипел Жид, топчась перед моим носом.       ― Ты громко топаешь, ― простонал я, ― уйди, пожалуйста.       Жид присел передо мной, ухватил как котёнка за шкирку и с трудом усадил, прислонив к куче мусора. С меня градом посыпались окурки и пепел.       ― Возмутительно, ― я попытался прикрыться каким-то куском фанеры.       ― Фу, ― с омерзением протянул Жид, ― тебя срочно нужно искупать.       ― Хуёвая ты крыса, ― я потряс головой, выковыривая из волос бумажку. ― Ненастоящая.       ― Всё, поднимай кости, отведу тебя к Птицам, где тебе и место.       Я слабо сопротивлялся попыткам Жида поставить меня на ноги. Моё тело выволокли в коридор, ткнув обо все косяки.       ― Ещё увидимся! — заорал я Крысам на прощание. Жид пробормотал что-то наподобие: «Надеюсь, нет».       ― От тебя воняет, ты в курсе? ― спросил у меня он, волоча в Третью. ― Может, тебя вообще к Логам причислить? Разве что у Фазанов и Псов не был.       ― Мне плохо, ― заныл я, еле волоча ноги за Жидом, ― ну чего ты от меня хочешь опять?       ― Чтобы ты сидел тихо и не пиздел! ― гавкнул воспитатель прямо в ухо.       Голова взорвалась приступом боли и по ощущениям стала ещё больше похожа на чугун. Я что-то промычал и поволок ноги дальше.       ― Нашёл подкидыша! ― провозгласил Жид наш приход к удивлённому Стервятнику. Подзатыльником он отправил меня в ванную мыться. Я поспешил там запереться, пока не припёрся Жид с антимикробным мылом. Почувствовав себя в безопасности, прокричал, обращаясь к воспитателю:       ― Чайку мне принеси! С лимоном!       В дверь что-то с грохотом стукнуло. Я отпрянул. Кажется, это он пнул дверь.       Я напился прямо из-под крана. Вода отдавала железом, но мне было наплевать. Я пил очень долго, пока не затошнило. После кое-как принял душ, вышел оттуда дрожащим и в одном полотенце. Жида не наблюдалось. Кутаясь в полотенце и воровато оглядываясь, чтобы никто не заметил жетон на шее, я прошмыгнул к своей кровати.       ― Ну, как тебе во Второй?       Стервятник заботливо принёс мне булочку со стаканом чая и присел рядом на кровать.       ― Чай тебе от Четвёртой, ― пояснил он, ведь в Третьей чайников не водилось.       ― Надо будет сказать им спасибо, ― я дул на чай, желая поскорее его выпить.       ― Не сейчас. Тебе бы поспать, Лицо.       Я посмотрел на Стервятника. Его лицо было усталым, но усталым как всегда, следов ночной попойки на нём я не заметил. А вот глаза выглядели более печальными, что ли. Странно.       ― Когда ты вчера сказал, что боишься, не наделал бы Лорд глупостей, ― продолжил Стервятник, ― я тоже переживал. Но в итоге первым наделал ты.       ― Как это, первым? ― оторвался я от чая.       ― Не сейчас, ― снова ответил Стервятник. ― Дай Четвёртой угомониться после ночных приключений. Да и они наверняка сейчас заняты. Собирают Курильщика в Клетку. Ты, кажется, не знаком с Клеткой?       Я кивнул, принимаясь за булку.       ― Это изолятор, ― пояснил Стервятник, ― но многие считают это место курортом. Хотя лично мне не по душе мягкие стены.       Я попытался обдумать сказанное Стервятником. В чём интерес торчать в комнате с мягкими стенами? Нужно будет поинтересоваться у Четвёртой. Я зевнул. Как посплю, так сразу направлюсь туда.       Меня разбудил подъёмный звонок на завтрак. Стервятник сообщил, что я проспал ужин и всю ночь. Я маялся от слишком долгого сна, чувствуя себя переваренной макарониной. Как выяснилось чуть позже, во время ночных приключений я где-то потерял свою палку. Хотя, надо признать, таскал её уже чисто по привычке.       За столом Четвёртой не хватало нескольких человек. Чёрный отделился от стаи, переместившись ближе к Псам. Я послал ему предупреждающий взгляд, но он меня то ли не понял, то ли не захотел понимать. Не было Курильщика, которого, как я понял из вчерашних слов Стервятника, отправили в Клетку. Его отсутствие меня мало волновало. Я огляделся дальше и не заметил среди сидящих лысую голову. Отсутствие Сфинкса заставило напрячься. Кого-то ещё не хватало. Я отчаянно пытался понять, кого же, но моя перегруженная голова просто отказывалась работать. Я всмотрелся в лица, напряг мозг…       И тут меня осенило. За столом не было Лорда. Я пронёс ложку мимо рта. Её содержимое плюхнулось обратно с небольшим всплеском, что возмутило некоторых чистоплотных Птиц. В кишках что-то нервно заворочалось. Ясное дело, там что-то произошло. Аппетит пропал, зато захотелось сорваться с места и побежать спасать Дракона от чего бы там ни было. Пришлось нервно сучить ногами под столом, выжидая момента, когда я могу смешаться с толпой и спрятаться, избежав занятий.       Сначала всё шло как задумано. Я с лёгкостью затерялся в чёрной толпе Птиц, выбрался в коридор и, двигаясь по стене, спрятался в заброшенном учительском туалете. В Четвёртую решился пойти, когда, по моему предположению, стаи разбрелись на уроки.       Прошмыгнул мимо своего класса, мимо Гнездовища и наконец сунул нос в Четвёртую. Пусто. Но пустота царила какая-то напряжённая. Тогда я решил скрыться в бассейне до конца уроков. Ближе к лестнице на первом этаже меня засёк Жид. Поймав, он схватил за ухо и поволок обратно. Я бил его по рукам, сопротивляясь, но злой воспитатель крепко меня держал.       ― Я буду требовать индивидуальных занятий, ― грозился Жид.       ― Пха! ― зло расхохотался я. ― Я тебя не буду слушать! И вообще, кто тебе детей доверит, если ты так жестоко с ними обращаешься?       Наконец мне удалось вырваться из его цепких лап.       ― Сдашь, если сейчас сбегу? ― я нагло посмотрел на воспитателя. ― Не сдашь же? Я не могу сидеть на уроках, пока происходит пиздец, понимаешь?       ― Пиздец в твоей стае? ― пошёл на контакт Жид.       ― Нет. В Четвёртой.       — Значит, разберутся без тебя, ― отрезал Жид.       ― Твою мать, не тупи! ― я даже топнул здоровой ногой от злости. ― Там произошло что-то серьёзное.       ― Ты что-то знаешь, ― прищурился Жид.       ― Нет, ― честно ответил я. ― Но именно это мне и надо выяснить.       — Это связано с твоей вчерашней попойкой? ― продолжил допытывать Жид.       Подумав, я кивнул.       ― Кого-то, с кем ты пил, не было сегодня на завтраке?       ― Ты что-то знаешь, крыса, ― пошёл я в атаку.       ― Знаю. Но мне нужно знать, что знаешь ты.       Мне нестерпимо хотелось спросить, что же с Лордом, но я понимал, что не стоит этого делать. Жид может блефовать, чтобы вытащить из меня информацию, это в его стиле. Пришлось прикусить язык.       ― Я не стану говорить, ― наконец принял решение я. ― Но, поверь, мне сейчас не до занятий.       Жид хмыкнул.       ― И что ты собираешься делать?       ― Не знаю. Для начала выяснить, что точно произошло.       — Это не подождёт до конца уроков? — Жид опять начал ту же песню, и меня это просто разорвало. Я вспыхнул как спичка.       ― Нет! Не подождёт! ― сорвался я. ― Я больше ни о чём думать не могу! Я только и думаю о том, как там… ― я осёкся, ― он! И как там тот пидор! Так что пусти меня, иначе я тебе въебу!       ― Твою мать, да что там произошло? И где? ― покраснел ушами Жид.       ― Короче, я сам разберусь. Забей, ― отмахнулся я и пошёл в обратную сторону.       ― Знаю я, как ты сам, — проворчал он, хватая меня за локоть. Я вырвался. Жид прекрасно понимал, что есть вещи гораздо важнее учёбы, сам тут учился, но делал всё будто мне на зло.       ― Отвали! Это моё дело! ― выкрикнул я и бодро поковылял к лестнице.       ― Идиот! ― донеслось мне вслед. ― Глупец! Охламон!..       Я стремительно спускался по лестнице, уворачиваясь от словесного обстрела Жида. Человек-словарь хренов! Нужно было спасаться, пока бомба из ста синонимов к слову «дурак» не сразила меня на месте.       Я выкатился во двор, уже зная, где буду прятаться. Но на стыке корпусов меня ждал сюрприз. Бледный выглядел как дурачок в джинсовой куртке слишком большой ему по размеру, а из-под слишком маленькой шапки торчали его крысиные уши.       ― Привет, ― поприветствовал он меня.       ― Здоров, ― махнул я рукой. ― Чего задницу морозишь?       ― Уроки прогуливаю, ― Бледный вынул из недр куртки «три семёрки», ― у меня и согрев есть. Бросай кости, чувак.       Предложение было заманчивым, но в тот момент я мог думать только о Лорде.       ― Не, прости, не сейчас.       ― Да ты напряжный такой, братан. Курни, ща попустит.       Подумав, я всё же принял косяк и бухло из рук Бледного. После того, как отпил пару глотков портвейна, думать стало чуть проще.       ― А ты чё всё ногами дёргаешь? ― спросил он.       ― Нервничаю, ― коротко ответил я, отпивая ещё глоток.       ― Может, ищешь кого? Не просто же так ты с бешеными глазами сюда прискакал.       ― Блондина-колясочника видел? ― уставился я на Бледного.       ― Да, вроде да, ― осторожно сказал он, став ещё бледнее. ― Его повезли куда-то, он вообще какой-то застывший был. Припизженный какой-то.       ― Куда? ― я резко схватил Бледного в охапку и принялся трясти. ― Куда его повезли?!       ― Ёб твою мать, чувак, ты меня пугаешь! ― заорал он. ― С ним мужики в белом были ещё, страшные!       ― Блядь, ― я отпустил тощего крысёнка и собрался бежать. Но, не зная направления, я нелепо топтался на одном месте, в полной готовности двинуть куда угодно. ― Блядь! А давно его видел?       Бледный нервно тянул косяк.       ― Та вчера ночью, кажись…       ― Твою мать… ― простонал я, хватаясь за волосы. Сколько вещей могло произойти только за одну только ночь!       ― А чё, кент твой?       ― Да! ― я всё же подорвался и побежал в единственное место, которое я визуально помнил ― в Могильник. ― Спасибо, Бледный!       ― Да нема за шо, ― донеслось мне вслед.       Я бежал по лестнице, чувствуя, как колено готово отказать в любую минуту. Ворвался обратно на второй этаж. Добежал до Перекрёстка и рухнул на диван, баюкая больное колено. Когда боль отпустила, я сел и закурил. Итак, Лорд в Могильнике. Как мне туда попасть?       В коридоре послышался подозрительный шорох. Я нырнул за диван, надеясь, что получится притвориться тенью.       ― Лицо, это ты? ― послышался вдруг голос Табаки.       Я почувствовал себя дураком, лёжа за диваном.       ― Привет, ― выполз я из своего укрытия.       ― И тебе привет, Лицо, ― Табаки подъехал ближе к дивану. ― Прогуливаешь уроки?       Он хитро улыбнулся и погрозил пальцем. Мне было больно смотреть, каких усилий стоит Табаки держаться как обычно.       ― Табаки, ― вздохнул я. ― Не слышно новостей о…       Я осёкся и закашлялся.       ― Туда пошёл Сфинкс, ― вздохнул Шакал в ответ. ― Но тебе не советую. Его Янус знает, а тебя могут наказать.       Я замолчал, обдумывая, что ещё можно сделать.       ― Его же не из-за драки, да?       Табаки покачал головой.       ― Всё равно пойду, ― упрямо сказал я.       ― Дурачок, ― грустно улыбнулся Табаки.       Мы помолчали.       ― Одни напасти на наши головы, ― принялся сетовать Табаки, вдруг став похожим на кудлатого старичка. ― Сначала Лэри побил Курильщика, потом Лорд подрался с Чёрным… А ещё и Ночь Сказок не удалась.       ― А что такое Ночь Сказок? ― вежливо поинтересовался я.       Табаки объяснил мне, что истина в названии. Никакого света, разрешается табак и напитки. Каждый обязан рассказать что-то. Меня заинтересовала эта ночь.       ― А расскажешь сказку? Для бодрости духа, так сказать.       ― Да не до сказок мне, Лицо ― повздыхал Табаки, хотя его блестевшие глаза говорили об обратном. Он с важностью откашлялся и начал историю.       Это история о птенце, что учился летать. Но у него были настолько слабые крылышки, что не могли поднять его веса. Он грустил и горько плакал. Однажды, учась летать, птенец упал с дерева. Его нашла и вылечила старая птица.       Я слушал не перебивая. Отчего-то эта история показалась мне близкой, и что-то больно защемило в груди.       ― А потом воробушек покинул птицу и познакомился с мышонком, ― продолжал Табаки. ― Он тоже был одиноким, и поэтому им было приятно общаться вместе. Они веселились и играли целыми днями. И в один прекрасный солнечный день воробушек решил, что уже может летать. Хотел показать мышонку, что он уже тоже большая птица. Забрался на высокую ветку и со всех сил замахал крыльями. Но, как и в тот раз, упал в траву и снова горько заплакал. Мышонок убежал. Воробушку было одиноко и страшно, но он надеялся, что его друг придёт на помощь. Спрячет от дождя и грома, будет поить отварами для скорейшего выздоровления и петь песни как умеет. И сделает крошечные костыли, чтобы воробушек смог ходить со сломанной лапкой. Он ждал и ждал, днями и ночами напролёт, что мышонок придёт и они снова будут вместе. Но тот всё не приходил. Воробушек лежал и тихо плакал, когда его нашла та самая старая птица, о которой он когда-то забыл. Она выходила его, заставила заново поверить в дружбу. Вместе они сочиняли истории о полётах и далёких землях, куда полетит воробушек, как только наберётся сил. И однажды воробушек так сильно поверил в себя, что расправил крылья и полетел...       Шакал замолчал. Я задумчиво нахмурился.       ― Ты не закончил сказку.       ― Знаю. Я решил, что эта история только для тебя. И тебе решать, каким будет конец, ― загадочно ответил Табаки.       ― А хочешь, я тоже расскажу тебе сказку? ― мне вдруг на ум пришла история, которая точно бы понравилась Табаки.       ― Сказка в обмен на сказку, мой друг. Я весь обращён в слух.       Я вздохнул. Как оказалось, делиться сказками ― это как открывать что-то личное, как душу наизнанку. Но как только я открыл рот, слова сами набрали силу и потекли неспешным потоком, словно музыка…       «С незапамятных времён на обрыве стояла башня. И охранял ту башню зверь. Очень странный зверь, крылатый, но с мордой собаки. А в башне была заточена, конечно же, принцесса с золотыми волосами. Зверь пел песни, чтобы ей не было одиноко на вершине своей башни. Но, как это бывает в сказках, однажды к воротам подошёл путник, который оказался принцем. Не хотел зверь отдавать принцессу, но то был его долг. Принцесса тоже не хотела расставаться со зверем, но на то она и принцесса, чтобы её спасали. Тогда зверь отдал ей своё сердце. Я думаю, у него было их два, ведь он был огромный. Принцесса с нежностью приняла красивый ларец с сердцем зверя и уплыла с принцем, пообещав вернуться. И зверь стал ждать. Каждый рассвет и закат он выбирался на скалу и смотрел за горизонт, ожидая корабль принцессы…»       ― И он дождался? ― Табаки смотрел на меня большими, как блюдца, глазами.       ― Думаю, да. Принцесса ведь дала обещание.       ― Но принц наверняка красивый, ― Табаки задумчиво почесал голову, ― зачем ей зверь?       ― Ну… Он же её друг.       Мы призадумались каждый над своей историей.       ― Вот что, ― вдруг оживился Табаки. ― Не думай даже лезть в Могильник. Особенно ночью, пока спят Пауки и никто не следит за палатами. Но, если вдруг ты повстречаешь Лорда, передай ему вот это.       Я взял в ладонь шнурок, завязанный как браслет, а посередине был вдет камешек. Серый, переливающийся то в перламутр, то в серебро, как чьи-то глаза...       ― На чешую дракона похоже.       Я повернул камешек к свету. Теперь стали видны зеленоватые прожилки.       ― Обязательно передам, ― клятвенно пообещал я.       ― Спасибо, ― Табаки просиял.       ― Всё наладится, ты же знаешь.       Шакал снова заохал и завздыхал, но немного бодрее.       Я едва дождался ночи. Волнение за Лорда и волнение из-за Могильника смешались во мне ядерным коктейлем. Весь день я провёл как на иголках.       После ужина выбрался в коридор. Камень, похожий на чешую, спрятал как можно глубже в карман. Я чувствовал знакомую дрожь перед Могильником, но меня вела важная миссия. Так и добрался до Предмогильной площадки, а потом затих. Выждав несколько долгих минут, я снова прислушался. Возни Пауков не было слышно, только чей-то рокочущий храп. Как можно медленнее приоткрыл дверь. Та не стала скрипеть, но почему оказалась не заперта ― я не знал.       Я пополз на брюхе мимо поста Паучихи. Именно от неё исходил громоподобный храп. Красться на карачках пришлось долго, пока не ушёл от света. Меня качало будто от морской болезни, ноги снова стали ватными. Я повторял про себя, что я незаметная тень, никто меня не видит и не слышит. Так добрался до поворота. Здесь лекарственный запах чувствовался больше всего. Я едва боролся с подкатившим к горлу ужасом.       Днём здесь было ещё куда ни шло. Стены только шептали о том, что они видели и слышали. Но сейчас стены вибрировали от множества голосов, воплей, плача. Весь Могильник был соткан из паутины криков умирающих. Я не хочу умирать здесь. Я не хочу умирать здесь. Я не хочу умирать здесь…       Я уже чуть не плакал от отчаяния, но продолжал идти дальше, ища в паутине Лорда. Боялся трогать стены, вопящие миллионами ртов, боялся провалиться сквозь них в бездну, куда никогда не попадает солнечный свет.       На повороте я столкнулся со Сфинксом. Мы оба напугали друг друга.       ― Чёрт подери, Лицо! ― прошептал недовольный Сфинкс. ― Ты что тут шастаешь?       ― Я к Лорду, ― коротко ответил я.       Сфинкс цапнул меня граблей и внимательно посмотрел в глаза.       ― Беги, идиот. Могильник пожирает тебя.       ― Нет! ― простонал я, мучаясь от невероятного давления на мой череп. Я как загипнотизированный смотрел в зелёные глаза Сфинкса. ― Я должен увидеть его. Мне это нужно.       ― Я останусь с ним здесь. Лорду уже лучше.       Я машинально кивал, хватая воздух ртом как рыба, хотя хотелось закричать на Сфинкса, ударить его, любым способом пробраться к Лорду. Я не знал, был ли мой мандраж тому причиной, но возникло отвратительно предчувствие грядущего горя.       Сфинкс доволок меня до двери, чудом не разбудив дежурную Паучиху, и вытолкнул на Предмогильную площадку.       ― Уходи.       Я ощутимо грохнулся на кафельный пол. После глухого «бам» закрывшейся двери наступила гулкая тишина. Я чувствовал себя оторванным от всего мира. Как птенец, выпавший из гнезда. Куда же мне теперь идти?       Клацая зубами от холода, ощупью двинулся в сторону коридора. Пройдя границу Предмогильной, ноги мне отказали. Тьма коридора кишела шорохами и вздохами, стены судорожно дышали вместе со мной. Меня замутило.       Я принялся кашлять, хватая себя за горло, вот-вот готовый извергнуть ртом полчища маленьких паучат. И начал шкрябать свою кожу пальцами, пытаясь оторваться от липких лап Могильника. Полз, боясь остановиться. Бился подобно мухе, пойманной в тенёта.       Я снова почесал свою кожу на лодыжке. Паучьи силки оборвались, превратившись в крошечных паучков. Они тьмой расползлись по мне, вгрызаясь в вены, проникали под кожу. Я кричал, погибая среди тонны насекомых. Они лезли мне в глаза и рот, не давали дышать, грызли плоть под кожей.       «Позволь помочь тебе…»       Моё сердце готово было оторваться от всех артерий, держащих его, так сильно оно трепыхалось в груди. Оно билось о рёбра как пойманная в силки куропатка.       «Позволь помочь тебе!»       До боли знакомый голос в моей голове возник снова уже настойчивей. Мне стало ещё страшнее.       ― Ты не Стервятник! ― закричал я в пустоту. Невидимые крылья захлопали, отгоняя от меня пауков.       «Я могу помочь».       Голос уже не просил ― он требовал. Требовал впустить его в мою голову. Я в панике пополз от надвигающейся на меня тени. Она скользила за мной не отставая. Я полз и полз, озираясь на черноту позади. И не заметил, как ткнулся в тёплый бок огромного многолапого грызуна. Он повёл усами, обнюхивая меня. На его громадной груди брякал замок как от калитки. Он клацнул зубами, и тень со скорбным стоном и плачем исчезла.       Я кричал и бился в руках Жида. Он пытался трясти меня, чтобы привести в чувство, но это ещё больше усугубляло моё состояние. Я исступлённо махал руками и дрыгал ногами. Когда попытался укусить его, он не выдержал.       Меня пихнули в ванную. Я хватался за все попадавшиеся на пути предметы, подобно коту, не желающему мыться. Без предупреждения на меня полился ледяной душ. Я больше не кричал. Я молча сидел на железном поддоне и трясся от холода. Моя одежда тут же вымокла и неприятно прилипла к телу. Отчаянно захотелось плакать после пережитых кошмаров.       ― Полегчало? ― спросил Жид.       Я кивнул.       Ледяная пытка прекратилась. Крупно колотило в ознобе. Жид вытащил меня из душа, и я тут же упал на пол.       ― Ну твою мать, ― устало вздохнул он.       С криков я перешёл на бесконечные всхлипы. Мне никак не удавалось остановиться.       ― Могильник? ― коротко спросил Жид.       Всхлипы сменились слезами, как тучи, которые наконец разродились дождём.       ― Лицо, ты в безопасности, ― донёсся до меня ровный твёрдый голос Жида. ― Ты в Третьей. Тебе ничего не угрожает.       Я провёл дрожащей рукой по лицу, тупо уставившись на свою кровавую ладонь.       ― Ты прикусил губу или язык, но ничего страшного нет.       Он набросил на меня полотенце и долго гладил по спине, пока я не перестал разводить сырость. Немного придя в себя, я попросил сигарету.       ― Не приветствую, ― он протянул мне шоколад и чашку от термоса. Я принюхался. Похоже на настоящий кофе.       ― Предчувствие было, что это мне сегодня пригодится.       Утром меня выпихнул из постели будто сам Дом. Я ошалело потряс головой, сгоняя сон. Нехорошее предчувствие не отпускало.       За завтраком я маялся и ничего не ел. Бродил, как выразился Стервятник, смурной, как туман за окном.       Лорда привезли после обеда. Как только моё предчувствие беды сменилось ультразвуковым сигналом в голове, я тут же метнулся в коридор. Огляделся.       У комнаты Четвёртой стоял один из Ящиков. Я похолодел. Сжимая браслет Табаки как талисман, я осторожно вышел. Ящик не обращал на меня совершенно никакого внимания. Вдруг из-за двери показался Акула. Я немного напрягся. А затем… затем вышла настоящая делегация: Ящики были нагружены вещами Лорда; самого Лорда, почему-то разодетого как шута, везли торжественно впереди процессии. Свою странную одежду он гордо нёс, будто это изысканный шёлк. Лорд был хмурый, но не смирившийся. Это меня подбодрило. Провожать его почему-то никто не вышел. Я бросился наперерез процессии. Делегация удивлённо замерла.       Я присел перед Лордом, чтобы мы были на одном уровне, и вложил в его узкую ладонь браслет.       ― Это от Табаки.       Он молча кивнул, не сводя с меня взгляда.       ― Я должен был отдать ещё вчера, но Могильник меня чуть не сожрал.       Он тихо смотрел.       ― Лорд, ― вздохнув, я уставился в серую сталь глаз Лорда, ― ты помнишь, что я тебе говорил той ночью? Я обещаю, что исполню это. Ради всех тех, кто тебя любит.       Впервые за эти несколько минут его глаза заблестели. Он ухмыльнулся, сжимая в руке камешек от Табаки.       ― Живого места не оставлю, ― пообещал я напоследок и убежал, спасаясь от зубов Акулы, с чувством, что Лорду стало совсем чуть-чуть, но легче.