Каков твой мир?

— Чего ты ждешь, Бог ветра?  — Дня, когда ты вновь вернешься.       Он легко улыбнулся, глядя в голубое небо над своей головой. Стоя на самом краю высокого уступа горы, он продолжал желать подняться еще выше — туда, где ветер, неистово бушуя, будет трепать его розовато-светлые волосы еще сильнее, подчиняясь каждому приказу своего Божества.       С высоты гор открывался великолепный вид на мир вокруг: густые леса, что сквозь кроны деревьев не пускают свет в свои владения; широкие поля, поросшие пшеницей и рисом от людских посевов или же таящие в себе красоты цветов, что наполняли весну своими прекрасными красками; моря, сокрывшие под толщей воды иной мир, отличный от мира, что всю жизнь видел Бог. В нем не было пушистых облаков и не было игривого ветра.  — Эй, Сусаби, каков твой мир?       На короткий момент молодому юноше показалось, что Божество и вовсе забыло о его приходе, увлеченное любимым видом, что видно было ошибочным. — Ты ждал меня, чтобы спросить об этом? — Вовсе нет. Но раз ты пришел, почему бы не спросить? — Я никогда не был в глубине вод, — юноша мотнул головой. Казалось, он заметил краем глаза, как обиженно надулся его друг, словно не веря его словам. Он жил у моря — трудно было поверить, что он не разу не рискнул опуститься на дно. — Вот как. Когда увидишь мир в глубинах воды, расскажешь и мне? — озорство играло искрами в его мятного цвета глазах, когда он, счастливо улыбаясь, развернулся к юноше.       Стоя на самом краю обрыва, он был готов вот вот оступиться, но его друг не сделал и шага вперед. Нет ничего, что заставило бы этого Бога упасть с гор.       Бог жил на вершине в лесах — там стоял его скромный храм, в который изредка забредали люди из деревень у подножья с молитвами к нему о благосклонности ветров. Его жизнь была спокойна, словно летний бриз, и он вместе со своим верным драконом каждый день сбегал любоваться миром вокруг, в котором не мог побывать.       Лишь однажды в его владения забрел юноша. Вид его был задумчивый и угрюмый. Он даже не смотрел, куда шагал, бездумно поднимаясь по тропинке к вершинам. Должно быть тоже желал увидеть мир с высоты. — Осторожно! Ты ведь упадешь!       В тот день Бог предстал перед ним испуганный и удивленный — люди не могли его видеть, но в темных глазах было видно его отражение.       Сусаби не был человеком, но жил подобно смертному. И Рен, признаться, ему немного завидовал. Каждый день он стал ждать прихода Сына морей, разговора с ним о мире вокруг его высокой горы. — Вчера ко мне приходила женщина с ребенком. Подумать только, они поднялись в самую гору, чтобы просить о возвращении отца семейства, — Ичимоку озадаченно вздохнул, восседая на невысокой ветке дерева неподалеку от своего храма. Молодой юноша сидел под ним, вновь задумавшись о чем-то своем. — Сусаби, почему люди идут на такие безрассудства, чтобы просить у Богов невозможного?  — Возможно потому что, люди всегда ждут Божественной милости. Тебя гложет ее просьба? Ты ведь не можешь отправиться на его поиски с горы, — голос юноши всегда оставался спокойным и несколько отреченным, словно он и сам признал эту истину только что. — Да. Ты сможешь его найти? — взгляд Бога как всегда был направлен в небо, точнее в небольшой его кусочек, что проглядывал через густые деревья в округе. — Нет, Рен. Всегда будут вещи, которые ни ты, ни я не сможем. — Я хочу помочь им. — Ты не сможешь помочь всему миру, Рен.       Сыну морей оставалось лишь тяжело вздыхать. Этот Бог был куда старше его, но по прежнему продолжал вести себя так беззаботно и жить небесными мечтами о несбыточном. Всем никогда не поможешь. Рано или поздно точно ошибешься. Он знал о ошибках, как никто другой, и ссадины на его теле были тому доказательством, которого Ичимоку, к счастью, не замечал. Не хотелось рушить эту иллюзию о прекрасных людях в его глазах. Он был уверен, что смертные прекрасны. И Сусаби хотелось бы рассказывать ему только о том, как хорошо внизу, у подножия гор.       Он считал людей, которых был послан защищать от морских стихий, глупцами. И еще большим глупцом Рена. Но почему-то не мог перестать защищать ни смертных, ни бессмертного. — Когда поможешь всем, будь добр, позови меня взглянуть на эту счастливую деревню, где все молитвы были услышаны.       Дитя Богов не замечал, как с каждым днем, поднимаясь на гору, желал оградить ее от смертных все сильнее. Там, наверху жило самое чудесное и доброе создание, что он мог себе представить за годы жизни в мире людей. С каждой новой его ошибкой его тело украшали все новые ссадины, что оставляли те, кого тот Бог на вершине мечтал защитить. И эту невинность во взгляде, наивность в его удивительного цвета изумрудных глазах, Сын богов тоже желал уберечь от человеческой жестокости.       Каждый день люди продолжали ждать его предсказаний. И даже если Сусаби снова ошибется, Ичимоку ни за что не увидит ни старых ни новых ран.       Однажды, жители перестанут верить в его божественный дар, что в прошлом спасал не мало жизней. Сусаби и сам переставал в него верить… “ — Чего ты ждешь, Бог ветра?  — Дня, когда ты вновь вернешься.»       Стихия бушевала от самого моря вдалеке. Бог ветра напряженно наблюдал за горизонтом с высоты утеса. Что-то надвигалось, казалось, из самых глубин. Тот мир, что был недоступен с высоты облачных небес, словно гневался на всех, до кого мог дотянуться. Прошла уже неделя, а дожди без устали продолжали поливать землю вокруг гор. Словно стараясь унести в тот мир все, что было у смертных.       Уже неделю Бог Ветра продолжает ждать.       Но никто давно не поднимается по узкой тропинке близь горного утеса. Не пересекает густые деревья, выходя на низкие ступеньки, ведущие к храму на вершине.       Казалось, само тяжелое небо напрягалось от пустоты, образовавшейся в округе. Лишь невыполнимые молитвы раздаются в его храме. Молитвы о том, что Богу Ветра не доступно.       «Знаешь, Рен. Мой мир ужасен. Он холодный и темный. В нем словно не хватает воздуха.»       Он чувствовал, как его тело охватывают воды, давя со всех сторон. В темноте моря проваливался даже разум. В его отголосках звучали голоса людей, которых он хотел считать своей семьей, которым он так хотел помочь не смотря на боль и раны. В слова того Бога хотелось хоть немного верить.       В этот раз, наверное, он не сможет прийти на ту гору и рассказать о том, как хороши те, кто утопил его в этой холодной пучине.       Люди настолько глупы, что позволяют себе отказаться от благодати водных Богов.       «Знаешь, Сусаби. Я выполнил их молитвы. Было тяжело. И было больно.»       Повязка на его лице все еще была в крови, хотя прошло уже несколько дней с тех пор, как Гнев Морей отошел от этого места и в небесах снова возвысилось солнце. Однако, плотная челка скрывала ее.       Бог продолжал слабо улыбаться, сидя на краю одинокого утеса. Он смог выполнить эти невозможные молитвы. Он спас людей у подножья от кары воды. Он мог этим гордиться. Даже если больше не мог видеть отсутствующим глазом.       Раз люди настолько слабы, что могут полагаться лишь на Богов, то он будет рад защищать их. _____  — Чего ждешь ты, Бог ветра? — голос звучал его привычно спокойно, но казалось, словно немного хрипло.  — Дня, когда ты вновь вернешься, — Божество сонно приоткрыл единственный глаз и ему чудилось, что он все еще продолжает спать сидя прямо на каменной дороге.       По низким лесенкам, ведущим к самым вершинам горы, поросшим мхом от долгих лет вновь ступали чьи-то ноги. Каждый шаг его оставлял слабый след из помятой травы, пробившейся через полуразрушенные камни. Он медленно поднимался к старому изношенному храму, где уже много лет не бывали люди. Ставни тории потемнели и потрескались на подходе. Под полуразбитыми священными вратами в полной тишине густого леса продолжал сидеть Бог Ветра в ожидании гостей. Казалось, еще немного и он растрескается, подобно полуразрушенному строению храма за его спиной.       Забытый и оставленный, он давно уже перестал быть Богом. — Я заставил тебя ждать так долго? — Не только ты, как видишь.       Божественное Дитя перед Богом уже не был похож на того молодого юношу. Вокруг него словно витала величественная сила. Он больше не казался человеком. Его пристальный холодный взгляд, в котором, казалось, отражалась глубина морей, не сходил с тела хрупкого ослабевшего Бога, и под ним становилось зябко.       Его внимание было приковано к длинной челке, скрывшей пол лица его старого друга. Под ней не было глаза. Лишь бинты, что скрывали пропажу. — Люди глупы и жестоки, Рен.       Ответом послужил лишь легкий моток головой — попытка убрать руку от спавших с глаза бинтов. — Я защитил их. Я помог им. И помогу в следующий раз.       В единственном глазе стояли счастливые слезы. Он уже не казался тем наивным Божеством, но в его взгляде все еще искрилась вера в людей, покинувших его, стоило Богу выполнить их молитвы.       Ярость, вновь павшая на людскую деревню словно из глубин самого океана останется в легендах на века.       С тех пор говорят, когда над старым храмом падшего Бога Ветров сгущаются облака — приходит буря.