Кай
Возмущенным ураганом врываешься в квартиру к другу, а по совместительству и возлюбленному, заставляя того так и замереть на месте у входа с открытой дверью, когда же ты сразу же, скинув по пути теплую куртку и кеды, сжав губы, идешь на кухню. Хозяин не ворчит – можно сказать, что он удивлен, даже поражен. Выйдя из ступора, закрывает дверь на нижний замок, а после, кутаясь в пледе, замотанный еще и в теплый шарф заходит в свою самую любимую обитель – кухонку, наблюдая за тем, как подвязав полосы, ты начинаешь хлопотать над куриным бульоном, садясь на стул за небольшой обеденный столик. - Прости, что пришла только ночью. Только освободилась, - несмотря на мужчину, заявляешь ты, а после кидаешь в закипевшую воду куриные свежие ножки, купленные тобой на круглосуточном рынке у одной тетушки-фермера. – Пил лекарства? Он бледен, губы сухи, а взгляд покрыт тонкой поволокой, хотя в темных карих омутах читается сокрытая обычно ото всех нежность. Время научило его быть сдержанным. - Пил. Спасибо, что пришла, но, пожалуй, с таким распорядком дня ты тоже сляжешь, - выдает тот, когда же ты улыбаешься, а после качая головой, проговариваешь: - Разве я бы смогла оставить больного человека одного? К тому же, знаю я.. Как ты лечишься.. – морщишься, понимая, что он не принимает никакие лекарства, так как заботливый Такашима уже рассказал, что он даже таблеток в своей аптечке не имеет, а пьет отвары, справляясь дедовским методом. Полностью погружаешься с головой в приготовление «лекарства», чувствуя, как Кай оплетает твою талию своими руками, а после кладет голову на твою макушку, успокаиваясь рядом с тобой, точно бы ты была кошкой, сжатой в его руках. Незаметно для него прикасаешься к его лбу, проверяя температуру, удостоверяясь, что все хорошо, ибо жара нет – спал. Пар от кастрюли заставляет тебя, мягко сжав его руки в своих, сказать: - Иди в зал, скоро я подойду к тебе. Он кивает и, засыпая на ходу, уходит, оставляя тебя на кухне одну с хлопотами… …Наливаешь теплый суп в чашку, а после идешь в гостиную, где горит слабый свет ламп и телевизора, по каналу которого шла какая-то дорама. Мужчина лежал в своей постели возле окна, смотря на огни мерцающего Токио, но когда ты пришла, присел, подтянувшись, ибо ты всучила ему на подносе теплый суп. Без лишних пререканий, он принялся за пищу, вскоре оставляя на дне тарелки лишь вермишель, а также выпил поданную тобой таблетку под твоим внимательным взглядом, запив ту водой. - Спасибо, - выдохнул он, чувствуя как становиться жарко, когда же ты довольно улыбнулась, унося пустую чашку на кухню, где сполоснула ее, вытерев полотенцем. Снова заходишь в гостиную, склоняешься над парнем, проверяя его температуру, из-за чего он хватает твою руку под твой удивленный взгляд, заявляя: - Останься, - киваешь, желая уже сеть на краешек постели, но тот тянет на себя, от чего ваши лица оказываются очень близки друг к другу. - Похоже, ты пересмотрел дорам, - медленно краснеешь, когда же он, усмехаясь, только целует тебя в краешек губ, чуть прикусив твою нижнюю губу, по-хозяйски устроив руки на твоей спине. - Похоже, это ты их как раз пересмотрела. Давай спать. - Тебе не тяжело? – в удивлении приподнимаешь бровь, когда же он смеется – немного хрипло. - Так теплее. - Ну, ладно. Так уж и быть, побуду твоей личной грелкой, - устраиваешься поудобнее, устраивая голову на его плече, когда же он усмехаясь, зарывается одной рукой в твои волосы, чуть поглаживая, словно кошку. Медленно, но вы одновременно засыпаете, чувствуя тепло друг друга, как никогда-либо.Уруха
Безучастным взглядом окидываешь собравшуюся в доме твоего лучшего друга толпу. Шумно, пахнет крепким и дорогим табаком. В воздухе витает легкий аромат пролитого на пол алкоголя. Звучит громкая музыка. Сам виновник вечеринки сидит рядом с близким другом Таканори, закинув руку тому на плечо, ведя задушевную беседу вместе с остальной четверкой. Видно, концерт удался. Вся группа смеется, что-то обсуждает, но поднимая взгляд, Койю сразу же замечает тебя в танцующей разношерстной толпе, а поэтому, сказав что-то на ухо вокалисту, поднимается с диванчика и быстрыми шагами направляется к тебе. Прислонившись к стене, ты наблюдаешь за людьми, а в сердце словно дыра. Похоже, тебе не нужно было возвращаться домой с работы пораньше. Физическая боль почти ничто с моральной – ты застала любимого человека с другой в общей постели, а это было ля тебя подобно ножу в спину. «Десять лет насмарку…», - пролетает запоздалая мысль. Уруха же напрягается, заглядывая в твои стеклянные глаза, хотя сначала, сияя улыбкой, он хотел поприветствовать тебя самыми радушными объятьями, а после познакомить со всеми, кто находился в этой комнате, но теперь сомнение, подобно кошке, забралось в его сердце, царапая когтями. Выдавливаешь из себя слова, которые по идее должны звучать радостно: - Поздравляю тебя с удачно прошедшим концертом, - поднимаешь свой взор на мужчину, стараясь улыбнуться, но выходит плохо. Кисло, вяло. И портить настроение человеку не хочется, но идти больше не к кому. Такашима Койю – твой лучший друг живет через дом, совсем рядом. - Спасибо. Что с тобой случилось, (Ваше имя)? – берет твои озябшие руки в свои, а после, приобняв, ведет на второй этаж, пожав обеспокоенным друзьям какой-то знак, на который они кивают, хотя все еще напряженно. Заводит в свою комнату, надавливая тебе на плечи, тем самым вынуждая сесть на хозяйскую постель. Сам же подвигает к кровати стул, садясь на него, складывая руки домиком, смотря на тебя. - Что случилось? – повторяет он свой вопрос, от которого ты вздрагиваешь. - Десять лет отношений коту под хвост, - криво усмехаешься, когда же он застывает, смотря на горечь в твоей улыбке. – Нашла его в обнимку с какой-то бабой. В постели. Во время их бурного соития. Гитарист невольно приподнимет одну бровь, встречаясь с твоим взглядом. Что он мог чувствовать сейчас? Лишь эгоистичную радость, ибо он слишком давно хранил свои чувства в себе, так как дружба с его стороны всегда была большим чувством. - Что если я скажу, что все к лучшему? – он усмехается, когда же ты киваешь. - Соглашусь с тобой. – делаешь небольшую паузу, собираясь с мыслями, - Я долго думала, что теперь буду делать.. Но если честно, давно заметила, что чувства Таюки и мои ослабли, поэтому не думаю, что буду долго горевать. К тому же, я выговорилась… и мне стало легче. Спасибо. - Тогда можно и мне выговориться? – киваешь, удивленно смотря на мужчину, что сидел перед тобой сейчас без обычного яркого макияжа в домашней одежде. – Пусть это и эгоистично с моей стороны заявлять это сейчас, но ты мне всегда нравилась. Нет, я влюблен в тебя. Застываешь, не зная, что сказать, когда же он, усмехаясь, продолжает: - Я буду ждать твоего ответа, когда ты все обдумаешь. Можешь лечь спать. Я разгоню вечеринку. - Спасибо еще раз… И прости… …Сон не шел, было слишком много мыслей в голове, поэтому ты наблюдала, как в окно льется ровный свет работающего фонаря. Обняв подушку, ты услышала звук открывающейся двери – не смазанные петли дали о себе знать. - Почему не спишь? – сонным голосом, почти шепотом, поинтересовался владелец комнаты, проходя к тебе и садясь на краешек кровати посередине. - У меня тот же вопрос, - слегка улыбаешься, когда же он взъерошивает свои волосы на затылке, слегка потягиваясь. - Никогда не мог заснуть в гостевой комнате. - Тогда ложись рядом, - пододвигаешься к стенке, когда же Уруха, кинув на тебя удивленный взгляд, аккуратно моститься рядом к тебе ложась боком и к тебе лицом. Какое-то время играете в гляделки, но ты не выдерживаешь этой тишины, поэтому говоришь: - Я подумала… Мы можем попробовать. – все-таки у тебя есть чувства к нему, скрытые от его глаза. Сначала он не верит своему счастью, но, поняв, что это не сон, улыбается. - Хорошо. Но сейчас тебе лучше поспать. - Доброй ночи. - Доброй..Руки
Таканори сидел на подоконнике, завернутый в плед, смотря в окно. В желтом свете уличного фонаря, летящие хлопьями снежные пчелы отражали свет и казались пухом. Мягким белым воздушным пухом, который сыпал с небес, не переставая. С приходом зимы, словно бы все замерло, и даже идущий по улице уставшие со школы и университетов подростки спешили побыстрее в теплые дома, не задерживаясь по долгу на улице, хотя раньше, когда было менее холодно, можно было услышать их веселый смех и разговоры, перемежающиеся с редкими матами и возмущенными вскриками. Облизнув пересохшие губы, ты подняла сонный взгляд на своего мужчину, который в который раз решил скоротать время за нотами и ручкой, но беда была в том, что мысли никак не хотели складываться в строчки, а звучащая в голове мелодия – в конкретную песню. Вдохновения, озарившего его на какие-то часы – не было, а его руки так и тянулись к упаковке с сигаретами, потому что в его душу закралось нервное, давящее чувство. Так всегда бывает. Он чувствует тебя, тихо зашедшую в холодную залу, где уже не горел камин и не светила настольная лампа – свет шел только из окна, который падал на его лицо, из-за чего он казался еще бледнее. - Почему не спишь? – его голос хриплый, в нем звучит еле прикрытая усталь. Ты не видишь его взгляда, но можешь понять, что он смягчился, ибо его напряжение улетучилось. – Тебе завтра рано вставать. Будет обидно, если завтра ты не сможешь встать на работу. - Без тебя не могу, - честно отвечаешь мужчине, усмехаясь своим же мыслям, когда он поворачивается к тебе. На его губах играет самодовольная легкая ухмылка, и до тебя быстро доходит, о чем он подумал. Ты слишком хорошо знаешь его, хотя для него ты еще сплошная загадка, которую он хочет разгадать, ибо рядом с тобой – спокойно и легко. Тяжело вздохнув, только подходишь к нему и, сжимая в своих холодных руках его теплую ладонь, проговариваешь: - Давай сегодня без шуточек. Я сегодня устала. Чуть склоняешься, прикасаясь лбом к его лбу, замирая, прикрывая глаза. Ты чувствуешь его спокойное дыхание, его изучающий спокойный нежный взгляд из под ресниц. Такие часы нежности – лучшие часы в жизни, когда он позволяет себе показывать чувства, так как он немного «суховат» на эмоции, впрочем, как и ты. Мацумото сжимает твою руку в ответ, а после сам закрывает глаза, чувствуя, как сон наваливается на него, подобно неожиданному дождю, под который он совсем недавно попал, промочив ноги. - Тогда пошли спать, - спокойно говорит он, и ты отстраняешься, но все еще держишь его за теплую руку, которая согрела твою. Он откладывает свой плед в сторону, оставаясь лишь в одной расстегнутой белой рубашке с подкатанными рукавами и спальных штанах от какой-то старой пижамы. Медленно поднимаетесь по лестнице вместе – ты следуешь за ним в молчании. Наконец-то открывает дверь в вашу спальню, а после, убирая с твоих плеч белый плед на газетный столик, сам садиться на кровать, потом дергает тебя за руку, заставляя упасть в его объятья. Ты жмуришься, когда же мужчина, усмехаясь, ласково целует тебя в щеку. - Может, мы уже ляжем? – недовольно замечаешь ты, а он весело и заразительно смеется. - Хорошо, хорошо, - он в примирительном жесте убирает от тебя руки, позволяя лечь так, как хочешь ты, а потом он подстраивается под тебя. Вы всегда спите лицом к лицу в одной постели, подложив под голову сплетенные руки, чуть поджав ноги в коленях. Какое-то время смотришь на него, когда же он закутывает вас двоих в одеяло, подтягивая его к себе. Сон сразу же приходит к тебе туманным облачком, затуманивая мысли, когда же он еще какое-то время любуется твоим спящим расслабленным личиком, а после засыпает, притянув тебя поближе к себе.