Старкервит

      Тони кивнул Стивенсону и Йофри — своим официальным оппонентам сегодня — и вышел из аудитории: диссертационная комиссия начинала тайное голосование, и ему присутствовать было не положено. Потянулся. Подошел к окну.       В окне ничего хорошего не наблюдалось: у входа ошивалось человек пять, на вид — просто люди, но, во-первых, «просто люди» в Йеле «просто так» не ходят, а во-вторых, Тони журналистов научился за версту чуять. И со второго этажа — тоже.       — Ух ты, — раздалось за плечом, и Тони со вздохом снял надетые было солнечные очки — смысл прятаться, явно же узнали — и развернулся.       Мальчишка — не такой уж и мальчишка, если приглядеться, ему, наверное, лет двадцать пять, — коротко улыбнулся Тони и вернулся к разглядыванию людей во дворе. Затормозил, медленно развернулся обратно к Тони. Недоуменно нахмурился:       — Я мог вас где-то по телеку видеть?       — Мог, — не стал отпираться Тони, но и представляться не стал тоже: вспомнит — хорошо, не вспомнит — и не надо. Парень улыбнулся солнечно и протянул руку:       — Питер Паркер, аспирант доктора Бхагвати.       Тони коротко улыбнулся в ответ, игнорируя руку, и открыл было рот, но за спиной послышался шум; пришлось обернуться.       — Можете заходить, мистер Старк, — кивнул Йофри, и Тони вернулся в аудиторию.       Паркер еще был в коридоре, когда Тони вышел: смотрел в окно на скучающих журналистов. Подскочил на звук, и на этот раз лицо у него было восхищенно-недоверчивое: вспомнил все-таки.       — Вы же Тони Старк? — протараторил он, и Тони кивнул, мгновенно заскучав, но Паркер его удивил: — У вас же работает сама Валери Руже!       — Она глава лаборатории материалов, — подтвердил Тони, и Паркер восхищенно покачал головой:       — Вам ужасно повезло. Доктор Руже — это же… Это же величайший химик столетия! — Паркер хмыкнул и моргнул, увидев, как за спиной Тони рассасывается диссертационная комиссия. Открыл рот. Закрыл. Снова открыл: — Так это… это ваша защита сегодня была, что ли?       — Моя. Заскучал что-то, дай, думаю, докторскую получу, хоть какое развлечение, — хмыкнул Тони и улыбнулся удовлетворенно: — Получил.       — Поздравляю, — улыбнулся Паркер в ответ, и лицо его снова стало совсем мальчишеским, когда он добавил каким-то странным тоном, вроде и уважительно, а вроде и со смешинкой: — Доктор Старк. Слушайте, а это, — он кивнул на окно, — на вас охота там?       — Если бы Йофри был таким же обворожительным, как я, могла бы быть на него, но он предпочитает огрызаться на людей, — фыркнул Тони, и Паркер посмотрел на него с тем же выражением, с каким говорил «доктор Старк».       — Вывести вас из кампуса без них? Тут есть переход через двор и геологический факультет, но это если вы не в общаге живете, к ней там не пройти потом нормально.       Тони, конечно, не жил в общаге.       Паркер шагал широко и легко, как по пружинящему подиуму шел.       — Я, кстати, читал твою кандидатскую, — вдруг сказал он — совсем не кстати — посреди обсуждения возможностей четвертого поколения двигателей «Теслы», сворачивая под арку филфака; за короткую прогулку по этажам, лабиринту переходов и заднему двору они с Тони удивительным образом успели перейти на «ты» и перетереть почти все актуальные новости.       — И как? — хмыкнул Тони, щурясь на солнце сквозь очки; Паркер улыбнулся себе под нос и почему-то посмотрел под ноги, прежде чем тихо ответить:       — Нашел ошибку.       Тони обернулся и высоко поднял брови. Остановился. Паркер остановился тоже, сунув руки в карманы и наклонив голову к плечу, смотрел, улыбаясь так, будто едва сдерживал счастливый смех.       — Я весь внимание. — Тони сделал приглашающий жест, и Паркер все-таки улыбнулся совсем широко, глаза у него азартно блестели:       — Сплав барабана не подойдет. Ты тестировал полноценную установку на тысяче часов?       — Я тестировал установку в масштабе один к полутра на двух тысячах часов, все было в порядке, — парировал Тони, и Паркер задрал голову, зашевелил губами, считая, и снова заулыбался:       — Все правильно, при один к полутра плечо рычага как раз на грани, она выдержит примерно до четырех тысяч, а при указанных тобой масштабах у барабана пойдет критический износ после трехсот, я делал расчеты. Но можно заменить сплав.       — Есть предложения? — снова поднял брови Тони; руки уже чесались пересчитать самому и все перепроверить, а в груди дрожал смех: ему дали кандидата за лажу. Да, сам проект был в порядке, но оппонируй ему тогда Йофри и заметь он — вцепился бы бульдожьей хваткой, а тут — пронесло. Цирк.       — Есть, — улыбнулся Паркер и как будто даже немного задрал нос: — Я же хороший химик. Аспирант доктора Бхагвати.       — Бхагвати добрый, как всеобщая бабушка, он берет всех подряд, — фыркнул Тони. Паркер посмотрел на него осуждающе, мол, ну и что, весело тебе теперь, зачем ты чужих аспирантов обижаешь? Спросил:       — А кто был твой научник?       Тони отвернулся, сказал нехотя:       — Марк Норман.       — Профессор Норман? — выпучился на него Паркер и часто заморгал: — Но… он же все двадцать лет, что у нас преподает, никого не брал. Как тогда…       — Я начинал, когда он еще работал в МТИ, он уже тогда брал неохотно, но я ему чем-то понравился, — пожал плечами Тони, опустил голову. — Защищался уже здесь.       Паркер мало того, что сообразил — непонятно, как, ему тогда должно было быть лет десять, — он сообразил за считанные секунды:       — У него еще тогда стало плохо со здоровьем, и вместо того, чтобы лететь на твою защиту, он пригласил тебя защищаться сюда, хотя это не твоя альма-матер?       — В точку, — хмыкнул Тони; пожевал губами, снова щурясь на солнце. Он попал к Марку в шестнадцать, тогда тот еще был в хорошей форме и даже играл с Тони в теннис по воскресеньям, вечерами, когда они выбирались из лаборатории на освещенный прожекторами корт. Приехал с ним в «Индастриз», когда Тони собирал Дубину для конкурса, а ведь Тони даже не просил — обмолвился практически случайно, как ему хотелось бы, чтобы Марк его увидел (в шестнадцать язык за зубами у него держался слабо), и Марк просто взял и приехал. Отец, кажется, после этого окончательно перестал с Тони разговаривать.       Было бы о чем.       — Здорово, что у тебя с ним сложилось, — тихо улыбнулся Паркер. — Повезло.       Тони кивнул. Паркер, помедлив пару секунд, снова зашагал, и Тони пошел за ним.       Оранжевая «ауди» подкатила к ним и отщелкнула водительскую дверь — Тони про себя отметил, что она промахнулась сантиметров на пятнадцать, надо проверить датчик, — и Паркер споткнулся посреди фразы, но всего на пару секунд:       — Круто, — заметил он и бодро договорил: — Так вот, выяснилось, ну, Нэд мне сказал потом, что это просто NP задача была. Удивительно, что никто не заметил сразу.       — Принять NP за Р? — насмешливо фыркнул Тони, открывая дверь шире. — Это надо умудриться.       — Да, — улыбнулся Паркер, и Тони задумчиво посмотрел на него. Паркер как будто почувствовал взгляд и передернул плечами, улыбка сделалась смущенной; он наклонил голову ниже. Тони принял решение:       — Твоя идея по поводу моей кандидатской, — напомнил он, и Паркер вскинулся; на лице четко отразилась досада:       — Забыл! Я же не объясню за две минуты. В переписке тогда? Или… — он помялся. — Ты когда в Нью-Йорк уезжаешь?..       — Завтра днем, — улыбнулся Тони: подумал о том же самом. — Можем вечером, я заеду.       — Я до восьми в лаборатории, — предупредил Паркер, и Тони сел за руль, положил локоть на опущенное стекло:       — В восемь десять чтоб был здесь. — Паркер наклонился, опираясь на крышу «ауди», и улыбнулся от уха до уха:       — Я-то буду.       — Молодец, — фыркнул Тони и убрал локоть с окна. Подмигнул: — А сейчас я бы сделал шаг назад.       Паркер помахал ему вслед и быстро растворился в зеркале заднего вида. Оставалось дождаться вечера.       Паркер обогнул капот и плюхнулся на пассажирское сиденье, пристегнулся одним быстрым движением, откинул голову; шумно выдохнул. Грудь у него ходила ходуном под легкой весенней курткой.       — Бежал? — усмехнулся Тони, и Паркер скосил на него глаза с таким видом, как будто хотел бы возмутиться, но сил на это у него не было никаких:       — Ты хоть представляешь, сколько отсюда до лаборатории? Я тебя встретил днем, когда с обеда возвращался, из того корпуса еще пилить и пилить.       Тони с интересом обернулся к нему.       — А если бы я сказал ровно в восемь? — Паркер закатил глаза:       — Я бы бежал еще быстрее. Я подумал поторговаться с тобой насчет времени, но решил, что слишком рискую, что ты передумаешь. — Он поерзал на сиденье и закусил губу: — Мы можем где-нибудь поесть? Умираю с голоду.       — Предлагай, — махнул рукой Тони; он был в настроении исполнять желания и творить волшебство, вероятно, повлияли уже опустившиеся душистые весенние сумерки. — Я не ориентируюсь в округе.       — Ну, — Паркер неловко улыбнулся. — Если ты ничего не имеешь против паба и здоровенной порции крылышек, то нам на Парк-стрит.       — Я имею все «за» паб и крылышки, — хмыкнул Тони и скомандовал: — Джарвис, Парк-стрит.       — Да, сэр, — чопорно отозвался Джарвис и подсветил указатель на лобовом стекле. Тони втопил газ.       В пабе оказалось не очень людно, но они все равно заняли столик в углу, чтобы никто не мешал; пока готовились крылышки и наливалось пиво, Тони успел поругаться с Джарвисом о проекции молекул, которую тот делал с его телефона — в мастерской было бы в разы удобнее, но чем богаты. Паркер смотрел со здоровой долей восхищения и поначалу не встревал, но после первой пары крылышек — принесли действительно гору, Тони порадовался, что Паркер предупредил его не заказывать больше ничего, — как будто пришел в себя и, стрельнув в Тони глазами, попросил Джарвиса переделать соединение.       За прошедшие с их встречи часы Тони успел выяснить, что Паркер был прав, но сам подходящего материала не подобрал. Связываться с Валери было бы по-читерски, так что теперь он сидел как на иголках в ожидании отгадки и пил отменный «Гиннес», потихоньку, но не без удовольствия подъедая крылышки.       — Так, — сказал Паркер и азартно потер руки, примериваясь, как половчее руководить непривычным интерфейсом проекций Джарвиса. — Мы ищем что-то, что проработает тысячу часов или больше под плечом рычага сто тридцать четыре миллиметра…       Они проспорили часа четыре: Паркер тоже оказался неправ, хотя и потрясающе близок к ответу, и вместе (почти втроем, считая Джарвиса, которому пришлось попотеть: смартфон Тони нагрелся до горячего, так они его заездили) попытались довести состав до чего-то, что даст нужную износостойкость. Паркер и правда оказался отличным химиком, еще и специализировался на сопромате и работал с синтезом высокопрочных сплавов и полимеров, так что Тони местами не буксовал только за счет достаточно быстро дающего справки Джарвиса; это немного злило, но одновременно заводило до чертиков. Паркер раскраснелся, стянул куртку — под ней он был в просторной футболке с таблицей Менделеева и надписью «Я ношу эту футболку ПЕРИОДИЧЕСКИ», Тони сначала фыркнул, потом залип на родинку у него в вороте, на стыке плеча и шеи, и так и не понял, спалили его или нет: Паркер продолжал улыбаться так, что при желании эту улыбку можно было истолковать и как сугубо дружески-деловую, и как самую бисексуально-соблазнительную на свете.       Сев за руль, Тони искренне потянулся к рычагу коробки передач, но рука почему-то попала Паркеру на колено, и в следующее мгновение они уже целовались — достаточно незнакомые и знакомые одновременно, повинующиеся какому-то смутному чувству правильности происходящего. Паркер прислонился лбом ко лбу, теплый, улыбающийся так ярко, что хотелось щуриться, Тони бездумно гладил его по шее, оттянул воротник футболки, обвел родинку большим пальцем, мягко прижался губами к ней, к мочке, к влажному виску со слегка завившейся карамельной прядкой. Глубоко вдохнул. Паркер зарылся рукой в его волосы, сжал кулак, тут же снова обнял за затылок раскрытой ладонью, погладил за ухом. Уточнил негромко:       — К тебе?       Тони улыбнулся и поцеловал его еще раз.       Он давно столько ни с кем не целовался: кто угодно другой оказался бы без футболки еще до того, как они добрались до кровати, но с Паркером не хотелось никуда спешить, целовать его было сладко, несмотря на горький привкус пива, оставшийся на губах. Тот улыбался; у него частил пульс и дрожь бегала по телу, Тони ловил ее кончиками пальцев и запускал снова, целовал шею, плечо в вороте забавной футболки. Сжимал крепче за пояс, потом касался почти невесомо, обшаривал ладонью спину через мягкую ткань, судорожно вдохнул одновременно с ним, наконец коснувшись горячей кожи на пояснице.       У Тони с собой ничего не было — не думал, что за пару дней во время защиты понадобятся смазка или презервативы, — у Паркера, конечно, тоже, заехать в аптеку они не подумали, а теперь было поздно. Связываться с проникновением без защиты Тони не стал бы никогда, Паркер, видимо, и подавно, но его член удобно лег в руку, красивые пальцы приятно накрыли запястье.       Потом снова.       Потом они лежали под простыней, обессиленные и остывающие, Паркер уютно прижался виском к плечу, и Тони потребовалось непривычно много времени и даже некоторое усилие, чтобы сесть и сказать:       — Я тебя отвезу.       Паркер сел тоже, потянулся, кивнул рассеянно, потом задумчиво посмотрел на Тони:       — А тебе прям суперпринципиально? А то я бы остался хотя бы на диване, если с кроватью у тебя тоже пунктик, под честное слово, что я полностью осознаю одноразовость акции. Просто ехать очень неохота, — признался он, почесал ухо плечом. Встряхнулся, заверил: — Но если принципиально — меня тут через десять минут не будет, только скажи.       Тони посмотрел на него, взъерошенного, мягкого, и не понял, принципиально ему или нет. Обычно даже вопроса не возникало.       — Кофе будешь? — наконец сказал он и зачем-то протянул руку, встрепал ему волосы. Пояснил: — Там посмотрим.       Паркер осторожно коснулся запястья его неубранной руки и, вопросительно глядя на Тони, медленно снял с него часы; Тони не возражал. Позволил ему перетянуть руку так, как удобно, проследил, как он трется щекой об открывшуюся полоску незагорелой кожи. Тоже прикрыл глаза.       Тони натянул обратно свою футболку с «Блэк Саббат», кинул Паркеру его с периодической таблицей, достал из чемодана чистые трусы. Отмахнулся от протянутых часов: «положи куда-нибудь», Паркер пожал плечами и сунул их на тумбочку, надел футболку; Тони опять застрял глазами на родинке в вороте, тряхнул головой и пошел делать им кофе. Махнул рукой на вопрос, можно ли занять душ.       Паркер обернулся за пару минут: подошел и прижался к спине, распаренный и свежий, когда кофеварка еще доделывала второй кофе, аккуратно обнял, притерся к шее щекой. Издал какой-то неясный, но явно удовлетворенный звук, когда Тони машинально погладил его по руке, и обнял плотнее и уютнее, как будто уже всем корпусом, — когда он заставил себя расслабить спину. Получилось непривычно легко.       В тот же момент Тони понял, что не испытывает отторжения при мысли, что Паркер будет спать на второй половине кровати, и сообщил ему об этом. Тот мягко улыбнулся ему в плечо, поцеловал через футболку, потом снова, потом в шею, в загривок — медленно и ласково, и Тони закрыл глаза, растворяясь. Насколько давно он не получал от партнеров ничего, кроме секса, и как так вышло, что он настолько по этому соскучился?..       — У тебя нет ощущения, что мы идем в обратном порядке? — негромко пробормотал Паркер ему в затылок, сунул нос за ухо, глубоко вдохнул; Тони невольно улыбнулся от щекотки и тепла.       — Объясни, — отозвался он, взял свою кружку со стола. Отхлебнул и покатал кофе во рту, сглотнул, когда Паркер его отпустил и потянулся за своей порцией; отшагнул так, чтобы стоять к Тони лицом.       — Ну, — он неловко улыбнулся в кружку, снова поднял глаза, — сначала секс, теперь кофе, такое чувство, что мы сейчас выйдем спиной в дверь, сядем в машину и ты спросишь задом наперед, не хочу ли я подняться в номер и выпить чаю.       Тони улыбнулся, зацепил его за подол футболки, подтянул ближе; в конце концов, если они оба «полностью осознают одноразовость акции», почему нет?.. Тони не видел ни одной причины не делать, что хочется, а хотелось почему-то нежничать: целовать в нос, ерошить волосы, обнимать, вплавляясь в теплые плечи… У Тони редко бывали подобные приступы, еще реже — к месту, но Паркер, вроде, был не против: охотно уперся лбом в лоб, подставил затылок под пальцы. Выдохнул, прикрывая глаза.       Он встрепенулся через пару минут, когда Тони уже почти надумал его поцеловать; распахнул глаза, поймал соскользнувшую с него руку и горестно заломил брови: понял, что, похоже, испортил момент. Упрямо фыркнул, совсем по-детски. Сказал:       — Я тут, пока в душе был, придумал штуку. — Посмотрел Тони в лицо, моргнул и, видя, что тот не понимает, неловко улыбнулся и пояснил: — Ну, твой кандид. Сплав. Есть еще идея, только надо посмотреть, как встанет. Еще интересно?       — Джарвис, открывай, на чем мы остановились сегодня, — скомандовал Тони и подтолкнул Паркера к дивану, подхватывая со стола кофе. Ухмыльнулся, одной рукой поудобнее раскидывая в воздухе открываемые Джарвисом окна: — Ты зря торговался за кровать, спать мы вряд ли сегодня пойдем.       — Если ты ждешь, что я буду жаловаться, то не жди, — азартно улыбнулся Паркер пристроил свою кружку на подлокотник, плюхнулся рядом с Тони и подтянул к себе последний вариант формулы.       Поспать им все-таки удалось: Паркеру было в лабораторию к десяти, Тони собирался к Марку примерно в это же время, чтобы спокойно поговорить перед отъездом, и царские три с половиной часа они вполне могли себе позволить. Отрубились оба мгновенно, Тони вскоре проснулся от того, что Паркер во сне прижался головой к его плечу, но не стал ничего с этим делать и почти сразу уснул обратно: мозг принял к сведению, что с ними спит кто-то еще, кому по неизвестной причине позволено прижиматься и закидывать на Тони конечности, и больше его не будил.       Утром Тони отправил Паркера заказывать завтрак в рум-сервисе, а когда вернулся из ванной, напоролся на его вопросительный взгляд. Жизнь отучила его озвучивать с лету неприятные предположения, так что вместо соображений о возможном патенте на их совместное творчество и уязвимости его кандидатской степени — по утрам ни одна хорошая мысль в голову не приходила — Тони сказал расплывчатое:       — Что? — и Паркер, неуверенно улыбаясь, шагнул ближе.       — Еще можно? — спросил он.       — Иди сюда, — фыркнул Тони; его изнутри обдало мягким облегчением, и он за руки подтянул Паркера к себе. Вспомнилось, что проснулся он носом у него в волосах, и пах тот совершенно одуряюще.       Паркер закинул его руки себе на шею, и Тони хотел было запротестовать, но не стал: ощущалось пусть и странно, но неожиданно удобно — Паркер был слегка повыше. Они целовались так долго, что рум-сервис успел приготовить и принести завтрак, а потом целовались еще, и снова — уже в машине; Паркер почти наверняка опоздал в свою лабораторию, если только не бегает, как Усейн Болт. Еще и пришел невыспавшийся, растрепанный и неприлично довольный.       Тони представил себе реакцию его коллег и улыбнулся, отправляя «ауди» парковаться.       С патентом все-таки пришлось разбираться: больно универсальный они родили в итоге состав, его хорошо было бы использовать и в других разработках, и Тони мог бы, конечно, оформить его на себя — облапошить аспиранта было как обмануть ребенка, — но страшно этого не хотел. Почта Паркера нашлась быстро, он прикрепил в копию Бхагвати, чтобы был в курсе, чем его аспиранты занимаются, и своего юриста по патентному праву. Отправил. Улыбнулся влетевшей к нему через семь минут Пеппер, послушал, что своей гениальностью лучше разбрасываться внутри конторы. Попросил кофе.       День начинался просто отлично.       Деловая переписка по патенту в какой-то момент родила стороннюю, без копий Бхагвати и юристу, зато менее формальную и, в конечном итоге, превратившуюся просто в чат: с Паркером было интересно обсуждать науку, а в обеденные перерывы он обычно присылал мемы про Маска и НАСА, как потом выяснилось — клепал сам.       Когда вышел и прошел новый «Стар Трек», Тони даже не заметил толком: Оби вцепился с презентацией оружия, совету директоров опять было мало проектов, Пеппер ходила недовольнее обычного, и когда Паркер предложил посмотреть кино по скайпу, Тони сначала застонал мысленно — два часа не работать, это же прорва потраченного времени! — а потом взял и согласился, потому что… это же два часа не работать. Посмотрит «Стар Трек», услышит голос Паркера, посмеется над его шутками про МакКоя и Бхагвати. Выдохнет наконец.       Паркер не подвел: комментировал все подряд, а в конце, когда «Энтерпрайз» ушла в финальный варп и на экране появились титры, негромко и очень ласково спросил, все ли у Тони в порядке. Тони закрыл глаза и попросил его сказать еще что-нибудь: от нежности в его голосе все внутри пережало почти болезненно, и сил попрощаться сейчас не было никаких.       В итоге проболтали еще два часа поверх фильма, вернее, Паркер говорил, а Тони слушал, иногда отвечая что-нибудь, чтобы поддержать хотя бы видимость диалога. Паркер как будто не возражал: голос его потеплел еще больше, и Тони словно окунулся в него с головой, впервые за последние недели чувствуя себя не раздираемым на части, а, наоборот, бережно собранным воедино.       После этого они как-то незаметно перешли с чата на скайп: Паркер спросил однажды, пока Тони в мастерской возился с «феррари» (надо было чем-то занять руки, пока мозг обрабатывал одновременно неполадки в разработке «Иерихона» и логистику поставок в Йемен), можно ли ему позвонить, а то на бегу набирать неудобно, и с тех пор у Тони в ухе как будто прописался наушник с его бодрым голосом. Или не очень бодрым. Или даже сонным. Или мягким. Печальным. Мечтательным. Взбудораженным.       Любым.       Тони заподозрил неладное, когда рано утром его встретила незнакомая, совершенно убитая интонация. Паркер мялся, выяснял, как у Тони дела, какие у него планы, и в итоге все-таки умудрился его порядочно разозлить: если Тони что и не выносил в этом мире, так это не понимать. Правда, одного резкого тона Паркеру хватило, чтобы собраться наконец и вывалить:       — Профессор Норман ушел ночью. Почки. Мне очень жаль.       Он терпеливо молчал, пока Тони сидел, уставившись в окно, без глупостей вроде «ты там?» и «ты в порядке?»: Тони был там, и он не был в порядке, потому что Марка больше не было.       — Не реви, — скомандовал Тони, когда дыхание в наушнике характерно изменилось; от звука собственного голоса неожиданно полегчало, время как будто снова пошло, унося, засасывая в прошлое страшные слова и свинцовую минуту молчания, оставляя только реальность, болезненную, но уже не остро, а хронически.       — Я не реву, — гнусаво, но даже более-менее правдоподобно соврал Паркер, и это заставило Тони слабо улыбнуться:       — По ком хоть? Ты же его не знал.       — Ты знал, — просто отозвался Паркер, и Тони закрыл глаза. Попросил:       — Расскажи что-нибудь.       — Эм Джей опять пытается уволиться из лабы в пользу волонтерства в Африке, — сообщил Паркер через пару секунд, тихонько переведя дыхание. Он говорил, и голос у него выравнивался, становился спокойнее и увереннее, и вместе с ним нехотя выпрямлялось что-то в Тони, покореженное не только смертью Марка, но и многим, многим другим.       Тони не поехал на похороны: он видел Марка несколько месяцев назад на своей защите, смешливым, строгим и живым, и таким его хотел запомнить. Живым. Не ссохшимся телом в простоватом гробу.       Последняя мысль уколола, и он попросил Пеппер связаться с Йелем и выяснить, не нужна ли им помощь в организации похорон.       Паркер окончательно прописался у него в ушах: Тони слабо помнил, как торчал в мастерской без его смеха, как просыпался, не находя в чате новой искрометной (или не очень) шутки про Цукерберга, пришедшей Паркеру в голову среди ночи, как пил кофе, листая новости в тишине, а не обсуждая их тут же с голосом в наушнике. Со стороны он, наверное, иногда напоминал сумасшедшего, разговаривающего с самим собой: с гарнитурой ходить быстро надоело, и Тони, пораскинув мозгами, сделал себе костные наушники в большинстве очков.       Голос оборвался, когда вокруг послышались взрывы.       В ушах зазвенело.       Потом Тони долго слышал только переливчатую незнакомую речь, ломкий от сырости и холода темницы голос Йинсена, треск огня и пулеметов, и выживал, выживал, выживал. К голосу Паркера хотелось вернуться.       — Со всеми твоими рабочими имейлами я разобралась, но тебе еще пришел миллион личной почты… Вот опять, — вздохнула Пеппер на характерный сигнал и протянула Тони новый телефон: старый, понятное дело, плена не пережил.       — Джарвис, приоритезируй по-быстрому, успею двадцать самых важных, пока едем, остальное потом.       — Вы не присваивали приоритета мистеру Паркеру вне деловой переписки, — откликнулся тот через секунду, явно натолкнувшись на некатегоризируемое письмо, и Тони на мгновение прекратил жевать чизбургер:       — Высший, и вообще, открой сразу.       «ГОСПОДИ КАК ЖЕ Я ЧЕРТОВСКИ РАД ЧТО ТЫ ЖИВ!!! — сообщало первое письмо. Тони улыбнулся, Пеппер странно на него покосилась. — Я не стал звонить, тебе наверняка вообще не до меня, но я просто очень рад, что тебя нашли, я дико волновался. Надеюсь, что ты более-менее в норме, насколько это вообще реально. В общем, пиши, я в твоем распоряжении, если что».       «И если хочешь, конечно», — спохватывалось второе; Тони закатил было глаза, потом задумался.       Хотелось, конечно, безумно.       Причем не только написать, не только позвонить и услышать его наконец, хотелось его снова увидеть, Тони почему-то до сих пор помнил, какой он на ощупь, как пахнут его волосы утром, и хотелось…       Оставалось понять, готов ли он жить с тем, что приехать может совсем не тот Паркер, которого он почти год назад оставил в Нью-Хейвене.       Решилось через несколько часов: Тони провел пресс-конференцию, отбился от Оби, заперся в мастерской и наконец-то позвонил ему. Голоса Паркера, бесконечно счастливого и теплого, оказалось достаточно, чтобы Тони понял: он готов к любому Паркеру, если у него будет этот голос.       — Слушай, — сказал он, и Паркер послушно замолчал. Тони потер усталые глаза. — Слушай. Ты не хочешь прокатиться до Нью-Йорка? Познакомлю тебя с Валери.       Паркер шумно вдохнул, задержал дыхание, и Тони понял почему-то: откажется; стало тоскливо, но не так сильно, как он предполагал. А потом Паркер так же шумно выдохнул и уточнил тихо-тихо, будто боялся спугнуть:       — А… в пол-одиннадцатого ты или доктор Руже еще будете готовы меня видеть, или смысла нет, лучше утром?       Тони засмеялся, и Паркер умудрился на это надуться:       — Я просто спросил, что ты сразу…       — У Валери, насколько я помню, строгий режим, — перебил Тони, падая в кресло, — но я, так и быть, тебя дождусь. — Быстро прикинул, откуда такое время, усмехнулся: — Все еще заканчиваешь в восемь?       — У меня, в отличие от некоторых, стабильная работа, — хмыкнул Паркер. Тони улыбнулся, закрыл глаза.       — На чем поедешь?       — На ав… ай, черт, автобус уже не будет ходить, — поморщился Паркер, шмыгнул носом. — На «Амтраке» тогда, он идет до Пенн-стейшн. — Он помедлил, спросил неуверенно: — А что, есть… ты считаешь, надо как-то по-другому?       Тони медленно и тихо перевел дыхание; они оба знали, что, будь возможность, он сел бы за руль сам, и оба понимали, что такой возможности нет вообще: ему просто нельзя. Джарвис хорошо водил по Нью-Йорку, но между штатами его автопилот очень нервировал все контролирующие движение структуры, а без него Тони сейчас рисковал не справиться с управлением.       — Нет, — вздохнул Тони наконец. — Я встречу тебя на станции.       — Хорошо. — Было слышно, что он улыбается.       Паркер увидел его первым — наверное, среагировал на знакомую яркую «ауди», — подлетел почти бегом, но нерешительно затормозил в паре шагов от Тони. Улыбнулся. Скользнул глазами по его руке на перевязи.       Совсем такой же. Мальчишка мальчишкой.       Тони и не думал, что настолько по нему скучал.       — Привет, — негромко сказал Паркер и хмыкнул: — Доктор Старк.       — Садись, — фыркнул Тони и обошел машину. Паркер плюхнулся рядом, лихо пристегнулся одним движением, кинув в ноги рюкзак, открыл было рот, глядя на его перевязанную руку, закрыл, когда Джарвис повел машину сам. Тони просто смотрел на него, откинувшись на подголовник.       — Как… — начал было Паркер и замолчал; заморгал, глядя на мягкое свечение реактора, в полутьме салона пробивающееся сквозь рубашку. Тони улыбнулся: несмотря на шрапнель, плен и всю ту кучу дерьма, через которую ему пришлось продираться эти месяцы, реактором он был действительно доволен.       — Сейчас покажу фокус, — сказал он и потянулся к пуговицам; поморщился: одной рукой выходило плохо, мелкие твари скользили в пальцах. Паркер встрепенулся, неуверенно протянул руку:       — Давай я? — и Тони сдался. Разглядывал его сосредоточенное лицо, по которому полосами шли проносящиеся фонари, пока он расстегивал рубашку, с удовольствием впитал выражение шока и восхищения, когда Паркер наконец увидел реактор. Вздрогнул от неожиданности, почувствовав его теплые пальцы там, где кожа прилегала к кромке: по груди разошлись мурашки. Паркер судорожно вдохнул: — Так. Хорошо. Это же?..       — Дуговой ядерный реактор, да, — самодовольно подтвердил Тони, вольготно откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза, следя за прикосновением пальцев к голой коже; оно не двигалось, но и не исчезало. — Может, знаешь: у нас есть такой же, только здоровенный.       — Знаю, — подтвердил Паркер севшим голосом; пальцы двинулись на груди, поглаживая вдоль обода, и Тони улыбнулся. — Я не уверен, хочу ли я знать, зачем, из чего и при каких обстоятельствах ты собрал копию и, прости Господи, вставил себе в грудь. — Он помолчал, уже свободнее, не встречая сопротивления, обведя реактор по кругу и скользнув теплой рукой выше, к ключицам. Признался: — Хотя кому я вру, хочу, конечно.       — Тебе не понравится, — негромко предупредил Тони и вдруг вспомнил; открыл глаза: — Ты же есть хочешь?       Паркер засмеялся, уткнувшись виском в подголовник и глядя счастливыми глазами — хотя могла быть и просто игра света и воображения:       — Да. С ума сойти, ты помнишь.       — Сам в шоке, — фыркнул Тони и снова закрыл глаза: — Джарвис, заверни в пиццерию.       Паркер убрал руку, и Тони распахнул глаза, соображая, что успел сделать не так; Паркер поймал его взгляд, что-то в нем прочитал и энергично встряхнул рукой, улыбаясь. Снова протянул к Тони:       — Затекла просто, — признался он успокаивающе, касаясь его шеи; погладил вдоль жилки кончиками пальцев, придержал теплой ладонью под ухом.       — Я переживу, — на всякий случай уточнил Тони, очень тихо, как будто Паркер мог раствориться от неосторожного движения или звука, и тот улыбнулся светло и хрупко:       — А я — нет.       Джарвис остановил машину, и Паркер, не прекращая улыбаться, быстро застегнул на Тони рубашку, отстегиваясь и открывая дверь.       Мужик на кассе, толстый и сонный, встрепенулся, узнав Тони, и смерил Паркера таким отвратительным оценивающе-снисходительным взглядом, что во рту стало кисло. Паркер поджал губы, делая вид, что не заметил, что его приняли за снятого на ночь мальчика-зайчика, и принялся изучать меню. Тони тихо перевел дыхание.       — Мистер Паркер, — позвал он подчеркнуто деловым тоном. Паркер вскинулся, непонимающе моргнув, но быстро сориентировался и стер с лица удивленное выражение, подыгрывая, — доктор Руже вызвалась показать вам лабораторию завтра утром, не опаздывайте.       — Ни в коем случае, — отозвался Паркер, просияв; упоминание Валери действовало на него совершенно магически. Тони невольно улыбнулся, задирая голову, чтобы рассмотреть меню. Паркер последовал его примеру, но быстро сдался: — С морепродуктами норм?       — Две большие с морепродуктами, — согласился Тони, опуская глаза на растерянного мужика за кассой; тот стрельнул в Паркера глазами, но молча кивнул, пробивая заказ.       — Кинь на заднее сиденье, — махнул Тони здоровой рукой, и Паркер сунулся в распахнутую Джарвисом дверь, сгружая пиццу. Выпрямился и неуверенно посмотрел на Тони, закусывая губу:       — Он же… не то чтобы был совсем неправ.       — Не понимаю, о чем ты, — отрезал Тони, забираясь на водительское сиденье, и Паркер, плюхнувшись рядом и пристегнувшись, улыбнулся:       — Спасибо.       Тони только плечами пожал, не собираясь признавать, что произошло хоть что-то, заслуживавшее внимания.       Паркер поставил пиццу на стол и неуверенно поднял на Тони глаза. Тот приглашающе махнул рукой, не дождавшись реакции, спросил:       — Что?       — Можно тебя обнять? — Тони забуксовал, не в состоянии с ходу разобраться в одновременно навалившихся тревоге, одиночестве и болезненном тактильном голоде, и очнулся только когда Паркер сглотнул и низко опустил голову.       — Иди сюда. — Тот вскинулся, глядя, как Тони с треском расстегивает перевязь, чтобы не мешала, и улыбнулся, шагая к нему и осторожно обнимая обеими руками; Тони поймал себя на том, что тоже улыбается, обхватив его здоровой рукой и неловко пристроив больную поверх его локтя. Паркер вжался ртом в плечо, бормоча:       — Я так сильно по тебе скучал. И боялся тоже. Очень. — Тони поднял руку, чтобы накрыть ладонью его затылок, и осторожно погладил по волосам; Паркер дернулся, как будто хотел прижаться крепче, но вовремя остановился, и Тони, быстро прикинув, что могло вызвать у него такую реакцию, фыркнул:       — С реактором ничего не случится от того, что ты обнимешь меня по-человечески. — Паркер выдохнул, стискивая его и прижимаясь лбом к виску, и Тони снова погладил его по голове, прикрывая глаза. Он почти собрался признаться, что, конечно, скучал тоже, безумно, так, как не знал, что умеет скучать, но Паркер, видимо, наконец-то поверив, что Тони добрался до него живым, бегло погладил его между лопаток — из-под пальцев мурашки посыпались — и отступил, улыбаясь совершенно по-особенному: успокоенно и как будто нежно.       — Спасибо, — фыркнул он смущенно и, помедлив пару секунд, будто выбирая, шагнуть обратно к Тони или хватит на сегодня, откинул крышку на одной из коробок.       Паркер вслепую уминал пиццу, не отрывая глаз от лица Тони, которого уломал рассказать хотя бы про реактор, и теперь слушал историю про плен; тот как раз добрался до проектирования реактора, соображая, готов ли говорить с ним про костюм. Признаваться казалось глупым, но если не Паркеру, то кому?..       — …и я подумал, что в ракетах должен быть палладий, по немногу, но все-таки, и, если разобрать штук десять, можно переплавить его в сердечник для реактора. Тогда… — Тони замолчал, потому что Паркер натурально подавился пиццей, тараща на него глаза; спешно проглотил, вскидываясь, подался вперед:       — Твой реактор работает на палладии?       Тони автоматически подобрался:       — Не то чтобы у меня был широкий выбор подходящих материалов. — Паркер тут же стушевался, виновато опуская голову:       — Да, черт, извини, конечно… просто… — Он снова посмотрел на Тони, горестно заломив брови, и от того, что Тони узнал это выражение, в груди потеплело и заныло. — Ты понимаешь, да, что его надо заменить? Он тебя отравит. Не знаю, как быстро, но отравит.       — Хорошо бы понимать, когда, — заметил Тони, задумываясь, и машинально оторвал кусок от покинутой пиццы. — Есть разница между «послезавтра» и «лет через тридцать».       Паркер кивнул, зачем-то осмотрелся и позвал:       — Джарвис? Мне нужна помощь.       Он вздрогнул, когда Джарвис спроецировал ему над столом рабочую консоль, и просиял, как ребенок, которому дали в руки игрушку мечты. Тони фыркнул, наблюдая за ним, и подпер голову рукой.       — Отработка… — забормотал Паркер, — токсичность, вес… — он критически смерил Тони взглядом, предположил: — Семьдесят?       — Обычно под восемьдесят, — покачал головой тот, улыбаясь. — Сейчас, конечно, меньше.       Паркер замер на секунду, глядя на Тони так, что его захотелось поцеловать почти нестерпимо, но вернулся к расчетам прежде, чем Тони успел шевельнуться.       — Задать интервал, — скомандовал Паркер и глубоко вдохнул, когда Джарвис выкатил ему результат. Поднял на Тони блестящие глаза, нервно облизывая губы: — Три-четыре года.       — Не послезавтра, — заметил тот спокойно, снова принимаясь за пиццу.       — Но и не через тридцать лет, — вспылил Паркер и снова наклонился к консоли, упрямо поджимая губы. Принялся что-то настойчиво вбивать и просматривать; Тони жевал пиццу и рассматривал его за работой, сосредоточенного и почти злого в погоне за ответом.       — Элемент не синтезируем, — отбрил Джарвис, когда Паркер закончил выписывать, и тот откинулся на спинку стула, отчаянно всплескивая руками:       — Но похоже же!       — Я не собираюсь умирать завтра, — остановил его Тони, и Паркер вскинул на него глаза. — Через четыре года тоже, но на эту проблему времени еще полно, а тебе уезжать… когда, кстати?       — Я отпросился из лабы на завтра, — признался Паркер, с сожалением отодвинув от себя расчеты; Джарвис быстро и деликатно их закрыл. — Так что в воскресенье, если не прогонишь раньше.       — И не подумаю, — признался Тони. — Так и быть, отдам тебя завтра Валери на часок, но на большее можешь не рассчитывать.       Паркер хлопнул глазами — ну да, конечно, Тони же сказал волшебное слово «Валери».       — Так ты не шутил про доктора Руже, что ли?       — Ты передумал? — поднял брови Тони, и прежде, чем успел среагировать, оказался втянут в горячий благодарный поцелуй. Он придержал неожиданно налетевшего на него Паркера за пояс, и от прикосновения тот как будто очнулся, мгновенно отстраняясь и тараторя какую-то чушь:       — Блин, черт, извини, я знаю, что не должен был, я…       — Прекрати, — попросил Тони и, поймав его за шею здоровой рукой, потянул к себе. Тот облегченно засмеялся, зарываясь Тони в волосы, взял его лицо в ладони, снова целуя — менее поспешно, глубоко, вдумчиво, будто не желая пропустить ни мгновения. Тони пришлось выпустить его шею, чтобы притянуть к себе за пояс, заставляя забраться на колени, и Паркер послушно влез на него верхом, податливо прогибаясь под рукой, и вдруг застонал прямо в рот так, что у Тони в голове зашумело.       Он нашарил молнию на его кофте, не справился одной рукой, и Паркер, неохотно отстранившись, выпутался из толстовки. Футболка на нем опять была с какой-то наверняка забавной картинкой, но Тони был не в состоянии отвлекаться на какую-то футболку: гораздо больше его интересовал сам Паркер и знакомая родинка в вороте; он прижался к ней ртом, и Паркер просел, обнимая его за голову слабыми руками. Шептал что-то без голоса, одними губами, пока Тони жадно целовал ему шею, поднимаясь к уху — слишком давно его не видел, слишком долго думал, что может и вовсе больше не увидеть никогда, слишком хотел к нему вернуться, — и вдруг вскрикнул, когда Тони, не сдержавшись, укусил его за мочку:       — Тони!       Тони окатило мурашками, как из брандспойта, и он застыл, часто моргая, ожидая, пока внезапно рванувшееся на звук сердце вернется в грудную клетку. Паркер в ужасе отшатнулся, зажал себе рот рукой, глядя на него большими глазами — явно придавал таким приличиям существенно больше значения, чем сам Тони, — и снова зачастил:       — Прости! Я не хотел, правда, — Тони погладил его по боку в попытке затормозить поток, но Паркер продолжал убиваться: — оно вырвалось само, я…       — Питер, — просто позвал Тони, потому что так, кажется, было проще всего. Паркер замолчал, захлебнувшись воздухом и тяжело дыша, глядя на Тони непонимающе и вопросительно, почти умоляюще, и тот повторил на всякий случай: — Питер. — Добавил, снова погладив: — Все хорошо.       — Мне же не показалось? — прошептал тот, лишившись голоса, и Тони покачал головой, начиная улыбаться. Они… они действительно… Паркер — вероятно, теперь имело смысл приучиться звать его Питером, — расплылся в восторженной улыбке, прижимаясь к Тони лбом: — Мы правда соулмейты?       — Правда, — подтвердил Тони, и тот счастливо засмеялся, жмурясь:       — Сбылась мечта идиота.       — Почему? — Паркер — Питер — смущенно пожал плечами, поясняя:       — Потому что влюбляться до сердец в глазах в кого-то вроде Тони Старка, — Тони приятно поежился, Питер улыбнулся, заметив, — будучи иногородним аспирантом-ноунеймом — очень хреновая идея? Но если кто-то вроде Тони Старка — твой соулмейт, это, конечно, меняет дело.       Тони гладил его по щеке, не зная, как объяснить, что это-то как раз вообще неважно: он выбрался к Питеру из сраного афганского плена, он не понимал, как жить, если Питер вдруг исчезнет, просто разучился быть без него, и то, что они до кучи еще и оказались соулмейтами, было, конечно, здорово, но оставалось делом десятым.       — О чем ты думаешь? — тихо спросил Питер, и Тони, так и не найдя слов, просто его поцеловал.       На футболке оказались нарисованы разводящие руками гелий и ксенон, под ними красовалась надпись «Я бы пошутил о благородных газах, но не получу РЕАКЦИИ». Тони улыбнулся и кинул ее в Питера.       — Валери ждет тебя через полтора часа.       — Всего полтора?! — подскочил Питер; с него мигом слетела сонливость, и он выкатился из-под одеяла так поспешно, будто в кровать забралась гадюка, рывками натянул мятую футболку. Тони покачал головой, потягиваясь:       — Угомонись, тут близко, с Хэппи за рулем — вообще, считай, соседняя дверь.       Питер опустил плечи, выдыхая, и с силой потер лицо руками: адреналиновый всплеск прошел, и сон накатил на него с новой силой. Тони постоял, разглядывая его и почему-то не решаясь подойти; не покидало глупое ощущение, что вчерашний вечер… не то чтобы не происходил… но да. Не происходил. Тони знал, что это не так, но ничего не мог с собой поделать.       Проблема решилась почти привычным способом: Питер сделал шаг сам. Качнулся в сторону Тони, сонно переставляя ноги, и прижался, теплый и мягкий, спрятал лицо в плече; плечо оказалось низковато для этих целей, и он с недовольным бурчанием поднял голову, ткнулся вместо этого Тони в висок. Удовлетворенно обмяк.       — Ща окажется, что мне все приснилось, и будет неловко капец, — пробормотал он Тони в самое ухо, и тот улыбнулся, обнимая его одной рукой. Прижал между лопаток, машинально погладил:       — Не приснилось.       — Обещаешь? — спросил Питер с ленивым подозрением, и Тони закрыл глаза, шепнул в ответ:       — Питер, как ты думаешь… — но тот не дал договорить, замычал, прижимаясь крепче, обхватил за пояс:       — Скажи еще раз, ну пожалуйста.       — Питер, — послушно повторил Тони, поглаживая его по напрягшейся спине. Подумал о том, что вчера Питер фактически признался ему в любви — в обход, с формулировкой «до сердец в глазах», но все же, — и позвал снова: — Питер. Питер, Питер, Питер…       Тот отстранился, заглядывая Тони в лицо, и, придержав под ушами, поцеловал его в лоб, прижался, потерся носом, гладя щеки большими пальцами.       — Я адски хочу тебя поцеловать, — признался он шепотом, и Тони слегка улыбнулся, перебирая пальцами по его спине:       — Что мешает?       Питер помедлил еще секунду, неуверенно подобрав губы, потом крепко закрыл глаза и прижался ртом — плотно, но мягко. Замер так, скользнув руками вниз, чтобы взять Тони за талию, а потом все-таки поцеловал. Тони подставился, чуть откинув голову, вспомнил вдруг, как они так же целовались утром в прошлый раз, в Нью-Хейвене, и подумал снова закинуть руки ему за шею, но не стал: во-первых, больной было неудобно, во-вторых, здоровая как раз удачно нашла край футболки у Питера на спине, скользнув пальцами по горячей коже. Питер издал непонятный звук, больше всего напоминающий тихий, но отчаянный скулеж, и отстранился, жмурясь:       — Блин блинский, почему всего полтора часа?.. — и, резко выдохнув, признался: — Был бы кто угодно, а не доктор Руже — наплевал бы и остался, правда. — Он вдруг распахнул глаза, глядя на Тони: — Ой. В смысле, у тебя же тоже дела, работа там…       — Вернувшимся из плена дают больничный, — покачал головой Тони и, поцеловав его в щеку, отступил. — Одевайся, поесть вполне успеешь.       Питер намертво встрял в дверях, поочередно порываясь то выскочить и ломануться в лабораторию на крыльях любви к науке, то остаться и поцеловать Тони еще раз, чуть ли не пощупать, проверяя, что он реальный и за час, проведенный с Валери, никуда не денется. Тони закатил глаза и толкнул его за порог:       — Иди давай, Хэппи тебя заждался. — Питер посмотрел умоляюще, и Тони стоило большого труда не засмеяться: — Иди, он привезет тебя назад. У нас все выходные впереди.       — Два с половиной дня, — вздохнул Питер, сдаваясь и делая шаг к лифту, и Тони покачал головой:       — Я так и сказал.       — Мистер Паркер вернулся, — сообщил Джарвис, и Тони почесал нос, рассматривая проекцию костюма. Марк-два.       — Проводи его сюда, — велел он, решившись, и потер поврежденное запястье, с которого снял осточертевшую шину: побережет так еще пару дней и ладно, никогда не выполнял предписания врачей больше, чем наполовину, и жив же как-то до сих пор. Вот и в этот раз обойдется.       Питер скатился по лестнице, проскочил в едва успевшую открыться дверь мастерской и припустил бегать между столами, ловко перескакивая запчасти и уворачиваясь от консолей и приборов, вопя что-то нечленораздельное с редкими вставками вида «доктор Руже то», «доктор Руже это». Тони фыркнул, наблюдая за его восторженными метаниями. Делов-то — а счастья полные штаны. Интересно, он при Валери сумел удержать себя в руках? Или она в курсе, насколько рок-звезда у нынешней молодежи?       Питер закончил наворачивать круги и налетел на Тони, едва ли с ногами на него не запрыгивая, стиснул, смеясь:       — Спасибо!       — Да пожалуйста, — улыбнулся Тони, извернулся, чтобы потрепать его по макушке. Питер звонко чмокнул его в щеку и отлип. Заметил голограмму. Замолчал, соображая.       — Так вот как ты выбрался, — выдохнул он пораженно, невольно подаваясь к изображению, чтобы разглядеть детали. Тони небрежным жестом сделал ему покрупнее, велел:       — Джарвис, открой изначальную версию. — Рядом с Марком-два появился первый, Тони поджал губы, глядя на неуклюжие, громоздкие формы и невольно вспоминая, как они неделями в четыре руки ковали детали, кропотливо паяли нежную начинку, собирали все воедино. Мотнул головой, пояснил: — Этого я уже отправил на подтяжку, а вот… ну да. Как я выбрался.       — Охренеть, — резюмировал Питер после продолжительного молчания. Поднял на Тони глаза: — И что ты теперь с ним будешь делать? Какой-нибудь военный экзоскелет от «Старк Индастриз»? Хотя я же видел твою пресс-конференцию…       — Да. — Тони поджал губы. — Оружие надо прекращать производить, я все еще придерживаюсь этой позиции, хотя совет директоров чуть с говном меня не сожрал за это заявление. А этого… честно говоря, пока не знаю, зачем, но хочу довести его до ума. Вроде как загорелся.       — Еще бы, — понимающе кивнул Питер, слегка улыбаясь. — Как назвал?       Тони поднял голову, разглядывая потолок, сказал делано безразлично:       — Марк. — И по его молчанию понял, что попался. Сдался, посмотрел Питеру в глаза; тот заломил брови в почти привычном уже выражении, спросил:       — Профессор Норман, да?       Тони оставалось только плечами пожать — что тут скажешь? Питер помялся несколько секунд, потом, видимо, плюнув, решительно шагнул ближе и крепко обнял Тони обеими руками, погладил по спине. Тони заставил себя расслабиться, вплавляясь в объятие, слабо улыбнулся, похлопал Питера по плечу:       — Я в порядке. — Тот отстранился, и Тони потрепал его по оказавшемуся под пальцами локтю: — Спасибо.       Питер тепло улыбнулся, коротко сунулся к лицу, и Тони неожиданно для самого себя не дал ему отступить, притянул к себе крепче. Тот засмеялся, тычась носом ему в висок и ухо, пропустил волосы между пальцев; обнял в ответ так, будто не собирался Тони выпускать не то что в ближайшем будущем — вообще никогда, если получится.       Тони вдруг неожиданно остро почувствовал себя… дома, впервые за последние несколько месяцев.       Если не за последние несколько лет.       — Я капец как не хочу тебя выпускать, — тихонько признался Питер ему в висок. — Можно?       — Нужно, — выдохнул Тони и закрыл глаза.       Питер улыбался ему в волосы, и этого, кажется, было более чем достаточно.