Старкервит

      Пеппер знает о нем все.       Тони почему-то застревает на этой мысли, прогоняет ее снова и снова, ковыряясь в новенькой феррари: Пеппер знает все, знает о костюмах, панических атаках, Мстителях — и видала это все в гробу.       — Тони, можешь вытереть руки и подписать кое-что?       — Все, что скажешь, — машинально откликается Тони и разворачивается к ней. Туго затянутые в хвост рыжие волосы, каблучки на грани между деловыми и вызывающими, темно-синий жакет, тонкие щиколотки. Само совершенство — и как жаль, что с именем у Тони на бедре у нее совпадают только инициалы. — Что на этот раз?       Пеппер слегка улыбается, протягивая планшет и ручку.       — Бюджет на лабораторное обеспечение и договор с «Самсунгом».       — О, Хитроу все-таки согласовал, как я хотел? — поднимает брови Тони, бегло проглядывая и подмахивая бюджет. Листает договор, помечая в своей копии ключевые моменты и ища страницы, на которых нужно поставить подпись.       — Иначе я бы не принесла.       — Дать ему премию или отпуск, что ли, — бормочет Тони. — Нет, правда, я думал, эти козлы не согласятся и уже готовился нагреть руки на их банкротстве.       — Ты можешь просто его похвалить, он будет счастлив, — фыркает Пеппер и протягивает ему еще какую-то бумагу. — Он сейчас сидит над покупкой «Зета Корп», не отвлекай.       — Договорились, скажи ему, что папочка доволен, — откликается Тони, не меняясь в лице, и ставит последнюю подпись на копии договора. Переводит взгляд на бумагу — нет, тонкую папку — в руках Пеппер. — А это что?       — Досье и заявка на стажировку.       — Я не занимаюсь стажировками, для этого у меня нанята Айлин.       — Айлин три месяца как ушла в декрет, ее подменяет Джович, и я говорю тебе об этом уже четвертый раз, — вздыхает Пеппер и сует папку настойчивее. — Посмотри. Ты жаловался, что не можешь найти ассистента с тех пор, как Джаспер ушел. Мне показалось, этот может тебе понравиться.       — Что бы я без тебя делал, — вздыхает Тони и принимает папку. Проглядывает наискось заявку на получение стажировки, тормозит, читает внимательнее: что-то есть в ней такое, и дело не в том, что написано, а в том, как. Что-то… что-то такое…       Все встает на свои места, когда Тони вытаскивает бланк и смотрит на титульный лист резюме.       Он глупо пялится на черные, четко отпечатанные буквы имени, будто надеясь, что от этого они поблекнут или поменяются местами, перестанут совпадать с тем, что написано на Тони с пятнадцати лет.       — Тони?.. — Тони вскидывает на нее глаза, снова смотрит на имя, трясет головой:       — Нет. В смысле, да. В смысле, мне нужно его попробовать, я не знаю…       — Завтра утром попробуешь, я назначу собеседование, — кивает Пеппер, и обычно Тони не возражает, когда слышит у нее этот тон, но сейчас ему не до этого; в ребрах шевелится какое-то нездоровое волнение. Пеппер знает о нем все — все, кроме этого, и Тони уверен в этом так же, как уверен в том, что написано у него на бедре. Она не специально. Она не знает.       — У меня самолет, — «и Железный Человек вчера бросил вызов террористу, я не хочу видеть его до того, как разберусь с Мандарином». А еще Тони страшно, он иррационально боится того, что Мандарин узнает — и чертов Питер Бенджамин Паркер, которого он в жизни не видел, окажется в смертельной опасности. Из-за него.       Да он в любом случае окажется из-за него в опасности, если еще не; с Тони по-другому не бывает, он как око бури, потому что вокруг него — хаос. Всегда. В этот хаос затягивает всех, кто подходит непозволительно близко, и только ему одному удается как-то держаться на плаву.       — Самолет только в пять, а собеседование утром. Не капризничай, всего несколько минут, «да» или «нет»; у нас истекают сроки ответа на заявку. — Пеппер смеривает его взглядом и выходит из мастерской.              Питер Паркер оказывается солнечным, летним мальчишкой, улыбчивым, трогательным. Тони не может поверить в то, что это на самом деле происходит.       — Питер, — улыбается он, протягивая руку, у него тонкие губы и ямочки на щеках — как только Тони так угораздило-то, вот же влип. Тони тянется к нему инстинктивно и вспоминает, что не жмет рук.       — Тони, — кивает он и сует кулаки в карманы для надежности. Выдергивает обратно, обходит стол, упирается в него бедрами и ладонями — Питер смотрит на него, все еще улыбаясь, и Тони не хочет с ним говорить. Очень не хочет. Хочет просто постоять так, молча, греясь под его взглядом, как под лампой дневного света, а потом сесть в самолет, постараться не сдохнуть в схватке с Мандарином, вернуться — и греться снова. Тони не хочет знать, что у солнечного Питера Паркера внутри.       Боится, что ему не понравится. Боится, что он сам не понравится Питеру. Боится привязаться.       Хотя, кажется, уже.       — Послушай, я… — Тони взмахивает рукой, трет переносицу. — Сколько тебе?       — Семнадцать, — Питер неловко улыбается, склоняет голову на бок. Тони не замечает, что начинает улыбаться в ответ — едва заметно, одними глазами.       — Ты два года думал, как ко мне подкатить?       — Я думал несколько дней, а потом два года ждал, когда дорасту до возрастного ограничения стажировки, — хмыкает Питер, прячет глаза, трет шею — Тони отмечает все это с жадностью, какой сам от себя не ожидал. — Подаваться можно только в семнадцать полных лет. Ну и… вот.       В воздухе повисает то, что он не говорит: ты-то меня не искал.       Тони хочет оправдаться, объяснить, что неправда, что искал, просто бросил к тридцати, не находя, сдался — но спохватывается и не открывает рта. Выпрямляется и кивком указывает на прозрачные двери мастерской:       — Пойдем, проверим, как сработаемся.       Питер тормозит, но Тони не успевает ему объяснить, что не хочет сейчас выяснять, что делать с тем, что они соулмейты, не хочет держать этот наверняка неудачный разговор у себя в голове, пока не разберется с Мандарином — потому что Питер только коротко кивает и азартно закатывает рукава.       Тони легчает.       Питер болтливый, как радио; самое удивительное, что Тони это не бесит, хотя других он выгонял за первую неуместную шутку. Он вообще предпочитает ассистентов, говорящих не больше, чем Джарвис, то есть только отвечающих на вопросы.       С Питером не так — его болтовня не раздражает, а развлекает, и Тони запоздало осознает, что по-другому и быть не могло: с Питером все будет не так. Потому что он Питер Бенджамин Паркер и выглядит, как ходячая катастрофа — или ходячий мем, он смешной, неловкий социально и при этом поразительно органично вписывается в мастерскую — как будто создан был для того, чтобы ассистировать Тони. Нет, не так: чтобы работать с Тони. Вместе.       Тони собирался уделить ему полчаса максимум, но они возятся два, перебрасываясь гаечными ключами и шутками из «Стар Трека». Их прерывает Джарвис: Тони пора собираться на самолет.       — Мистер Старк, — неловко зовет Питер и снова трет шею. Тони знает, что он хочет спросить.       — Слушай, — говорит он, собравшись с духом и поймав Питера за плечо; сжимает пальцы, наверняка сильнее, чем нужно, но тот не реагирует на это никак — только смотрит в ответ этими своими оленьими глазами, и Тони сдается. — Слушай. Первое: ты принят моим ассистентом, стажировка твоя, спустись на четвертый, спроси Айлин, с тобой подпишут договор. Второе: сейчас я улетаю, и подробнее мы поговорим, когда я вернусь. Через две недели.       — Командировка? — спрашивает Питер, смотрит пытливо, будто хочет понять: Тони реально поговорит с ним через две недели или прокинуть пытается.       Тони обещает себе, что поговорит с ним через две недели. Снова думает о Мандарине — и обещает еще упрямее.       — Командировка, — кивает Тони, и у Питера как-то болезненно, неуловимо меняется выражение лица — почти незаметно. Тони не хочет об этом думать.              — Пеппер, проследи, чтобы в лаборатории подписали Паркера на моего ассистента, я только что понял, что велел ему спросить Айлин.       — Тони, — стонет Пеппер, — Айлин уже третий месяц…       — Я же вспомнил! Я вспомнил! — разводит руками Тони и сбегает от нее в самолет.              Тони честно говорит с Питером через две недели; он разбитый, он на эмоциях взорвал к чертям большую часть костюмов — и ладно бы, хрен с ними, с костюмами, все равно не пользовался никогда, но болит все так, что хоть в гроб ложись. Питер смотрит тревожно, но молчит, и Тони впервые думает о том, достаточно ли хорошо маскирует свою супергеройскую деятельность.       — Слушай, у меня сейчас нет ни сил, ни времени на что-либо еще, поэтому давай просто работать, а там посмотрим? — говорит Тони и позволяет себе немного выдохнуть; он уже слегка все решил, поэтому напротив «поговорить с Питером» можно ставить галочку.       — Договорились, — соглашается Питер неожиданно легко и даже с каким-то облегчением; смотрит слегка тревожно. — Как… — он запинается, — …командировка?       — Удачно, — криво ухмыляется Тони. — Подкинула идею. Готов?       — Всегда, — улыбается Питер и шагает за ним в мастерскую.              С Питером очень легко; он все еще болтает без умолку, смотрит на Тони весело и тепло, и от этого по венам разливается такое облегчение, что ни Мандарин, ни сам черт не страшен.       Они говорят за работой обо всем на свете. Питера волнуют вещи, на которые Тони в его семнадцать было плевать с высокой колокольни, и он чувствует себя странновато, разговаривая с ним о классовой теории, но только поначалу: через полчаса он без малейшего внутреннего напряжения подкалывает Питера на тему его приверженности идеям радикального феминизма, Питер смотрит на него укоризненно, мол, такой взрослый и такой глупый, и Тони извиняется.              — Черт! — в сердцах шипит Тони, бросая отвертку.       — Я предупреждал, — комментирует Джарвис и напоминает без паузы: — Расчет будет завершен через три часа четырнадцать минут, сэр.       Тони долго вздыхает, машинально принимает у Питера поднятую отвертку; неожиданно понимает, что не вздрагивает, коснувшись его пальцев. Питер широко зевает.       — Отвезти тебя домой, завтра закончим? — нехотя предлагает Тони, и Питер с громким щелчком зубов захлопывает рот, смотрит возмущенно:       — Еще чего! Чтобы ты недотерпел до завтра и доделал без меня? — Тони становится неожиданно легко от его искреннего негодования, он поднимает руки, смеется:       — Твоя правда. Режиссерская версия «Братства кольца» и пицца, пока Джарвис досчитывает? Нам, кажется, и правда нужен перерыв.       — Другой разговор, — улыбается Питер и задевает его локтем, проходя к раковине, чтобы отмыть руки от WD-40.              Тони начинает подкидывать Питера до дома и, не слушая возражений, устанавливает ему новенький ПК их производства и отдает ноутбук в придачу. Питер жаловался, что не может работать из дома, потому что его железо просто не потянет количество файлов, и Тони нагло использует это против него самого — Питер качает головой, но благодарит радостно и бурно. Тони ловит себя на том, что улыбается.       И когда ему нужно поменять реактор, понимает, что не хочет просить Пеппер — не то чтобы его сильно задевали отвращение на ее лице и дрожь в плечах, но все-таки… Он долго смотрит на то, как руки Питера летают над клавиатурой — узкие ладони, длинные, тонкие, но сильные пальцы — и решается:       — Мне нужно, чтобы ты поиграл в медсестру.       Питер поднимает брови, смотрит удивленно, не прекращая печатать, и Тони понимает: да. Очень нужно.              — Проверни, чтобы отщелкнуть крепления, вытащи, отсоедини провода. Дальше нужно будет нащупать внутри провод от магнита и вытянуть, не касаясь стенок, если не хочешь, чтобы меня тряхнуло током: он оголенный, — инструктирует Тони, полулежа в кресле и глядя на стоящего рядом Питера снизу-вверх; тот цепко осматривает реактор, рассеянно растирая по ладоням антисептик.       — Понял, — кивает он, решительно, но аккуратно отворачивая реактор, вытягивая его из груди Тони; с любопытством смотрит на круглую дыру, и Тони, вспомнив, как Пеппер позеленела, сунув в нее руку, предупреждает:       — Там внутри плазменные отходы, это не гной, не пугайся.       — Я понимаю, — Питер смотрит удивленно, мол, еще что-нибудь очевидное хочешь сказать или я начну? Тони коротко смеется, прикрывая глаза, замирает, когда чувствует теплое прикосновение пальцев к груди — бережное. Питер слегка упирается в него одной рукой, запуская другую внутрь, и Тони машинально кладет ладонь ему на поясницу, придерживая и успокаивая; теперь замирает Питер. Говорит очень тихо: — Не убирай руку, если не хочешь, чтобы я дернул тебя током.       — Угрожаешь? — улыбается Тони, весело глядя на него, и Питер фыркает, сдувая челку и улыбаясь в ответ:       — Констатирую факт: я начну умирать от горя, отпущу провод и перестану отвечать за последствия. Слушай, ты не хочешь, чтоб я его отызолировал заодно? Зачем он вообще?       — На нем магнит, который держит шрапнель, пока нет реактора. В принципе, можешь его вообще вытащить, но тогда вставить новый надо будет очень быстро, — вздыхает Тони. Питер машинально поглаживает его по поднявшийся и опустившейся груди, по позвоночнику в ответ идут мурашки.       — Вытащить? — тихо спрашивает он, смотрит на Тони. Тот медлит, облизывая губы. Кивает. Питер улыбается светло и обнадеживающе, тянется за новым реактором и кладет его Тони на живот, чтобы был под рукой, обещает: — Я аккуратно.       — Я не сомневаюсь, — хмыкает Тони; вздрагивает, когда Питер точным движением защелкивает контакты, больше от ожидания, чем от ощущений. Тот смотрит виновато, и Тони гладит его по спине большим пальцем: — Все в порядке, это нервное.       Тот улыбается и тянется за салфеткой, вытирая руки и грудь Тони от склизких отходов; задерживает ладонь, рассеянно поглаживая, бережно обводит по кругу кожу, примыкающую к разъему, и Тони прикрывает глаза. Понимает, что машинально перебирает пальцами по его пояснице в ответ на прикосновения, и разрешает себе не прекращать.       — Это нормально, — шепчет Питер, не глядя ему в глаза, все еще завороженно рассматривая мягко светящийся реактор, гладя прохладное стекло, — что я сейчас дико хочу тебя поцеловать?       — Более чем, — хрипит Тони, не отдавая себе в этом отчета, и скользит ладонью вверх по спине, чтобы придержать его между лопаток, когда Питер наклоняется.       И целует его в ответ.              На следующий день Питер приходит раньше, неуверенно шагает ближе, тянет руку к шее медленно, чтобы можно было уйти от контакта, — помнит, что Тони избегает чужих прикосновений. У Тони внутри пузырится, мелко и щекотно, потому что да, он не отвечает на рукопожатия, не берет ничего из рук, шарахается от любого намека — но это же с другими, с Питером прошло давно, еще в первый месяц, и…       — Можно? — спрашивает Питер вполголоса, и Тони притягивает его к себе сам. Потому что Питеру давно можно что угодно.       Тот запускает пальцы Тони в волосы, невыносимо приятно гладит затылок, улыбается в губы — и Тони бы стоял так вечность, но он скоро улетает в Германию, потому что Стив двинулся на почве вновь обретенного друга детства, а Тони… Тони просто хочет их защитить. Их всех.       Питер отстраняется, ведет носом по скуле, и Тони забывает о Стиве. Накрывает руку Питера у себя на груди: тот обводит реактор через футболку, пересчитывает выпуклости на ободке.       — Ты не думал сделать какое-то более надежное крепление? А то конструкция «поверни-вытащи» — это все равно что ходить с примотанным к виску пистолетом, подошел, нажал — готов.       — Ну, положим, для начала меня придется раздеть, а это не так-то просто сделать без моего согласия, — замечает Тони, и Питер смеется, обхватывая его другой рукой поперек спины, жмется к плечу, греясь в объятиях.       — Как скажешь, — он прижимается лбом к его щеке, гладит по спине; вздыхает: — Мне надо с тобой поговорить.       Тони выпускает его.       — Слушай, это подождет несколько дней? Я улетаю в четверг. Поговорим, когда вернусь, ладно? Чтобы у меня в голове не крутилось.       — Хорошо, — тихо соглашается Питер и коротко чмокает его в губы, гладит по щеке, заглядывая в глаза: — Командировка?       — Она самая, — невесело ухмыляется Тони, и Питер как будто дергает щекой, едва уловимо, изменяется то ли во взгляде, то ли в улыбке; Тони вспоминает, что уже видел у него эту перемену, когда только принял на стажировку, но все еще не может понять, что она значит.              У Тони возникает форс-мажор с Россом, и самолет в четверг улетает без него, унося Вижена, Роуди, Наташу и Нью-Йоркского новобранца в красно-синем трико, с которым Тони, видимо, познакомится уже в процессе, если познакомится вообще. Он думает позвонить Питеру, но решает не дергать ни себя, ни его. А еще, кажется, оперироваться и убирать реактор к чертям накануне было не очень хорошей идеей, потому что, хотя его зашили регенерированными тканями и со стороны он как новенький, никаких швов, в груди тяжело и тесно.       Хотя дело не в операции, наверное.              — У Вас трещина в безымянном пальце правой руки, — комментирует Карен; Питер уже и без нее догадался, больно просто капец.       — Смещения же нет? Заживет тогда завтра, — пыхтит он и заставляет себя стиснуть кулак. Гораздо больше его сейчас волнует то, что по интеркому полковник Роудс называет Железного Человека Тони. И что голос, отвечающий ему, Питеру очень, очень знаком.              — Тони!       Тони поднимает голову, все еще тяжелую от медикаментов — его напичкали под завязку, а он собирался делами заниматься, вообще-то, — и так и замирает.       Питер замирает тоже. Он медлит мгновение, кусает губу — Тони успевает во всей красе рассмотреть фингал у него вокруг глаза, у него самого фонарь не такой забористый, ниже, на скуле, — и подается вперед. Тони обхватывает его обеими руками, зарывается в волосы лицом — Питер, Питер, Питер, как же мне тебя не хватало, я наделал столько глупостей, сколько не сделал бы, будь ты там, но как же хорошо, что тебя там не было, — Питера трясет, он судорожно шарит по его груди рукой, вздрагивая. Укладывает ладонь на грудину. Застывает снова.       — Я его вытащил на следующий день после того, как ты сказал про крепления. Прооперировался. Решил, так надежней, — тихо поясняет Тони, прикрывая глаза и глубоко вдыхая его запах.       — То есть теперь он не в тебе, а в костюме, — шепчет Питер, и Тони кажется, что он ослышался; тот отстраняется, трет глаза. — Я чуть с ума не сошел, когда Карен сказала, что у тебя костюм отключился, потому что реактор раздолбан. Господи…       — Карен? — Тони все еще ничего не понимает — отказывается, мать вашу, понимать, — и Питер улыбается смущенно, шутливо протягивает руку для пожатия:       — Человек-паук, очень приятно. Я зову ИИ в своем костюме «Карен», хотя ты, наверное, ее по-другому называл, но она не признается… Да, не волнуйся, зажило уже почти, — добавляет он, когда видит, что Тони невольно разглядывает уже желтеющий синяк у него на пальце, там, где треснула кость. Хмурится: — Откуда ты знаешь, что я палец сломал?       — Запросил у Пятницы сводку на команду, пока гнал за Роджерсом и его отмороженным приятелем, — отмахивается Тони, и Питер смеется тихо и нежно, берет его лицо в ладони, и тогда он впервые видит ее. Питер в футболке, и метка темнеет у него прямо в сгибе локтя, пульс бьется в выступающей вене, заставляя вздрагивать заглавную «Э» в его втором имени. Энтони Эдвард Старк. Тони скользит по ней пальцами, Питер жмурится, целуя его в лоб, стараясь не попасть на ссадины.       — Слушай, в связи с этим со всем… да и вообще, я хочу тебя попросить об одной вещи, — говорит он негромко и серьезно, и Тони вдруг понимает четко и ясно: все. Пеппер, узнав, что он Железный Человек, попросила его: «Тони, пожалуйста, не делай этого, не ввязывайся ни во что». Тони не мог не ввязываться, при всем желании, при всем, что он чувствовал к Питеру — а он чувствовал, это пришлось признать, — не мог отказаться от этого. Просто не мог. И конечно, Питер, как любой нормальный человек, узнав, чем занимается его соулмейт, тоже хочет…       Это осознание обрушивается на Тони так внезапно и оглушающе, что он не сразу слышит, что именно Питер говорит.       — Тони, мне очень нужно, чтобы ты мне не лгал об этом, хорошо? — просит Питер, гладит его по щеке. — Понимаешь, я из-за паучьего чутья чувствую, когда врут, особенно, когда ты врешь, и тогда я начинаю выдумывать, и я просто… я с ума схожу, правда. Даже если ты смываешься сражаться с Балрогом, так и скажи, а не что по работе, ладно? Пожалуйста. Я не буду лезть, я просто хочу знать, мне так… спокойнее. Понимаешь? Тони, ты меня слушаешь?       — Слушаю. Я больше так не буду, обещаю, — Питер льнет к руке, прикрывает глаза, и Тони не может не улыбаться, глядя на него. — Ну что, раз такие дела, будешь со мной работать над Марком-45?       — Спрашиваешь! — Питер аж подскакивает от восторга, и Тони целует его, прижимая к себе.       Все только начинается.