***
5 лет назад. — Дейра, — отец держит меня за руку, стоя на этом самом балконе — взгляни. Этот мир полон всем: и живыми и мёртвыми, но разве людям бывает чего-то достаточно? Они вечно ищут что-то, копошаться в прошлом, пытаясь найти замену всему. Они не благодарны. Не жди от них слов благодарности. Ты всегда должна помнить мои слова: бейся за свою жизнь, за свои мечты и цели пока не будешь обескровлена. Будь холодна и беспощадна ко всем, ведь за твою испорченную жизнь никто слезы лить не будет. Забудь свои слабости. Для тебя нет преград в этом мире. Борись.***
Я положила голову на руку, задумавшись: «Все же, иногда я думала, что отец пытается сделать меня слишком сильной… Может, он тоже понимал, что я останусь одна? Он будто хотел сделать из меня бойца спецподготовки, который мог бы быть и хорошим дипломатом, и запросто управлять танком. Интересно, что из этого всего выйдет?..» Я потянулась, повернувшись лицом к моей комнате. Сегодня хочется валяться в кровати, но мы с Цубасой собирались на прогулку. Я быстро спустилась вниз в кухню, одетая в чёрную рубашку чуть пониже ягодиц, с закатанными рукавами и растегнутыми пуговицами на груди. Когда я вошла внутрь, то увидела Цубасу, который что-то готовил. — Цубасаааа! Хэй! Он быстро повернулся ко мне, расширив глаза. Он был удивлён. Я наклонила голову и помахала руками перед лицом. — Кхем-кхм. — Прости, я просто думал о своём. Доброе утро. Кофе будешь? — Да, это было бы очень кстати. — Я встала рядом с ним, вытащив овощи для салата. — О чем думал? — О всем том, через что мы прошли. — Я неожидала от него столь честного ответа и потому заглянула прямо в глаза. — Просто теперь я думаю, что поступил в какие-то моменты не правильно. Да и вообще я порой полностью переосмысливаю свою жизнь. — Конечно же, я ничего не знаю о этих днях и тем более о твоих чувствах. Но как бы то ни было, ты должен помнить, что поступая так в те моменты ты был уверен в своих решениях, а значит нет теперь смысла корить себя за тот ход мышления что был у тебя в тех условиях. Я сомневаюсь, что ты мог принять не взвешенное решение. — Я положила руку ему на плечо. — У людей есть такая черта: вечно искать лучшее, но правда в том, что иногда лучшего варианта чем уже представленный нам не существует. Ты просто должен примириться с этим и тогда к тебе придет душевное спокойствие. Он молча выслушал меня, смотря в лицо. Его рот был немного открыт, а взгляд туманен. — Думаю, ты права. Но лучший вариант не всегда соответствует тебе. Порой, нужно убить кого-то, потому что так надо, но ведь ты это считаешь жестокостью и мерзостью. Но увы, это лучший вариант. И в такие моменты я начинаю думать, что стал совсем безвольным и слабым. — Хм… Увы, но это так. Порой приходиться подавлять свои внутренние протесты, чтобы избежать внешние. По-крайне мере выбор всегда за тобой: наступить на горло себе или другим. Он кивнул. Вдруг мы услышали голос, что вытащил нас из нашей атмосферы: — Ничего себя, ребята. Да вам бы в философы. — Это был удивлённый Джек, с сидящим рядом Ником. — А мне понравилось! Это было очень увлекательно. Кажется, вы двое поладили! — Николас весело улыбнулся. Теперь улыбались и мы. — Мне нравится размышлять, тем более вот в такой вот манере. — Я хлопнула в ладони. — Так, сейчас будем завтракать. Я как Гитлер, уже вторую неделю собираюсь приготовить этот салат, но никак! Пора это исправить!***
— Так значит, ты — гитарист? Мы шли с Цубасой по парку. Я ела сладкую вату, он пил латте. Было солнечно, поэтому улицы были полны людей и их домашних животных. Птицы во всю распевались. Я шла с ним под руку, медленным шагом, наслаждаясь погодой. — Да, я раньше играл на площадке с живой музыкой. Это было чем-то вроде исполнения мечты. Знаешь, своя группа, свои песни, азарт. — Он пожал плечами. — Тогда мне почему-то казалось, что это навсегда. — Вечность для меня это понятие не относящееся к нашему миру. Возможно, оно есть только в ином мире, но никак не здесь. Мне было бы достаточно, чтобы счастье сопроводило меня до могилы, а там как сложится. Он тихо засмеялся, словно был чем-то поражен: — И снова, ты, чертовски права. Сразу видно у кого огромная библиотека. — Главное найти этой библиотеке правильное применение, а не использовать его как экспонат. — Ты нашла. Я улыбнулась, повернув к нему лицо. Освещённое лучами оно было словно нарисованно акварелью: нежное и манящее. Он был близко ко мне и потому я могла различить все переливы цветов в его глазах: лазурно-голубой и цвет морской волны. Казалось, солнце было внутри него, потому что от него исходили свет и тепло. При всей его строгой и холодной обложке, образе который он создавал, я почему-то видела только мягкость и доброту его сердца. — Красивый… — тихо промолвила я, смотря не на него, а словно через него. — Что? — Он замер, еще более ослепительный. Он стал прямо напротив солнца. Его волосы словно полыхали в огне. Как будто он — Аполлон. — Я говорю, что ты красивый. Никогда не встречала столь гармонично сложеных людей. У меня создаётся впечатление, что твои обложка и душа соединены одной нитью и потому, ты кажешься идеальным. — Дейра, ты не должна была это говорить. — Мне хотелось это сказать. Что плохого? — Спасибо, мне такое обычно не говорят. — Но я уверена, что так думает каждый, кто когда-либо повстречал тебя. Твоя сдержанность порой, может, и отпугивает, но я рада, что все же увидела что-то помимо этого. — Дейра… Я поражаюсь тому, как ты можешь взволновать сердце человека всего лишь одиними словами. — Слова куда важнее прикосновений. Ценнее них только поступки. Он стоял передо мной весь красный, кусая собственные губы. Его дыхание было глубоким. Он заключил меня в объятия, стоя посередине парка. Удивленная, но все же не имеющая ничего против, я закрыв глаза, сомкнула руки за его спиной. Мы немного простояли так и в тот момент, когда он отстранялся от меня, тот прошептал: — Никто еще не вселялся мне в душу, кроме тебя.