Пожалуйста, береги(сь) себя

      — Мам, пап, я дома.       Мэйпл переступает порог своего дома, шумно вздыхая. День выдался воистину тяжелым: она и на экзамен боялась опоздать, и нарисовала постановку не очень, и общаться с людьми пришлось! Боже, когда она в последний раз так гуляла вообще? Кажется, это было еще аж в младшей школе, если память ей не изменяет.       Хотя прогулка ей правда понравилась, при этом ей удалось даже подружиться с Эшли! Пусть и знают они друг друга не так долго и не так много, Мэйпл надеется, что, все-таки, они смогут в будущем поладить, пусть и первое время девушке будет очень сложно. Она ведь общаться толком не умеет! Вот до чего доводит социофобия, а контактировать с людьми без особого страха можно лишь в интернете.       Да, у Мэйпл все друзья (но теперь уже не включая Эш из «офлайна») были из Всемирной паутины. Пусть и интернет в ее доме работал достаточно медленно, но общаться с людьми было вполне возможно, и девушка нашла там пару-тройку единомышленников. Правда, имен они друг друга не знали, да и о личной жизни узнавали лишь изредка, когда собеседники хотели чем-то поделиться или попросить совета, как поступить в той или иной ситуации.       Например, Мэйпл узнала, что один ее друг под ником «СиДней» инвалид, и, к слову, это был самый открытый человек из ее компании, который мог внезапно рассказать что-то из жизни. Да и вообще, СиДней был очень дружелюбным и общительным, никогда не ссорился с кем-то и всегда был готов помочь и поддержать любую тему в любое время суток, даже если ты напишешь ему в три часа ночи о том, что «я сейчас в туалете и у меня закончилась туалетная бумага, черт! Что делать, магазины закрыты, помоги!». У СиДнея был целый список уроков и советов на все случаи жизни, даже на такие экстренные, поэтому дружбой с ним Мэйпл дорожила.       Как, в принципе, и с другими участниками общей беседы.       Там еще было несколько человек, но не со многими девушка поддерживала долгую связь. Некоторые личности ей не нравились, некоторые не подходили по характеру, а некоторые просто бесили. В основном, общение она поддерживала с тремя участниками: двумя девушками и одним парнем. Парень, как раз таки, и был СиДнеем, а у двух других ники были «Тоська» и «Лапкинататами».       Тоська, или просто Тося, как ее все называли, так же была веселой и доброй, правда немного раздолбайкой, на самом деле. С ней у Мэйпл были общие интересы по поводу фильмов и книг, но вот про эту девушку в реальной жизни ничего известно почти не было. Единственное, что узнала Мэйпл за все это время — ее приблизительный возраст и объяснение своего никнейма. Тоська (21:27): лол ребят знаете почему у меня такой никнейм? Тоська (21:27): я назвалась в честь своего любимого тостера Тоська (21:28): в детстве я не могла произнести слово «тостер» от слова совсем, поэтому называла его «тоська» Тоська (21:28): и как-то со временем прижилось как кличка ахахах       Вот такое сообщение год назад получила Мэйпл в общую беседу, и это было просто чудом, что она узнала о Тосе хоть еще что-то.       Никто в их компании не показывал своего настоящего лица и не выдавал личную информацию, от чего Мэйпл было как-то спокойно и комфортно общаться с другими, ведь никто ее не видит, никто не знает, как она выглядит и всем интересна не ее «оболочка», а ее мысли и текст, который она печатает на старенькой клавиатуре. Хотя порой и хотелось узнать о своих друзьях еще что-то, но Мэйпл знала, что не стоит, тем более, она сама скрывала кучу всего из своей жизни.       Ах, да, с Тоськой еще было забавно ролить. Писать от лиц каких-то персонажей и отыгрывать небольшие короткие истории с ними успокаивало сероволовую, и порой даже веселило и отвлекало от жизненных проблем.       А вот Лапкинататами была более открытой, и чаще всего девушки переписывались не в беседе, а в личных сообщениях, и пусть первое время Мэйпл было неловко и неудобно, она все же привыкла.       Если честно, именно с ней чаще всего общалась Мэйпл. Она именно ее первым делом просвещала в том, что ее беспокоит, рассказывала ей какие-то истории и прочее-прочее, и Лапкинататами слушала. Слушала и поддерживала, а если ей и самой нужна была помощь — так же обращалась к Мэйпл.       Из их диалогов можно было узнать, что Лапкинататами в жизни очень закрытая и скованная, ее часто не понимают родители и одноклассники, называют «странной» и прочее-прочее, и именно в этом они с Мэйпл были чем-то похожи. Наверное, девушка просто увидела себя в ней, и это их и сблизило.       А еще, совсем недавно, они выяснили, что они из одного города, только живут очень далеко друг от друга. Лапкинататами, как только узнала об этом, стала часто упрашивать Мэйпл встретиться, но ответ девушки был краток. Совушка (17:22): Прости, я пока не готова на встречу… Давай немного отложим это?       Да, ник Мэйпл здесь был «Совушка», и, на самом деле, у него так же была небольшая, пусть и не такая интересная история. Она назвалась в честь своей любимой детской игрушки, которую ей когда-то подарили родители давным-давно, кажется, на седьмой день рождения. У игрушки были большие и красивые глаза, а сама она, как не сложно догадаться, была плюшевой совой, такой большой и красивой, серебряного цвета. Девочка долго не могла придумать игрушке имя, поэтому стала называть ее просто Совушка, как бы банально это не звучало. Мэйпл пообещала себе, что в будущем переназовет игрушку, как только придумает более красивое имя, но в итоге решила ничего не менять, ведь тогда «Совушка уже не будет Совушкой». И имя игрушке прижилось, правда сама игрушка уже давно не с ней, что до сих пор иногда вгоняет голубоглазую в грусть. Родители продали эту игрушку кому-то, так как им снова нужны были деньги, но Мэйпл не устраивала истерик по этому поводу и никак на это не реагировала, ведь понимала, что семья их бедная, и деньги важнее, чем какие-то игрушки.       Девушка вздохнула, снимая обувь и проходя на кухню, где сидели ее родители и шумно разговаривали со своей соседкой, которая пришла в гости. Мэйпл не любила дома посторонних, особенно таких, которые в очередной раз подстрекают ее предков выпить еще рюмочку.       — О-о-о! А вот и доченька вернулась! — усмехнулась женщина, выпивая то, что осталось на дне рюмки и немного щурясь. — Заходи! Выпьешь с нами!       — Н-нет, мам, спасибо…       Мэйпл натянуто улыбается и спешит в свою комнату, садясь на диван, кидая рюкзак на пол.       Комната ее была маленькой, но полностью забитой всякими ненужными вещами, которые родители отказываются выбрасывать потому, что «а вдруг понадобиться? А вдруг продадим?». И поэтому они используют комнату дочери как «склад», от чего Мэйпл вдвойне не комфортно находится здесь. Все так забито, столько коробок, вещей, предметов, а место мало, и шкаф, который изначально подразумевался, как шкаф для одежды сероволосой, сейчас до верху забит очередным хламом и пустыми бутылками. Мэйпл не раз просила родителей выкинуть или сдать их уже наконец, ну или перенести в другую комнату или хотя бы во двор, но те лишь повышали на нее голос и игнорировали, а после попытки Мэйпл самой перенести бутылки, те устроили такой скандал, что девушка теперь просто боится затрагивать тему «хлама в ее комнате».       Из-за того, что места для вещей Мэйпл не находилось, девушка избавилась от большинства одежды, потому что иначе приходилось половину вещей класть на свою кровать, а спать в таком случае было очень неудобно. И просто чудо, что в таком бардаке девушка находила место, чтобы рисовать, дабы поступить в университет. Не удивительно, что Эшли не видела ее на курсах, ведь девушка на них и не ходила.       Денег не было.       А откуда им взяться? Родители пьянствуют, немного даже принимают, и скажите еще спасибо, что у них мозги еще не совсем в алкоголе утопились, так как за квартиру они платили. Правда, иногда за горячую воду забывали, что было просто ужасно, ведь в холодной воде купаться было не очень хорошей идеей. Поэтому Мэйпл всем сердцем надеялась, что поступит именно на бюджет и сможет сама получать какие-никакие деньги, ведь не зря она столько работала и уделяла времени рисунку целых два года, да и в принципе рисовать девушка любила. Но вот если они вдруг на бюджет не поступит — придется отказываться от учебы и, скорее всего, видится с Эш они будут реже, ведь та на сто процентов была уверенна, что девушка нарисовала свою постановку просто великолепно.       Вообще, может показаться, что родителям кроме очередной бутылки ничего в жизни и не надо было, но они, все же, пытались заботиться о Мэйпл и никогда не поднимали на нее руку. Да, бывало, что кричали, говорили какие-то гадости, хоть позже слезно извинялись (хотя не факт, что искренне), но когда девушка, допустим, болела, они пытались ее лечить, на время тратя деньги не на спиртное, а на лекарства.       Но в другие дни им было, мягко говоря, плевать, где их дочь. Они не звонили, когда ее долго не было дома, так что Мэйпл могла несколько суток в квартире не появляться, и те забьют тревогу лишь день на третий, и то, высшая степень их попыток найти девушку — поспрашивать соседей. И если те ее видели «как-то вечером пятницы в пол десятого вечера», то они спокойно выдыхали.       Мэйпл уже один раз попыталась вот так «сбежать» из дома прошлым летом, хоть ей и было чертовски страшно, но ей просто было интересно посмотреть, как отреагируют родители. И, к ее удивлению, те, по ее приходу, отчитали дочь за то, что ушла без предупреждения и ничего не сказала. Может, не на столько им и плевать было? Кто знает.       Сероволосая внезапно вспомнила сегодняшнюю прогулку и моментально достала из рюкзака шоколадку, рассматривая ее. Девушка знает, сколько она стоит, поэтому ей было вдвойне неловко, что Эшли потратила столько денег на такую вкуснятину. Мэйпл никогда не могла себе позволить побаловать себя такой сладостью.       Медленно открыв шоколадку, девушка отломила маленький кусочек, положив его в рот. Взгляд ее сконцентрировался на какой-то определенной точке на стене напротив, а на глазах ее постепенно начали скапливаться слезы.       — Мне было так страшно подходить к тебе… — тихо сказала в пустоту девушка, заворачивая шоколадку обратно и положив ее в один из ящиков. — А ты оказалась такой милой и доброй…       С каким-то колющим чувством в груди, смешанным с небывалой легкостью, девушка включила старенький компьютер, попутно вытирая рукой мокрые щеки от наступивших слез. И пока компьютер загружался, Мэйпл взяла в руки довольно потрепанный телефон и быстро настрочила сообщение Эшли, которая сегодня дала ей свой номер. Она сказала, что в чатах в интернете почти не сидит и ей удобнее переписываться просто по телефону, и попросила Мэйпл, чтобы она, если ей не трудно, общалась с ней именно так.       И девушка была абсолютно не против. «Привет. Я уже дома, все в порядке. Спасибо большое за шоколадку, она очень вкусная, но вот правда, не стоило! И вообще, спасибо тебе за сегодня, меня наша прогулка приободрила и даже немного осчастливила?»       К этому моменту компьютер уже включился и Мэйпл, после того, как отправила сообщение Эш, зашла в чат, читая, что там с кем произошло.       Но, как оказалось, там просто обсуждали какой-то фильм, который на днях начали крутить в кинотеатрах, и на который многие успели сходить, поэтому ничего особо важного Мэйпл не пропустила. Девушка решила упустить то, что наконец познакомилась с кем-то в реальности и сдавала сегодня экзамен, ведь считала, что людям этого знать не обязательно.       Да, она доверяла им, но, все же, не до такой степени. Им этого знать не обязательно.       Но вот в блоке диалогов Мэйпл внезапно увидела очередное сообщение от Лапкинататами, от которого девушке снова стало немного не по себе. Лапкинататами (16:22): Я надеюсь, что хотя бы этим летом мы встретимся! Очень сильно хочу увидеть тебя в реальности и погулять с тобой!       — Она словно давит на меня, ох…       Нет, Мэйпл еще не готова. Мэйпл боится. У Мэйпл может начаться паника.

* * *

— Трэв, гляди, гляди! Чей-то до боли знакомый голос звучал со всех сторон, поэтому парень в панике оборачивался и осматривался, пытаясь найти источник звука. На детской площадке было довольно жутко, а сама она выглядела, как уже несколько лет заброшенной: старые поломанные и скрипящие качели, заросшая травой и мхом горка, в песочнице — полно бурьяна и колючего репейника. — Трэвис, я здесь! Найди меня, найди! Кому принадлежит этот голос? Это был явно важный для Фелпса человек, но вот элементарно вспомнить его парень просто не мог: голова словно раскалывалась, а перед глазами все плыло. Очертания площадки стали неразборчивыми, но голос неизвестного все так же доносился со всех сторон, становясь то громче, то тише, и под конец превращаясь во что-то неприятное и неразборчивое, заставляя парня упасть на колени и закрыть уши руками. — Заткнись! Заткнись! Заткнись! — кричал блондин, но шум начал усиливаться, а парня и вовсе начало качать из стороны в сторону, словно он находится на корабле в большой шторм в открытом океане. И перед тем, как очнуться, Трэвис услышал то, что заставило его все вспомнить. — Почему ты тогда ушел?       Парень резко открывает глаза и вскакивает с кровати, тяжело и громко дыша, от чего голова начинала кружиться. Проснулся он весь в холодном поту, а сердце билось так, словно он пробежал марафон в несколько десятков километров без остановки.       — Блять… — тяжело отдышался Трэвис, прикладывая руку ко лбу.       Его немного трясло, от чего тот снова упал в кровать, пытаясь всеми силами избавиться от неприятного осадка после этого ужасного сна, но, к сожалению, кошмары запоминаются лучше всего, и просто так ты их не забудешь. Похоже, теперь в ближайшее время блондин не сможет думать ни о чем другом, кроме этого.       — Здравствуйте, вьетнамские флешбеки, — со злостью на самого же себя шикнул парень.       Он чуть приподнялся на локтях спустя минут пять и глянул на часы, стоящие рядом с клеткой домашней крысы. Они показывали девять часов вечера того же дня, и Фелпс даже удивился тому, что и не заметил, как отключился несколько часов назад. Удивительно, что отец его еще не разбудил своим недовольным ворчанием и криками, но, вот честно признаться, уж лучше бы разбудил, и тогда бы Трэвису не пришлось бы снова вспоминать весь тот ужас что с ним когда-то произошел.       Он ведь только недавно начал забывать об этой истории, и теперь все снова вернулось! Спасибо, жизнь, снова пошла по наклонной. Ну, а чего еще ему ожидать?       Устало простонав, он открывает клетку с крысой и осторожно кладет его себе на колени. Серый зверек с радостью начинает бегать по его ногам, а после карабкаться на своих лапках парню на левое плечо, щекоча своими усами его щеку. Блондин еле заметно усмехнулся, поглаживая Фэйго по спинке, немного расслабляясь и приходя в себя. Наверное, Фэйго второй, кого парень считает своей семьей, после своей бабушки, и Фелпс безумно рад, что он у него появился.       Фэйго заменяет парню реальных друзей, которых у него не было.       Конечно, есть один человек, с кем иногда парень переписывается, но это, скорее всего, просто знакомый, и другом назвать его он никак не может, ибо даже элементарно имя его не знает. Да и списываются они очень редко, обычно их диалоги заканчиваются после ответа на вопрос «Как дела?» и «Чем занимаешься?». Хотя пару раз они обсуждали что-то, но обычно их диалоги были сухими и короткими.       — Уже проснулся? — без всякой эмоции спросил отец, который незаметно для парня зашел в комнату. — Ужинать.       Как ушел — так и пришел. И, кажется, в последнем его слове Трэвис услышал какое-то недовольство. Или это его нормальный тон разговора? Парень уже не может отличить недовольство от более-менее нормального его настроения.       Закатив глаза, Трэвис запускает Фэйго обратно в клетку, попутно закрывая ее, поправляет свою чуть помятую футболку, зевает и идет на кухню, осознавая, что сейчас будет происходить.       Фелпс старший уже сидит за столом, надпивая из чашки кофе, и замечая вошедшего сына, проводит его взглядом. Трэвис хоть чем-то благодарен отцу на самом деле, ибо тот хотя бы готовит еду, пусть и не всегда.       — Ну так? — наконец выдает мужчина спустя ровно пол минуты, как его сын сел за стол и еще даже не успел распробовать макароны.       — Ну так что? — спокойно, но с частичкой неприязни отвечает вопросом на вопрос Трэвис, не поднимая взгляд со своей тарелки.       — Как экзамен?       — Нормально.       — Контракт или бюджет?       — Не знаю, — соврал тот, ведь прекрасно понимает, что бюджетом тут и не пахнет. Все таки, Трэвис не художник, да и пытался научиться рисовать самостоятельно (хотя первую половину курсов ему помогла оплатить бабушка, от чего парню было немного стыдно), и он трезво оценивает свои способности.       Но отцу явно не понравился такой ответ, поэтому он с характерным звуком стукнул чашкой об стол, громко выдыхая: — Просто ответь.       — Контракт скорее всего.       И тут Трэвиса словно парализовало. Он словно прилип к стулу, не в состоянии сделать ни единого движения. Парень даже взгляд не мог поднять, да и дыхание задержал на несколько секунд, осознавая, что пальцы на руках начали немного трястись. Трэвису страшно.       — И на кой-черт мы водили тебя на эти идиотские курсы?! — внезапно взорвался отец, совершенно недовольный сказанным сына. Его голос эхом отдавался в голове блондина, но тот даже не дернулся, лишь продолжал сидеть в замершей позе, не в состоянии шелохнуться, лишь дышал очень тихо и слабо, а зрачки его метались по собственным дрожащим пальцам. — Вот зачем, зачем ты решил поступать в это поганое место?! Решил бабой стать, рисовать цветочки да горшочки?! Говорил же, иди в церковь!       «Ага, говорил…» — подумал про себя парень и перед глазами начал мелькать вид собственной спины, но решил промолчать.       — Ты просто бездарь. Мало того, что и в школе оценки были поганые, так еще и в обычном рисунке смог налажать! — не унимался мужчина, все повышая и повышая голос, становясь уже красным от злости. Правда, блондин этого не видел, но отчетливо представлял в голове, от чего становилось не легче. — Теперь иди и работай сам, я тебе ничего оплачивать не буду, ясно?! Пошел бы в церковь — все было бы прекрасно! Но нет, везде надо делать отцу все на зло! Бестолочь!       И тут Трэвис не выдерживает. Впервые у него в голове что-то щелкает и он, игнорируя страх и дрожь, резко встает из-за стола и смотрит на отца.       Смотрит на отца взглядом, полным обиды и разочарования.       — Мама была отличным художником, хоть у нее тоже сначала не все получалось.       И парень резко уходит, торопясь закрыть за собой входную дверь, понимая, что отец за такие слова снова может его ударить. Он выбегает на улицу и, игнорируя крики отца из дома, скрывается за оградой, убегая туда, куда глаза глядят. Трэвис понимает, что за такое по его возвращению домой его ждет еще одна ссора с отцом. Он понимает, что будет за его сегодняшнее поведение. Он понимает, что, возможно, получит еще не один синяк, но все же убегает, ведь ему просто надоело все это терпеть.       Игнорируя страх, игнорируя злость и обиду, парень бежит, а в голове, как назло, мелькают картинки из недавнего сна.       Кажется, этот кошмар будет преследовать его вечность.