«Может, кофе — взрослящий напиток? Если его пьешь, становишься взрослым? Сначала тебе разрешают пить кофе. Потом перестают следить за тем, в котором часу ты ложишься спать… вот уже разрешают превратить лекционный зал в кафе, не спать по ночам и не завтракать. А начинается все с кофе»*
Наверное, Фил просто не хочет взрослеть, и поэтому вкус данного напитка ему просто не по душе. А тем временем Бен, сидящий в зале, слушал, как Сал вновь взялся за гитару и играл какие-то незнакомые ему мелодии. Мальчик видел, как парень осторожно дотрагивается пальцами до струн, наверное, боясь еще сильнее натереть мозоли на своих пальцах. — Самоучка? — Почти, — отвечает моментально Фишер, не смотря в его сторону. — Один очень хороший человек меня научил, хотя я очень часто злился и раздражался, когда у меня что-то не выходило, ха-ха! Бенджамин еле заметно улыбается, присаживается на диван рядом с Салли и прижимает к груди свой рюкзак, с какой-то тоской и мимолетной грустью всматриваясь в невидимые узоры на ковре, лежащим на полу под ногами. Мальчик еле слышно выдыхает, прикрывает глаза и снова вытирает свои щеки. Сал не мог этого не заметить. — Ну, ты чего? — глядит на него Фишер, не убирая с рук гитару. — А вдруг, на меня будут кричать? — чуть плача выдает Бен, сжимая рюкзак еще сильнее. — Я… Просто очень сильно хочу домой. Парень с еле уловимой тоской смотрит на Кэмпбелла, вновь видя в нем отголоски прошлого себя. Боже, как же они, блин, похожи! Разве что, Сал не так часто плакал. — Все будет хорошо, — пытается сказать как можно мягче, потрепав его по каштановым волосам. — Скоро ты окажешься дома. Бенджамин еле заметно кивает, продолжая вытирать свои щеки, а после слышит, как в дверь кто-то звонит. Они оба чуть напряглись.* * *
— Ларри Джонсон! — Филлип. Парень пожимает ему руку, приветливо улыбаясь, однако имя и фамилия данного парня как-то уж слишком странно крутятся в его голове. Филлип уверен, точно уверен, что где-то слышал о нем, где-то слышал о Ларри Джонсоне, ведь, в ином случае, почему мозг продолжает рыться в собственных воспоминаниях, перебирая каждый из них, тщетно пытаясь найти нужный «файл», подписанный именем этого парня? Филлип пытается сделать вид, что все в порядке, однако, когда гости заходят в гостиную, улыбка тут же спадает с его лица, а парень все продолжает рыться в своей памяти, повторяя и повторяя в голове «Ларри Джонсон». «Я точно слышал где-то о нем, точно где-то слышал!» Мэйпл буквально игнорирует всех здесь присутствующих. Она подбегает к Кэмпбеллу, хватает его за плечи и пытается заглянуть в его зеленые и слегка заплаканные глаза; осматривает его так, словно мальчик выбрался из-под обломков рухнувшего здания или же вышел из пожара, ведь Мэйпл волнуется. Правда волнуется, пусть и Бенджамин всегда казался ей слишком невоспитанным и наглым, пусть он любил неудачно подшутить или специально играть на нервах родителей и его старшей сестры, ибо ни один ребенок не заслуживает страданий, физических любо моральных, а так же ни один родитель не заслуживает того, чтобы их драгоценный ребенок исчез без следа. Бен замечает ее обеспокоенный и слегка злой взгляд на себе и пытается не заплакать вновь. Он уже начал придумывать различные отмазки и готовить длинную речь на тему «почему я сбежал из дома», однако все, что он успел сказать, так это какое-то невнятное бормотание, смешанное из симбиоза слов «я не хотел», «извини» и «я больше так не буду». — Ты просто дурак! — пытается сдержать слезы Мэйпл, обнимая мальчика, слегка прижимая его к себе, пока тот продолжил что-то невнятно бормотать себе под нос, и сам стараясь не заплакать. Он слишком сильно испугался. Он слишком сильно хочет домой. Он слишком сильно хочет увидеть… — А где Эш…? — вспоминает Бен и чуть отстраняется от Мэйпл, стараясь не смотреть ей в глаза; то ли от стыда, то ли от страха. — Эта дурочка скоро приедет, — вытирает щеки девушка и улыбается, а после снова приступ кашля заставляет ее согнуться чуть ли не напополам. Все же, не стоит ей так близко подходить к кому-то. Не хватало еще, чтобы из-за нее кто-то заразился! Сидящий рядом с Беном Сал еле заметно улыбается, ведь он был рад за этого ребенка, а тем более рад тому, что ему не придется больше с ним нянчиться! Это ж какое счастье для Фишера, вот правда, хоть прыгай на месте и целый мюзикл пиши! Однако, парень чувствует, как чей-то пристальный взгляд буквально прожигает его, если не испепеляет в целом, а потому Фишер резко оборачивается, видя, как в арочном проеме стоит какой-то парень, с огромными глазами смотря прямо на Фишера. Сал чуть напрягся, слегка нахмурился и готов уже было выносить на фарфоровом блюдечке все свои недовольства по этому поводу, смешанные с матом и криками, ведь кому понравится то, что на него так пристально и долго смотрят? Но Сал не успевает этого сделать, ведь какие-то странные чувства, похожие на воспоминания, буквально окутывают его со всех сторон, наваливаются на голову, бьют по ребрам и животу, словно пытаясь донести: «вспоминай вспоминай вспоминай». Парень щурится, всматривается в знакомого незнакомца, который так и не удосужился сдвинуться с места. Сал рассматривает его, видит его длинные каштановые волосы, этот чертовски знакомый нос и родинку под правым глазом. Этот до боли знакомый дурацкий взгляд, эта мимика и эмоции; все это давит на его голову, на воспоминания, которые и так покрыты темной туманной пеленой, а голова начинает болеть, словно была перезагружена таким внезапным и резким потоком информации, которая свалилась на Фишера. И тут, что-то резко щелкает. — Т-ты…? — Я. А ты…? — Тоже я. Оба смотрят друг на друга, как идиоты, начиная издавать какие-то нервные, чуть ли не истерические смешки. Нет, да быть того не может! Это просто невозможно, это просто глупая шутка судьбы! — Ты ведь Салли…? — осторожно спрашивает Джонсон и подходит чуть ближе, все еще боясь того, что обознался. Но как же можно спутать эти дибильные голубые волосы? Еще бы два хвостика сделал, как в детстве, когда его с девчонкой путали, вот правда! — Ага. — Я думал, что ты умер… — А я разве не похож на мертвеца? — смеется в ответ Фишер, хотя на самом деле ему было немножечко обидно из-за своей же шутки. Ларри не верит собственным глазам и ушам, ведь он был уверен, точно уверен в том, что Салли, его бывший лучший друг Салли умер несколько лет назад, когда парень узнал о его пропаже! Ведь с тех самых пор от парня не было ни слуху ни духу, а Джонсон был уверен в том, что даже невзирая на ту детскую ссору Салли бы все равно ему написал или позвонил, да не важно! Он бы точно подал знак того, что он живой, что с ним все хорошо! Джонсон часто-часто моргает своими глазами, все еще удивленно пялится на Фишера и подходит чуть ближе. — Ты совсем идиот? — сквозь нервный смешок спрашивает Сал, когда Ларри дотрагивается указательным пальцем до его щеки, словно чтобы уж точно удостовериться в том, что парень живой и относительно здоровый. — Бля, Ларри, харош! — А я на секунду и вправду подумал, что ты призрак, — смеется парень и убирает руку. — А я на секунду подумал, что у тебя все еще остались мозги, — фыркает Фишер в ответ. А после, они оба неловко молчали, ведь просто не знают, что сказать друг другу. Оба прекрасно помнят тот день, когда они поссорились, оба прекрасно знают то, что им надо хоть что-то сказать друг другу, ведь они не виделись уже сколько лет! А ведь раньше парни были не разлей вода, всюду ходил вместе, разве что школа у них была разная, но это не мешало им встречаться после уроков на детской площадке и играть в футбол или баскетбол. Это не мешало им на лето уезжать в детский лагерь и травить самым маленьким байки о призраках и монстрах, об умерших людях, что задохнулись в нерабочем колодце, либо же которые умерли в глубине этого леса, где попадись в медвежий капкан и где их съели оборотни-зомби, или о тех, кого утащили русалки и утопленники в речке! Парни помнят это прекрасно, пусть и некоторые воспоминания Фишера все еще находятся под каким-то невидимым замком, ибо почти годовая кома дает о себе знать время от времени. Оба помнят все это. Что же им теперь сказать…? Вроде бы, парни особо выражений не подбирали, говорили все прямо и сразу, а тут сразу расклеились, ибо их душила вина и стыд за ту дурацкую детскую ссору, которая разделила мальчишек и разрушила их, казалось бы, крепкую дружбу. — Тот самый Ларри? — тишину нарушает Филлип, который зашел с подносом чашек с горячим чаем и кофе. «Так вот, откуда мне он так знаком!» Сал пару раз рассказывал про Ларри своего одноклассника, Филлипа, все хотел их познакомить, однако что-то все никак не выходило. То у Филлипа были какие-то дела, то у Ларри, и это слегка расстраивало Салли, ведь он хотел дружить всей этой их мальчишеской компанией, иногда даже подключая и Тодда, хотя рыжий парень не так часто появлялся в детстве Фишера. Как помнил Фил, Моррисон не особо любил играть в футбол или ездить в лагеря; он был, пусть и хорошим другом, однако очень уж редко его можно было вытащить на улицу. Фил с ним редко общался, однако Сал часто с ним зависал, ведь, пусть он и казался слишком уж «домашним», парень вечно придумывал какие-то интересные изобретения, хоть и слишком уж детские. А еще, он коллекционировал бабочек. Сал безумно любил трех своих лучший друзей, и всегда хотел однажды, хоть раз в жизни собрать всех вместе, однако после просто смирился. Тодд вскоре уехал в другой город, а после ссоры с Джонсоном Фил больше о нем не слышал, да и не напоминал о нем при Фишере, ведь понимал, как тому больно и неприятно. Тяжело же, порой, просто дружить, и так тяжело расставаться. Хотя, с Тоддом Сал поддерживает связь, ведь, как он знает, Моррисон приезжал наведаться к нему в больницу. По иронии судьбы, отец Сала переехал как раз в тот самый город, где отныне живет Тодд. «Зато, Салу было не одиноко», — усмехается про себя Фил и ставит поднос с чашками на столик, а сам снова уходит и возвращается уже с какими-то таблетками, протягивая их Мэйпл. — Спасибо…? — благодарит она его и садится в кресло, удивленно моргая и наблюдая за Ларри и Салли, немного не понимая, что сейчас происходит. — Вы, ребята, знакомы? Оба кивают и все еще не сводят взгляд друг с друга, не зная, что и сказать. Нет, ну это точно пранк какой-то, не иначе… — Может, скажете хоть что-то друг другу? — осторожно спрашивает Фил и садится в рядом стоящее с Мэйпл кресло, кажется, совершенно не беспокоясь о том, что девушка может его заразить. — Сал, я… — мается Ларри и потирает затылок. — В общем… — Да все в порядке, Джонсон, — перебивает его парень и еле заметно улыбается. — Я знаю, что ты хочешь сказать. И ты меня прости. Ларри улыбается в ответ и протягивает ему руку. Глаза Джонсона вмиг оживились, пусть и какая-то неловкость в его, казалось бы, легких и свободных движениях оставалась. Все же, довольно тяжело вновь вот так просто взять и начать общение с не просто бывшим другом, а с бывшим другом, с которым так неудачно и довольно жестоко по меркам детей поссорились. Довольно необычно для каждого из них, ведь они столько пережили вместе! И у соседей шелковицу летом воровали, и зимой друг друга снежками обстреливали, и подшучивали над тем, как кто-то из них ломал руку или падал с велосипеда! А теперь им неловко даже в глаза друг другу смотреть, ибо их детская ссора неприятным осадком покрывает все эти теплые воспоминания. Фишер, не медля, пожимает ему руку, и Ларри замечает, какая же его кисть худая. Джонсон сразу понял, что с Салли что-то случилось за эти несколько лет, об этом говорят его скулы, худоба, трость пo правую сторону от дивана и покрытая шрамами правая часть его лица. Да и в характере немного он поменялся, стал каким-то то ли холодным, то ли более язвительным, однако нотки того старого-доброго Салли все же виднелись в его голубых глазах. Точнее, в голубом глазе, ведь второй был скрыт за повязкой, если он там вообще есть. — Я рад, что встретил тебя до того, как помер, — чуть хрипло смеется Салли и улыбается. — Слушай, давай не будем как бабы тут сопли наматывать и забудем эту неловкую детскую ссору? — Согласен, — постепенно оживился Ларри и все продолжает улыбаться в ответ. Ему и самому не очень хочется вспоминать о том дне, ведь порой, время от времени, дружбы с Салли ему не хватало. Без него и вправду как-то одиноко, на самом то деле, ведь над кем еще можно так подшутить, как над ним? — А это, как я понял, Филлип? — оборачивается Джонсон на парня. — Наконец-то, на старости лет познакомились! — Я еще не такой уж и старый… — Да брось, Филя, посмотри на себя! — выкрикивает Сал. — Уже, вон, ребенок появился! Да ты такими темпами скоро бабушкой станешь, ха-ха! Бенджамин тихонечко смеется, наблюдая за происходящим. Это все ему казалось очень забавным, особенно как, вроде бы, взрослые парни, словно дети малые подкалывают друг друга. Ведь Бену почему-то казалось, что быть взрослым — это быть очень хмурым и серьезным, как мама или папа, правда вот, Эш была исключением, ведь она просто была слишком эмоциональной. А тут… Боже, Бен был готов поспорить на то, что его одноклассники ведут себя точно так же порой, как эти парни! — А ты не утратил своего чувства юмора, — Ларри усмехается. — И ты, наверное, тоже, — говорит Фишер в ответ. — В общем, мир? — Конечно же, мир. Мэйпл рада за них, правда рада, ведь что может быть лучше такой внезапной встречи после ссоры, особенно когда оба уже давным-давно позабыли обиды? — Фил…? — шепотом зовет его она, ведь горло слишком болит. — Да? — тут же оборачивается парень и удивленно моргает. — Мы должны помириться с Тосей и СиДнеем, — выдыхает девушка и перебирает свои пальцы. — Они ведь наши друзья… Мы должны им все объяснить и извиниться! Фил замечает, как на последнем предложении глаза ее чуть заблестели какой-то решимостью. И вправду, нужно будет извиниться и все им объяснить, ведь они тоже их друзья. — Конечно, — улыбается парень в ответ и кивает, а затем, немного колеблясь, протягивает девушек руку. — Кстати… — М? — Мэйпл удивленно глядит то на него, то на его руку. — …мир? И тут девушка не сдерживает улыбки. — Конечно же, мир, — и пожимает его руку.* * *
Сердца их бьются в унисон, так громко и быстро, ведь им было страшно. А как тут не испугаться? Приехали в какой-то незнакомый район в конце города, стучатся в незнакомый дом к незнакомым людям. А вдруг, тут живут какие-то маньяки? Вдруг, сейчас откроется дверь, и на пороге будет стоять мужчина с винтовкой? Или он быстро схватит их, свяжет и будет ждать выкупа у их родителей? От одних только мыслей становилось не по себе, и Эшли съежилась, чуть прижимаясь к плечу Трэвиса, сама того не осознавая, пока дверь очень медленно открывалась с немного неприятным и мимолетным скрипом. Свет из коридора ослепил подросткам глаза на пару секунд, и им пришлось сощуриться, чтобы увидеть хоть что-то или хоть кого-то, стоящего на пороге. — Ну и долго мне ждать? — чуть хрипло смеется до боли знакомый голос, и Эш резко открывает глаза. — Я, вообще-то, болею. На пороге незнакомого дома, укрытая в чей-то чужой темно-синий плед, стояла ее лучшая подруга, которую явно позабавила такая реакция друзей. — Ваши лица хоть фотографируй, — продолжает чуть хрипло говорить она, и на девушку тут же налетает Кэмпбелл с объятьями, чего Мэйпл немного не ожидала. От таких резких действий она чуть потеряла равновесие, но таки обняла подругу в ответ, радуясь тому, что она в порядке. — Ого, да ты еще и волосы обрезала! Тебе идет. Точно же. Мэйпл ведь не видела Эш довольно давно, а девушка не имеет привычки постоянно фоткать себя и отсылать своей подруге свои селфи со всякими масками из приложений, поэтому Мэйпл узнала о том, что теперь Эш у нас «девочка с каре» только сейчас. — Спасибо! — улыбается Эш и отпускает подругу из крепких объятий. — Мэйпл, боже, что случилось? Т-ты… Болеешь и… Приехала неизвестно куда неизвестно как! Я, как услышала новость, сразу спохватилась, спасибо Трэвису, что сказал, н-но… я просто… — Все в порядке, Эш, не кипятись, — улыбается Мэйпл и кашляет, прикрываясь рукой. — Иди в гостиную и сама все поймешь. Кэмпбелл быстро кивает и осторожно, чуть мнительно пробегает по коридору, оставляя свою подругу и Трэвиса стоять в прихожей. Фелпс и сам немного нервничает, ведь ему все еще крайне неудобно находиться в чужом доме, тем более, как он понял, хозяин дома точно не Мэйпл, а значит, его тут точно не ждали! Немного неприятненько вышло, хотя, судя по девушке, тут, вроде как, все нормально и все друг другу рады, иначе, зная ее, она бы точно закатила панику и начала вызывать полицию. — Ну? Чего вылупился? — хлопает Мэйпл ему по плечу и закрывает входную верь, а сама следует за Эшли в сторону гостиной, откуда парень слышал много незнакомых голосов. — Иди за ней, раз пришел. — Ага… — кивает Трэвис и, набрав в легкие побольше воздуха, идет следом, все еще капельку нервничая. Как только Эш оказалась в той самой гостиной, откуда доносились незнакомые голоса, у девушки — она готова поклясться! — остановилось сердце, ведь в этой самой комнате, где сидели два незнакомых парня, и откуда-то взявшийся Ларри, тот самый Джонсон, та самая «девушка, у вас слишком длинные волосы!», она видит, как на диване, так же укутанный в плед и держащий в руках чашку с каким-то напиткам, сидел ее младший брат. Бенджамин. У Эш просто не хватает слов для того, чтобы сказать хоть что-то, даже короткое «привет» всем здесь присутствующим, пока парни, на миг замолчав, кинули взгляд на молчащую, как статуя, стоящую в арочном проеме девушку. Казалось, она игнорирует всех здесь сидящих, казалось, она потеряла понятия времени и пространства, а весь взгляд ее был словно прикован к одному только Бену, который был жив, цел, и невредим. — Бен… — чуть слышно шепчет Эшли и буквально срывается с места. Она наваливается на своего брата с объятьями, не в состоянии скрыть своих слез. Прижимает к себе крепко-крепко, так странно и словно по-матерински поглаживая по голове; будто бы утопает в собственных рыданиях, счастливых рыданиях, ведь Бенджамин был слишком дорог для нее. Такой, порой противный и несносный, вечно любит врываться в ее комнату без спроса, постоянно съедает весь сыр по утрам и не оставляет для сестры хлеба для тостов. Вечно самым первым запирается в ванне, назло для сестры, особенно в те дни, когда девушка слишком уж куда-то спешит. Любит заимствовать вещи, постоянно ворует ее карандаши и акварельные краски для работ по рисованию в школе, вечно вымогает чипсы и колу в обмен на что-то, а так же очень сильно ее достает. Иногда Эш жалела о том, что у нее вообще есть младший брат, ибо находила его слишком уж невыносимым. Порой ей хотелось, чтобы его никогда не было, чтобы он исчез, пропал, испарился, да что угодно, ведь он ее и вправду порой очень сильно достает! Но когда все это случилось, когда Бен и вправду пропал, тем более по ее же вине, Эшли, наконец, поняла, как же она его чертовски любит и ценит. Ведь он ее брат и если бы с ним что-то случилось, она бы себя не простила, ни за чтобы не простила, ведь слезы родителей неприятным осадком остаются на ее душе уже не один день. — Ты такой идиот, просто невыносимый идиот! — сквозь слезы говорит Эш, не выпуская из объятий его, словно боясь, что он опять пропадет. — Прости меня, пожалуйста…! — И ты… Меня прости… — шмыгает носом Бен, ведь правда осознает свою вину за такой необдуманный поступок. Особенно после истории Сала он понял то, как родители переживают за своих детей, и особенно то, что с ним действительно могло произойти что-то страшное и ужасное, и домой он мог уже вообще не вернуться. Об этом было страшно думать и ему, и его сестре, и его родителям, которые, пока еще не в курсе всего этого. Трэвис же осторожно проходит в гостиную и улыбается, ведь он рад за Эшли и за то, что Бен, все-таки, жив. Словно камень с души, ведь Эш теперь будет счастлива, и это главное для него. — Сегодня день неожиданных встреч, — усмехнулся Джонсон и переводит взгляд на Трэвиса, который удивленно взглянул на него. — Правда ведь, Фэйго? Кажется, Трэвис в этот момент поперхнулся воздухом, и все взгляды резко обратились на него. — Ч…ч-чего….? — О! Так значит, я был прав, что это, все-таки, ты! — Ларри смеется и подходит чуть ближе, протягивая парню руку. — Я тот самый КупитеБилетНаКонцерт, тот самый твой анонимный друг по переписке и тот самый, который сегодня понял, насколько же тесен наш мир. Трэвису так и хочется сказать, мол, «пиздец, пацаны, это просто пиздец», но в ответ лишь нелепо кивает и пожимает ему руку, все еще находясь в состоянии какого-то шока. Неужели… Неужели этот парень — его друг по переписке?! — Боже, это же просто… — Невозможно? — закончил за него мысль Джонсон. — Ну, тогда тебе стоит услышать одну историю, а точнее, уже две, как случились невозможные встречи. Я вам отвечаю, ребята, судьба просто шутит над нами! И смех разнесся по всей этой гостиной.* * *
— Ты уверена, что останешься? — Посижу тут немного, и Ларри отвезет меня обратно домой, — Мэйпл стоит на пороге и провожает подругу, пока та ждет того, пока оденется Бен. Все же, этот день вышел слишком напряженным для всех, и таких неожиданных встреч никто даже ожидать не мог. Вскользь Ларри рассказал о своей истории со встречей с Салом, а Фил поведал же о том, как дружил несколько лет с Мэйпл в интернете. Трэвису же пришлось упомянуть про то, что так же дружил с Джонсоном и только сейчас узнал о его настоящей личности в жизни, пусть и пару раз с ним в университете они уже пересекались. — Кстати, в жизни ты такой же, как и при общении по переписке, — сказал Трэвис, когда закончил свою историю. — И ты, кстати, тоже, — смеется Ларри в ответ. Ребята сдружились, причем довольно сильно, хоть и прошло довольно не много времени, однако каждый рад этому дню, ведь за сегодня и вправду случилось очень много хорошего. Хотелось бы, чтобы всегда так было! Эшли сказала, что ей нужно срочно домой, ибо родители, как-никак, волнуются, и она пообещала, что прикроет Фила. Бенджамин тоже сказал, что парней не выдаст, чему обе «няньки» были ему благодарны. — Я рад, что все хорошо, — слышит девушка от Фила, стоящего на пороге, когда ребята провожали Трэвиса, Эшли и Бена. — Я тоже, — шепчет Мэйпл и улыбается, пусть в сумраке улыбки ее практически не было видно. — И я рада, что мы с тобой все уладили. Фил так же улыбается в ответ от ее слов.* * *
— Бенджамин! — Боже мой! Мистер и миссис Кэмпбелл не верят своим глазам, когда на пороге дома появляется их сын, живой и невредимый, слегка, правда, заплаканный, ведь он ожидал, что родители будут ругаться, что они будут кричать и отчитывать, однако мама и папа лишь со слезами на глазах обнимают его, так же боясь отпускать. Родители счастливы, ведь для них нет ничего дороже собственных детей. Бенджамин обнимает их в ответ прямо на пороге, плачет и шмыгает носом, бормоча «простите, простите меня, пожалуйста!», но в ответ слышит лишь: — Мы так рады, что ты жив! — Все будет хорошо. «Все будет хорошо», — проносится в голове у Эшли, которая и сама не может сдержать своих слез. Она стоит на улице рядом с Трэвисом, и сердце ее буквально разносит тепло по всему ее телу от некого приступа счастья, ведь видеть улыбку на лицах родителей было непередаваемо. Особенно когда они до этого лишь плакали вечерами, надеясь, что дочь их не слышит, ведь нужно же быть перед ней сильными! Но Эшли все слышала, и ей становилось неприятно от самой себя, ведь чувствовала она вину свою за произошедшее. Ведь не хотела она, чтобы это случилось, ведь не хотела она кричать на своего брата в порыве гнева и злости. «Берегись себя» — слишком точное выражение для нее. — Все будет хорошо, — повторяет Трэвис, словно вновь читая ее мысли, и Эш смотрит на него, чуть улыбаясь. — Спасибо тебе огромное, что помог со всем этим, — шепчет девушка, все никак не в состоянии убрать улыбку со своего лица. — Да я же ничего не делал… — потирает парень затылок, нервно усмехаясь. — Не я ведь Бена нашел, а друг Мэйпл! Да и ничего такого грандиозного тоже не совершал…. — Ты помог мне, — перебивая его, говорит Эшли и поворачивается к нему лицом, видя, как при свете фонарного столба его лицо очень ярко показывает эмоцию недопонимая. — Ты помог мне справиться с этими тяжелыми временами, ты помог мне не утонуть в отчаянии и всегда был рядом со мной, так что я буду бесконечно тебе благодарна. Парень не знает, что сказать. Лишь неловко потирает затылок и чуть смущенно улыбается, ведь он и не думал, что просто своим присутствием рядом и вправду хоть как-то ей помогал. Они стоят еще с минуту так, пока парень не подает первый голос. — К слову, Эш… «Ох, черт…» Эшли уже понимает, что ей хочет сказать Фелпс. Она уже знает, какой разговор ее ждет, а потому щеки ее снова наливаются кровью, дыхание снова сбивается и мысль о том, чтобы провалиться сквозь землю уже не кажется такой уж дурацкой. Она прячет взгляд, опуская его, словно думая, что таким образом становится «невидимой», однако она понимала реальность мира и то, что никаких суперспособностей у нее быть не может. Конечно, разговор на данную тему рано или поздно достиг бы ее, однако сейчас все еще было слишком не вовремя. Трэвис понимал это. — Д-да? — голос ее снова дрожит. «Ну же, тряпка, соберись!» — Можем отойти? Эшли кивает, и они проходят чуть дальше ее родного дома, останавливаясь возле какого-то соседского дома, где уже как неделю никого не было; лишь изредка приезжала какая-то женщина, чтобы поухаживать за здешней собакой. Девушка чувствует, как ноги ее подкосились, и она уперто не хочет смотреть в глаза Трэвису, ведь ей чертовски неловко, ибо перед глазами ее всплывает его покрасневшее лицо, а после — тот самый, самый первый и неловкий поцелуй, который и поцелуем тяжело назвать. Девушка жмурится, боясь представить, что ее сейчас ждет. В глубине души она, конечно же, мечтала о том, чтобы Фелпс сейчас ее сам поцеловал, ведь все истории обычно заканчиваются именно так! Однако, зная Трэвиса… Эшли резко открывает глаза, чувствуя теплые и крепкие объятия. — Ты ведь знаешь, что мне пока тяжело все это дается, — осторожно начинает парень и продолжает ее обнимать, чувствуя, как руки Эш медленно и осторожно обвивают его талию. — Мне еще нужно немного подумать над всем этим и… Дай мне еще чуточку времени, ладно? Эшли кивает. Она совсем не в обиде, пусть и внутри что-то неприятно колит желудок. Эшли понимает, что сама поспешила, что принесла Трэвису дискомфорт и что не стоит так резко раскидываться своими чувствами налево и направо. В любом случае, Эш рада, что Трэвис не бросает ее. Что они продолжат общение и что все будет хорошо. Продолжает обнимать парня, утыкаясь носом в плечо, греясь от его тепла; даже немножечко радуется, что разговор этот не вышел слишком уж напряженным. Ведь Кэмпбелл понимает, что для Трэвиса все это слишком уж быстро, и здесь и вправду нужно время, чтобы все обдумать. Но тут она чувствует, как Фелпс выпускает ее из объятий, и как он очень неловко и осторожно кладет руку на ее горячую щеку. Взгляд Эшли тут же теряется, сердце стучит, как бешенное, а колющее чувство внутри сменилось на приятно-тянущее; точно такое же, какое было в тот самый неловкий для них двоих день. Трэвис, не долго думая, закрывает глаза и очень быстро и неловко дотрагивается до ее губ своими, всего на пару секунд, не больше, а после делает один шаг назад и впиваясь глазами в серый асфальт. — Это пока не ответ, — сразу говорит парень. — Теперь мы квиты, уяснила? Девушка стоит напротив него в недоумении, вся красная и с кучей вопросов в голове. Приторно-сладкое чувство внутри вновь вернулось, и она, словно не веря в реальность, дотрагивается пальцами до своих губ, слыша, как удары в груди становятся все быстрее и быстрее. — Квиты…? — Квиты по неловким поцелуям, — смущенно усмехается парень, потрепав девушку по волосам. — Не тебе же одной страдать и помирать со стыда? Эшли все еще стоит, смотрит огромными глазами на Фелпса, лицо которого было еле видно при свете фонарного столба, что стоял слишком далеко от них. Медленно моргает, пытается переварить в голове все сказанное парнем, а затем она просто заливается смехом, прикрывая рот своей рукой. — До чего же ты дурак, блин, Трэвис! Теперь она точно уверена, что все будет хорошо.* * *
Парень вернулся домой достаточно поздно, уже чувствуя, как недовольный отец будет делать ему очередной выговор. Трэвис закатывает глаза, осторожно открывает входную дверь и снимает куртку в коридоре, надевая ее на крючок на вешалку. В доме подозрительно тихо. Может, отца и вовсе нет дома? Хотя, это маловероятно, он ведь, даже если слишком на работе задерживается, все равно приезжает домой, будь то шесть вечера либо двенадцать часов ночи, ведь ему нужно удостовериться, что его сын сидит дома и что он не помер где-то за поворотом! По крайней мере, Трэвис был в этом уверен. Хотя, сейчас отец словно действительно изменился, его словно подменили, ведь в последнее время парень не слышал с его стороны никакого недовольства, никаких криков, да и рукоприкладства не былo тоже. Нет, парень рад этому, правда очень рад, но как же так вышло, что его отец, сам мистер Фелпс, вдруг так резко поменялся? Угомонил в себе, наконец, свою гордыню? Решил стать хорошим? Прилежным отцом? — Трэвис? — слышит парень из гостиной и протяжно вздыхает. Отец, все же, дома. — Да? — нехотя отзывается парень. — Подойти сюда, пожалуйста. Есть разговор. И тут Фелпс напрягся. В голову сразу стали лезть неприятные мысли, от которых действительно становилось чертовски страшно, так страшно, что ноги даже не держали, хотя на автомате повели его в комнату. Нет, сегодня был же такой прекрасный день для всех! Вот надо же отцу все испортить! Парень осторожно проходит в гостиную и видит, как его папа как-то уж слишком понуро сидит на диване, а увидев сына, встает и подходит к нему. Трэвис снова напрягся, неосознанно сделал один шаг назад и уже начал беглым взглядом искать вещи, которым можно обороняться. Ведь отец и вправду вселял в него страх, иначе и быть не может! — Если ты хочешь узнать, где я так долго пропадал, то я просто помогал своей подруге в тяжелое для нее время, — подал голос Фелпс, когда понял, что они оба молчат слишком уж долго, и если отец не хочет говорить, то лучше уж подать голос первому. — Не бросать же мне ее, верно? — Ты хороший человек, — говорит мужчина и смотрит сыну в глаза. — Я рад, что ты не бросил ее в беде. «Мне послышалось?» — Трэвис не верит. Неужели, это похвала от него? Да быть такого не может… — Я хотел поговорить о другом, — мужчина выдыхает, берет свою волю в кулак и пытается избавиться от остатка гордыни, присущей ему, и которую он совсем не замечал, а после падает на колени, голову опуская. — Прости меня, Трэвис. Тут дар речи у парня пропал. Его отца точно кто-то подменил, он уверен в этом на все сто процентов! Ведь… Такого просто не может быть. Просто не может быть! «Невозможно…!» — хочется выкрикнуть Трэвису, однако он продолжает молчать. — Прости меня за все, что я делал. Из меня ужасный отец, я знаю, и, к сожалению, только сейчас я начал понимать свои ошибки, ведь иду по стопам своего же отца, — Фелпс все стоит на коленях, ведь стыдно ему даже в глаза собственному сыну смотреть. — Понимаю, прощения мне нет, однако все равно прошу тебя простить. Трэвис молчит. И вправду не знает, что ответить отцу, ведь все это слишком внезапно. Так тяжело переварить у себя в голове все случившееся за этот день, ибо он и вправду полон неожиданностей. Неловкое молчание заставляет Трэвиса очнуться и набраться сил сказать в ответ хоть что-нибудь. — Подшатанные нервы, испорченное детство, запреты и порой рукоприкладство, — парень пытается выровнять дрожащий голос. — Не думаю, что за все это одного лишь «прости» будет достаточно. Ты натворил много ужасного, и это факт. Мужчина все еще не поднимает свой взгляд, внимательно слушает сына, даже и не думая его перебивать. Конечно, слышать такое в свой адрес было неприятно, ведь всегда тяжело осознавать свои ошибки, принимать и выслушивать их. Фелпс сильнее опускает голову, хоть и чувствует стыд. — Я… Не смогу тебя простить за все это, — наконец, говорит Трэвис, и его слова как острие ножа проходятся по горлу Фелпса, однако глоток надежды все еще оставался внутри, и не зря: — Но я готов отбросить все это, если ты, наконец, станешь нормальным отцом для меня и хорошим человеком для всех. Фелпс застывает на месте на пару мгновений, затаивает дыхание и очень медленно и осторожно поднимает свой взгляд. Он боится увидеть во взгляде сына ненависть или гнев, однако… Трэвис смотрит довольно решительно, без толики злобы или гнева. Ведь парень и вправду хотел, чтобы отец изменился, всем сердцем хотел, ибо кроме него и бабушки у парня из семьи больше нет никого. И порой так хотелось, чтобы отец у него был, как у всех. Добрый, ворчливый, немножечко строгий, но всегда готовый помочь, если нужно. А его папа только и мог, что недовольно глядеть на своего сына и кроме как Бога своего перед очами не видеть больше ничего. — Обещаешь мне это? — Трэвис протяжно вздыхает, протягивая руку отцу. — Обещаю, — мужчине все еще стыдно смотреть в глаза сыну, но он готов меняться ради того, чтобы их небольшая семья совсем не распалась. И он принимает его руку.