Дни в этой больнице пролетали настолько медленно, что порой одна минута здесь становилась целым часом, потому что делать было попросту нечего. Сал мог лишь лежать, иногда смотреть телевизор, что висел на стене напротив его койки, либо же иногда играл на своем телефоне в какие-то машинки и стрелялки, либо «три в ряд»; он мог бы посмотреть различные видео или почитать книги онлайн, но для первого был недоступен хороший интернет, а для второго — слишком сильно напрягался
глаз.
Мальчик все еще не привык к своей новой жизни и к своему новому лицу.
Довольно тяжело ему пришлось в первый день после того, как пришел в себя. Он узнал и то, как попал сюда, и то, сколько времени он пролежал в коме, и то, что его мамы больше нет. Тяжелее всего было именно из-за последнего, ведь Фишер был на сто процентов уверен, что Диана умерла именно из-за него, ведь по словам отца, «она просто отчаялась бороться за твою жизнь». Сал извинялся, очень долго извинялся перед отцом, плакал и винил себя в ее смерти, но Генри лишь прижимал сына к себе, поглаживал по голове и целовал в макушку, говоря:
—
Это не твоя вина, это не твоя вина, это не твоя вина…
Со временем, чувство вины потихоньку ушло, хоть и не навсегда.
Тяжело было и принимать свое лицо, ведь теперь нужно привыкать к тому, что его будут обзывать «уродом», если вдруг увидят на улице, поэтому, нехотя, Сал согласился на то, чтобы вместо потерянного глаза иногда носить протез, а на половину лица надевать повязку. Да, это только увеличит внимание к себе, когда паренек будет выходить на улицу, но лучше уж так, чем слышать презрительный шепот за спинами.
Спустя месяц, Фишер привык.
Как только он немного пришел в себя, он узнал, что его родители после происшествия с ним твердо решили отправить его на лечение в новую больницу в другом городе, ведь здесь доктора были способны лишь оказать первую помощь и пожать плечами, поэтому ради сына они собрали вещи и сняли квартиру в другом городе буквально за считанные часы. С сыном, правда, были проблемы, ведь такую длительную поездку молодой организм, который, тем более, не хотел приходить в себя, мог просто не выдержать, однако Генри и Диана рискнули.
Тем более, они просто не хотели оставаться в этом городе, где буквально каждая улица напоминала им о том, как они искали своего дорогого сына по всем переулкам.
Из друзей у Фишера остался Филлип, который находился в их родном городе, но списаться с ним парень смог лишь спустя пару месяцев, чем очень сильно его порадовал, ибо парень и вправду думал, что Сал мертв.
— Только, прошу, не говори никому об этом, — Сал плечом держит свой телефон возле уха. — Если узнают об этом, то сразу расплетутся новости про меня, а папа сейчас не в состоянии давать интервью.
— Конечно, Сал, я никому не скажу, — твердо уверяет его Фил и сдерживает свое слово.
Помимо него, Фишер о своем «пробуждении» никому больше не сказал, ведь друзей, как таковых, у него было мало. В воспоминаниях всплывал один парень, Ларри, с которым они хорошо ладили, но после одного инцидента Сал не особо хотел с ним разговаривать. К тому же, он даже не был уверен в том, знает ли Ларри, что он пропал: лучше лишний раз его не беспокоить.
Однако, кроме Фила и уже бывшего друга Ларри, был еще один парень, который по счастливому стечению обстоятельств находился как раз в этом самом городе.
— Фух, еле-еле проскочили мимо персонала! — пытаясь отдышаться говорит рыжий парень, поправляя на переносице свои большие и круглые очки. — Это просто ужас, Сал, как ты тут живешь?
— Тут врачи, словно солдаты, охраняющие какую-то секретную военную часть! — смеется запыханный темнокожий парень, закрывая дверь за собой.
— Тодд! Нил! — Фишер радостно откладывает скучную книгу в сторону и чуть удобнее усаживается на своей койке, безумно счастливый тем, что друзья сегодня пришли навестить его.
Сал Фишер целыми днями морально умирал в этой больнице, он пытался не смотреть на свое отражение в темной мониторе экрана телефона или телевизора, в алюминиевых ложках и в чистых подносах, старался не смотреть на себя, ведь он считал себя настоящим уродом, и еще долго не сможет свыкнуться с этим фактом.
Сал Фишер благодарит своих друзей за то, что им плевать на его внешность и из-за этого не отвернулись от мальчишки, как это сделали некоторые другие ребята.
Тодд Моррисон — лучший друг парня, с которым Сал дружил в детстве и которому приносил трупы мертвых капустниц, думая, что эти бабочки будут идеально дополнять коллекцию Моррисона. И плевать, что капустниц можно было увидеть летом и весной на каждом шагу, плевать, что Салли постоянно думал о том, что каждый раз приносит разных бабочек. Тодд никогда не говорил ему правду и даже сделал отдельный стенд с названием «Капустницы Салли», где висело около двадцати белых с черной крапинкой насекомых.
Когда-нибудь, Тодд расскажет ему. Может, лет через пять. Ему будет очень интересно посмотреть на реакцию друга.
С Нилом же Сал познакомился через Моррисона. Как оказалось, он был парнем Тодда, и они уже как полгода встречались. Познакомились, по словам друга, случайно на каком-то небольшом концерте, где Тодд нечаянно облил Нила стаканом воды.
При первой встрече они не сильно поладили. Немного покричали друг на друга, Нил его даже толкнул и чуть разбил оправу очков, но оба долго обиду держать не могли — извинились. Тодд купил ему новую футболку, а Нил же ему заплатил за очки. Так и подружились, а позже стали встречаться.
«Самая странная история любви за всю мою жизнь» — смеялся Сал, когда Моррисон рассказывал ему об этом случае в первый раз.
Правда, Сал бы немного удивлен, что друга привлекали парни, ведь никогда и подумать о таком и не мог, однако просто принял это, как факт, ведь главное, что Тодд сейчас счастлив!
— Мы тебе кое-что принесли, — улыбается Нил и явно держит за спиной что-то.
Как бы Фишер не пытался заглянуть на его спину, разглядеть подозрительно-большой подарок не выходило, ибо он еще был в какой-то коробке, и Сал только догадывался, где он нашли коробку такого размера.
— Так, Нил, если это какая-то подушка для объятий с анимешкой девочкой, то это не смешно!
Сал плохо разбирался в аниме и не думал, что этот, с виду серьезный парень смотрит подобное, и когда Нил на прошлой неделе подарил Фишеру плакат с полу-голой 2D девчонкой, то сразу настоял на том, чтобы плакат этот забрали. К сожалению, Нил с Тоддом оставили подарок у Сала в палате, и потом ему пришлось еще очень долго объяснять отцу и персоналу больницы, откуда у него в палате этот огромный и с довольно высоким рейтингом плакат голой девочки с большими глазами.
— Блин, Нил, нас раскрыли! — закрыл ладонью рот Моррисон, дергая парня за шиворот рубашки.
— А я говорил, надо было принт голой девочки заказывать, а не одетой!
— Бля-я-я, — Сал ударяет себя по лбу и начинает смеяться так, что скулы аж сводит. — Колитесь, что притащили на этот раз?
— О, тебе это понравится!
Фишера пугают хитрые взгляды друзей.
Нил вытаскивает из-за спины огромную подарочную коробку и кладет ее прямо на койку в ноги Сала, и мальчик сразу удивляется тому, насколько вещь в этой коробке была тяжелой.
«Какую подлянку придумали на этот раз?»
— Ну же, открыва-а-ай! — восхищенно говорит Тодд, сияя глазами. — Быстрее, мы что, зря пытались ее протащить сюда?
— Ладно-ладно, открываю я.
Он смеется и удобнее садится в своей койке, а после медленно и осторожно пытается раскрыть подарочную цветастую пленку, но выходило крайней плачевно: пальцы Фишера работали достаточно плохо, он иногда еле-еле мог нормально держать в руках вилку или ложку, ведь его организм еще не окреп от пребывания в коме и очень сильно ослаб. Ослаб на столько, что мышцы практически атрофировались.
— Эм… Можете помочь? — спросил Сал очень тихо, ведь ему немного неловко просить помощь в таких обычных вещах.
Парни смутились, чувствуя себя виноватыми, ведь они знали, в каком состоянии пребывает их друг, и делать такую замудренную упаковку было не лучшим их выбором.
— Ой, да, конечно! — кивает Нил, и он вместе с парнем начинает разворачивать первый слой упаковки, под которой виднелась однотонная темно-синяя коробка.
— Эта вещь поможет тебе, — говорит Тодд, но не уточняет. — Только не злись на нас, ха-ха!
Любопытство распирает Сала, и как только Нил поднимает коробку все настроение просто рушится к черту.
—
Гитара?
— По твоему тону понятно, что ты недоволен, — потирает затылок Тодд, нервно смеясь.
— Я, блин, ненавижу играть на гитарах! — бурчит Сал и отворачивается. Он понимает, что нельзя принимать подарки с таким негодованием, но ничего с собой поделать не может.
А откуда неприязнь к игре на гитаре парень и сам не знает. Наверное, просто боится начать играть на них, боится, что у него ничего не получится.
— Почему именно она?
— Твой отец нам сказал, и мы решили сделать подарок, — смеется Нил, доставая инструмент в руки. — Ему врач сказал, что тебе нужно развивать моторику рук и пальцев, чтобы восстановить их, и игра на гитаре сможет помочь!
Фишер мельком поглядывает на инструмент в руках Нила: гитара выглядела красиво, была покрыта черно-красной краской и довольно приятно звучала, когда парень сыграл пару аккордов.
— Я не умею играть на них, — отчаянно говорит Сал и пытается принять этот подарок, однако пока получается крайней плохо. — У меня не получится.
— Да что ты сразу ныть начинаешь? Выше нос! — Тодд садится рядом с другом и потрепал его по голубым волосам. — Нил просто превосходно умеет играть, он будет приходить и учить тебя.
— А ты?
— Я буду приходить за компанию и восхищаться им, — смеется Моррисон и вновь поправляет очки на переносице. — И буду слушать, как вы оба играете!
Сал протягивает руки и Нил кладет ему в руки гитару.
Инструмент красиво блестит на лучах солнца, в руках держать ее не так уж и тяжело; проводит пальцами по струнам и случайно проигрывает какие-то режущие слух звуки, от которых все трое щурятся.
— Тебе нужна практика, — улыбается Нил. — Уверен, так ты быстрее окрепнешь, а бонусом к этому научишься круто играть!
Сал скептически смотрит на инструмент, не знает, сможет ли он принять его, сможет ли научиться играть и действительно ли это поможет ему быстрее восстановиться.
По лицу Фишера было видно, что он не очень доволен таким подарком, но в глубине души был безумно благодарен друзьям за то, что они так заботятся о нем и о его здоровье.
Придется учиться играть, хочет он того или нет.
—
Спасибо, — и слабо, но искренне улыбается.
***
— Так почему ты играешь на ней, если тебе не нравится? — вопрос Бенджамина заставил его на секунду перестать перебирать пальцы на струнах, буквально на пару мгновений перемещая его назад, в прошлое, когда друзья притащили этот прекрасный ужас в его больничную палату.
— Приходится, — коротко отвечает Сал, играет пару аккордов и смотрит на свои пальцы, покрытые мозолями от струн.
Бен больше не задает вопросов на эту тему, ведь думает, что Фишеру неприятно говорить об этом, но парень был даже не против рассказать, как на самом деле так вышло, что ненавистный ему инструмент оказался в его руках.
Нил с Тоддом правда ему очень помогли в тот период. Как морально, так и физически, ведь игра на гитаре действительно хорошо развивала его моторику рук.
Пусть у Сала очень долго не выходилось играть, пусть он злился и раз сто точно капризничал и говорил, что точно бросит это дело, в конечном итоге научился играть довольно красивые мелодии и «сдружился» с этой самой гитарой. Тысячи неудачных попыток очень сильно ему помогли, как и понимание того, что Тодду и Нилу не было плевать на здоровье друга, и что она терпели его недовольства чтобы просто банально помочь.
Сал безумно любит своих друзей и бесконечно благодарен им за это.
