Ревность
Когда они вернулись к себе в квартиру, первое, что попалось под ноги Куроо — табурет, — пинком отправилось в полёт до ближайшей стены. Хлипкой конструкции мебель издевательств не выдержала и развалилась, сиротливо топорщась вверх единственной целой ножкой. Но и этого оказалось мало. Грохнув со всей дури кулаком по стене, Куроо ещё какое-то время попинал плинтус и в конце концов замер, по-прежнему вжимая в стену кулак и упираясь в него лбом. Бокуто, так и не продвинувшись дальше порога, молча смотрел как ярится Куроо, постепенно понимая — что-то тут не так. Но долго раздумывать над причиной не пришлось, вариант только один. Бокуто потемнел лицом и почему-то почувствовал себя виноватым. Но ведь он не знал, что у Куроо это серьёзно. Кажется. Но ничем иным объяснить поведение друга он не мог. И само поведение, кстати, тоже вызывало много вопросов. — Бро, — горло от волнения пересохло и Бокуто пришлось прокашляться, — ты это… Я же не знал. Да и не было ничего. Ну-у, кроме сегодня и… — голос всё ещё не подчинялся, и Бокуто вновь зашёлся в кашле. А у Куроо на проклятущем «и» чуть ноги не подкосились и сердце биться не перестало. — И? — не менее хрипло, чем Бокуто, проскрежетал Куроо, остановившимся взглядом буравя стену. — Э-э, совместная дрочка на кухне за «что-то было» считается? — нарочито-беззаботно. Вот, значит, как. Планомерная атака с явно продуманной стратегией. Ха-ха. — На него это похоже, — издевательски рассмеялся Куроо. — Изучает новый объект для своих экспериментов, бля! — Я не объект, — набычился Бокуто, совершенно не понимая слов и причины смеха Куроо. — Это ты так думаешь, — продолжал стебаться Куроо, захлебывая истеричными всхлипами. — Ох-хо-хо, бро! Не знаешь ты своего Акааши. Совсем не знаешь! — Я и тебя, оказывается, не знаю, — Бокуто внезапно обрёл уверенность. — Стоило сразу мне всё объяснить, я бы и пальцем его не тронул, — и немного нервно-озадаченно: — Но ты же, вроде как, был не против. — Не против? Я?! — смех оборвался, Куроо развернулся и посмотрел на Бокуто, заставив того невольно отшатнуться от полыхавшего в глазах отчаяния. — Думаешь, от меня хоть что-то зависит? Думаешь, моё мнение для него хоть что-то значит? — Тогда сделай так, чтоб зависело и значило! — Бокуто подошёл к Куроо, сжал его плечо и хорошенько встряхнул. — Кончай истерить, бро. Ведёшь себя как влюблённая малолетка. Закатил мне тут необоснованную, — Бокуто шутливым толчком в грудь Куроо пресёк попытки возразить, — необоснованную сцену ревности. Бро… Пауза в монологе заставила обоих ощутить, как нечто неуловимое, пытавшееся только что разрушить связывающие их узы, отступило, медленно сменяясь пониманием и прощением. А ещё — осознанием собственной глупости в сложившейся ситуации. — Вы же мои лучшие друзья. Ты и Акааши. Да я ни в жизнь!.. — Бокуто глубоко вздохнул. — Понимаешь? — губы неуверенно дрогнули, но в следующее мгновение растянулись в широкой улыбке; Куроо, смягчившись взглядом, улыбнулся в ответ. — Хэй, бро! Всё нормально, — повеселевший Бокуто хлопнул Куроо по спине, обнял его за плечи, потянул к дивану и плюхнулся на продавленные подушки вместе с ним. — Лучше расскажи, как тебя угораздило настолько безнадёжно втрескаться? И в кого! В нашего Акааши! — Тебе лучше этого не знать, — вновь рассмеялся Куроо, но теперь уже искренне, с облегчением и затаённой надеждой. — Ну-у, — хитрые смешинки в сияющих глазах, — тогда можно обсудить его шикарную… — Бр-р-ро! — не поддержал веселья Куроо, срываясь на рычание. — Ладно-ладно. С тебя табурет, — Бокуто внезапно замолчал, а потом резко, без перехода захохотал, отчаянно хлопая себя по коленям. — Ну ты даёшь. Это надо же, ха-ха! Ревнивым оказался. Ха-ха-ха! — Заткнись нахрен, бро! — пытался перекричать Куроо громогласный хохот, неожиданно краснея ушами и скулами; заметив такое непотребство, Бокуто окончательно слетел с катушек, заливаясь счастливым смехом. — Дебил. Я на тебя посмотрю, когда влюбишься. Куроо решил больше не обращать внимания на икающего от нехватки воздуха Бокуто и задумался над своим отношением к Акааши. Влюбился… Если испепеляющую душу ревность, ярость и желание придушить вперемешку с восхищением и обожанием можно назвать влюблённостью, тогда да — влюбился. Как-то незаметно для себя, без видимых причин и намёков с другой стороны. Безнадёжно. Но, может, Бокуто прав, и не всё так печально? Он ведь и в самом деле не пытался донести до Акааши свои мысли и чувства. Может, стóит попытаться? А ещё лучше — без всяких там «может» — делом заняться, а не хернёй маяться! «Так и сделаю». Это больше не игра. По крайней мере, для него.***
Начало учебного года оказалось хлопотным, загруженным лекциями и факультативами. И волейболом. Для третьегодок предстоящие соревнования будут последними, и нагрузка на тренировках оказалась не менее изматывающей, чем учёба. Время утекало, как вода сквозь пальцы. И какая могла быть личная жизнь, если и для полноценного ужина сил не оставалось! Пицца и покупные онигири стали «родной» едой даже для Акааши. Куроо с Бокуто налегали на учёбу со всем рвением, «расплачиваясь» за два года почти безделья и куража, прекрасно понимая, что своё будущее они делают сами. Акааши поддерживал их морально (на большее его не хватало) и прилагал все возможные усилия на тренировках. Он понимал, что и для него «выпускные» соревнования станут последними: в основу Акааши так и не прошёл — не смог на достойном уровне научиться работать в связке с кем-то другим, кроме Бокуто. Особо он не расстраивался, поскольку не планировал связывать свою жизнь с волейболом, но сыграть в последний раз с великолепным дуэтом хотелось не меньше, чем повторить их совместный сексуальный марафон. Но с этим вообще был полный швах. Бокуто строил из себя дебила, озадаченного склерозом, и упорно не понимал намёков. А Куроо пока не вписывался в планы, поэтому уже сам Акааши отмахивался от подозрительной настойчивости непривычно нервного сенпая, даже не задумываясь над его поведением. Но всё когда-нибудь заканчивается или приходит в норму, затягивая рутиной и устоявшимся режимом. Втянувшись в процесс, Куроо с Бокуто вновь заискрили энтузиазмом, выкраивая время для вечеринок и подначек над Акааши, который явно переоценил силы, понабрав излишнее количество дополнительных занятий (он и сам это понял, но слишком поздно). Вот только и Акааши со временем упорядочил свои дела, возвращаясь к плану покорения «стихийного бедствия» под именем Бокуто. …Декорации готовы, момент подобран удачно. Акааши уверен, что Бокуто больше не удастся отвертеться (кстати, а почему он вообще увёртывался? что не так-то?). Справившись с волнением и отложив «на потом» поиски ответов над странными вопросами, Акааши выровнял дыхание, поправил кимоно и пошёл открывать дверь: судя по монотонному долбежу, стучался никто иной как…***
Бокуто ошарашенно пялился на расставленные полукругом зеркала и закутанного в кимоно Акааши, который вдруг нахмурился и, попросив немного подождать, ушёл в ванную. Округлившимися глазами Бокуто разглядывал расстеленный футон, непонятные коробочки-мешочки и сброшенные на пол диванные подушки. Что происходит? От панических мыслей отвлёк телефон, завибрировавший знакомой мелодией, установленной на «вечный» контакт «Супер-бро». — Хэй, Бокуто, ты уже дома? — верно расценив неопределённое «ум-гум», Куроо печально вздохнул и пожаловался: — Я в магазине. Немного перебрал с покупками. Неохота одному тащить, ну да ладно, — выжидательная пауза и удивлённое: — Ты чего такой молчаливый? — Тут зеркалá, прикинь, бро, — наконец-то отмер Бокуто. — Красотища какая! Откуда только у Акааши… э-э… Куроо? Но телефон упорно передавал лишь короткие гудки оборвавшейся связи. Перезвонить Бокуто не успел, в комнату вернулся Акааши с глубокой миской в руках. Осторожно ступая, стараясь не пролить волновавшуюся у краёв воду, Акааши вопросительно посмотрел на Бокуто и слабо улыбнулся. — Интересно? Бокуто занервничал, знакомые нотки в голосе Акааши живо всколыхнули память, заставив яркие картинки калейдоскопом замелькать перед глазами. Нехорошо. Второй раз Куроо ему такой подставы не простит. И как бы ни было любопытно, ради сохранения дружбы Бокуто готов засунуть своё любопытство в задницу. И желательно в задницу идиота Акааши, в упор не замечающего очевидного. Правда, Бокуто обещал Куроо не вмешиваться. Вот и сейчас… Слепо пятясь к двери, Бокуто чудом успел от неё отскочить, попутно спасаясь от разъярённого Куроо. Ураганом ворвавшись в квартиру, Куроо, разрывая пространство молниями испепеляющего взгляда, даже не отдышавшись, рванул к Акааши. Выбив из рук миску и расплескав воду по подушкам-зеркалам, Куроо схватил опешившего от такой наглости Акааши за грудки и швырнул на диван, не заботясь о его удачном «приземлении». — Понял. Меня здесь нет, — сориентировался Бокуто, шарахнувшись в сторону от обернувшегося к нему Куроо, и быстро выскользнул за дверь, ловко приподняв-прикрыв покосившуюся створку. — Я вас не приглашал, Куроо-сан, — с ледяным спокойствием заметил Акааши, поправляя кимоно. Но договорить ему Куроо не дал, склоняясь над Акааши и придавливая к спинке дивана сжавшей горло рукой. — Ты-ы-ы, — горячее шипение обожгло губы Куроо и щёку Акааши. Куроо трясло. Слепая ярость не позволила высказать всё накопившееся: сил хватало только шипеть и с ненавистью всматриваться в безразличные ко всему на свете глаза. Наверное, именно это безразличие и остудило Куроо. Он отпустил Акааши, позволил ему подняться, костяшками пальцем провёл по скуле и положил руку на плечо. — Думаешь, меня можно воспринимать как должное? — тихо, но с вибрирующими нотками угрозы. — Поманить, когда понадоблюсь, и отбросить, как только новая модель появится? — отсутствие хоть какой-то реакции со стороны Акааши вновь всколыхнуло унявшуюся было злость. — Для тебя что, все люди игрушки?! — Куроо сорвался на крик. — Но мы живые, понимаешь, живые! Здесь! — ладонь Куроо с силой впечаталась в грудь Акааши, туда, где абсолютно ровно и спокойно билось сердце. — Ты… ты как зеркало, — презрительно скривив губы, Куроо отшатнулся от Акааши, помедлил и направился к выходу, разворачиваясь у двери и добивая: — Бездушное и самовлюблённое зеркало. Ты с ними, — кивок на ширмы, — отличная компания.***
Как-то вяло и бездумно, действуя на автомате, Акааши навёл порядок в комнате: убрал в шкаф аксессуары, закинул на диван подушки, скатал футон, взял на кухне полотенце и вытер разлитую воду. Но зеркалá требовали специального ухода. Вернувшись к ширмам с очистителем и мягкой тряпочкой, Акааши, расправив кимоно, исполнил идеальное сэйдза* и замер, разглядывая своё отражение. Бездушный. Самовлюблённый. Оказывается, давно привыкнув к внешней эмоциональной бесстрастности, он и не заметил, как привычка укоренилась и внутри него. А минимальное социальное общение, вращаясь в большинстве своём вокруг сумасшедшей бро-пары, в конце концов заставило его абстрагироваться от действительности и зациклиться на самóм себе. Он просто… запутался, не замечая, как постепенно скатывается к одиночеству. Но и Куроо не совсем прав. Оно у него было. Сердце. Настоящее, живое, задохнувшееся болью и обидой. Странно, потёки воды с поверхности зеркал он, вроде бы, вытер. Откуда тогда эти? Как в замедленной съёмке Акааши пальцами заскользил по стеклу, через мгновение осознавая ошибку и отдёргивая руку. Слёзы, значит. Пальцы прикоснулись к мокрым щекам. Как некрасиво.***
На следующий день Акааши не появился ни на лекциях, ни на тренировках. А вернувшихся вечером Куроо и Бокуто соседняя квартира удивила новой крепкой дверью и нежеланием Акааши реагировать на попытки достучаться-дозвониться.Ты мне очень…
— Бокуто-сан, — Акааши плавно поднырнул под мяч и в идеальном броске отправил пас радостно оскалившемуся Бокуто. Удачно. Вечерняя тренировка с командой из соседнего университета закончилась безоговорочным выигрышем принимающей стороны. Бокуто сегодня просто великолепен, а блоки Куроо заставляли скрежетать зубами игроков команды противника. Потрясающая у него всё-таки интуиция. Хитрый демон-Куроо! Акааши улыбнулся и довольно кивнул в ответ на оттопыренный вверх большой палец Бокуто. И даже принял участие во всеобщей свалке с победным гиканьем обнимавшихся сокомандников. — Акааши, ты пугаешь, — «зашептал» на всю раздевалку Бокуто. — Что с тобой происходит? Оснований для такого вопроса было предостаточно. Акааши как подменили: меланхоличная строгость сменилась оживлением, замкнутость — общением и осторожными попытками полноценно влиться в коллектив, как в учебный, так и в спортивный. У Акааши появились новые знакомые, всё больше людей без опаски стали обращаться к нему с вопросами и даже приглашали на различные тусовки, которыми он, кстати, перестал пренебрегать. У Куроо с Бокуто уже не было столько времени развлекаться, а вот Акааши частенько проводил вечера с компанейскими студентами-заводилами. Нет, он по-прежнему общался и с Бокуто, и с Куроо, но не выходя за рамки дружеских подначек и привычных одёргиваний. Неизменным оставалось одно: закрытая дверь и «никакие» личные отношения Акааши с Куроо. — Ничего не происходит, Бокуто-сан. Просто живу. Как все, — он задорно подмигнул Бокуто и мелодично рассмеялся. — Без меня дорогу до дому найдёте? А то я тороплюсь, опаздывать будет невежливо. — Это на вечеринку-то невежливо? — насмешливо поинтересовался Куроо, встречаясь с Акааши взглядами. — Да там толпе глубоко похер, кто и когда завалится до кучи. — Зачем же сразу на вечеринку? Обычное свидание, — не прекращая улыбаться, Акааши закинул на плечо спортивную сумку и пружинистым шагом направился к выходу. — Пригласил Широфуку в кино, она согласилась. Когда-то ведь надо и личную жизнь налаживать. А красивая девушка, по-моему, для этого просто отличная компания. Вы так не считаете, Куроо-сан? — дожидаться ответа Акааши не стал.***
— Девушка? Он сказал девушка? Да ещё и по имени назвал! — экспрессивно размахивая руками, Бокуто вопросительно заглянул в лицо мрачного как туча друга. — Я не понимаю, Куроо! — От меня ты чего хочешь? — огрызнулся тот. — Я не больше твоего знаю. — Что между вами произошло? — Бокуто неожиданно остановился, заставляя замереть и Куроо. — Ты бы себя тогда видел! Я думал, ты его убьёшь. — Бро, заткнись, а? Ты не… — Куроо резко замолчал и, уставившись взглядом в никуда, глубоко задумался, но буквально через пару минут уверенно заявил: — Бокуто, мне нужны деньги, машина и твоя помощь. — Ох-хо-хо! Наконец-то, — с облегчением расхохотался Бокуто. — Узнаю старину Куроо. А то распустил тут сопли, понимаешь. Всё найдём, всё сделаем, — и с подъёбкой в голосе: — Посмотреть можно будет? — Бр-р-р-о!***
— Ты же не откажешь в маленькой просьбе своему сенпаю? — Бокуто положил тяжёлую руку на плечи Акааши и повёл за собой в сторону выхода за территорию университета. — Бокуто-сан, не давите, — безуспешно пытался выбраться из железного захвата Акааши, в конце концов смиряясь и позволяя увлечь себя к распахнутой дверце затонированной «тойоты». — Садись, всё объясню по дороге, — Бокуто помог Акааши втиснуться в салон, хлопнул дверью, подмигнул и помахал вслед сорвавшейся с места машине.***
— У нас тренировка через час. — Я знаю. — К соревнованиям не допустят. — Возможно. — Я не имею ни малейшего желания куда-то ехать с вами, Куроо-сан. — Меня это совершенно не волнует. …Шикарный отель, «кричащий» разноцветными огнями и зримым налётом «звёздной» чопорности, мог впечатлить даже сáмого привередливого богатея, чего уж говорить про двух неизбалованных студентов. Нарушив кучу правил и припарковав машину у соседнего здания, Куроо подмигнул ожидавшему их парню, с шутливым позёрством вручив ключи и пару тысяч иен, нашёл взглядом выбравшегося из салона Акааши и поспешил к нему. — Нам туда — небрежный кивок в сторону отеля. — Возражения не принимаются, сопротивление бесполезно, — устремившийся вперёд Куроо внезапно осознал, что никаких возражений-сопротивлений с момента окончания короткого диалога от Акааши вообще-то и не поступало: он молчал, равнодушно следил за Куроо, но выполнял все указания. Что ж, Куроо подобное более чем устраивало. Он хмыкнул и свернул к служебному входу, даже не потрудившись убедиться, что Акааши следует за ним. — Опаздываете, — какой-то безликий парень в униформе отеля, суетливо перебирая пальцами и постоянно «цыкая» жвачкой, без дальнейших комментариев повёл Куроо с Акааши за собой, постоянно оглядываясь и дёргаясь на любой шорох. Служебный лифт доставил их куда-то под самое небо, заставив Акааши присвистнуть на открывшуюся панораму из огромных окон. — У вас два часа, — открыв вычурную дверь номера ключ-картой, парень протянул руку и выжидательно уставился на Куроо. — Как договаривались, — потная ладонь сомкнулась в кулак, пряча свернутые рулончиком иены.***
Дождавшись, когда Акааши разуется, Куроо без лишних слов притянул его к себе и крепко обнял, прижимая голову Акааши к своему плечу и утыкаясь носом в пахнувшие солнцем чуть влажные кудри. Отпускать Акааши не хотелось до умопомрачения, но с каждой секундой времени оставалось всё меньше. — Идём, — поцелуй в висок и вздох сожаления, но Куроо нашёл в себе силы отстраниться и проследовать вглубь апартаментов (по-другому это многокомнатное великолепие и не назовёшь), утягивая за собой Акааши. — Подожди, — Куроо остановился перед очередной дверью и потянулся к пульту, что-то включая и регулируя. — Заходи. Хотя нет, закрой глаза, пожа-а-алуйста, — ладони в молящем жесте сложились перед лицом, но улыбка искрила хитринкой. — Акааши! Я тут, видишь ли, помириться пытаюсь, а ты мне весь кайф обламываешь. — Так вот оно что, — Акааши всё-таки выполнил просьбу и шагнул в неизвестность. — А я-то думал: похищение, взятка, незаконное проникновение, насильственное удержание, предполагаемое… лишение… невинности… Открыв глаза, Акааши продолжал говорить по инерции, постепенно лишаясь дара речи, а под конец уже задыхаясь от восторга. Просторное помещение с мини-бассейном, мягкой подсветкой и миллионами бликов назвать ванной комнатой язык не поворачивался. Это чудо покорило Акааши моментально: сотней, тысячью колыхавшихся в неверном свете отражений. Повсюду зеркалá: стены, пол, потолок, даже неглубокий бассейн (или всё-таки ванна?) бурлил пузырьками «зазеркальной» воды. Акааши судорожно всхлипнул и неверяще посмотрел себе под ноги. Он так давно мечтал о подобном ракурсе! Поднял голову, уставившись в потолок — и о таком тоже! Витавший в облаках счастья Акааши не замечал ничего: ни разглядывающего с маниакальной жадностью его лицо Куроо, ни ловких пальцев, расстегивающих пуговицы рубашки, ни сорвавшегося в галоп дыхания. Чувствуя, что ещё немного и он окончательно будет потерян для мира, Акааши перевёл взгляд на Куроо, мгновенно утопая в расплавленном золоте его глаз. Восхитительно! Как же давно Акааши не испытывал этой потрясающей каждую клеточку тела волны обожания. — Разговоры потом? — с надеждой и мольбой. — А они планировались? — чуть насмешливо и нетерпеливо. Куроо всё правильно понял и продолжил раздевать Акааши, заканчивая расстёгивать рубашку. Заметив, как Акааши разрывается между ним и зеркалами, Куроо снисходительно улыбнулся и шагнул ему за спину. Прихватив рубашку за воротник, Куроо потянул её вниз, одновременно с этим целуя обнажившиеся плечи, лопатки, чуть выпирающие позвонки. Освободив Акааши из плена тонкой ткани, Куроо вернулся с поцелуями к шее, руками обхватывая Акааши за талию и наблюдая, как тот внимательно следит за каждым его движением, а потом резко выдыхает и перестаёт сдерживаться.***
Всё, что было сказано тогда, Акааши помнил до последнего слова. Но он сам согласился на авантюру с гостиницей, желая примирения не меньше Куроо. Без него слишком тоскливо, а ещё хотелось доказать, что Куроо не прав. По крайней мере, не во всём. Акааши не был бездушным эгоистом и не считал себя самовлюблённой сволочью. Заигрался? Возможно. Зациклился на самом себе? Однозначно. Но и впустив однажды Куроо в свою постель, Акааши не мог предугадать, что упорядоченное существование вдруг обернётся зависимостью. От эмоций, от чувств, от настойчивых губ и горячих рук. От Куроо. И если ради этого нужно пойти на уступки… Он согласен. Акааши развернулся, обнял Куроо за шею и потянул на себя, со всей страстью отдаваясь поцелую. Судя по изумлённому взгляду, Куроо подобного не ожидал, но тупить не стал и подхватил настрой, крепче прижимая Акааши к себе за бёдра. Закрыв глаза и неосознанно простонав что-то маловразумительное, Акааши постарался выкинуть из головы манящие воображение зеркала, сосредотачиваясь на Куроо. Сложно. Знать, что стоишь посреди своей мечты, но ради того, чтоб удержать другую, жертвуешь первой. Правда для себя Акааши уже решил, что Куроо того стóит. Раздражённо сорвав не желавшую нормально расстёгиваться пуговицу, Акааши наконец-то снял с Куроо рубашку и с наслаждением заскользил чуть вспотевшими от волнения ладонями по его спине. Запрокинув голову и подставив жадным поцелуям горло, Акааши не выдержал и приоткрыл глаза, глядя в потолок. Как необычно, непривычно и… нельзя отвлекаться. — Да что ж тебя из крайности в крайность кидает-то! — для Куроо неестественность в поведении Акааши не осталась незамеченной. Опустившись перед Акааши на колени, Куроо быстро расстегнул его брюки и вместе с трусами потянул вниз, помогая переступить через штанины и попутно снимая носки. — Иди сюда, — поманил его Куроо, удобно усаживаясь на пол и раздвигая ноги, между которыми, повернув к себе спиной и поставив на колени, разместил Акааши. — Посмотри на себя, — Куроо заставил его наклониться вперёд, придерживая одной рукой за живот, а второй за подбородок. — Смотри! Акааши смотрел… не в силах сдержать восхищение, искренне любуясь идеальными пропорциями собственного тела: ни грамма лишнего, красиво очерченные мышцы, гладкая кожа, вздыбленный член. И пальцы Куроо: поглаживающие живот, впадинку пупка, тёмные волоски, заманчивой «дорожкой» спускавшиеся к паху. Акааши, поддаваясь очарованию собственного совершенства, не мог оторваться от прекрасного зрелища искажённого мýкой предвкушения лица, подрагивающих ресниц, полыхающего вожделением взгляда и припухших губ, раскрывшихся под давлением пальцев Куроо. Облизывая и нежно покусывая их зубами, Акааши втянул пальцы в рот и принялся мерно посасывать. До чего же пошло, развязно и сногсшибательно сексуально. — Думаешь, я лишу себя удовольствия видеть такого Акааши?! — Куроо откровенно упивался его беспомощностью и тем, как поцелуи-метки сменяются красными отпечатками на коже, заставляя Акааши всем телом подрагивать от нетерпения. — Не закрывайся от меня. Никогда, — сжав член Акааши в кулаке, Куроо подушечкой большого пальца размазал по головке проступившие капли смазки. — Ч-чёрт. Как же я тебя хочу! С сожалением оторвавшись от недовольно застонавшего Акааши, Куроо быстро закончил раздеваться, доставая из карманов брюк презервативы и смазку. Но вопреки всему он не спешил возвращаться к желанному телу, заворожённо наблюдая, как мастурбирующий Акааши постепенно впадает в экстаз, теряясь в бликах и отражениях. Невыносимо. Это просто невыносимо! Куроо ощутил себя чуть ли не осквернителем шедевра, когда смазанными лубрикантом пальцами погладил горячую промежность Акааши, заставив того вздрогнуть и вынырнуть в реальность. На секунду. Но этого ему хватило, чтобы согласно подмахнуть бёдрами и заскользить коленями по зеркальному полу, шире раздвигая ноги. Теперь уже Куроо разрывался на части между желанием вставить член в узкое, мокрое от смазки отверстие или досмотреть соблазнительное представление до конца. Впрочем, совместить приятное с приятным ему ничто не мешало. Облизнувшись и перехватив взгляд Акааши в боковом зеркале, Куроо добавил к растяжке третий палец и резко задвигал рукой. Притираясь пахом к бедру Акааши и похлопывая возбуждённым членом по упругим ягодицам, Куроо продолжал его трахать пальцами, безжалостно проходясь по простате и не давая передышки. Тихие стоны хрустальными осколками терзали душу и разум, но Куроо готов был вечно их слушать. Как и смотреть на вздрагивающего от оргазма Акааши, окончательно потерявшегося в пелене наслаждения. Дождавшись, когда крепко сжатые пальцы вновь свободно заскользят в расслабленном анусе, Куроо довольно усмехнулся, перевернул Акааши на спину, широко развёл его ноги и притянул к себе. Он входил медленно, впиваясь пальцами в бёдра Акааши с такой силой, что наверняка останутся синяки. Но Куроо хотелось именно так: плавно, вызывающе откровенно, с глубоким проникновением… оттрахать это безвольное тело. Чёртов Акааши! Одним своим видом и остановившимся взглядом он способен сорвать все планы и тормоза. Куроо и сам не понял, когда размеренное «глубоко и плавно» сменилось рваным ритмом и безумной скоростью коротких толчков. Стремительно приближаясь к разрядке, он больше ничего не замечал: ни прогнувшегося к нему навстречу Акааши, ни собственного хриплого дыхания, ни отчаянно-восхищённого «Ке-е-йджи», страстно опалившего целующие его лицо губы. Потрясающе…***
Куроо снисходительно-насмешливо наблюдал, как вертится в ванне-бассейне Акааши, время от времени замирая над чем-то понятным лишь ему одному. Интересно, что же у него в голове творится? Впрочем, Куроо не знал и знать не хотел. Он просто хотел Акааши. В вечное и единоличное пользование. Но ведь ещё предстоит разговор… Куроо незаметно скривился и потянулся к бутылке шампанского (зря он, что ли, такие деньжищи в «примирение» вбухал?). А вот бокалов в поле видимости не оказалось… как и бутылки в его руке. Куроо моргнул и изумлённо уставился на Акааши, с горла отхлёбнувшего пенящийся напиток и забавно сморщившего нос от игривых пузырьков. Вариант. Бутылка вернулась к Куроо, но с глотком ему так не повезло — нос сморщился не от пузырьков, а от ударившей по ноздрям пены. Отфыркиваясь и пиная под водой издевательски смеющегося Акааши, загоревшийся местью Куроо перехватил отбрыкивающуюся ногу, дёрнул и закинул себе на плечо. Окунувшийся с головой Акааши захлебнулся смехом, водой и возмущением. Вынырнув и уцепившись за бортик ванны, Акааши подтянулся ближе к Куроо, отдышался, тихо, но зло рыкнул и… замер под воздействием ласковых губ, неспешными поцелуями собиравших капельки влаги с высокого подъёма стопы. — Классная растяжка, — к губам подключились руки, погладившие лодыжку и тонкую кожу под коленом. — Ты чего? — Куроо перехватил изучающий взгляд Акааши и, прекрасно зная, чтó подобное может значить, настороженно подобрался. Но Акааши на попытки «сбежать» внимания не обратил, продолжая гипнотизировать Куроо и придвигаясь к нему вплотную. Что он задумал? Очередной эксперимент? Но, вроде бы, не с чем. Куроо почувствовал, как паника и возбуждение, словно миксером перемешанные, забурлили у него где-то в животе. Улыбочка Акааши тоже не предвещала ничего хорошего. — Я же извинился! — Куроо решил действовать первым. — Но отказываться от своих слов не буду. Ты ненормальный! — заключив лицо Акааши в ладони, Куроо зачастил с поцелуями, не давая тому возможности возразить; но не учёл, что поток накопившихся признаний остановить будет практически невозможно. — Ненормальный. Желанный. Хочу, хочу, чтобы это, — круговой взмах рукой, — было только моим, — бескомпромиссная серьёзность в голосе и долгая пауза. — Ты мне очень нравишься, Акааши, и… Только мой. Никаких Бокуто, никаких девчонок. Мой! — тяжёлый взгляд и клеймо-поцелуй. — Плохо, Куроо-сан, — облизнулся Акааши и сомкнул ноги на его талии. — Неубедительно, — он потёрся членом о твёрдый живот, удовлетворённо отмечая, как страсть тягучей волной вновь затянула их в липкие сети. — Где моё «сделаю что угодно», «всё, что попросит» и «обещаю сдерживаться и не давить»? — Э? — выпал в осадок Куроо, пытаясь понять, с чего вдруг Акааши цитирует их с Бокуто переписку. — Боже, — прошептал Акааши, ненатурально вздыхая и прикрывая глаза. — Я понимаю, что в последнее время мы с вами и Бокуто-саном мало контактировали, но… Надо быть полными идиотами, чтобы обсуждать планы моего «похищения» в общем чате. Куроо замер, часто-часто заморгал, приоткрыл рот и… покраснел. — Мило, — улыбнулся Акааши, а потом сделал то, что ему давно хотелось: набрал в сложенные ладони воды и вылил на голову Куроо. Повторив процедуру пару раз, Акааши наконец-то удовлетворённо кивнул, аккуратно развёл пальцами закрывшие лицо Куроо мокрые пряди чёлки и чмокнул его в нос. Не врубаясь в происходящее, в полной прострации наблюдая за любующимся делом рук своих Акааши, Куроо задумчиво взлохматил волосы, которые тут же привычным «взрывом» растопорщились в разные стороны. — Так это не гель?! — казалось, негодованию Акааши не было предела. — Они что, сами?.. Отпад, — зарывшись пальцами в жёсткие пряди, Акааши продолжил безнаказанно творить безобразие на голове Куроо, пока тот не напомнил о себе, лизнув и чувствительно прикусив соблазнительно подставившийся губам сосок. — Если ты всё знал, — Куроо нехотя отстранился от Акааши, дотянулся до бутылки с шампанским и сделал внушительный глоток, — почему согласился пойти? — показное равнодушие; но сердце врать отказывалось, гулко пульсируя страхом ожидания в висках. — Наверное потому, — Акааши слизнул капли шампанского с неуверенно растягивающихся в улыбке губ, — что вы мне нравитесь, Куроо-сан. — И больше не будет Бокуто? — облечённая в просьбу надежда. — Не будет, — смирился с поражением Акааши. — И никаких девчонок? — продолжил настаивать Куроо, напрягаясь всем телом, когда пауза затянулась. — Акааши? — Я хочу попробовать. Мне интересно, — настороженный взгляд из-под ресниц. — Ни-ка-ких-дев-чо-нок, — яростно протолкнул сквозь зубы Куроо вспыхнувшую ревность. — Хорошо, — безмятежность и покорность. — Хорошо? — ни на грамм не обманулся этой показухой Куроо. — Хорошо, — успокаивающая улыбка и скрытое пламя в глазах. — Это всё? Кофе в постель не закажете? Куроо понял, что хватит наглеть: терпение Акааши явно не беспредельно. Стоило радоваться уже достигнутому и пользоваться плодами… плодами… очередной… безумной идеи Акааши! Куроо вздрогнул и, откинувшись на бортик ванны, протяжно застонал, когда нырнувший под воду Акааши вобрал в рот его член и пососал. Ну как тут не сойти с ума?! Расслабляясь в тёплой воде, Куроо пялился в зеркальный потолок, вертел в руке бутылку шампанского и наслаждался потрясным минетом. Твою ж мать! Возбуждение зашкаливало, но вот интуиция… Никогда не подводившее шестое чувство безмолвно вопило о предстоящей расплате. За всё. Да и хрен с ним. Сейчас Куроо волновали только облизывавший его грудь Акааши, остатки шампанского во рту и безумный поцелуй.