Исповедь для Алисы

            «У меня было всё: своя фирма, трёшка в центре, красивая и надёжная тачка. Отпуск два раза в год: летом — поход в горы с ребятами, зимой — сноуборд, лыжи. Кто-то мне завидовал. Мне было далеко до олигарха, но хватало на всё.             А ещё по пятницам были встречи в баре с Саньком, Лёхой и Димычем. Мы не надирались до чёртиков и блевотины, нет. Просто культурно сидели, весело болтали, курили и ржали. Душевно, в общем, проводили вечер пятницы. И утром в субботу у меня голова не болела. Я знала свою меру.             Ты, наверно, ожидала прочитать «знал», как я обычно пишу? Это просто привычка. Да, Алиса. На самом деле чувак, с которым ты общалась всё это время и чьи рассказы редактировала — не мужчина.             Но ребята не возражали. Я для них — друг, а не женщина. Тем более, что как мужики они меня не интересуют. Меня вообще мужчины не привлекают, и приятели мои тоже к этому нормально относились. Хотя вру: Лёха поначалу втирал что-то вроде «ты просто не встретила нормального» (такого, как он), но был послан и заткнулся.             Санёк пытался влюбиться... Да нет, просто потешить своё мужское эго, скорее всего. Он просто не верил, что он, такой весь из себя крутой байкер и шикарный мачо, может хоть на одну особу женского пола не производить впечатления, что он как мужчина для неё не существует. «Сань, ты чё? Дружили, дружили — и на тебе! Здрасьте, я ваша тётя! — засмеялась я, когда он подкатил ко мне с букетиком. — Ну вот представь себе, что ты эти цветочки Димычу или Лёхе даришь. И смотришь на них такими сальными глазками. Куда бы они тебя послали?»             Не то чтобы я очень любила мат, хотя в моих текстах его достаточно. Но в мужской компании всякое с языка срывается. Да и доходит так быстрее почему-то. До Санька дошло, и он цветочки убрал за спину, а сам — такой смущённый и немножко пришибленный даже. Ну, что поделать, его мужская неотразимость потерпела в тот день фиаско. Болезненно, да. Но не смертельно.             Это было и забавно, и досадно. Дружили мы с ребятами давно, со студенческих лет, и все они знали о моих предпочтениях, но на каком-то этапе им всем по очереди ударяла в голову гениальная идея — начать за мной ухаживать. Вот честное слово, будто тумблер какой-то в мозгу щёлкал: «А дай-ка я удачи попытаю!» Авось и проснётся во мне натуралка, ага. Знаешь, это как видеть перед собой табличку «Осторожно, высокое напряжение», но всё равно тянуться своими ручонками, чтобы проверить лично, на своей шкуре — шибанёт или не шибанёт? Ну какого хрена, спрашивается, портить хорошую дружбу? Я ведь даже не в их вкусе, им нравятся женственные дамы. Но Санёк с Димычем даже морду друг другу били на этой почве, было дело. Смех и грех, в общем.             Но ничего, как-то пережили мы этот период «брачных игр», устаканилось всё. Санёк вообще не то чтобы настоящий байкер — скорее так, просто рисуется. Носит кожаную куртку и бородку. Но мотоцикл у него в самом деле крутой. Давал мне покататься пару раз, но трясся за своего железного коня так, что просто жалко было смотреть. Не дай бог, поцарапаю. Я вернула ему байк в целости и сохранности.             Димыч трудоустроен в сфере рекламы. Разговорчив, травит анекдоты, пошляк страшный, но всегда готов прийти на помощь. У него канал на Ютубе, где он выкладывает всякую фигню. Футбольный фанат.             Лёха — какой-то там менеджер, чёрт их нынче разберёт. Сейчас все «манагеры». Но не рядовой, и зарплата у него неплохая. Предпочитает хоккей, и у них с Димычем постоянные споры, какой вид спорта лучше. Парень он семейный, двое детишек. Жена к нашим пятничным дружеским посиделкам всегда относилась с пониманием, тем более, что у нас всё было в рамках. Не буянили и не отправлялись в недельный запой.             А, нет, опять вру. Димыч один раз учудил по дороге домой — снял штаны и показал жопу ментам. Взыграло у него, значит, в этом самом месте. Мы попытались вступиться, и нас всех за компанию загребли. Штрафом обошлось.             Весело было, да. Пока Санёк не привёл Машу.             Лучше бы он этого не делал».

*

            Худые пальцы, отстукивавшие по клавишам ноутбука, отдёрнулись и сжались, будто клавиатура раскалилась докрасна. Правая рука потянулась к пачке сигарет и зажигалке. Чирканье раздалось гулко в пустой комнате. Круглая, коротко остриженная голова на фоне серого расплывчатого пятна оконного проёма слегка наклонилась набок, одновременно зябко вжимаясь в плечи. Пламя нежно, почти эротично лизнуло конец сигареты, и тот схватился оранжевым дышащим огнём. Затяжка, танцующие струйки дыма. Большие голубовато-серые глаза с длинными русыми ресницами неподвижно-стеклянно смотрели в пространство. Лицо — осунувшееся, с обтянутыми кожей скулами, уголки рта опущены. Губы когда-то были довольно пухлыми и чувственными, но сейчас горько изгибались, сурово сжатые в нитку. Приоткрывшись, они приняли и обхватили сигарету. Морщинки проступили и исчезли.             Она нажала «сохранить» и временно закрыла файл. Нужно было перевести дух.             За окном — белая мгла метели, голые ветки деревьев жалобно качались под порывами ветра. Чёртова зима. Этакий белый Мордор, если таковой мог бы существовать. И всевидящее око — телевышка в серой, ватной, непроглядной дали, полной неиссякаемого снега, рождающегося и падающего в холодные сугробы-барханы, в которых вязли ноги. В такую погоду очень не хотелось выходить на улицу, но пустой холодильник и голод не оставляли выбора.             Натянув шапку до самых глаз и закутавшись шарфом до носа, она отправилась в супермаркет неподалёку от дома. Её высокая худощавая фигура сутуло плелась сквозь снежную стихию. Машины, прохожие. Ресницы смыкались в усталом прищуре.             Худая рука брала с полок пачки с макаронами, подносила к глазам. Наконец три из них удостоились выбора и упали на дно тележки. За ними последовал кусок не самого дешёвого сыра, большая пачка дорогого кофе, кетчуп, майонез, кассета яиц, палка ветчины и куриная тушка.             Рука, дрогнув от напряжения, взяла пакет недорогих и неказистых яблок и положила в тележку. Нет, не потому что денег в обрез: на кофе и сыре она не экономила. Просто слишком красивые фрукты вызывали подозрение.             Очередь на кассе. Надпись «курение убивает» уже давно примелькалась и проходила невидимой мимо восприятия. Жизнь вреднее сигарет: стопроцентный летальный исход.             Она вошла в подъезд, присыпанная снегом, как сахарной пудрой. Шапка была похожа на кекс. «Пудра» таяла в тепле, обувь оставляла в прихожей грязноватые лужицы. Продукты — в холодильник, а сама — к ноутбуку. Сердце согрелось: пришли правки нового рассказа.             Одну минуту. Снова нужно прийти в себя, оттаять: эта беснующаяся за окном зима выстудила тело. Пусть это тепло от сердца распространится дальше, согреет пальцы, скрюченные и онемевшие, с бороздками от ручек тяжёлого пакета.             Кофемашина услужливо приготовила кружку ароматного напитка. Кофе и сигарета — вот уже стало теплее. Худая фигура тонула в мешковатом свитере, глаза задумчиво улыбались метели за окном. Непогода здесь, в домашнем тепле, не имела ни силы, ни власти. Пусть неистовствует — там, снаружи.             Ольга открыла правки, вдумчиво прочла. Сосредоточенность вернулась, мысль работала чётко и быстро, без скрипа. Вздох: как всегда, Алиса права. Сюжет та не трогала, правила лишь ошибки и опечатки. Ну и иногда отмечала неудачный выбор слов, повторы и тому подобное.             «Спасибо тебе, — напечатали пальцы, во время набора неловко сжимая дымящуюся сигарету. — Все замечания приняты. Сейчас поправлю всё и выложу. — Пауза с тревожной морщинкой между бровей. — А сам рассказ тебе как?»             Ответ пришёл через пару минут.             «Как всегда, жесть))) Круто))»             От сердца отлегло. Короткий смешок, тепло в груди разгоралось сильнее и влекло туда, к той, что сидела по ту сторону экрана — и далёкая, и близкая одновременно.             Через полчаса у подписчиков высветилась новость: автор Убийца Смысла опубликовал новый рассказ «Чёрная повязка». В шапке стояло примечание: саундтрек к тексту — Nightwish «Wanderlust».             Ольга помнила все композиции наизусть до последней ноты, но слушать тяжёлую музыку больше не могла. Этот трек она поставила в примечание, как всегда, по памяти.             Рассказы Убийцы Смысла были брутальными, жёсткими и тёмными, мрачными, полными диких фантасмагорий и ужасов. Кровь-кишки-расчленёнка, извращения, секс, мат-перемат вперемешку с философией и чёрным юмором. Изредка — угрюмая романтика в маске жестокости. В его профиле было написано:             «Бессмысленный и беспощадный.             Любителям светлого, умного, доброго, вечного делать на моей странице нечего. Лучше закройте её, пока не получили неизгладимую душевную травму. Моралисты, идите в жопу. Впечатлительные барышни обоих полов — держитесь подальше. Детки младше 21 года — валите читать про потрахушки эльфов с пони. Всем остальным — добро пожаловать».             Всё началось со снов. Просто побочный эффект от лекарств — яркие, сюжетные, иногда жуткие, но очень подробные и реалистичные, они и пугали, и приводили на грань какого-то холодящего восхищения. «Приснится же такая хрень», — думала она сначала, приходя в себя по утрам — как всегда, с кружкой кофе и сигаретой.             Раза с пятого или шестого она начала их записывать — сразу после пробуждения, пока помнила. Пальцы часто спросонок не слушались, роняли карандаш, грифель ломался, лист блокнота мялся, и на помощь пришёл диктофон на смартфоне. Она просто рассказывала тихим, хриплым голосом всю эту дичь, которую показывал ей мозг. Порой во всём этом потоке причудливых образов присутствовал своеобразный юмор. И жутко, и забавно.             Она не рассчитывала, что этот бред будет интересен кому-то ещё, но идея написать на его основе рассказ долго не давала покоя. Первый свой текст она вымучивала недели три, а потом зарегистрировалась на литературном сайте и кинула туда своё произведение. Особых ожиданий не было. Сперва посыпались плевки и ругательные отзывы, но встречались и шутливо-одобрительные возгласы: «Аффтор жжот напалмом!» «Качественный бред. Афтор, пешы исчо!!!»             Ей указывали на ошибки, она поправляла. Чаще всего виноваты были неуклюжие пальцы, нажимавшие не те клавиши — получались опечатки, но раз за разом она обнаруживала в себе способность жонглировать бредовыми образами и складывать их в причудливые, но занимательные сюжеты. Они отталкивали, ужасали и притягивали одновременно. А если приправить повествование щепоткой циничного, чернейшего юмора, рассказ заходил и вовсе отлично. У неё появились свои поклонники и любители её творчества. Заносило на её страницу и хейтеров, и троллей. С ними она всласть ругалась, от души забавляясь. Иногда блокировали их, иногда — её саму. Но одним из ценителей её своеобразной прозы стал сам главный админ сайта, так что из бана Убийца Смысла неизменно выходил — «откидывался». Он был матёрым рецидивистом-нарушителем, но в пределах самообороны, и его прощали. А вот тролли, с которыми он переругивался, частенько пропадали бесследно. Ник Ольги вышел в топ — десятку самых популярных авторов. Ей подарили бессрочную подписку на платные функции сайта; пока это было в новинку, Ольга с любопытством наблюдала за подробной статистикой, но потом привыкла и уже перестала обращать внимания на цифры. Читателей было стабильно «овердофига». Её даже приглашали в жюри конкурсов (один назывался забавно — «Жесть как она есть»), а авторы таких же мрачных и жёстких текстов, как у неё, считали за честь получить отзыв от Убийцы Смысла.             В травле и нападках на коллег по перу ей было участвовать неинтересно, интриги и сплетни её тоже не привлекали. Кое-какие добрые и сверхобщительные люди из её окружения почему-то решили взять на себя обязанность держать её в курсе событий, хотя она об этом никого не просила.             С авторами-дамами (а встречались в жанре «дарк» и таковые) Убийца Смысла старался быть учтивым и галантным. Дам из других жанров редко заносило на его страницу, да и он сам к ним в гости не ходил. При случайной встрече они бежали от него, роняя тапки, и очень боялись, что он жестоко потопчется по их сочинениям грязными сапогами. Убийца Смысла только пожимал плечами, хотя понимал, почему его опасаются: такой уж у него сложился имидж злого и страшного Серого Волка. Но целенаправленно он девушек не обижал.             А однажды воскресным утром Ольга увидела под одним из первых своих рассказов комментарий объёмом в половину самого текста. «Ого, — ёкнуло внутри. — Ну-ка, что за простыня?..»             Писала какая-то девушка, судя по женскому роду в окончаниях. (Сама Ольга говорила о себе в мужском). Ник — Алиса Зазеркальцева.             — Кхм, — вырвалось у Ольги после прочтения пары абзацев, а рот начал неукротимо кривиться в ухмылке.             Возомнив себя великим критиком, Алиса разносила этот старенький, незрелый, в самом деле не очень внятный рассказ, не оставляя от него камня на камне. Ольга специально запихала его в самый низ своей страницы, надеясь, что там его не заметят, но вот поди ж ты — эта особа откопала именно его.             Прошли те времена, когда Ольга страдала манией величия и готова была послать к дьяволу любого, не стесняясь в выражениях. Сейчас к критике она относилась спокойно, но этот новоявленный Белинский вызывал в ней давно забытый жар уязвлённого самолюбия — беспощадно, последовательно, аргументированно, с цитатами из текста. Безукоризненно корректно и учтиво.             Рука потянулась к пачке сигарет. Ольга дочитывала разнос, щурясь сквозь струйки дыма, с едва намеченной в уголках жёстких губ усмешкой. Да, писала Алиса вежливо — не придерёшься, но её безупречно грамотные, логичные строчки так и дышали напыщенной назидательностью. Ни дать ни взять строгая учительница. У Ольги в школе была такая русичка, Оксана Анатольевна — молодая, только что после пединститута, но ужасно старательная. Конечно же, она фигурировала во влажных эротических фантазиях Ольги-девятиклассницы.             К комментарию прилагалось ещё и личное сообщение, в котором та же несносная особа выписала все до единой ошибки с правильными вариантами, указала на коряво построенные предложения и словесные промахи. Все пункты были педантично пронумерованы. Пятьдесят шесть штук на небольшой рассказ объёмом в двенадцать тысяч знаков, но среди них — ни одной несправедливой придирки. Своё дело эта стервочка знала.             Прежде чем отвечать, Ольга заглянула к Алисе в профиль. Из скупой личной информации следовало, что ей 25 лет и Алиса — её настоящее имя. Она писала светлые и романтичные рассказы, а также была автором нескольких поэтических сборников. Ольга в стихах не очень разбиралась, но почему-то смутно почувствовала, что поэт перед ней опытный. Остановилась она, только когда прочла целый сборник. Хотелось ещё и ещё. Рука потянулась к пачке сигарет в который раз, но нащупала лёгкость и пустоту. Никотиновые палочки кончились.             Ещё ни разу она не читала стихи вот так, взахлёб. Единственный источник лирики, который она признавала — тексты песен рок- и метал-групп, отечественных и заграничных. Переводы последних она находила в интернете, поскольку по-английски понимала одно слово из трёх. В школе ей выпало учить немецкий, который она благополучно забыла за ненадобностью, но благодаря «Rammstein» кое-какие остатки знаний ещё теплились в её памяти.             Но когда тяжёлая музыка стала вызывать у неё приступы головной боли, этот источник иссяк. Почти. Порой она всё-таки слушала любимых исполнителей на минимальной громкости — едва слышной, а потом закидывала в рот три-четыре таблетки обезболивающего. Дерьмовый компромисс, но лучше, чем ничего. Хотя о рок-концертах пришлось забыть. Надежды, что это когда-нибудь пройдёт, уже не осталось. Побочка лекарств? Вероятно.             Но лекарства были и так лучшие — последнего поколения. Подбор препаратов и доз занял полгода, но результат того стоил: никакой сонливости, заторможенности и апатии, душевной пустоты и «выхолощенности» эмоций. Теперь хотя бы можно было что-то писать. За это следовало благодарить Софию Наумовну — прекрасного специалиста и отзывчивого человека. Она, можно сказать, и поставила Ольгу на ноги.             И музыка, наверно, была не самой высокой ценой за возможность более-менее нормально жить и снова работать.             Поклонники творчества Убийцы Смысла не замедлили всей толпой наброситься на комментарий Алисы — пока Ольга зачитывалась её стихами, под ним разразился настоящий холивар. Увидев всё это безобразие, Ольга схватилась за голову. Выделив ники наиболее жёстко и подчас нецензурно высказавшихся читателей, она написала им общий ответ:             «Цыц, придурки! Идите на **й. Что бы девушка ни написала тут или под любым другим моим рассказом, оскорблять её я не позволю».             Посылы на три буквы были здесь столь обыденны, что даже за оскорбление не считались: на странице Убийцы Смысла большинство завсегдатаев «литературного салона» так общались, а автор задавал тон. Грубые шутки, взаимный дружеский троллинг, ругань и разнузданный мат, от которого даже у подвыпившего работяги со стройки уши свернулись бы в трубочку — всё это было тут обычным делом. После ответа Ольга снесла сами комментарии с нецензурщиной, оставив только более-менее приличные. Но смелая критика Алисы всколыхнула такое осиное гнездо, что авторский призыв к порядку утонул в волне негатива. Ольга, устав удалять прибывающие комментарии разгневанных поклонников, просто отключила обсуждение этого рассказа в настройках. Перед этим она вывесила суровое предупреждение:             «Разлюбезные мои подпищеги, а вы не о**ели топтаться по девушке, как стадо бандерлогов? Балаган прикрыт на трое суток, чтоб все успокоились. А кто будет оскорблять авторшу комментария и дальше, будет с позором изгнан с этой гостеприимной говностраницы и забанен на **р. На будущее: автор сего говнорассказа сам способен отвесить **здюлей кому угодно, если сочтёт нужным».             После этого комментария больше никто не мог добавлять сообщения под текстом.             Кое-какие неугомонные товарищи, жаждущие крови отважной критикессы, явились к ней на страницу и порезвились там: сразу десять текстов Алисы поднялись в боковом блоке ссылок на последние комментарии и краснели свежими единичками возле заголовков. Почти рыча от жгучего стыда за свою распоясавшуюся свиту почитателей, Ольга прошлась следом за хулиганами. Среди них была парочка ребят, которых она знала по именам.             «Макс, Дэн, флудерасты грёбаные! А ну, валите отсюда ко мне в «Курилку»! Алиса, приношу извинения за этих придурков. Мой коммент тоже можете удалить».             Вскоре комментарии пропали. Ни одним словом Алиса безобразников не удостоила — и правильно сделала. Весь остаток дня Ольга перемещалась между двумя вкладками: своей страницей и страницей Алисы. Досужие комментаторы в «Курилке»-флудилке удивлялись, чего это Убийца Смысла, которого все запросто звали Душегубом, вдруг так размахался банхаммером в своих владениях, угрожая обрушить сей инструмент для поддержания порядка на головушки его же собственных обожателей.             «Душегубушка, колись давай, что у тебя с этой Алиской? Она что, соседка твоя по лестничной площадке? Мутишь с ней?» — И ещё более грубые шуточки в том же духе.             Что Ольга могла сказать? Что её взяли за душу стихи дерзкой девицы-критика? Она беззлобно и привычно раздавала собеседникам билеты в пешее эротическое путешествие и старалась перевести развязный мужской трёп выходного дня на другие темы, а в перерывах ходила на кухню за кофе. Параллельно она продолжала знакомиться с творчеством Алисы: пролистала кое-какую прозу, эссе, обзоры современной литературы. Судя по всему, девочка была начитанная и думающая.             «Я в стихах не спец, но ваши — цепляют», — написала Ольга в конце сборника. Минут тридцать ждала ответа, а потом сообразила, что на часах — полчетвёртого утра. А вставать — в семь.             Утром, уже на работе, зайдя на сайт с телефона во время перерыва на большую кружку кофе, она прочла ответ со смущённым смайликом:             «Спасибо)»             За этим жёлтым колобком с румянцем на щеках ей вдруг почудились настоящие, живые и тёплые щёки девушки — розовые, с трогательным пушком, к которым хотелось прикоснуться ладонями. В груди стало тепло.             «Меня впечатлил ваш разбор, — написала Ольга в личном сообщении. — Но вы вытащили на свет божий совсем старенький рассказ — пробу пера. Понятно, что в нём много косяков. Имею наглость надеяться, что сейчас я пишу получше. Не хотите стать моим редактором? Тусовка на моей странице, конечно, та ещё, но вы не бойтесь, в обиду я вас моим придуркам не дам)) Простите ещё раз за этот срач под вашим комментом».             Алиса ответила довольно скоро — Ольга не успела допить свой кофе.             «Даже не знаю, если честно. Ваше творчество... Как бы это сказать... Не близко мне».             «Я понимаю, — ответила Ольга, ощутив под рёбрами холодок разочарования. — Даже догадываюсь, почему вы захотели цапнуть своими острыми критическими зубками мою писанину)) Она для вас — нечитабельная хрень, которая по непонятным причинам болтается в топе, и вокруг неё постоянно происходит какая-то движуха. А ваши милые рассказы и красивые стихи никто не читает».             Спустя секунду после того, как сообщение улетело в глубины мировой паутины, Ольга с силой провела ладонью по лицу и обругала себя. Она совсем разучилась общаться с приличными девушками, и неудивительно: на её странице, как в провонявшем табаком, потом и перегаром притоне, ежедневно бывали толпы не самого утончённого народа, и атмосфера стояла соответствующая. И вдруг среди этого гогочущего сброда — «и медленно, пройдя меж пьяными, всегда без спутников, одна...» Что-то там ещё про древние поверья и девичий стан, шелками схваченный.             Алиса не ответила. Сожаление утонуло в будничной рутине рабочего дня; вернувшись вечером домой и сварганив себе немудрящий ужин — сардельку с макаронами — Ольга заглянула на сайт. В личных сообщениях было удручающе пусто. Кусок в горло не лез. В «литературном салоне» имени Убийцы Смысла кто-то, как обычно, тусовался в отсутствие автора, но эти рожи, а точнее, ники Ольга сейчас видеть не могла и не хотела.             Отодвинув тарелку с нетронутой едой, она написала:             «Алиса, простите меня. Я не самый приятный в общении человек... А если без смягчения — откровенная сволочь и хамло. Извините, если обидел. Но льстить я не умею. Ваши стихи мне правда понравились. Понимаю, что моя писанина вам не по нутру, поэтому ни на чём не настаиваю. Мне только хотелось, чтобы у вас не осталось неприятного осадка».             Сарделька с макаронами давно остыли, а Ольга всё сидела и пялилась в ноутбук, иногда переключаясь между вкладками. Поступали новые комментарии к рассказам, но отвечать не было ни сил, ни желания. Посетители флудилки занимали себя светской беседой самостоятельно, удивляясь, куда же, мать его, запропастился грёбаный говноавтор и когда же он порадует читателей новыми говношедеврами; Ольга бездумно скользила взглядом по ленте комментариев, не вникая в смысл. Что с ней творилось? Нутро то горело адским пламенем, то леденело, будто в жидкий азот погружённое, позвоночник от напряжения превратился в негнущийся штырь внутри спины. Горло стискивалось и не пропускало даже глоток воды — как в худшие времена. Даже страх ледяными лягушачьими лапками по спине прошлёпал. Нет, не может быть, чтобы всё началось опять. Таблетки не вгоняли в тусклую бесчувственность, но всё-таки чуть-чуть утихомиривали, притупляли эмоции — самую малость. Ольга уже привыкла. А тут вдруг нутро разбушевалось. Эк её разобрало. Если б не таблетки, можно себе представить, какая буря сотрясала бы её сейчас!..             И вдруг — заветная единичка выскочила во вкладке с личными сообщениями! Ольга вздрогнула, как от выстрела, и сглотнула сухой ком. Пальцы стали холодными и почти нечувствительными, будто обмороженными. Руки тряслись и никак не могли высечь пламя зажигалки. Сигарета ходила ходуном. Ольга бросила то и другое на стол и выскочила в ванную.             Пригоршня холодной воды пощёчиной хлестнула ей лицо. Это было похоже на паническую мини-атаку. Очень мини. Почти микро. Настоящих у неё давно не было, Ольга почти забыла, каково это, и слава Богу.             Что ж она всё так близко к сердцу-то приняла?.. Всего лишь девушка. Милая барышня, каких множество. Так, всё, спокойно. Уфф...             Ольга вернулась за ноутбук и кликнула на единичку.             «Здравствуйте) Простите за молчание, были неполадки со связью. Только что прочитала оба ваших сообщения. Всё в порядке, я знакома с вашим несколько специфическим юмором, поэтому не обижаюсь)) Рада вашей высокой оценке моих стихов) Мне приятно и лестно».             Медленно, очень медленно внутреннее окаменение уходило, отпускало. Пальцы согревались, оттаивали, пока наконец не смогли совладать с сигаретой и зажигалкой.             «Я рад, что вы не сердитесь. Это не юмор был, а что-то другое».             Она хотела написать «говноюмор», но что-то заставляло её следить за речью в разговоре с Алисой. Хотелось даже причесать волосы, брызнуться туалетной водой и переодеться в «рабочее». Если дома она позволяла себе растянутый свитер, то на работе была другая: брендовые джинсы, пиджак, рубашка. Правда, многие из вещей остались со старых времён и прежней весовой категории, а одежду меньшего размера при её росте подобрать было практически невозможно. То рукава коротки, то штанины. От конфуза спасал стильный мужской ремень.             «Я первая на вас наскочила со своим непрошеным разносом, — спустя пять минут ответила Алиса. — Будем считать, что я огребла по заслугам)) Счёт 1:1)) Я читала и пару ваших новых рассказов — опыта вы набрались, это чувствуется. Я не хочу ругать ваше творчество, просто я не поклонница подобного жанра. Не моё это».             Ольга с беспокойством проверила страницу Алисы: новых «говнокомментов» взамен удалённых не появилось, но неловкость из-за всей этой ситуации не отпускала, ещё сидела в желудке, заставляя морщиться при виде совсем уже холодных макарон и неаппетитно выглядящей сардельки.             «Эти долбоящеры вам в личку не писали?» — спросила она.             «Была пара подозрительных сообщений, но я их удалила, не читая, — ответила Алиса. — Вы не беспокойтесь, я не настолько чувствительная нежная фиалка, чтобы падать в обморок от каждого тролльского выпада))»             «Не жалеете, что сунулись на мою страницу?)) — с хриплым смешком напечатала Ольга. — Боюсь, этот рассадник троллей, хамов и придурков — не самое лучшее место для приличной девушки)»             «Вы считаете своих читателей и гостей придурками? Для какой же аудитории вы пишете?»             Утибоземой, какой милый, серьёзный тон... Требовательный, строгий. Как на допросе. Очаровательно. Нет, в самом деле, без иронии — прелесть. Улыбаясь, Ольга затянулась сигаретой, уже полностью согревшаяся и обмякшая. Приятное тепло струилось по телу, но она всё ещё немного чувствовала себя мятым, грязным и прокуренным бродягой с фингалом под глазом, к которому вдруг обратилась чистенькая и воспитанная, правильная барышня.             «А хрен его знает, для кого я пишу. Для себя, наверно. Так что самый главный придурок тут я)))»             Если бы эта милая девочка знала, что насчёт придурка Ольга совсем не шутила...             «А откуда вы берёте свои сюжеты?» — желала знать Алиса.             «Во сне снятся, — спокойно призналась Ольга. — А поскольку снится мне всякая похабщина и хренотень, то результат соответствующий))»             «Вон оно что! Нарочно выдумать такое, наверно, вряд ли возможно... Настолько всё причудливо в ваших рассказах. У меня, признаться, было предположение насчёт снов. Я даже затрудняюсь отнести ваши тексты к какому-либо направлению».             «И не надо меня классифицировать, — улыбнулась Ольга глазами и печатающими пальцами. — Хватило мне в жизни классификаций по МКБ-10».             Лёгкий холодок опять тронул лопатки дыханием мороза. Может, не стоило... Но слово — не воробей.             «В смысле?» — выскочил недоумевающий ответ Алисы.             «Да так, не обращайте внимания) Бред усталых мозгов. А по поводу жанра я особо не заморачиваюсь, просто ставлю dark».             Ольга вяло накалывала на вилку макароны и мало-помалу отправляла в рот. Холодные, невкусные, с застывшим сливочным маслом. Сарделька — ещё вполне ничего даже в остывшем виде. Сочная, с чесночным привкусом. В «Курилке» между тем накалялась атмосфера, обсуждалась животрепещущая тема: что таки связывало автора с говнокритиком Алисой Зазеркальцевой? Ведь зачем-то автор за неё вступился — нарычал на всех, банхаммером размахивал, даже на странице этой Алисы пасся, выгонял оттуда неуловимых мстителей, расшаркивался перед ней в извинениях и восхвалял её говностишки. Короче, это «ж-ж-ж» неспроста, подытожили участники беседы. Неужели аффтор заделался галантным говноджентльменом? Но в условиях «онанимносте в интернетике» у собеседника нет пола по умолчанию: никто не знает, кто на самом деле может скрываться под маской «деффачки». Может, мужик с волосатой жопой.             Ольге надоело всё это, и она Зевсом-громовержцем появилась в прокуренной флудилке:             «Щас кому-то банхаммером по башке прилетит!»             «Курилка» сразу оживилась, зажужжала.             «Ооооо, явление Аффтора народу! Аллилуйя!» — И ещё двадцать приветственных возгласов, шутовски-издевательских и развязных.             Некто Боярин Морозофф, предварив свои слова тройным снимающим шляпу смайликом, выступил с обращением:             «Автор Свет Душегубыч ты наш, бьём тебе челом! Ты уж на нас не серчай, но дюже озадачил ты нас, своих подпищегов! Аффтырь ты уважаемый и популярный, но стоило какой-то пигалице-выскочке вывесить свою простыню говнокритики, как ты вдрух начал прогибаться. Это ты-то, даже под модераторов не прогибавшийся! Да что там — самому ГлавАдмину перечивший! Прости, Душегубыч-батюшка, но... шозанах???!!!111адынадын»             Куча народу присоединилась к последнему вопросу, процитировав его, по меньшей мере, раз пятьдесят со всеми знаками после вопросительного.             Ольга устало вздохнула, переключилась на вкладку с диалогом.             «Алиса, из-за вас я оказался в дурацкой ситуёвине. Вам и спасать мою репутацию непрогибаемого и непокобелимого Аффтыря. Эти клоуны требуют раскрытия тайны века — кто вы мне на самом деле? Они не отстанут, я их знаю. После всего случившегося я как честный человек обязан либо на вас жениться, либо объявить вас своей бетой. Иначе будет скандал, армагеддон и третья мировая».             «О Господи))))))) Кажется, влипла я с вами)))»             «Именно, Алиса. Ну, так я пойду, объявлю народу радостную новость?»             «Подождите! А можно мне почитать обсуждение? Ссылку не дадите? Что там происходит вообще?»             «Не надо)) Там слишком... накурено для вас)))»             «Ой, я вас умоляю)) Как будто я никотина никогда не нюхала)) А, я поняла, это в Курилке, да?»             «Блин! Алиса, прошу вас, только не пишите там! Я серьёзно!)) Это всё равно что пустить девушку в казарму к сотне озабоченных солдат. Если кто-то вас обидит хоть словом, я за себя не ручаюсь. Или забаню всех нахрен, или комменты отключу на всей странице. Я не шучу».             «Так я гляну в Курилку?))»             «*жуёт диван* Это капец...»             Недоеденная сарделька потемнела и подсохла с надрезанного конца, макароны черствели с каждой минутой, а Ольга не знала, то ли ей рыдать от хохота, то ли рвать на себе волосы. Получалось всё вместе. Челюсти сводило от смеха, а всё внутри дрожало. Откровенно говоря, она побаивалась такого веселья — через край.             «Пожалуйста, не надо жевать мебель))) Я не буду там писать) Но я не знаю, честно! Наше с вами творчество такое разное, а если я стану вашей официальной бетой, в ваших работах появится ссылка на мой профиль и это привлечёт ко мне внимание».             «Понял. Я, конечно, не лучшая для вас компания. И не лучшая реклама».             «Не обижайтесь, пожалуйста! Я не это имела в виду. Ну вот, к примеру, увидит поклонник вашего творчества ссылку на меня... Зайдёт ко мне. И что он у меня прочитает? Стихи и рассказы... про розовых пони, какающих бабочками и блюющих радугой!))) Простите, у меня уже немножко пальцы заплетаются и попадают мимо клавиш))»             Их переписка и впрямь летела со скоростью молнии. Клик-щёлк — сообщение, клик-щёлк — ответ. Ольга боялась своего чрезмерного веселья и ушла на кухню — умыться и выпить холодной воды. Когда слишком хорошо — это плохо. От воды из-под крана стало зябко, по горящим щекам скатывались капельки. Она склонилась над раковиной, в которой стояла немытая кружка из-под кофе. Не до еды ей было. И, похоже, ночью будет и не до сна. Скверно. Но она ничего не могла с собой поделать: Алиса будоражила нервы сильнее кофе.             «Давайте тогда так: я скажу этим кривляющимся идиотам, что вы — моя бета. Тьма народу уже и ваш комментарий успела увидеть, и на вашу страницу из любопытства сходить. Но если вы не хотите, чтобы наши профили были связаны, обойдёмся без этого. Я просто один раз скажу им, что вы — моя бета, чтоб они успокоились, а потом забудьте всё, как страшный сон. Можете даже не редактировать мои тексты».             Алиса ответила:             «Что-то сдаётся мне, что забыть уже не получится. Ох, влипла я))) Ладно, сама виновата)) Хорошо, я согласна. Но формально считаться вашей бетой, на самом деле не выполняя своих обязанностей, я не могу, это не по совести. Высылайте мне ваши новые рассказы на почту перед публикацией, а уже выложенные я буду постепенно читать и кидать вам правки в личку».             Ольга всматривалась в буквы на экране, пытаясь уловить за ними живое тепло напечатавших их пальцев, лёгкое и чистое девичье дыхание, улыбку. Она знала: Алиса тоже смеялась, отголоски её смеха колокольчиками отдавались в душе, минуя слух. Ольга легонько тронула экран, дрогнув веками.             «Значит, штамп в паспорте всё-таки не хотите?» — грустно пошутила она.             «В смысле, ссылку?)) Ой, не надо, пожалуйста. Не потому что я вас стесняюсь и считаю недостойной рекламой для себя. Просто ваши читатели будут ждать какого-то сходства между нами, а тут бац — разрыв шаблона».             До Ольги начало доходить.             «Да наплевать, кто там что подумает. Какая разница, кто моя бета и что она пишет? Где, в каких правилах прописаны какие-то требования к этому? Алиса, вы дурацких комментов боитесь, что ли? Да ну... Никто к вам не сунется. А если сунется — получит по башке. Всё будет нормально, не бойтесь».