◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤
– Хорошего дня, Юкино! – И вам удачи, Накадзима-сама! Белый автомобиль поехал дальше, вскоре скрываясь за поворотом. Привычная школа с неменяемым шумом и смесью голосом встретила в своих объятиях. А понедельник, как всегда, обещал быть тяжёлым. Она прибыла раньше обычного, пока жила в Храме, ходила пешком с Нанами, и теперь в школьном дворике пересеклась с учителями. “Ох уж эта математика... Только ее не хватало.” Но отношения с ними были вполне хорошими. Не было учителя, по чьему предмету Дреяр имела долги или какие-то скандалы. Репутация ее была хороша. А среди школьников... Никому не было дела. – Дреяр! – Вдруг послышался чей-то женский, взрослый голос. – Доброе утро. Позади, минуя школьные ворота, приближалась классная руководительница. – Здравствуйте, сэнсей. – Слушай, у нас в последнее время какая-то эпидемия, много учеников отсутствует. Заранее хочу попросить, подежуришь? Выбери ещё двоих, кого-нибудь, если не будет людей по списку. И занеси журнал после уроков директору. – Хорошо, сделаю. Противиться не было смысла, противоречить взрослому человеку она не привыкла. Лучше она задержаться в школе. Нужно будет позвонить Микури, сообщить об этом, чтобы заехала позже. Или она как-то доедет на общественном транспорте. – Замечательно, Юкино-сан! На тебя можно положиться. Удачи на занятиях. – Учительница ускорила шаг, и потом скрылась в толпе коллег дальше по коридору. А девушка надеялась услышать другой голос, и совсем не это. Но Нанами всегда опаздывает, только если она вообще явится... Но, на этот раз, у нее есть весомая причина. Юкино надеется. Синдзюро. И с чего она решила, что он придет в такую рань на занятия? У него вообще своя карьера, школа так, для развлечений, для дальнейшего полученного, бессмысленного документа. Екаям не нужны эти человеческие штуки. А заявиться на занятия он вполне может себе позволить в середине дня. "Он ещё не знает, что я больше не в Храме. Что не все теперь так легко." А придет ли Акура-оу? Приняв облик смертного? Что-то внутри затрепетало при мысли о нем. Как он смог ее оставить? Отдать на произвол судьбы. Нет, она не корила его, а не могла представить, что он переживал. Для нее этот Екай значил куда больше, за все те встречи, случаи и спасения... люди сновались туда-сюда, переобувались в школьном коридоре у шкафчиков, встречались друг с другом, переговаривались. Чьи-то лица едва знакомые, может, кто-то из параллели, но они не значили для нее ничего. Никогда. Было пусто в голове. Юкино как будто просто выпотрошили и отправили тряпичной куклой в бессмысленный путь в карточные домики большого мира... "– Юкино, да? – Да, это я. Он, в черном свитере, обтягивающем тощую фигуру, садится напротив, пододвинув с лишним шумом свой стул к ее парте. Этот красный пустынный взгляд чуть цепляется за бенто с едой, но ни она его интересует. Пристально смотрит в девичье лицо, вьевшееся в память со встречи в библиотеке, подперев вечно холодной рукой подбородок. – "Чьи глаза, как снег". – наклоняет голову, рассматривает подобно зверю, и слегка улыбается. Губы у него бледные, да и лицо синеватое, Кирихито после болезни. Мори, несчастный парень, погибший в снежной лавине. Его тело после болезни слабое, но не его душа. Она давно витает в цветущем саду Богов. Настоящий Кирихито свободен. – Я бы не сказал бы. Или море снега. – развязно говорит, прищурил чуть глаза. – Тут скорее... Листва деревьев... На лучах солнца. Юкино сконфуженно улыбается, с трудом проглатывает кусок пышного панкейка. Неудобно, когда тебя так рассматривает некогда до жути смущаемый парень. – Хм, да ты лиричен. – Ахаха,– Вспрыснул со смеху брюнет, рукой прикрывая лицо от досады. Он никогда не был поэтом и не обладал чувством эстетики, не приглядывался к красоте. С воскрешением он ломается все больше... Даже отвернул голову немного, чтобы не смеяться в лицо. Явно не похоже на настоящего короля Екаев. – Ха... Забавно, я всю жизнь ненавидел лирику и всю это нелепо. – Ну, знаешь... Тебе это неплохо даётся. Юкино хотела съесть в дальнейшем вареные овощи, но сейчас положила палочки для еды, заинтересованная разговором. Сейчас парень молчал, и в этой тишине между ними что-то было. Она не осмелилась поднять взгляд и смотрела лишь на его бледные, тощие пальцы. На ум приходили символы его имени. Таких она ещё не встречала. – А ты у нас "режущий человек", да? Парень вскидывает черные брови, удивленный. – Ага, люблю резать людям судьбы. Своим присутствием. И не только судьбы. Это прозвучало как-то дико странно и не типично, может, его слова были двусмысленны, но Юкино ощутила, что не стоит заходить дальше. Следует остановиться. – Это... Причина того, почему ты поменял школу? Если не хочешь говорить... – В какой-то степени да, в какой-то нет. Не беспокойся так, все нормально. – Мм. – уже посмелее, девушка принялась осматривать черты лица, чуть отросшую неопрятную челку, тяжёлый взгляд, даже несмотря на присущее человеке любопытство. – Кирихито. Ты будешь... – Юкино! – Внезапно знакомая фигура замаячила в поле зрения, встала с боку. Но чуть задерживается, парень переводит взгляд на новенького – Что за задание было по биологии? Не к месту совсем спрашивает он. – Мм, прочитать параграф 25 и перерисовать схемы, вроде. А ты чего не ешь? – Эх, опять отдал свою порцию Нанами, она себе приготовить не успела. Как всегда. А я надеялся, что... – Так я с утра приготовила нам троим, ваши бенто оставила возле холодильника на тумбе. Черный и белый, взяла в шкафу. Лис молча смотрит на Богиню какое-то время, прежде чем горько посмеяться и хлопнуть слегка себя по лбу. – Томоэ, ты серьезно? – О, всевеликий бог... По реакции парня на услышанное имя, Томоэ понял, что не все складывается хорошо..." Юкино находилась в прострации. Автоматическим движением переобулась, сменив ботинки на школьные туфли, поставила сменку в свой шкаф... Кончики пальцев ощущали прохладу металла, задержались на нем. Приятные ощущения. И так, пока ее не толкнули мимо проходящие ученики, а затем Дреяр пошла в левое крыло, минуя кабинет совета и библиотеку... На настенных часах 07:52 Из воспоминаний вырывает знакомый голос, взгляд яснеет и девушка как во сне, замедленно и неестественно оборачивается на голос. Но сзади никого. Мимо нее проходят, чуть цепляют и не извиняются, а она смотрит вглубь коридора, ищет внимательным взглядом в чужих знакомых. Никого из того, кто бы мог ее звать. Кому она дорога. Да и голос... А кто ее звал? Она сейчас не вспомнит. В голове туман. Утратив надежду, в безысходности девушка плетется в свой класс, так и не заметив аромат, последовавший за ней шлейфом. Что-то тонкое, как фиалки, с нотками бамбука... Кто-то хотел связаться с ней, но не мог пройти просто так через грянь миров. Или это предупреждение? Может, в Богине просыпаются новые силы? Она становится перед дверью, за который слышится какофония взбунтованных голосов, и прежде чем открыть самостоятельно, ей в лицо хлынул поток воздуха. Шатенка открывает дверь за место нее, и тут же восклицает: – Юкино! – хрупкое тело взваливается на нее, Дреяр отшатывается, но выдерживает напор. – Я как раз хотела пойти встретить тебя! Я пришла раньше, чтобы поймать тебя ещё во дворе, но Томоэ настаивал пойти в класс, и ещё... – Нанами. Подруга замолчала и отникла от чужого плеча, подняла глаза, на которые спадала темная челка. – Я скучала. Очень. С души сразу будто спали оковы. Лёгкие смогли сделать полностью вдох свежего воздуха. – Я очень беспокоилась, Юки! - Она вновь обхватила ее крепко руками. Но я классе. Такая смесь аур: но больше всего ощущалась мрачная, словно пожар, так и дымящаяся почти черным дымом, оседающая пеплом... Кирихито понуро сидел впереди от Лиса, паралельно месту Юкино. – О, Юкино-сан. – Бодро выдал Лис, стоя оперевшись бедрами о парту. Брюнет отник от созерцания пусто, пока что, доски, выпрямился и, будто не веря, с замедлением повернул голову: – Юки? Мгновение, а затем он подскакивает, подлетает с места, почти что отпрокинув свой стул. Пряди волос стоящего рядом Томоэ слегка колыхнултсь от поднявшего ветра. Выражение его лица довольно таки быстро сменилось на удивление, хотя необычного в реакции Кровавого короля ничего не было: все прекрасно понимали, что он не равнодушен к дочери Оокуинуши. Защитит от любого недоброжелателя: будь-то Падший, Екай или человек.Не позволит никому и пальцем ее тронуть.
Не отпустит, не потеряет. Высвободит ее даже из Страны жёлтых вод, если так потребуется, случится.Отомстит кровожадно, со всей свойственнрй своей натуре жестокостью, не пощадит никого.
И, может, никого к ней не подпустит больше никогда.
Томоэ знал, кто он такой. Ведь он был близкий, единственный близкий для него Екай. Он знал на своем опыте, какого было быть любимым им, ревнивым собственником. Если сильно любишь, то готов пойти на все. Но если любит не человек – то следует ожидать чего угодно, ведь он не видит границ. – Юки?! Для него не существовало сейчас никого, и в том числе рядом стоящей Момодзоно. Та вовремя сделала шаг в сторону, за секунду до того, как парень схватил руками Дреяр за предплечья, рывком притягивая к себе. Слишком много шума поднялось. Нанами перегляделась с Лисом, надеялась поймать в его взгляде решение что-либо предпринять – многие одноклассники странно зыркали в их сторону, но Хранитель был безэмоционален. Пока все в порядке. Юкино смотрела неотрывно в широко раскрытые алые глаза, но была ошарашена и бездействовала. Слишком резко зашкалило. Акура-оу не знал, что делать, терялся в мыслях. Хотелось одновременно и кричать, гневясь, и прижать к себе, высказать то, как было плохо. Ужасно и страшно. С бурей всех самых плохих чувств внутри. И с не самыми приятными фантазиями об последующих событиях. Несколько его одиночестве, сколько том, что случится с Юкино. Что она переживает где-то совсем далеко от него. – Акура... – девушка не чувствует боли в человеской хватке, зафиксировала блуждающий взгляд – Мори был одет неприметно, а короткие темные волосы были растрепанны. Так странно. А ведь когда-то она могла посчитать, что этот новенький, скрытный и холодный парень ей понравился внешне также, как и своим характером – когда-то в начале. Тщетная попытка ухватится на обычную человескую жизнь – попытаться ощутить банальную школьную влюбленность, сладкий трепет от совместных прогулок, от чужой, красивой улыбки. Но, по итогу, что? Влюбилась ли Юкино, реально, в Акура-оу? По истинному в его сущность, изначально даже не зная его страшной сути? Просто полюбить за обычные, для многих такие не примечательные, поступки, которые говорят многое, за манеру речи и неуклюжие шутки? – Акура, я никуда не уйду от тебя. – шепотом произносит, что Екай даже мог разобрать слова лишь по движению губ.◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤◢◤
– В домашнем задании использовать эти формулы, вывести и записать. Выучите их к следующему уроку, будет самостоятельная работа. Учитель записывал номера задания на доске, с уважением относясь к своей работе, принуждая работать даже самого последнего бездельника. – Я закончил на этом. Удачи вам. Он вернулся к столу, чтобы сделать пометку в журнале, а затем стал складывать свои вещи, кучу бумажной макулатуры. Со звонком начался балаган, ученики возрадовались долгожданному окончанию дня. Понедельник всегда день тяжёлый. Учитель математики покинул кабинет, не проверив список дежурных, к несчастью Юкино, ведь это не входило в его обязанности. А ей никак не хотелось доставлять кому-то из учеников неудобства, назначив его помощником по уборке. Не хотелось неприятностей. – Исобэ, куда ты собрался? Я прекрасно помню, что сегодня твоя очередь дежурить, так как ты пропустил день на прошлой неделе? – раздался громогласный голос Кей. – Эй, да ну тебя! Я отдежурю в другой день.– отмахнулся недовольный парень – Слышь, я же и сэнсею пожалуюсь, да, Нанами? – Ага, не стоит отлынивать от своих обязанностей. – кое-как, корявым почерком дописывая примеры в тетрадь практически не пишущей ручкой, поддержала подругу шатенка. – Эй, а не ты ли сама отлынывала от своих, пропадая на недели, Момодзоно? Тут же замерев, девушка оказалась в тупике. Надеялась, что прокатит, никто не заметит, да и в этом ничего такого преступного нет... Дежурить сегодня никак не хотелось. – Нужно ещё два человека, ребят. Желательно. Сэнсей попросил меня решить этот вопрос. – провозгласила на полу опустевший уже класс, Дреяр. – Хаха, так тебе и вызвались. С подлой гримасой на лице, Исобэ закинул рюкзак на плечо и бегом двинулся к выходу, готовый обуздать свободу, но не тут-то было. Сердце в пятки ушло, а парень от испуга чуть не завопил: перед ним, преградив проход, стоял смертоносный как никогда Мори, появившийся внезапно не пойми откуда. – Раздери тебя демон, откуда ты ещё тут взялся?! Чернее тучи, высокий одноклассник нависал над нахалом, а для деловитости ещё и опёрся рукой об дверь. – Не думай сбежать. Я прослежу. – Так с ним и надо, Кирихито-кун.– довольно улыбнулась рыжеволосая, ещё прегражая Исобэ кулаком, когда поровнялась с ним. – Остальные могут идти. До встречи, Томоэ. Дожидаясь Нанами, старающуюся уместить кучу учебников в сумке, Лис хранил молчание. Гадал с мельтешащим внутри беспокойствием, что задумал Кровавый король. Ничего страшного не прогнозировалось, но неприятности ведь с ними всегда происходили неожиданно. – И... Все! – возрадовалась Богиня земли и предприняла попытку взвалить тяжеленную сумку на плечи, но чуть не упавшая под грузом, она была спасена Хранителем. – Я возьму. – Ага, спасибо, Томоэ. Крашенный блондин с дикостью смотрел на одноклассницу, не узнавая и не понимая, как такая недотёпа, как Нанами могла привлечь внимание и связаться с этим гребанным красавчиком. Да, он подбешивал больше, ничего вообще не делающий для привлечения внимания, нравился девчонкам типичной обворожительной внешностью, которая была сейчас "в моде". Исобэ даже не мог понять, что конкретно в них разнится, что красивого в кукольном лице этого противного хитрого лиса. Да, вот что, а произвище для него лично он сам подобрал соответствующе... Они всегда прогуливаются вместе, друг от друга не отходят, сколько раз наблюдал он. Из несостоятельной семьи, худая и тощая, ничем непривлекательная Нанами, да как и почему ее терпит этот тип? – Что нужно делать Юкино? – с стопроцентной серьёзностью на лице, которую придать ему было не сложно, спросил Кирихито. – Ну, было бы удобно, если бы кто-то набрал ведро воды, а я пока подмету полы... – Все, я за водой! – Вновь предпринял попытку сбежать парень. – А ну стоять, – Кирихито ловко развернулся характерно для своего тощего тела и схватил парня за плечо, – я схожу за водой, просмотрите? – больше обратился он к Томоэ. – Да и я подежурить могу, в принципе. – Спрашивая одновременно взглядом у Нанами, выдал Томоэ. – Ну, или давай я быстро воды принесу. Я школу получше знаю, в конце концов. – Да вы адекватные вообще?! Обратился он ко всей четверке, и будто его пробрала дрожь от ужаса. – Вот в том то и дело, что адекватные. – И не думай сбежать. Пожалеешь. Вновь пронзает своим кровавым взглядом, как ножом засаживает глубоко под ребра, одноклассник и стоит, как статуя, даже вон рукзак сполз по плечу до локтя. – Да чтоб меня Райдзин разорвал, что ж ты за?!.. Кирихито проигнорировал его и повернулся к недоумевающей Юкино, ожидая команд и указов. Дежурство для него было вещью смутной, а если прямо – совсем незнакомым словом. – Что делать? – А! Ну, – она поразмыслила, что можно приказать Екаю, чтобы потом тот не вызвал подозрений у человека – давайте я начну мыть полы, Исобэ, начинай подметать, а ты, Кирихито, приведи в порядок доску. Екай переводит полный непонимания взгляд на штуковину на стене, а затем то-ли вялой, то-ли слишком вальяжной, походкой пошел, ещё оборачиваясь и кидая предупредительный взгляд на человека. – Да понял я! Дреяр подняла взгляд на одноклассника, даже ещё ничего не говоря и без какого-либо намека, как тот вновь вспылил: – Все, я помню, где метла! В примирительном жесте он поднял руки и пошел к шкафчику за принадлежностями. Томоэ указал Нанами ждать его во дворе, а сам пошел набрать воды. Уборка почти закончилась, парень справлялся неумело. Как-то случайно задел стул и уронил его с громким грохотом, замешкался, что-то на него плохо влияла аура Екая и он в очередной раз с ужасом посмотрел из-под лобья на парочку, то на него зыркал, то на Юкино, но с ещё большим отвращением и открыто. – Ну, иди уже, трясешься как карась на заколье. – Че, серьезно?! – Проваливай, бестолочь. Он даже не вернул на место метлу, схватил свой рюкзак и опять, чуть не свалив стул, выбежал из комнаты. Богиня процветания вздохнула с наступившим спокойствием. – Какой-то он напряжный... – Не-а, ничуть. – А что с ним тогда? Я таким его не видела никогда. – Это я для него напряжный. От него за километр веет страхом. – Разве? – Юкино домыла в области учительского стола и принялась выжимать тряпку. – Неужели это и есть дежурство, и этим занимаются и так измученные дети? – Перевел тему парень, убирая вещи в шкаф. – Это такая же обязанность как и учеба. – судя по молчанию, Акура-оу ожидал ещё неоспоримых объяснений. – Конечно, из плюсов, мы можем потом купить что-то поесть в автоматах, здесь подешевле чем в городе. – Ненавижу это слово: обязанность – никто никому ничего не должен! – тут Екай заагрессовал, даже голос чуть повысил, можно было подумать, что от отстаивает справедливость, но он всего лишь не любил систему, противоречащую своим принципам. – Не в мире людей. Да и, я считаю, в вашем мире каждый кому-то чем должен. По крайней мере, не уничтожать природу и не уничтожать животных. Не ради прихоти, хотя бы. – Для собственного пропитания ещё самые древние люди убивали зверей... – боковым зрением девушка заметила, что брюнет приближается и остановился где-то возле вторых парт – да чего же ты наивна и чиста , а, Ангелок. Как тронуло тепло под ребрами от этого прозвища. Как-то она скучала по... По чем? Вспомнить те моменты, когда первые его признаки внимания были ей неприятны, а сам он был просто ужасным существом из иного, необузданного совсем мира. Чувствуя, как Екай прожигает ее взглядом, внимательно изучая каждый сантиметр, что тепло внутри переростает в жар, Юкино смутилась. Но теперь она не боялась его. Так легко сейчас могла представить его хищный прищур янтарных, не красных, глаз, то, как он склонил набок голову, блужая в каких-то своих темных мыслях. Но он никогда не навредит ей.Не навредит же?..
Прибирается неспеша и оборачивается к нему, но на него не смотрит, идёт в другой конец класса. – Как ты была в эти дни? Тебе нравится с теми людьми? Закрывает шкафчик и неуверенно возвращается к парте своей где стоит сумка, а также и Екай. Уже нет обязательств, за которые она так пряталась, и теперь чувствует себя беззащитной. – Тяжело. Они будто совсем чужие для меня, хотя так и есть. Акура-оу что-то хотел от нее,как ей казалось, каких-то действий, но она никак не была готова. Она редко когда вообще была теперь к чему-то готова. Она всегда сомневалась в себе, своих решениях, всю свою жизнь. Сейчас отчётливо ощущает, что что-то будет. Что-то нужно будет сделать. – Акура?.. Она вовремя поднимает глаза, чтобы успеть увидеть, как он быстро, с ничего не выражающим лицом, сокращает дистанцию и приподнимает руками ее, ухватив за бока, так ловко усаживает за парту ближайшую и закрывает пути побега собой. Буквально как охотник поймал в капкан зайца. – Сейчас все кажется правильным, все стало на своим местах. Не хочу даже больше представлять, как было день назад. Произносит приглушенно, темные глаза смотрят прямо. Юкино сильнее сводит колени вместе, когда парень непроизвольно приблизился, и упирается ими в бедра. – Я и не знал, что мне делать. Впервые за столько времени я ощутил безысходность. – Хмурит брови, отводит взгляд в сторону, но не отстраняется. – Скажи, какого ты обо мне мнения? – в голосе сквозит отвращение к самому себе, таком скрепящем – О ставшим жалким и... слабым. "Ублудском собственнике." – хотел добавить он, но слова застряли в горле, а через секунды Екай сам удивился осознанию своей черты. Он был готов уничтожить любого, кто мешал Юкино быть с ним. И теперь она вполне может догадаться, каково сейчас ему, точно как сгоревшему и истлевшему очагу, в который когда-то горел высоко и буйно огонь. После бури всегда следует тишина и мирный берег, сил так и у него уже нет. Он просто устал. – Это просто ограниченные возможности... Ты находишься в чуждом тебе мире и не можешь поменять ход многих событий, здесь уже другие правила. Ты не слабый и никогда... – Нет, я не тот уже. ..Даже с Томоэ такого не было. Вперёд ним тогда был раскрыт яркий мир власти среди Екаев, демонов и слабых людей на ту пору, которые не представляли опасности как сейчас. И боги не казались такой помехой. А сейчас, судьба бросила его, решив всего. Хотя всего-то Юкино... Упорхнула из его внимания. В мир чужой и большой. Сейчас хотелось ощутить это тепло и ласку, он знал, что её руки такие нежные и гладкие, трепетные, помнил так отчётливо, как одним вечером она перебирала его пряди, и то, как когда-то именно они исцеляли его раны после боя. Парень ласково поднимает руку и поглаживает её щеку, прикосновение его пальцев коже вызывает мурашки по всему телу. Дыхание ее участилось, ноги сделались ватными. Девушка закрывает глаза, погружаясь в этот момент полной исключительной интимности. – И то-ли время сделало меня таким, то-ли... что-то иное. – Для меня ты всегда...– Акура прервал ее мягким шипением, а если бы она продолжила говорить, голос был задрожал ещё сильнее. Их губы постепенно сближаются, чтобы слиться в слабом, изнеженном поцелуе. Чувственное прикосновение это длилось вечность, так казалось. От него внутри становится так тепло, и Юкино быстро растворилась в этом ощущении, каждой клеточкой тела ощущая приятную негу. А разум покинули ранее беспокоящие мысли. Ее ки бронзового оттенка, он был у каждого свой, будто засветилась, заискрилась, становясь ослепительно-желтой. Она, совсем недавно приглушенная и ослабевшая, закопошилась у солнечного сплетения, затем волной окатила все тело. Юкино чувствует, что в этот момент она не одинока, что рядом с ней есть кто-то близкий куда больше, чем просто кровный родственник. Тонкими пальцами обхватывает Екая за плечи, даже не понимая, зачем и для чего, может, притянуть ближе. Она уже не ощущает телесной оболочки, будто растворилась в пространстве. Где-то вдалеке слышит какие-то неясные звуки. Она и не видит мир так, как прежде. Перед закрытыми веками темная, с красными переливами, сущность. У нее расплывчатые очертания, и она совсем не такая, как ее, у которой, к тому же, на отчетливой на руках были белые наручи. Некими фибрами души Богиня замечает, обострившимся осязанием сущности, как чужая тень утекает к ней, тонкими темными потоками обвивает конечности и окутывает, а затем ее ки соприкасается с этой не пугающей тьмой. Сливается, обвиваются как змеи в изящном танце, где-то даже образуя перелив цвета гейнсборо. Акура-оу понял, что значит поцелуй. Что, помимо такого выражения всех своих чувств к человеку, это куда большее. Поцелуй настоящий, не фальшивый и чёрствый, приносит благоговение. Сложная и непонятная штука, как любовь, которая создаёт внутри балаган и хаос, а затем выливается во что-то незабываемое. – Я люблю тебя, – произносит девушка, когда ощущения становятся приземленными, когда уже прошло достаточно времени. – Я правда люблю, как никогда и никого больше. – Я никогда не брошу тебя, Акура-оу. Ещё никто так не произносил его имени, ни испугано, ни до омерзения благовейно, как слуги. Ни со злостью, как другие Екаи, и ни с трепетом и притворным обожанием, как юдзё. Но вот в воздухе отчётливо появился запах лилий, а вместе с тем и шалфея, Акура-оу не смог точно определить, он сравнил этот травянисто-цветочный запах с каким-то лекарственным настоем. Юкино же смутно припоминала: некие благовонии из Храма, что-то не типичное. Не обычный запах, просто так витающий в школе. – Стой, Акура... Она мягко попыталась оттолкнуть Екая, что вполне было возможно, пока он в теле смертного. Ее слишком привлекло что-то неизвестное, прям и созывало пойти, разведать обстановку и понять, что за источник аромата. – Что такое? – для него смена запаха в помещении не имела значения, он не особо заметил, а может, девушка для него была куда важнее. – Погоди. – Богиня уже не могла успокоиться и живо спрыгнула с парты, что позволил ей сделать отошедший парень. – Куда ты? – слова пролетели мимо, уже ненужные, а вперившись внимательным взглядом в пустой коридор, и увидив промелькнувшие, как проскочивший призрак, белые волосы, она ускорила шаг быстрее обычного. Поток ветра усилил священный запах благовония. – Юкино! Она выбежала, заскользив туфлями по паркету и резко развернулась на проходе. Было понятно, откуда усилившийся ветер – открытое полностью окно, шумевшие листья деревьев на школьном дворике. Она сразу посмотрела налево и увидела Оокуинуши в скудном синем кимоно, стоящего у окна. – Папа? Акура-оу, поспешивший за ней, после услышанного замер, тут же теряя рвение выходить. Увидев Дреяр в лицо, Бог процветания переменился, его зелёные, как цветущая зелень, глаза раскрылись шире и сверкнули. Он только сделал шаг, когда Юкино уже быстро приблизилась к нему, только в конце осознавая свое ощущение неуверенность. И что дальше делать-то? – Юкино. – почему-то приглушённым голосом позвал её, вблизи рассматривая знакомые, родные черты. Дреяр уже думала обратится к нему почтительно, полным именем, но потом отреклась от этой мысли, заменяясь другой, такой же беглой. В итоге, не тратя времени больше положенного, сразу задала вопрос, правда, самый не волнующий ее на самом деле: – Разве безопасно тебе находиться здесь? "Как ты так спустился на землю?" "Почему ты пришел, неужели, тебя все же волную?" "Как ты понял, где я нахожусь? Как?" "Как давно ты здесь?" – Понимаю, мой визит очень внезапен, но я бы хотел поговорить. Конечно, если ты не занята земными обязательствами. Любые обязательства, которые могли бы у нее сейчас быть, по-любому бы стали неважными и исчезли, в нутри набатом заиграл интерес, что же стало причиной визита Оокуинуши. – Мой школьный день уже закончен, можем спокойно поговорить. На лице бога расцвела мягкая улыбка, по неведомой даже причине, ведь и Юкино так и не назвала его ни разу отцом, которым он является. Хотя очень хотела, прямо сейчас, но мозг оставил это жалкое слово под замком, не дав слиться в звуки. – Пойдем на крышу? Вот там точно будет лучше и безопаснее. Послышался шелест шелка кимоно, мужчина поднял руку и устремил ее к девичьему лицу. Взял в пальцы спадающую белую прядь, которую девушка обычно не заправляет в хвост и оставляет за ухом. Волосы некого цвета между золотистым и жемчужным, Оокуинуши не сомневается – на солнце они сверкают как золото, а на луне переливаются белым, как серебро. Точно как у Коноханасакуи. А вот черты лица – Бог невесомо прикоснулся к голове дочери, как обычный жест любящего отца – тонкие и аккуратные, от чуть пухлых губ, прямого носа до узких глаз. – Тогда нам прямо по коридору и налево. Ближайшие кабинеты уже закрыты, так что беспокоиться не стоит... Оокуинуши не стал больше комментировать, ему по правде ещё до прибытия на землю было все равно, попадется он людям и какие от этого будут последствия. Он об этом и не подумал. Да, он нашел наряд по скромнее – как всегда бывает, когда на намечено встреч и заседаний, когда настал обычный день, направленный на медитацию, чтение или прогулки, а иногда вообще ни на что не направленный. Но такое уже редкость. Небольшая лестница, погруженная во мрак, вывела их на свет, ослепивший сразу же, как девушка открыла железную дверь. Посещение крыши школы было не запрещено здесь, в отличии от других заведений. Там, где были какие-то случаи смертей учеников или попыток суицида, даже не зависимо от того, причастна ли к ним крыша и верхний этаж – был строгий надзор и запреты и высокое ограждение на крыше. – Ты замечаешь какие-то изменения в себе? – Нет, что ты имеешь ввиду? – Тут же спросила она, не задумываясь. – Ты прироженная богиня, с течением времени в тебе должны расскрыться определенные способности, иногда, индивидуальные что всех. – Нет, я ощущаю себя... Как всегда. "Как обычный человек." Замерла на месте, спиной к Божесьву, прохладный воздух бьёт в лицо. "Подавлено, как никогда." – Ты теперь не живёшь в храме. Он приостановился, брови чуть нахмурились. – Тебе плохо с теми людьми. – Он прозвучал уверено, как советник, полностью прлследивший за ее жизнью, как психолог, вынесший вердикт своему горе-клиенту. – Для людей и не только мое состояние можно сравнить с обычной хондрой. – Это период. Привыкается и становится неважным. Время лечит, Юкино. – Это ты мне хотел сказать? – без толики грубости спросила девушка, поворачивая голову к поровнявшемся с ней мужчине, сложившем руки на груди. – Не только это. Просто я подумал, что у нас мало времени проведенного вместе, тебе тяжело, и у тебя есть вопросы, на которые бы я мог дать тебе ответ. Дреяр пытливо вглядывалась в светловолосого Бога плодородия с, казалось бы, обычными чертами среднестатистического японца, но так было лишь в еле заметных оттенках. Ярко выделялось что-то неясное, что делало его непохожим на смертного, кроме ауры. – Может, о Екаях и Богах хочешь что-либо узнать. – А кто сейчас среди оками? – Юкино перевела взгляд в синюю ясную даль, как раз солнце не слепило в глаза и можно было насладиться видом неба. – Я помню, что Акура-оу убил одного из них, его вроде как звали Принцем. – В памяти при услышанном слове о Екаях вспыли давние необычные образы. – Сульфур? М, это падший оками, отрекшийся от благородства. Мало осталось воинов, лишь единицы хранят честь. Когда-то, наверное, у него был свой хозяин, которому тот верно служил, до поры до времени. Поддался грехам, каким-то темным идеям. Я точно не знаю, но система падения одна – предательство. Оками из всех Екаев выделялись службе высшим существам. Сульфура же некогда решили за что-то сослать в заброшенную долину дремучих лесов. – Но он был не один. Да и кто из Екаев захочет променять пост, неплохую жизнь на одиночество вдали от всех? – Его люди, приближенные, может, целая семья последовала за ним. Отреченные будут так жить до тех пор, пока не измениться их сущность и они не станут существовать... – Они сами того захотели? Что же из сподвигает на такое? – Возможно, это влияние бесплодных теней, если сущность Екая не достаточно разумна, но Оками к таковым не относятся. Тени – это низшие слуги, помощники таких же грехов, шептуны. Грехи нельзя увидеть, но может ощутить их присутствие. Они – мрак, и это также чувства, которые нужно избегать желательно, с самого начала. – А бывает наоборот, когда... падшее существо возносится? Выбирает путь света? – Меня радует, что ты интересуешься именно этим. – А что я могла бы спросить ещё? – Нет-нет, не важно. – Оокуинуши отбросил ненужные мысли – Фактически, люди сами создавали добрых ками, любой даже слабяй Екай может вознестись до уровня божества- покровителя если люди будут поклонятся ему, но возможно и обратное... В таком случае, сли забросить святилище или осквернить его ками может обернуться акумой. Это мелкий демон, способный поглотить сознание живого. Жертва становится одержимой нехорошими помыслами. Юкино безмятежно наблюдала с высоты за снующимися в разных направлениях людьми. Отсюда они казались мелкими и беспомощными. Погода была благоприятна и большая часть мало куда спешила: множество весело, смеясь, прогуливались, скорее всего я направляясь к паркам и скверам. Листочки на деревьях робко колыхались от весеннего ветра, создавая тихую мелодию, которая приятно проникала в душу. Бога процветания знатно порадовало благоприятное настроение людей, которых тронуло влияние ожидающей природы. Дети, размахивая крохотными ручками, ловили лучи солнца, видели то, что было скрыто от взрослых – ками дзидзо-сама. Беседа переливалась из одной темы на другую, спокойно, из приглушенных голосов. – Ками никогда не удаляются от своего хранителя и Святилища. Они – часто него. Они не подвластны течению времени и свободны в этом плане. – Их можно поймать, уничтожить? – Уничтожить ками, не уничтожив то, в чем он живет, нельзя. Ками нападают, если нужно защитить кого-то или себя самого. – Как Ками появляются? – Есть Ками поражаются всеми обычными видами предметов и оружия. В конце концов, Юкино затихла, задумавшись о себе, как о инородной сущности. – Как мне... Найти себя, стать сильнее? Я правда не ощущаю в себе ничего. Внутри пусто. Хотя бы в плане того, чтобы уметь пользоваться моим даром? – сейчас она испытующе посмотрела Оокуинуши в глаза, с трепетом и страхом ожидая дальнейших советов. – Я как-то смогла... Воскресить. Но как мне защитить себя саму? – Большинство намного сильнее, чем они думают, они просто забывают иногда в это верить. Так что, для начала, ты должна понять, кто ты есть на самом деле. Оокуинуши вспомнил легенду о запретной любви, перебрав в уме окружающих Юкино, Екаев и, в том числе, Богиню земли. Чудная девочка, которая никогда не опускала руки и не теряла в себе искру. Тем самым она поддерживала Томоэ, когда-то дикого и несносного Лиса. О их взаимоотношениях Бог процветания как-то позадуматься и стал уверен в их крепких узах. Но теперь нужно было понять, а такая же светлая ли любовь Акуры-оу и Юкино? В столь юном ее возрасте нет расчётливой мудрости и возможна лишь влюбленность, по канону жизни, кратковременная и ненадёжная. В ходе всех событий девушка могла запутаться в своих ощущениях, могла быть просто использованной Кровавым королем. Только вспоминает о всем содеянном этим Екаем и осквернить хочется себя самого за некогда принятое решение. Освободить, позволить использовать человеческое тело и, как ни в чем не бывало, оберегать свою же несовершеннолетнюю дочь! "Плохой отец, ужасный отец, Оокуинуши, да как тебя только Идзумо выносит?!" Но в сознание вовремя расцвел недавний момент и Божество перестало убивать себя изнутри. Юкино было хорошо с Екаем, ее Ки так и сияла, что с первых секунд его очень удивило, но приятное изумление держалось до тех пор, пока Оокуинуши не узнал тому причину. Он был не готов к такому раскладу. Смогут ли они выжить друг с другом? В чистоте сущности Юкино он уверен, но что касается Акуры-оу – он не может понять его решений, что помыслов, тем более он даже не нырнет ни на секунду в пучину его души.А она была всегда черной, и такой останется.
Неплохо бы выяснить это, или, хотя бы, посмотреть на них при ином раскладе. Отправить Юкино в прошлое, на что он способен. О чем долгое время назад размышлял. На что намекнул ему Отохико. Хотя идеи Бога ветра всегда были странными, но это Оокуинуши не учел во внимание. Он долго спорил с самим собой. Меньше всего хотелось создавать дочери проблемы, возможно, он сам отдает ее жутким обстоятельствам не щадящей судьбы. А ведь они только несколько недель вновь встретились... Судьба с самого начала, ее зарождения, не щадила Юкино, уж такой расклад событий... Это, наверное, по теории Бога процветания, пошло по цепной реакции от матери Конохасакуя-Химэ, которой было уготовано стать невестой Ниниги, но та встретила его, Оокуинуши.Но судьба не писана для Богов, они творят ее сами.
Это есть истина.
Все бы ничего, но против чувств не пойдешь. А он сам? Он даже не задумывался, когда отправился блуждать и оказался на горе Фудзи. Как жаль, что она не видит ее. Что с ней сделал Ниниги? Но благо, ему нет дела до Юкино. Истинная Цукихикари-о Доси была скрыта для него 15 лет назад, почти шестнадцать. И дороги ему перекрыты, и он не найдет ее, если его самого не приведут к ней. По глазам узнает, разве что... Но, скорее всего, он позабыл это, и теперь гнев в нем вызывают другие мелочи. Несчастна Конохасакуя-Химэ, обречённая на брак с ним. Но Оокуинуши не может рисковать, появляюсь на горе Фудзи и чужих владениях. – Я понимаю, Юкино, – серьёзным довольно тоном сказал Верховный бог – Знеешь... Я думал насчет этого, и принял решение, что своими силами и на поводу расклада времени так будет долго. У многих людей даже, насколько я знаю, есть некий дар видения вещих снов. У тебя такое бывает, я ведь прав? Он, наклонившись и заглядывая в девичьи глаза, уже знал ответ. Несомненно, такое дано почти каждому Богу. – Вещие? Не думаю, но был как-то сон... Очень странный... Не интересуясь и не выслушивая, мужчина продолжил: – Тебе это досталось от матери, и его тоже можно развить, и использовать то, что есть. Юкино только собралась спросить о матери, но отец отрезал ей все пути своим неожиданным предложением: – Осознанное сновидение в истинном прошлом, что скажешь на это? – Как? – лишь спросил она тихим голосом, вскинув брови вверх. Было все равно, зачем и что последует за этим, было лишь интересно, как такое возможно. – С помощью предмета, и я надеюсь, ты увидишь и встретишь там то... что тебе необходимо знать, то, что поможет тебе. – Оокуинуши наклонился ниже, так, что их глаза стали на одном уровне – Ты согласна? Лёгкий страх копошился внутри, но его перекрыло ярое любопытство, никогда ещё девушку так не поглощал огонь рвения. Обычно она всегда обдумывает все за и против, анализирует ситуацию, но в этот раз все поменялось. – Я должна что-то особенное сделать? – Ничего. Лишь выбрать вопрос и сосредоточиться на нем, готовая достичь цели. Я приду завтра. Такой теплый день – настоящий подарок от природы. Он дарит возможность насладиться весенней симфонией, исполненной пением птиц. Этот день напоминает о том, что жизнь начинается новыми силами, пробуждаясь от зимней спячки. И ты, ощущая ту гармонию и счастье, которые несет с собой весна, становишься частью этого великого цикла природы, где каждый день – это новая страница твоей собственной истории. И вот, Оокуинуши сподвиг юную Богиню перелистнуть страницу пишущихся мемуаров, подал идею для новой главы. – Насколько я знаю, Акура-оу тебя в опасности не оставит. – нежданно произнес Бог процветания с задумчивостью. И тут у девушки появилось четкое представление Екая, ожидающего ее в кабинете, в том же месте. "Вот же попала! Он мог видеть это? О, Боги!" – Юкино дернула плечами, покрываясь густым румянцем. Живо отвернулась, ощущая поглощающее чувство стыда. Хотелось провалиться под землю. Вот тут-то она ощутила, позабыв о чудесах некогда пережитого момента, какая она, однако, юная душа. Способны ли истинные зрелые Боги на всякого подобного рода нежности и не только нежности? – Но уверена ли ты в нем? – Каким бы он ни был сложным, он не такой, каким ты его, все привыкли представлять, отец. Время идёт и все мы за ним. – Юкино приложила все усилия, чтобы постоять, хотя бы речью, за своего Хранителя. Постоять, не глупо оправдывать. – Вот ты и поймёшь, что значит это неподвластное время. Оокуинуши приблизился и положил ей на щеку теплую руку с непривычно бархатной кожей, которая была не свойственна – девушка уверена – людям. Медленно погладил, поднимаясь выше по скуле и к волосам. Юкино затаила дыхание, будто ощущала такую родительскую нежность впервые, как позабыв все прикосновения земных родителей, существовавшие до этого времени. – Ты справишься со всем. Я уверен в этом. Вновь в груди копошится тепло, и оно ободряет, делает живым, приносит счастье, или, это и есть оно самое. Со всей душой Юкино приникает к когда-то чужому для нее существу, щекой ощущая атласные ткани чуть раскрытого на груди кимоно с золотой вышивкой сакуры, а затем этот свет – он проникает под кожу и кажется таким родным и знакомым. Девушка не видит, но на всем лице Божества искажена безрамерная любовь и доброта. Он не испытывал подобных чувств уже достаточно много лет, со времён последней встречи с Конохасакуя-Химэ. – Я спустя столько времени действительно почувствовала, что не одинока.