***
Дождавшись хлопка двери и звона ключей в дверной скважине, дверь в ванную приоткрылась. Пустой коридор, освещаемый только светом из кухни, который играл холодными лучами по мокрым следам от ног Чимина. Он прошёл в комнату, где спал сегодня ночью, взяв с собой вещи из ванной, которые висели над стиральной машиной, и кинул одежду на кровать. Мокрыми руками Чимин поднял сумку, открыл её, вывалил все, что только было, на кровать рядом с одеждой и начал копаться в ее содержимом. — Ноутбук… Флешка, камера, спортивная форма, страховой полис, паспорт, ещё какие-то документы на съемную квартиру, студию, деньги, — все не то. Он отбросил пустую сумку в стену и схватился за голову, повторяя одно: «Думай, думай. Думай!» В один миг Чимин надел свои немного рваные джинсы, вместо футболки Джина натянул красную спортивную майку и выбежал из дома в направлении своей квартиры, забыв запереть за собой дверь на ключ.***
Вот это место. От многоэтажки остались лишь обугленные обломки и развалины. Чимин тут же почувствовал страх, который до сих пор тлеет у него в душе, как и у всех, кто пришёл сюда. Он осмотрелся, прежде чем подойти ближе: вокруг него были люди. Некоторые застыли в ужасе, внезапно охватившем их вперемешку с паникой, хотя пожар потушили уже 12 часов назад, некоторые медленно, как и сам Чимин, подходили к обломкам, то ли боясь, что они сейчас же их раздавят, то ли переживая снова эти эмоции. Среди толпы не было знакомых ему людей. Может быть, он в какой-то степени хотел увидеть те лица, которые он не мог забыть сегодня ночью, чьи голоса он постоянно слышал, но с точностью описать не мог, а может и хорошо, что он не встретил их. Кто знает, что они могли бы сделать с Чимином в истеричном состоянии. Насмотревшись на людей, парень почему-то почувствовал себя более спокойно. Или по крайней мере он был наиболее уверенный из всех присутствующих. Подойдя к подъезду, дверь которого лежала в метрах десяти от него, Чимин зашёл внутрь.***
Он без труда поднялся на свой второй этаж и вошёл в полупустое помещение, отдалённо напоминающее его квартиру. Единственной нетронутой языком пламени вещью был железный стеллаж с стеклянными, наполовину расплавленными дверцами, где находились книги. Одной из них был дневник матери Чимина, который был последним для него напоминанием о родителях.«Дорогой дневник, сегодня в школе произошёл странный случай. Мой одноклассник Мин Чониль поджёг пианино, пока учителя музыки не было в классе, потому что она заставляла его играть. И как только моей подруге мог понравиться сумасшедший? После этого Мин-дурак провел несколько часов в кабинете директора. Как его не выгнали — такая же загадка. С любовью, К.Д. »
В голове Чимина выстроились в ряд имена: «Мин Чониль. Мин Юнги». В конце дневника были записаны номера педагогов и одноклассников его матери, а среди них был и номер Чониля. Парень быстро записал цифры в телефон, забрал дневник и направился было выходить, но заметил снаружи очередную панику. Там были полицейские, которые ходили около ограждения в виде красно-белой ленты. Им что-то говорили и указывали на здание граждане, которых недавно разглядывал Чимин. «Черт, нужно выйти незаметно с другой стороны.» Всеми силами подавляя эмоции, связанные с этим местом, он направился на пожарную лестницу с другой стороны дома. Куда бы Чимин ни посмотрел — везде мерещится огонь. От этого захватывало дыхание и учащалось сердцебиение, потели ладони, чаще моргали глаза… Спускаясь вниз, Пак чуть не сорвался раньше времени, желая поскорее закончить этот кошмар и исполнить задуманное. «Его должны были госпитализировать в ближайшую больницу», — с этими мыслями он сбежал в направлении точки назначения на навигаторе, даже не задумываясь о том, что же он может сделать этому человеку, чем помочь, что сказать. О чем другом бы Чимин не думал, в голове все смешивалось с именем «Юнги».