На чьей я стороне? На своей!

      У Изуку пропал всякий интерес к жизни. Именно интерес, а тяга остаться в живых осталась. Только вот что делать девчушке в розыске, без документов и в не лучшем состоянии духа? Её внешний вид после того, как она выбралась из леса, не внушал ничего хорошего: потрёпанная, израненная, жалкая. Из последних сил она помогла Всемогущему.       Сама того не понимая, она пыталась искупить грехи этим проступком, но самобичевание берёт верх до той поры, пока не появляется апатия, словно удавка на шее.       После пары дней раздумий, Изуку построила более-менее чёткий план, который включал в себя поход к своей денежной заначке. Надо изменить свою внешность, найти место жительства, а дальше как пойдёт.       И вот девушка уверенно заходит за угол одного из домов, тонкими пальчиками выдвигает кирпичик из основания здания и обнаруживает… НИЧЕГО.       Глаза расширились от удивления и шока. Все деньги, что она сохранила пропали. Последний шанс на какую-никакую жизнь. Осознание безвыходности и своей жалкости ломило и разъедало изнутри.       Она взвыла, представляя, как будет грабить и снова вставать на кривую дорожку, как из-за неё снова кто-то будет страдать, и в конечном итоге, как она умрёт, всеми забытая, без могилы и похорон. Просто в канаве.       Мидория упала на колени, захлёбываясь слезами и громко крича. От отчаяния она хотела повырывать свои волосы и покончить с её никчёмным существованием. А прошло-то каких-то несколько часов…       «Почему меня не убили вместе с матерью? Даже она мне не является более во снах. Настолько прогнила моя душа. Только один и тот же кошмар, в котором её протыкают ледяные иглы. И казалось, будто бы замер мир», — так можно охарактеризовать то, что происходило с Тодороки во сне после убийства. И каждый подобный сон заканчивался тем, что Изуку просыпалась в какой-то подворотне и тихо плакала.       Пока не появилась она. Та, что протянула руку, не боясь замарать своё белое одеяние. Небывалой красоты монахиня забрала её в свой дом, что был полон детей, что были значительно младше Мидории, но она обязалась помогать монахине в воспитании детей, что тоже были лишены крова и любви. Теперь это её импровизированная, но горячо любимая семья.

***

      Тодороки сразу по прибытию улёгся в кровать и начал сверлить потолок. Рыдать не хотелось, как и вообще что-нибудь делать. Он тяжело вздохнул, прикрыл глаза и представил перед собой образ Изуку. Он потянул к ней руку, а та не приняла её и лишь попросила ждать, но чего?       Уснул всё-таки…       Пустота — приятная и необузданная, томно обволакивающая и небрежно бросающая. Вот она, пустота Тодороки Шото. Его личная бездна.       Про школу парень не забыл и ходил туда без единого прогула. Всемогущий вернулся на пост учителя и старался вести уроки, как всегда, но… Все прекрасно чувствовали холод, исходящий с задней парты отсутствующей Изуку, и были слышны ругательства и рыки со стороны Катсуки, но не в чей-то, а в свой адрес. И вообще взрыво-киллер вёл себя весьма тихо: не конфликтовал с учениками, не пререкался и т.д. Он уединялся со своими мыслями с совершенно каменным лицом, что больше походило на лицо Шото. Это пугало.

***

Месяц спустя

      — Наш гость уже прибыл! — заявила монахиня, и все в предвкушении столпились у двери. Изуку стояла позади, ведь её не интересовал человек, который это место посещает. Ей скорее хотелось узнать, чем ещё она бы могла помочь. Её воодушевляли высказывания монахини, и одно из них зацепило Мидорию: «Человек, стремящийся к гибели… В разы страшнее того, кто её приносит».       Теперь девушка не стремится к гибели, а терпеливо ждёт.       — Изуку, иногда к нам приходит человек, что сидит с детьми, рассказывает им истории и просто весело проводит с ними время, — прояснила монашка и заулыбалась.       Хрупкая дверь распахивается, и человек, который появился на пороге вызвал у Изуку нервную дрожь. Фиолетовые волосы, круги под глазами и… Улыбка, которую он редко выставлял на показ.       «Прекрасная улыбка», — подумалось девушке, и парень кинул на неё взгляд. Изуку рванула на второй этаж в свою комнату, а парень, или же Шинсо, отправился за ней, по дороге успев со всеми поздороваться.       Она заперлась в своей комнате и начала смотреть на дверь, как на призрака. Призрака прошлого…       Донёсся тихий стук, скрипнули старые полы.       — Мидория, это ты? Открой.       — Нет, — сказала девушка и оцепенела. Руки сами потянулись к замку, открыли его и впустили парня.       Тело снова стало послушным, а лицо девушки отобразило недовольство.       — Шинсо! Тебе сказали нет! Хватит использовать свою причуду!       — Девушки никогда не оставляют иного выбора. Так. Что ты тут делаешь? — спросил парень. Кто-кто, а он знал, куда надо давить в случае игнора, который и последовал за его вопросом.       — Наигралась в злодейку, теперь решила залечь на дно? — спокойно и без капли осуждения спросил парень, а девушка лишь сжала кулаки.       — Этих людей ты тоже предашь? Или наконец-то, определишься с тем, кто ты? Я не собираюсь сдавать тебя, но всё-таки. Может есть, что рассказать мне? — и теперь Изуку чувствовала, что у неё нет другого выбора, кроме как рассказать. Ей это необходимо, выговориться.       Парень сел на кровать, усадил девушку рядом и приобнял, а Изуку лишь начала тихо всхлипывать.