Спасательная капсула

С момента, как я узнала о плане спасения, меня начали преследовать странные сны, даже скорее кошмары. Если быть вернее, всего один кошмар, повторяющийся каждую ночь. Я видела огонь. Рушившееся здание сената. И огненное небо, где зависла всего одна тень. Красное свечение гондол, шипящий, режущий уши звук фазеров, торпеды, несущиеся с небес. Всё в огне. Посреди этого безумия нет ничего, лишь хаос и разрушения, крики. Вдруг среди огня я вижу до боли знакомую фигуру. Зелёные глаза, горящие сожалением и ненавистью одновременно. Пониманием и виной. А в руках меч, лезвие которого полыхает огнём. Я не в силах ничего сделать. Только ждать, когда он нанесёт удар. Но он всё ждёт. Ждёт, словно борется с самим собой. И в конечном счёте, наносит удар, протыкая себя. Фигуру охватывает огонь, и он мгновенно превращается в пыль. Яркой вспышкой вспыхивает корабль над головой, а следом гремит взрыв. И всё заканчивается. Из обломков вырастают деревья, из пепла цветы. Я одна, вокруг ни души, и… мне больно и страшно. От того, что я вижу, и… я просыпаюсь в слезах. Что значит это сон? Я не знаю. Не знаю, от чего мне ещё страшнее. После двух таких снов, я уже боялась спать. Эрнест, который видел всё, вероятно через камеру, которую на всякий случай наверняка поставили, чтобы следить за мной, даже пришёл после одного такого случая, и молча дал успокоительное. Я не понимала, почему, но взглянув в глаза заметила… понимание. Словно уже и он понимает меня… что странно. Хотя с тех пор, как я встала на ноги, я каждый раз благодарила его, когда сталкивалась с ним. Однажды он даже составил мне компанию в голографе. Правда мы больше молчали, но всё же. И мне вновь снился этот кошмар. Вновь я видела, как из пепла и смерти воскресает жизнь, но это не успокаивает. Наоборот, пугает ещё больше. Особенно пепел, оставшийся от человека, превращающийся в цветы. Я почувствовала, что дышать стало тяжело. Мгновение, и я вновь очутилась в каюте. Свет стал чуть ярче, но это не помогло мне сделать вдох. Я начала задыхаться. Схватилась за горло, пытаясь его царапать, хоть как-то заставить сделать вдох. Тело свела конвульсия, от чего я рухнула на пол. Вдруг я почувствовала холодный воздух, обжигающий горящие лёгкие. Слёзы застилали взор, казалось испаряясь мгновенно на горячей коже. Боль в ноге прибавилась к этой невообразимой гамме эмоций. Я невольно сжалась, пытаясь спрятаться от всего мира, продолжаясь трястись то ли от страха, то ли от пережитого. — А…ид! — слышалось сквозь пелену. Знакомый голос, за которым я потянулась, стал более разборчив. — Астрид, успокойся, это просто сон, — я почувствовала, что меня кто-то обнимает. И даже знала, кто. Руки плохо слушались, но я стёрла с глаз слёзы, подняв испуганный взгляд на Ингвара. Обеспокоенные зелёные глаза словно пронзали меня насквозь, видя всё. — Астрид, я не превращусь в пепел, даже если бы этого захотел, — сказал он, крепче обнимая меня. Я прижалась к парню всем телом, продолжая тихо всхлипывать. — Всё хорошо… — тихо сказал он. Я почувствовала тепло в груди, быстро вымещающее тот ужас, что я пережила. В то же время, я чувствовала какую-то боль внутри. В голове стучала словно колокол мысль «это тепло скоро исчезнет», а эхом отдавалось «останется лишь боль». — От-тк-куда т-ты знаешь, ч-что я в-вид-дела? — всхипывая с трудом выдавила я из себя. Парень тяжело вздохнул. После отвёл взгляд. — Я видел это, — сказал он. После осмотрел меня. — Боже, ты вся вспотела, словно после лихорадки. Так, сменная одежда сейчас будет. Холодный душ поможет тебе успокоиться, — сказал парень, поднимая меня, и усаживая на кровать. Я хотела было встать, но нога отдала болью, от чего я вскрикнула. — Думаю, Валка поможет тебе, — сказал он, и хотел было уйти, как я почувствовала новую волну страха. — Нет! — крикнула я, чуть не падая с кровати. Парень обернулся, обеспокоенно осматривая меня. — Останься… мне… мне страшно, — я с трудом держала слёзы. Сил не было, словно я вообще не спала. — Ну что ты? — спросил парень, садясь рядом. — Настолько страшный сон? — Откуда ты знаешь, что я видела, — я не знала, что делаю, мысли были в другом месте, потому я обняла парня, от чего он опешил, но после так же заключил меня в свои объятия. — Я… я телепат, — наконец выдавил он еле слышимо. Я почувствовала, как он зажмурился. Подняла на него взгляд. — При том один из сильнейших среди людей. Прости, я заставил тебя страдать… я правда не хотел этого… — сказал Хеддок, отводя взгляд в сторону. Сейчас я увидела в нём не агента Секции Тридцать Один, а просто парня, которого мучает совесть, за… за что? — Что в этом плохого? — я сама не ожидала такого спокойствия от себя. Парень посмотрел мне в глаза. Я вновь ощутила это странное тепло, и что-то ещё. — Из-за меня все, кто находится на этом корабле, видят сны намного острее, и чувства, что они испытывают, так же острее. Поэтому Эрнест всегда хмурый. Из-за меня его мучают кошмары, при том в разы сильнее, чем должны быть. Все мы немного двинутые, — сказал парень, опуская взгляд к полу. После хотел было отпустить меня, но я лишь прижалась к нему, явно вызвав удивление. — Не вини себя. Ты не можешь это управлять, так? — Ингвар кивнул. — Значит тут нет твоей вины. — Спасибо, Астрид, — сказал парень. — Ты вторая, кто меня понимает, после мамы… — он осторожно провёл рукой по волосам, распустившимся из-за сползшей резинки. Я почувствовала лёгкую дрожь от его прикосновений… приятно… это было новое совсем странное чувство. — Почему ты спрашивал меня о моём прошлом, если мог прочитать? — спросила я. Парень тяжело вздохнул. — Я не хотел бы читать твои мысли. Я чувствую твои чувства, и если потребуется, могу влезть в голову. Но я не буду делать это с тобой, — сказал он, прикрыв глаза. — Что значит мой сон? — парень приоткрыл глаз. После задумался на мгновение. — Не знаю. У нас Эрнест — любитель толковать сны, — сказал Хеддок. Я выдохнула, чувствуя облегчение. Интересно, от астмы он меня своей телепатией излечивал? — Да. Я буквально заставлял организм сделать вдох. Прости за это… — Тебе не за что извиняться. Ты спас меня, — мне стало спокойнее. — Получается, уже третий раз… — Я позову Валку. Она поможет тебе принять душ, — почему-то появилось ощущение, что если он уйдёт, уже не вернётся. Потому я лишь крепче вцепилась в него. — Не надо. Помоги мне добраться до кабинки, я сама справлюсь, — парень кивнул, и вдруг я почувствовала, как меня подняли. От неожиданности я ойкнула. Ингвар невольно улыбнулся, и направился в сторону душа. Дверь отъехала, открывая помещение. Парень осторожно поставил меня на ноги. Я перенесла вес на здоровую, оперевшись на Ингвара. После осторожно встала на обе ноги. Пусть я уже могла ходить, иногда я падала посреди коридора, потому обычно одна в голограф не ходила. — Я подожду тебя в комнате, — сказал Ингвар, и вышел. Тем не менее, дверь не закрылась. Парень хмуро её осмотрел. — Эм… пришлю сюда потом инженеров, исправят. Я отвернулся, не беспокойся, — почему-то это волновало меня в последнюю очередь. По телу разлилось непонятное тепло. В голове возникла совершенно странная мысль… а я красивая? Я почувствовала, что покраснела от собственных мыслей. Я закрыла дверцу кабинки, и заметила небольшой цифровой экран. Режимы душа, температура воды, прозрачность кабинки? Это меня слегка удивило. Я покрутила последнюю крутилку. Кабинка становилась от совсем прозрачной до тёмно-синей, матовой. Я поставила где-то середину. После стала раздеваться. На самом деле это было не так просто, как я думала, но вскоре я сложила всю одежду в стопочку, и положила её на небольшую тумбочку за пределами кабинки. Для этого в ней кабинке имелась небольшая дверца, которая открывалась и закрывалась изнутри. Что же, удобно придумано. Наконец я выставила температуру… тут мне пришлось просить помощи Ингвара, поскольку ни с системой Цельсия ни с системой Фаренгейта я знакома не была — а на Ромулусе всё исчислялось градусами Талоаана. Хеддок мне помог, вернее предложил десять по Цельсию. Что же, я доверилась ему. Включила. Холодная вода приятно охладила разгорячённое тело. Стук сердца, ускоренный с момента пробуждения, стал возвращаться к норме, дыхание, вначале перехватившееся, стало возвращаться в норму. Что же, пора наконец привести себя в порядок. И не только тело, но и мысли. Не знаю почему, но в душе всегда хорошо думается. Может шум воды способствует мыслительной деятельности? Не знаю. Но это определённо лучшее место для раздумий. Итак. Этот сон пугает меня, даже очень. Настолько, что мне даже смерть кажется менее страшной. Ингвар считает, что это из-за него. Тем не менее, даже если и так… что этот сон скрывает? Я не верю в то, что сны бессмыслены. Вернее я знаю, что это не так. Я учёный, а нашими учёными давно определёно — сны — воплощения подсознания. Так, что пыталось моё подсознание преподнести такой страшной картиной? Может… эх, жаль я не медик. Они точно знаю, как работает мозг, и могут объяснить, как это работает. А я всего лишь физик… Отмыв себя, промыв волосы, я наконец вздохнула полной грудью. Что же, теперь я чувствую себя гораздо лучше. Ингвар сказал, что тут воздушная просушка. Что же, попробуем. Поднесла руку к кнопке, как вдруг я почувствовала, как тёплый воздух стал дуть снизу. Вскоре я вся была сухой. Ткнув на кнопку, я отключила механизм. — Ты всё? Я тебе принёс сменную одежду, — сказал Ингвар. Сквозь полупрозрачные стенки я видела его очертания. Он подошёл к окошку, которым воспользовалась я, чтобы убрать старую одежду, и постучался в него. Я открыла задвижку, как вдруг… Стекло стало полностью прозрачным. Я застыла, пытаясь понять, что случилось. Ингвар застыл, стремительно краснея. На его лице появилась крайняя степень смущения, и он попытался отвести взгляд, но в итоге лишь осмотрел меня с ног до головы. Я ойкнула, и, схватив то, что он протягивал, тут же попыталась прикрыться. Сердце ускорило ход, а я почувствовала, что тоже краснею до острых кончиков ушей. Мне стало настолько неловко, что я даже закрыла руками лицо, от чего вновь заставила парня смутиться. Поняв, что я сделала, я вновь прикрылась. Ингвар наконец сообразил, что если не покинет помещение сейчас же, мы оба умрём от смущения. Просунув руку в кабинку и дотянувшись до панельки, парень попытался убрать прозрачность кабинки, но та не слушалась. Его лицо исказило негодование. — Прости, — сдавлено сказал он. Наконец отворачиваясь. — Да ничего, — прилившая к голове кровь мешала нормально думать, потому я даже не поняла, что сказала. Судя по всему и агент с трудом понимал происходящее. — Ты красивая, — вновь выдавил он из себя. — Ой, прости, всё, прости, ухожу, — сказал он, и быстро ретировался из помещения. Дверь так и не закрылась. А дверь каюты не открылась, не позволяя капитану покинуть мои покои. Парень постучал по двери. Я же всё так же наблюдала за ним, продолжая прикрываться, как могла. Парень нахмурился, бросил на меня взгляд, и улыбнулся. Я тоже невольно улыбнулась. — Ой, прости, — спохватился он, и вновь стал стучать по двери. — Зин Тор’ана и Зина Тор’ана! — крикнул он. — Я знаю, это вы беспредел устроили! Немедленно почините дверь в ванную, верните контроль над кабинкой, и чёрт вас подери, откройте уже эту дверь! — никакой реакции. — Прости Астрид, обычно они так далеко не заходят, — парень хотел было повернуться, я заметила за ним привычку смотреть в глаза, но вспомнив, что я всё ещё в обнажённом виде, повернулся в другую сторону, чтобы не бросать на меня лишний взгляд. — Немедленно, я сказал! — послышался характерный звон, и дверь разъехалась. Парень облегчённо выдохнул. — Астрид, я вернусь через пару часов. Надо найти этих оболтусов. А ты… — он вновь смутился. — Эм… зайди к Эрнесту. Он растолкует твой сон, — и Хеддок исчез. Я же продолжала стоять, облокотившись на стенку кабинки, со слегка смущённой улыбкой на лице. В голову полезли ещё более странные мысли. Он правда считает меня красивой? И… я опомнилась, и стала быстро одеваться. А в голове продолжала стучать эхом эта фраза… я красивая. В груди разливалось приятное тепло, а на лице играла умиротворённая улыбка… что же со мной происходит?