Спасательная капсула

Кошмар меня не переставал мучить. Эрнест сказал, что это из-за состояния Ингвара. Парень и сам не хочет расставаться со мной, но делал вид, что всё в порядке. Во всяком случае так мне сказал Эрнест, который «конечно не телепат, но что-то да понимает». Ингвар стал реже составлять мне компанию, ссылаясь на обязанности. Не знаю, может это правда, а может он и правда что-то чувствует ко мне… Осознание, что меня любят, пусть это и не прозвучало из уст самого парня, заставляло меня чувствовать… что-то странное. Я была смущена, но в то же время рада. Мне хотелось прыгать по комнате, танцевать, петь… жаль, прыгать мне Эрнест запретил, а вот быстро двигаться я могла. Потому носилась их стороны в сторону по комнате, не в силах сидеть на месте. Что-то изменилось. Каждый момент с Ингваром был для меня чем-то, заставляющие затаить дыхание. Не знаю, видел ли это Хеддок… наверняка. Всё таки он агент Секции, плюс ещё и телепат. Но он продолжал со мной любезничать, делал мелкие комплименты, от которых я краснела, словно школьница… а ведь до этого за мной пытался ухаживать один… из академии. Но в итоге разлюбил, нашёл другую… хорошо, что я его не любила. А то бы он мне сердце разбил. Навела справки, чисто из интераса. Как оказалось, телепаты среди людей не водятся, и Ингвар, как сам Хеддок рассказал мне, является плодом эксперимента его отца. Мне стало очень жаль парня, и в то же время я почувствовала злость по отношению к отцу Ингвара. Он обращался с сыном, словно с подопытной крысой! Это верх не только безразличия, но и жестокости. В прочем, Ингвар уверял меня в том, что большинство агентов именно такие, как его отец. На Валку я тоже была зла, и похоже это чувствовал не только Ингвар. В итоге парень, когда мы прогуливались в очередной раз по Ромулусу, усадил меня на камень, рядом с каким-то ручейком, в нескольких километрах от столицы. — Астрид, надо серьёзно поговорить, — чуть хмурясь, видно чтобы выглядеть серьёзнее, начал парень. Я невольно улыбнулась — весь день у меня было приподнятое настроение. Парень взял мои руки в свои, слегка потирая пальцами кожу. Не знаю, заметила за ним некую потребность в физическом контакте. Ингвар часто любил касаться волос, гладить руки, и всё, что я бы посчитала допустимым. В прочем, я молчала бы, даже если бы позволил себе лишнего. Поймала себя на мысли, что только Ингвару и позволила бы. В прочем, что уж скрывать, мне он очень нравится, хоть он и старается строить из себя жестокого агента, изредка рассказывая о своей работе… от его рассказов кровь в жилах стынет. Но я вижу, что он не получает от этого удовольствия, более того, ему будто самому противно от того, что он делает, но, как он выражается: «Родина важнее». И я его понимаю. Я и сама была бы готова на всё ради родины, хотя вряд ли бы смогла переступить черту. В любом случае, Ингвар своими рассказами лишь заставлял сочувствовать сильнее. И это заставляло меня ещё больше чувствовать симпатию. — Я понимаю, моя история не самая приятная, да и знаешь ты её кусками, но то, что ты такие разрушающие взгляды на маму кидаешь меня слегка… нервируют. Я не лазил в твою голову, не знаю, что там творится, и прошу, расскажи, чем она тебе так не угодила, — я вздохнула, формулируя мысль. — Инг, ты сам рассказывал, что с тобой делал отец. А почему она не вмешалась? Почему позволила этому случиться? — с лёгким негодованием спросила я. Парень тяжело вздохнул, прикрыв глаза. Посмотрел на руки, которые всё ещё держал. — Она была в клингонском плену. Вернее у клингонских пиратов. Рабыней. Там же ей выбили глаз, — сказал парень. Я же, поняв, какую глупость совершила, застыла не зная, что предпринять. Более того, я почувствовала себя последней идиоткой. — Прости, я не знала. Правда, прости меня пожалуйста, — запричитала я, но парень заставил меня замолчать, улыбнувшись. Я ещё больше удивилась. Почему он улыбается? Что я опять сделала, чем насмешила. — Астри, — я не обратила внимание на сокращение, хотя обычно меня подобное бесит. В любом случае, когда он начал называть меня Астри, я ему в отместку, дала ему сразу два сокращения. Инг, и Вар. — Ты такая забавная, когда начинаешь паниковать. И милая, — от его слов я почувствовала, что начинаю смущаться. — Мама осталась жива, и это самое главное. Мне нет смысла печалиться о том, что она потеряла глаз, или что ею пользовались неоднократно для весьма очевидных, плотских целей. Потому что она это пережила. И осталась несломленной. Так что не беспокойся, это не те воспоминания, которых я страшусь, — я невольно улыбнулась, на что парень усмехнулся. — А много на этом корабле людей? — вдруг спросила я. Парень задумался. — Чуть больше пятидесяти. Он автоматизирован, и чаще всего обходится с таким экипажем, хотя в случае надобности в него можно впихнуть полный состав, в семь сотен человек. Но такое случается только, когда мы летим на задание. А если мы так, болтается без дела, или на патрулировании, то и пятидесяти хватает, — это объясняло, почему я почти никого из экипажа не видела. Прохожих было мало, они не смотрели на меня, делая вид, что меня нет. В общем-то, этот вопрос я задала, чтобы уйти с темы. О чём говорить дальше, я не знала, потому разговор прервался. Мы слушали звуки природы. Шум листвы, бег воды, щебет птиц. — Астри? — прервал парень молчание. Я подняла взгляд на агента. Тот выглядел слегка растерянным, словно борящимся с самим собой. — Давно хотел тебе сказать… с твоим появлением на борту, что-то изменилось во мне. Я видел целью служение Секции. Я был готов умереть ради неё, но… что-то изменилось. Наверное… не знаю. Может я дурак, и придумал себе лишнего, но… — я невольно затаила дыхание. Сердце бешено колотилось. Неужели всё-таки любит? Свои чувства я разобрала недавно… тяжело было себе признать, но симпатия переросла в нечто больше… да что уж мелочиться, я по уши влюбилась в Хеддока. Его успокаивающий взгляд, его забота, его понимание. Он был полной противоположеностью всего, что я встречала в жизни. И я влюбилась во всё это… — Мне кажется я пол… — послышался звук откуда-то сверху. — Первый помощник капитану, входим в Нейтральную зону, — послышался голос Валки. Парень бросил злой взгляд на небо. Потом на меня, слегка грустный. Странно, я уловила что-то в этом взгляде, что-то непонятное. — Так что? — осторожно спросила я. Парень чуть вздрогнул. Взял полные легкие, но я почувствовала, как его руки задрожали. Он понял, что всё ещё держит меня, и нехотя разжал пальцы. — Ничего. Прости меня, дурака. Я пойду… — прежде, чем я успела хоть слово сказать, парень бросился в сторону реки, где появилась рамка с дверью, и мгновенно исчез из симуляции. Я так и осталась сидеть на камне, в подвисшем состоянии. Стало почему-то грустно. Не знаю, может потому что он не нашёл силы признаться? Я тяжело вздохнула, и посмотрела на медленно плывущие облака. Вдруг в голове вспыхнула последняя фраза, сказанная Валкой: «Нейтральная зона». Я почувствовала холод, одиночество. Вот и всё. Ещё пару дней, и мне придётся расстаться с таким родным в некотором роде для меня человеком. Я почувствовала, как по щеке стекла слеза. Прошу Хеддок, будь более решительным. Я хочу услышать от тебя три заветных слова. Чтобы знать, что хоть кому-то я ещё нужна в этом мире…