Ньирбатор

Суббота, 18 июня 1964 года

Through the darkness of future past The magican longs to see One chance out between two worlds: Fire... walk with me*

Мы дошли до площадки в конце лестницы. Щёлкнула дверь. Шёпот, ещё один щелчок — ключ повернулся в замке. Мансарда. Какое бы применение ни находила трактирщица своим галлеонам, она явно тратила их не на комфортабельное жилище. За спиной у нас погасли последние отблески света, и мы оказались в полной темноте. — Эм... хм, как любезно с вашей стороны пригласить меня в гости. — Да уж какая любезность! — криво усмехнулась Нина. — Просто мне не терпится поближе с тобой познакомиться. — Я так понимаю, это связано с Тёмным Лордом?.. — Последовав примеру Нины, я присела на стул. Вместо ответа она несколько раз моргнула и покачала головой с таким сочувственным наклоном, будто ни для кого не секрет, что такая себе Присцилла Г. тронулась умом от сожительства с Лордом В. — Нет, конечно! — возразила Нина, блеснув острыми зубами. — Нет, милочка, нет. Меня как-то странно передернуло от её обращения, захотелось тотчас встать и уйти, даром что дома я могу застать Его, и он снова заставит меня перестелить ему постель, с чем я имела дело уже четырежды. — Я так понимаю... Темный Лорд не знает о вашем гостеприимстве? — Мало осталось мест в здешних краях, где можно поговорить с глазу на глаз не таясь, — ответила Нина, наглядно понизив голос. Пауза затянулась на несколько минут, в течение которых трактирщица разглядывала меня, как будто силясь распознать друга или врага. Её глаза раскрылись так широко, что тёмный ободок вокруг радужки стал явственно виден. — Хм, тогда о чём... — выдавила я, — о чем же вы хотите поговорить? Её высокие брови самодовольно поползли вверх где-то на дюйм. — Инсендио, — прошептала она. Тотчас зажглось пару толстых свечей. Осмотревшись, я обнаружила себя в обществе всякого барахла: стулья, картонные коробки, картины и что-то, отдалённо напоминающее наряды рубежа XIX века, громоздились други на друге, как пары совокупляющихся флобберчервей. — Видишь ли, милочка, нам тут всем, с тех пор как злые силы вторглись в наши края, пришлось в совершенстве овладеть искусством притворства, — договорив, Нина наклонилась поближе, чтобы, думается мне, налюбоваться моей реакцией. А она у меня была ещё какая — каменно-одеревеневшая. — Если ты уверена, что без Тёмного Лорда твоя препаршивая жизнь... — Что вы несёте?! — возмутилась я. Не моргнув глазов, трактирщица продолжила: — ... потеряет смысл, я, возможно, отпущу тебя, чтобы ты побежала к своему хозяину... — она махнула в воздухе взявшейся из ниоткуда сигаретой и выпустила клубок дыма, — само собой, с подчищенной памятью. Я вскочила с места и нависла над трактирщицей. — Да вы здесь все... — выдавила я, сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, — вы все живы лишь по его милости. Он такое... он такой... — Он такое чудовище, ты хотела сказать, — язвительно подсказала трактирщица. Осмотрев меня с ног до головы, она взмахнула рукой, и на столике рядом возник поднос с широким блюдом, источающим ароматы ветчины и бобов. — Не знаю, чем он велел Замзи кормить тебя, но ты выглядишь хуже, чем Сол после Круциатуса. — Не видела ничего подобного, — буркнула я. — О, ещё увидишь! — Здравомыслящей ведьме незачем нарываться на Круциатус. Лорд никогда не пытал меня. — Пытать тебя? Зачем? — воскликнула Нина с неожиданной живостью. — И магглу понятно, что ты сломлена. Порабощена! Неужели никто не пытался донести до тебя этот прискорбный факт?! «Варег. Эйвери. Мой бывший жених и мой... ухажер?» — я отогнала прочь мысли об этих безнадёжных. Пешки не могут никого спасать. Они сами нуждаются в спасении. — Пытался, — отрезала я. — И что с того? Я жива, я нужна Лорду. — Поправив съехавшие перчатки, добавила: — Я незаменима. — Да-да. Незаменима, скажешь ещё. С минуту я пыталась испепелить её взглядом, а она просто молчала. Потом как ни в чем ни бывало продолжила: — А теперь рассуди, что для тебя лучше: служить ему, пока не издохнешь, или прислушаться к ведьмовскому инстинкту и взять быка за рога? Ох, только не трогай быков... ты же не видела Беллу... Но, несмотря на раздражение, у меня появилось грызущее чувство, что этот разговор может оказать на меня какое-то влияние... И что тогда будет? С каких пор я стала такой вероломной? — У тебя в глазах выражение загнанного животного, которое толком ничего не поняло, — продолжала нагнетать трактирщица. — Я уже всё давно поня... — Его же можно переиграть! Ты можешь защитить себя от его гипнотической власти! Если только сама захочешь! Мы можем объединить усилия, мы нужны друг другу, Албанский лес готов восстать. На Темного Лорда можно оказать давление... Посуди сама, ты провела запертой в том доме много дней. Тебя вырвали из твоего мира, — Нина мастерски нагоняла на меня тоску, а я пыталась сделать вид, что мне всё побоку. — Он прибег к извращенной магии, чтобы использовать тебя в своих целях. Остатки этой магии цепляются за твои мысли, увлекают твою душу во тьму. Ты же хочешь вернуться домой, верно? У тебя ведь там жених, я знаю... — О-откуда? — А разве это секрет? Твой отец рассказывал. — Когда?? — Когда бывал в наших краях. Кровь застучала в моих ушах. — Вы виделись с ним? В лесу? Нина смотрела на меня с загадочным выражением лица и не торопилась отвечать. Воздух вокруг стал почти осязаемый, словно я погpузилась в ил. Было такое чувство, что до окончательной развязки узла оставались cчитанные секунды. — Впервые я встретила твоего отца, — заговорила Нина, — здесь, в Хостисе, всего за пару недель до падения Сквернейшего. Но он бывал в наших краях задолго до своей женитьбы... Меня будто оглушили. В ушах висел панический звон. — Поешь, милочка, — со неподдельной грустью сказала трактирщица, — а я поведаю тебе правду о твоём отце... *** Я ничего не ела и не пила, опасаясь грибов или сыворотки правды. Пока я слушала рассказ Нины, мое сердце захлестывала такая безысходность, какой мне давно никогда не доводилось испытывать. Известие о том, что Сол Вальдрен является внебрачным сыном моего отца, в одно мгновение, заставило мой разум оцепенеть. «Я не последняя в роду Грегоровичей, — истерическим воплем промчалась мысль. — Но я законнорождённая!» — Будет тебе плакать. Что толку в слезах? — гаркнула Нина. В оцепенении я даже не заметила, что плачу. Мне стало стыдно. — Думаешь, он спроста заявился в твой палац? — долбила она меня, не сводя с меня своих глазищ. — Вот увидишь, дьявол обязательно воспользуется этим! Он обратит против нас это родство! — Дьявол?.. Ка-какой, мать его, дьявол? — Английский, — Нина сплюнула себе под ноги так небрежно, будто её учил сам Исидор. — Обратит против вас? Пфф, да при чем тут вы?! — недоумевала я, украдкой соскребая разводы от слез на своей перчатке. «Лорд обязательно увидит и накажет меня», — не отпускала безумная мысль. — При том, что Сол один из нас. От его поведения зависит, что нас ждёт. Повисло тягостное молчание. Внезапно забарабанил дождь. Он зарядил надолго. Это была не гроза с треском молний, а унылый ливень, затопивший, казалось, весь мой мир, превративший его в сплошное албанское болото. Чего-чего, а нервного смешка, который вырвался у меня, я никак от себя не ожидала. — Думаете, он не узнает, что вы мне тут поведали, а? По лицу Нины пробежала тень осуждения. — У меня есть свои чары сокрытия, если ты имеешь в виду то, о чем я подумала. — Легилименция, — выдавила я. — Дьявол не узнает ничего из произнесённого на этом чердаке. — Где его мать? — предсказуемая мысль прозвучала вслух. — Мать Сола?.. — Драконья оспа забрала её. Она распространилась по лесу, точно лесной пожар. Его мать была талантливой колдуньей, она заразилась, ухаживая за больными соседями... Меня затопило ощущение двойственности. Душенька во мне радовалась, что ещё одному отпрыску Григоровичей удалось выжить, а Присцилла только что лишилась чего-то важного... И что, получается, отец частенько приезжал сюда? Чтобы проведать своего бастарда-сквиба?..И почему он назвал его солнцем**? Что-то кольнуло меня острее спицы. *** Выйдя во двор трактира, я ожидала, что на меня обрушится неистовая водяная завеса. Но, к моему ужасу, от ливня и след простыл. На миг я даже задумалась, не был ли он плодом моего воображения... Не помню, сколько блуждала в том лесу, но в какой-то момент я наткнулась на темномагический ритуал в исполнении толпы незнакомок. Облаченные в коричневые кожаные накидки, которые в Сабольче носят только маггловские мясники, они окружили какую-то женщину в красном облачении, которая, судя по её сладострастным вздохам, получала от ритуала несказанное удовольствие. «Suspiria de profundis, morietur in nobis», — бормотали ведьмы, им вторили два авгуреи, порхающие по обе стороны от женщины... Я просто не могла не остановиться, чтобы понаблюдать, и чувствовала, что меня потихоньку одолевает сон. Ощутив наплыв мигрени, я потерла лоб, и кожа под пальцами показалась мне какой-то резиновой. Сама реальность вокруг меня казалась дрожащей и изменчивой. Мне почудилось, что я гуляю по медье под руку с Варегом и очень настойчиво спрашиваю у него: «Скажи мне правду: неужто совы и впрямь клевали мозги Маккиннонов?» — как вдруг… Бух! Я запнулась о куст ежевики и очутилась на куче хвороста и сухих листьев. Больно ушиблась, но сразу же вскочила на ноги. Посмотрела вверх — там было все темно. Зеленые иголки осыпались вокруг. Посмотрела вниз — женщины уже не было: ведьмы окружили что-то, отдаленно напоминающее фигуру единорога. Покромсанные останки живого существа затронули что-то глубоко в моём сознании, будто оно взывало к моему сочувствию. Но я знала, что от этого вконец раскисну. — Ты — та самая?! Присцилла?! Я резко оттолкнула руку, схватившую меня за плечо. Голос подростка. Школьная форма Дурмстранга. Когда незнакомец сдернул с головы капюшон, я узнала в нем парня, который помогал Солу пытать магглу в трактире. Нина рассказала мне о нём. Звали школьника Вуди Бэгмен, и он должен был проводить меня к Солу. Почему тот не явился в Хостис, Нина не смогла объяснить. — Ты идёшь? Или как? — голос где-то впереди выдернул меня из раздумьев. Оглянувшись, я ещё раз взглянула на лесную тропинку, ведущую в Хостис. Её нигде не было видно. И единорог куда-то испарился. Кошмар казался необъятным. *** — Я не альбанец, если что. — Понятно. — Так вот, я исконный англичанин. Вуди не смолкал ни на секунду, пробираясь сквозь заросли дикорастущей ежевики, и чертыхался, когда получал очередную царапину. Ежевика злонамеренно тянулась к нему. Она желала ему зла, и я не выдумываю. Закляв её непечатной руганью, он повернулся ко мне: — Я вообще-то сначала учился в Хогвартсе. Два года подряд был лучшим загонщиком Слизерина. — Ясно. — Учился бы дальше, если бы не наплыв грязнокровок. Они крадут наши знания и обращают их против нас. А потом пришёл Темный Лорд, и я думал «вот! вот, чего нам не хватало!» Родители предостерегали меня насчёт Темного Лорда, но я пропускал мимо ушей. Потом его шестёрки хотели завербовать меня, заявили мне, что он будет использовать меня, как сочтет нужным, и чтобы я не противился. Что его магия, как наводнение, сметает всё на своем пути. И мне, мол, нужно боготворить и служить... Короче, пороли чушь, овеянную романтикой. А мне это не нужно, я наизусть знаю все зелья, я — первоклассный загонщик... В общении Вуди был ужасно мил, только всё стало бы намного проще, если бы он дал знать, что хоть немного разбирается во всей этой чертовщине. Я собиралась было спросить, почему он в школьной форме, но не в школе, а если окончил школу, то почему в форме... Но несущественный вопрос попросту вылетел у меня из головы. Мы прошли к небольшой хижине по аккуратно выложенной камнем дорожке. Изнутри доносились яростные удары молотка, загоняющего гвозди по самую шляпку. — Сол, это я! — крикнул Вуди, пиная дверь ногой. Деловито прокашлявшись, он добавил: — Это мы! В ответ дверь отперлась со скрипом. Изнутри пролился приглушенный красный свет, донёсся запах опилок. В тот момент мне меньше всего хотелось видеть Сола. Как и вообще кого бы то ни было. Я и мысли не могла допустить, что отец мог иметь опыт до встречи с моей матерью. Они же были помолвлены с детства. Косвенно это считается изменой... Что ж. Снявши голову, по волосам не плачут, как говорит госпожа Катарина. У меня внутри все сжалось от слов, которыми бастард встретил меня. Он сидел на стуле с прямой спинкой и еле повернул голову, заслышав мои шаги. — Боже правый, — молоток бухнул на стол. — Ты всё ещё жива. Из-под бледных ресниц Сол глянул на своего напарника, а затем перевёл взгляд на меня. Ишака, сидящая рядом на каком-то дрянном ведре, зашипела на меня и внезапно улепетнула в темноту. Послышался саркастический смешок. — Ах, прошу простить нас... К нам ведь пожаловали такие почтенные гости. Во мне вскипела злость. И в хижине мне было чертовски неуютно, будто вонь сквибства въелась в её стены. — Нина велела тебе показать меня что-то важное. Делай, что велено. — В таком случае, — изрек Сол, торжественно привстав, — я предлагаю прогуляться. У меня нет трактирного чердака. — Могли бы и там поговорить. Если бы ты пришёл. В ответ он лишь фыркнул. *** Мы пробирались сквозь заросли и вскоре запутались, словно насекомые в паутине. Сол шёл впереди, и ему досталось больше всего. Выбраться из заpocлей ему стоило нескольких прорех в брюкаx и кровоточащиx царапин на рукаx. Ко вceму прочему, мы потpeвожили стаю мелких мошек, poeм закpужившихся вокруг. Отпугивающие заклинания на них не действовали. Я с особой остротой ощутила бесполезность всего, чему меня учили, и шла, oгибая препятствия, стаpаясь не задевать дажe тoнчайшую ceть паутины. Тропинка закончилась, упираясь в три поваленных дерева. — Вот место, где Тёмный Лорд едва не погиб, — произнёс Сол. Вуди дёрнул его за рукав мантии, как будто опасаясь чего-то. Капелька пота сползла по его лбу. Мне тоже было страшно, но я держала себя в руках и молча смотрела на то, что вызвало в моей памяти февральский заголовок: «АЛБАНИЯ ВВЕРГНУТА В УЖАС» Огромные стволы выглядели такими покорёженными, будто их несколько столетий подряд подтачивала черная магия. Цвет их менялся с чёрного на смешанные пятна красновато-рыжего и серого оттенков. Ветви некоторых деревьев cплетались друг с дpугом, образуя перекошенный купол. Некоторые деревья валялись, как павшие великаны, их листья имели форму наконечника копья. В общих чертах место производило впечатление неряшливого, одичалого, прожжённого преступника. Прокреация чистого зла, то бишь хоркруксия, сотворила это. Факт того, что вокруг моего Ньирбатора рисуется подобная картина, удержало меня от возмущения. Стоит ли удивляться, что Сол и Вуди попятились? Я, напротив, шагнула вперед, чтобы заглянуть дальше. Земля там была неровной, а подлесок разросся полосами колючих кустарников. Там, посреди июня, лежал толстый ковер палой листвы... Она обманчиво мягко пружинила под моими ногами, а от почвы исходил тошнотворный, сладкий запах. — В Албанском лесу все места, запечатанные памятью, имеют особые свойства, — проговорил Сол. — В Сабольче то же самое, — без особого энтузиазма подхватила я. — Не настолько, уж поверь, — губы Сола тронула самоуверенная улыбка. В зеленых глазах я увидела отблеск чего-то знакомого, позабытого, но совершенно враждебного. Когда я в последний раз смотрела в глаза отцу?.. Я ведь даже не попрощалась с портретом перед отъездом... — Значит, это и есть оружие, о котором упоминала Нина, — прошептала я. Сол смотрел на меня, подобно тому, как делала это Нина, силясь распознать друга или врага. Хмурое выражение на его лице усиливалось. Это странным образом делало его моложе. Затем его взгляд скользнул к моей левой руке и застыл. — Язык, что ли, проглотил? — Нина верит, что ты хорошая ведьма, которая влипла в неприятности. — А ты во что веришь? — процедила я. Любопытство боролось с затихающей ненавистью. С какой стати мне примыкать к этому албанскому подполью?.. Но тотчас мысль о падении моих оков вступила в противостояние. Вернусь в Ньирбатор, избавлюсь от Мальсибера, выйду замуж за Гонтарека, стану госпожой не то что Ньирбатора, а целого Сабольча... Не потрудившись ответить на вопрос, сквиб вытянул из своей сумки флягу с водой и несколько раз глотнул. *** Мошки всё ещё гудели вокруг нас и пытались ужалить. Отмахиваясь от них, мы отступили к дороге. Взобравшись на один из громадных пней, Вуди сказал: — Тебе в ту сторону. — Там начинались черные ели. Я уже направилась туда, как Сол преградил мне путь. — Будь осторожна, — бросил он сквозь сжатые зубы. — Тропинка круче, чем кажется. Смотри под ноги. Будет очень неприятно, если ты споткнешься. — Освободи дорогу, сквиб, — потребовала я, в ушах стучала кровь. Он не двинулся с места. Я попыталась обойти его, но он схватил меня за локоть. — Пусти! — зарычала я. — Что за пикси тебя укусило, Сол? — вмешался Вуди. — Ну-ну. Я вижу тебя насквозь, — процедил Сол, глядя на меня до боли знакомыми глазами, которые хотелось выцарапать. И добавил: — Ведьма. Влипшая. В неприятности. Он развернулся и пошагал прочь, закуривая на ходу. Вуди поплелся следом, оглянувшись на прощанье и виновато пожав плечами. Я смотрела, как те двое уходят с чувством облегчения. Дальше я смогла сориентироваться, как мне добраться до дома Вальдрена. Путь занял у меня примерно час, хотя мне показалось, что неделю. Шагая неторопливо, я очищала своё сознание, пытаясь установить щиты и вернуть контроль над своим разумом. «Кто тебе нужен, Присцилла?» — вопрошал в моей измученной голове голос Василиска. «Мне нужен тот, кто не представляет угрозы мне и моему дому, — рассуждала я, кивая своей прагматичности. — Трактирщицу и бастарда я не знаю. Лорда я знаю, хотя он непредсказуем...» Хладнокровие сменилось нервной дрожью, стоило мне издали увидеть авгурея. Он всё так же сидел на левом уступе ворот. Мои пальцы почему-то не дрожали, когда я отодвигала засов. Войдя в ворота, я сразу посмотрела влево: там, в окне первого этажа Берта дважды притронулась к окну. Фух... Он ещё не вернулся.