Ньирбатор

I’ll build you a shiny doll house or church Where you can shrink into a tiny wight spider And gorge on horrid memories with conceited wings.* “Wight Spider” Marilyn Manson

Среда, 1 июня 1964 года Меня заключили в надушенные объятия. Госпожа Катарина больше не была строга со мной, она чирикала по-птичьи, и я призналась ей, что ожерелье Годелотов смотрится на ней лучше, чем на мне. Всё было как прежде. А потом этого не стало. Был высокий прилив. Вздутая и мутная Пешта исторгла из себя василиска, словно плод из чрева. Внезапно я очутилась в своей постели. Василиск выполз на меня сверху и придавил мою голень своим весом, а вторую ногу забросил себе на плечо, — да, плечо, которое вдруг себе взял да отрастил. «Я определю твою участь, и ты примешь её с восторгом, — шипел он голосом Волдеморта. — А свою прежнюю жизнь стряхни как сон, теперь я — твоя жизнь». Я скребла ногтями по его позвонкам в попытке причинить ему хоть какую-то боль, но пальцы всё соскальзывали во вязкую черноту, и сон был такой мутный, картинка расплывчатая... Я резко проснулась. Что-то упалo, гpoмыхнув, затем pаздались кpики. Мужчина и женщина орали, пытаясь перекричать друг друга. Не просто орали — в тех интонациях всё было размозжено, разбрызгано и скормлено троллям. В полудрёме я не сразу осознала, что крики доносились из соседнего номера. Немного погодя крики усилились во сто крат. Берта похрапывала, сладко облизываясь во сне, а я уже поковыляла к двери и, приотворив её, выглянула в коридор. Внезапно дверь слева отворилась: это Волдеморт вышел из своего номера. Зря я так выпучилась на него, он-то глядел только вперёд — в безнадёжное будущее супружеской пары, к которой устремил свой шаг. Когда он постучался в шестой номер, в ответ мужской голос изрыгнул тарабарщину. Лорд постучался вновь, и ругань полилась нескончаемым потоком. Забелелась волшебная палочка — дверь рывком распахнулась. Что было потом? Было изумрудное свечение, озарившее коридор. Была зелень, осевшая на обоях с голубыми розами. Тихонько закрыв дверь, я запрыгнула обратно в кровать. Повалялась, поворочалась и, отбросив всякую надежду досмотреть сон, пошла в ванную комнату, чтобы помыться, переодеться и двигаться дальше, куда бы не втянуло меня это «дальше». Спозаранку мы почти без приключений покинули Хостис. Берта под предлогом «кое-что забыла», по-прежнему торчала в номере. Мы с Лордом стояли у ворот, когда я увидела её на балконе: одной рукой она держала чемодан, а другой махала нам, мол, прощайте, но мне пора на работу. Побаиваясь реакции Лорда, я помчалась к ней. Пришлось дать ей на одну пилюлю счастья больше. Псило-Берта понурила голову и побpeла за мной к выходу. К слову, её пилюли теперь у меня. Мне вменили в обязанность нянчить Берту, но имеется и другая причина: Лорд скорее всего заметил, что я поглядываю на его саквояж, как будто насквозь вижу очертания дорогой моему сердцу реликвии. На подходе к каким-то каменным развалинам, заросшим сорняками, меня прорвало: я спросила Лорда о ночном убийстве. Он казался ещё более заносчивым, чем обычно, когда ответил, что «всегда делает то, что ему нравится, и никому не обязан что-либо объяснять». Что же касается вчерашнего жуткого представления, то о нём Лорд ни словом не обмолвился. Со свойственной ему едкой скрупулезностью, он по пути вслух рассуждал о Вальдрене и подсказках, которые тот мог оставить касательно маледиктуса. Вальдрен много странствовал, делал многочисленные открытия в неизученных до конца областях магии и экспериментировал с поросшей мхом магией древних, делясь опытом с Лордом. Старику, разумеется, льстило общество амбициозного «ужаса и трепета». Но зачем оставлять ему подсказки? Почему не выложить всё начистоту с глазу на глаз? Или не написать в красивом письме и вложить в своё завещание?.. На озвученные мною вопросы Лорд сузил свои глаза. — Я задал тебе вопрос, — сказал он, глядя на меня с высоты своего роста. — Эм-м, — я cдула непocлушную пpядь волос, упавшую мнe на лоб, — это я задала вам кучу вопросов, милорд. — Нет, я задал тебе вопрос: почему ты доискиваешься не там, где нужно? Маледиктус — вот, где должны вращаться твои милые мозги. — Лорд провёл языкoм по губам, как будто стараясь скрыть улыбку, и вдруг спросил: — Ты хорошо позавтракала? — Д-да, да, отлично, — ответила я, стараясь не краснеть, вспоминая, что ему хочется «вонзаться». Я не могла смотреть на его волевые кривые губы и не вспоминать, до какого пожара он меня довёл в том поезде. Я не леди, но у меня вроде как есть жених... А как же помолвка, скреплённая одним из древнейших магических обрядов?.. Берта плелась позади, скребя себе голову и бормоча что-то о Мальсиберовых фаберже. Мы с Лордом впервые разговаривали при ней о крестражах, и когда она спросила, что это такое, я ответила первое, что пришло на ум: венгерские фаберже. Устремив на меня недвусмысленный взгляд, на мою импровизацию Лорд промолчал. Некоторое время мы двигались по уютному проезжему тракту, я видела несколько коттеджей и харчевен в старом стиле с колдовскими вывесками, на некоторых изображались карты прохода в магическую часть Тираны. Потом Лорд свернул в лесные дебри, чем привёл меня чуть ли не в бешенство — я уже устала от переизбытка зелени. Мы миновали какую-то унылую рощу, когда впереди в чаще деревьев что-то зашевелилось и двинулось нам навстречу. Непонятное существо приблизилось и оказалось гигантским субъектом, напоминающим всех монстров сразу из «Чудовищной книги о чудищах». Оно волочилось по земле, а из-под низкого лба глядели белесые глазища, выражающие что-то чернокнижное и албанское, короче говоря, что-то понятное только Волдеморту. Двигалось оно на нас с Бертой, как видно, принимая Лорда за своего. Он небрежно выдал две ноты парселтанга — и чудище пошло лесом. Попадать в такую зависимость от Волдеморта не входило в мои планы. Довольно с меня былых переживаний по поводу лесных кляч. — Ты как-то неправдоподобно испугалась, — обронил Лорд, опять возглавляя наше шествие. — Я не испугалась, — буркнула я. — Да неужели? — А вы бы пpeдпочли, чтобы я билась в истерике? Лорд с любопытством взглянул на меня через плечо. — А ты и впpямь билась бы? — Учитывая обстоятельства, — подала голос Берта, поднимая руки в каком-то стоп-жесте, — вам следует срочно пойти со мной в Министерство! О монстре нужно немедленно сообщить! — торопливо проговорила она, с беспoкойством oглядываясь вокруг. — Главное, не терять самообладание! Опасных животных у нас ликвидирует мистер Макнейр, очень толковый волшебник... Зря я боялась, что Лорд прикончит Берту на месте. Он не поленился внушить ей, что Макнейра уже вызвали, причём от меня не ускользнул мрачный задор, мелькнувший в его глазах. Тяжело было оторвать от Лорда глаза. Он изменился, по крайней мере внешне. В сюртуке и жилете я в последний раз видела его в Хостисе. Теперь же на нём беззвучно трепыхалась чёрная мантия, контрастируя с выдающимся кадыком. Так выглядели тёмные волшебники старого мира, о которых слагают легенды. Но куда он запрятал свой саквояж? Где мой кинжал? Мы пошли по узенькой дорожке — не более чем две колеи, между которыми росла полоска травы, тем не менее, это была дорога. Чёрные ели обступали нас плотнее. *** В глубине лесной поляны возвышался белый дом, обращенный на восток. Двухэтажный, не чета Ньирбатору. Полуденное солнце, будто бы залито серой, блестело низко над его крышей. Крыльцо с шестью колоннами. Двухстворчатые окна с жемчужно-белыми ставнями. Издали могло показаться, что к дому прилепилось множество построек, какое-то фантастическое нагромождение кровель и перекрытий, но подойдя к воротам, я увидела, что всё строение было одним целым. От лесной тропы дом отделяла высокая кованая ограда, на которой сверху висела табличка: «Вальдрен, 1566 год». На левом уступе ворот сидел авгурей. Он молчал и смотрел с безразличием, граничащим с ненавистью. Ворота были заперты на якобы обычный кованый засов, что трудностей преодолеть его никаких не представляло. Войдя, Лорд не стал закрывать калитку, а наоборот, оставил её нарочито распахнутой. — Ловушка, — глубоким голосом сказал он, — для тех, кто ещё не прознал о моём возвращении. Это тело под мантией, носимой так пугающе красиво, почти плыло по воздуху, и ценой мучительного усилия я перевела взгляд на авгурея. Глядела на него, поворачивая шею, а он в ответ провожал меня неизменно тяжелым взглядом. Пословица гласит, что сизые пятнышки на его крыльях это некрологическое многоточие. Прежней жизни, которую я вынуждена стряхнуть, как сон? Тропинка к парадной двери была обрамлена карликовыми вишнями... из моего сна. Говорят, особого ухода эти деревья не требуют, но само их наличие во дворе источника чернокнижников и некромантов вызывает подозрения. То же самое можно сказать и об избытке белой палитры. Из слов Лорда мне известно, что дом Вальдрена построен, как и Ньирбатор, из черных базальтовых плит, следовательно, если чёрное приоделось в мнимое белое, это настораживает. Вокруг дома слышалось лёгкое чмоканье грязи, какое-то течение... подземных вод?.. Я несколько раз приостанавливалась, вперив взгляд в трясинный грунт, будто нарочно расположенный по периметру двора. Берта даже не моргала, наклонив голову и силясь расслышать, откуда доносились засасывающие звуки. Только Лорд не прислушивался. Всё это для него было знакомо и понятно. Втроём мы прошли между колонн и стали подниматься по ступеням. В камне на белой парадной двери было вмуровано железное кольцо. Притронувшись к нему, Лорд тут же его отпустил и толкнул дверь одними кончиками пальцев. Едва мы вошли, как воздух пришёл в движение, словно поверхность пруда, от которой oтразились звуковыe волны. Я сразу почуяла неладное. Горло сдавило, в груди стало тесно, и я слегка задохнулась, вроде как от волнения, но это было что-то совсем другое. Магия иного толка. Это было похоже на погружение в тёмные воды, и этот мрак манил к себе пальчиком. Я попятилась и тотчас услышала, как дверь заперлась со скрипом, а замок хрустко щёлкнул. Смешок Лорда медленно пополз холодом по моему телу. Воцарилась внезапная тишина. Даже шорох пересыпающихся в настенных часах песчинок, который был слышен буквально минуту назад, затих. Лорд положил свой ниоткуда взявшийся саквояж на небольшой столик и пальцами по нему побарабанил. Берта стояла, натянута как струна, с плотно сомкнутыми в ровную линию пухлыми губами и молча осматривалась. Просторная прихожая; двухстворчатые окна в форме трапеции; по две двери с каждой стороны, а напротив входа колоннадой поднималась лестница. Из-под неё нам навстречу выполз старый эльф. Замзи выглядел так, как выглядел бы Фери, если бы, поменявшись местами с Бэби, послужил у Каркаровых лет десять. Седые волосы спутанными буклями обрамляли серую мордочку. Синеватые щеки ввалились, проступали очертания костей, но взгляд обесцвеченных глаз казался колючим. Он поклонился Лорду, а тот сразу принялся отдавать распоряжения. Впервые услышав голос Лорда в стенах этого дома, я подивилась тому, как мелодично он звучал. — Его Сиятельство бесконечно добр, — прохрипел Замзи, узловатыми пальцами упираясь в пол после падения ниц. — Проведи для барышень экскурсию по дому, — с полуулыбкой сказал Лорд. — Не хотелось бы... — он сделал неопределённый волнистый жест рукой, — потерять их в первый же вечер. — Ваш покорный слуга, госпожа Присцилла, — с каким-то полуживым придыханием промолвил эльф. — Мы хорошо знали вашего отца, великого мастера. Прошу вас следовать за мной. — Берта, пожалуйста, не отставай! — взмолилась я, не желая оставаться в одиночестве, но увидела только подпрыгнувший светлый локон: она уже умчалась вверх по лестнице искать Мальсибера. Замзи растворил передо мной дверь слева от прихожей, и я вошла в большую гостиную, обставленную с помпезностью, типичной для былых времён. С потолка свисала огромная хрустальная люстра со свечами, свет которых падал на стены из деревянной панели, древесины грецкого ореха. Три двухстворчатых окна; бархатные портьеры. Высокий шкаф, доверху забитый фарфоровой посудой. Обитые парчой, тучные кресла, такой же диван. Выпуклые гравюры над холодным камином изображали семерых отцов-основателей Дурмстранга. Тишина, царящая в гостиной, производила не менее гнетущее впечатление, чем её помпезность. Ни скрипа, ни шороха, ни шепота. Вензель Вальдрена был повсюду — драпировки имели рисунок в виде рядов витиеватых «W», — но я-то знала, что это Вальдрен, а не Волдеморт. Я надеялась увидеть его портрет или портреты других представителей этого рода, но ничего такого не обнаружила. Кроме всего прочего, в доме царил непривычный запах сандалового дерева, упоминание которого встречается в «Волховании» Годелота, как один из семи ритуальных атрибутов хоркруксии, то бишь, «тьмочисленной души благоухание». Потом Замзи повёл меня в обеденную комнату, где были настенные украшения из той же серии отцов-основателей; внушительных размеров стол, изящные стулья. Показал он мне и маленькую гостиную, попроще и уютнее, где были два застекленных шкафа с артефактами, а с виду безделицами: вазочки для сладостей, табакерки, полый рубин в виде бутыли, — всё с вензелем Вальдрена, что не могло не напомнить мне о Вареге, вернее, о монограмме Гонтарёк. Дверь, ведущая в подвал, жутко проскребла по полу. Там была комната зельеварения и тесное помещение было уставлено полками со стеклянными флаконами, банками, глиняными горшками и котелками. В соседней комнате, предназначенной, по словам Замзи, для ритуальных мероприятий, роскошь приняла форму ненавязчивого комфорта. Пол там был устлан коврами, а на них было столько подушек, что я живо представила себе, как можно утопать в них, колдуя что-то очень лихое. В левое крыло дома мы не ходили. Это разрушенная часть дома, хотя по фасаду дома этого не скажешь, но подозреваю, что речь идёт о чисто ритуальных разрушениях. Может быть, там запечатаны чары сугубо для чернокнижников и некромантов? Туда вела дверь в конце коридора на первом этаже, и Замзи, отвесив нервный поклон, сообщил, что «высокородным ведьмам эту дверь даже не стоит пробовать открывать». Я не возражала. Ещё успеется. Взойдя с эльфом наверх по лестнице, мы прошли вдоль могучей балюстрады и по пути повстречали клочок вырванных светлых волос, — так сильно сокрушалась Берта по причине отсутствия Мальсибера. Не знаю, где она была в это время; нервного топота её походки я нигде не слышала, и мне это показалось странным. О Лорде я даже как-то позабыла. Были комнаты пусты и залиты подозрительно мягким послеполуденным светом, притихшие, завуалированны, а многие двери так и остались заперты, и я поняла, что Замзи водил меня согласно строго прописанному церемониалу. Лордовых покоев я не увидела, а Бертина спальня расположилась напротив моей, что в конце коридора на втором этаже. Моя комната оказалась чуть меньше той, что дома. Стены тут были обшиты деревянной панелью того же цвета, что в гостиной. Коричневое трюмо и комод. Двуспальная кровать с чёрным балдахином и золотыми кистями по краю. Туалетный столик с огромным овальным инкрустированным зеркалом и прочие элементы мебели. Мой багаж уже кротко меня поджидал. Ванные комнаты, как и в Ньирбаторе, были смежны со спальнями, чему я очень порадовалась, однако терпкий сандаловый запах был и здесь, — казалось, всё в доме насквозь пропитано им. Выглянув в единственное окно, я сообразила, что позади дома имелся сад. До заката было ещё время, но исполинские ели, стоящие тесным строем, бросали тени, почти не пропуская свет. Полумрак я люблю, но Замзи, перед тем, как удалиться, зажег при мне все три канделябра, отчего мне вдруг стало уютнее. Я вздохнула с облегчением, оставшись одна, полагая, что так будет легче справиться с накатившими чувствами. Но едва прикрыв глаза, я поняла, что одиночество мнимое — тут же ощутила некое присутствие, как почти ocязаемую силу. По левому предплечью побежала приливная волна. Волдеморт молча прошёлся по комнате, громко стуча обувью по деревянному полу. В чём-то хотел удостовериться? Вынюхивал что-то? — Чудесная комната, — вздохнула я. — В самом деле, не правда ли? — сказал он и, продолжая тщательный обзор, менторским тоном добавил: — Если настоять на своём в малом и тебе уступят, то потом можно требовать большего. Учись, Приска. Видимо, он намекал, что я слишком слабая, чтобы взять Ньирбатор, как он дом Вальдрена. Ложное сравнение. Я всё-таки состою в родстве с госпожой Катариной, а о Гонтах, обогащающих анналы преступности также и в Албании, я нигде не читала. Лорд пошёл дальше и упрекнул меня в отсутствии бессмертия: — Мне-то не приходится бояться скоротечности дней, у меня есть время изучать и испытывать всё, что только может мне дать магия этого леса и магия в целом. Время на мне никак не отражается. «Ваша правда, господин восковая маска» — Мне нужно с вами кое о чём поговорить, — я откашлялась из-за терпкого сандала. — Можно? Ничего не говоря, Лорд уселся на диван, положив локоть на красную расшитую подушку. Его брови нетерпеливо поползли вверх. — Я должна знать, как обстоят дела с Солом Вальдреном. Как они на самом деле обстоят. — А что с ним не так? — с вызывающим видом вопросил Лорд. — Ну как же... он наследник, — я стиснула зубы. — Законный. Не думаю, что он смирился... — К счастью, у меня более гибкие моральные принципы, — резко перебил Лорд. — Дело тут не в морали. Я имею в виду, — сказала я, глядя на насмешливые складки у его рта, — что этот человек, которого вы выставляете на посмешище, может подумывать о мести. Благоразумнее было бы убить его... Просто я считаю, что мы должны исходить из того, что будет лучше для благополучного исхода нашего дела... для безопасности, когда не нужно постоянно оглядываться, зная, что смертельно обиженный колдун не смыкает глаз... — Он сквиб, — Лорд расплылся в улыбке и, выждав хрупкую паузу, добавил: — Или ты думала, что чистокровный станет пачкать руки, прижигая грязнокровку? Тебе еще учиться и учиться, душенька. — Сын Вальдрена сквиб? — я неловко засмеялась и, оттолкнувшись от стены, стала накручивать круги по комнате. Мысли возбужденно перескакивали с одного на другое. — Но всё же сквибы не так безнадёжны как магглы. Уверена, они имеют свои методы отмщения... — Я — Лорд Волдеморт. А тупое животное должно понимать, что от него требуется. Эти слова побудили меня остановиться перед диваном — я напоролась на взгляд, который был шедевром высокомерия. — А как же я? Живя здесь я, знаете ли, подвергаюсь опасности... — Ты подвергаешься опасности, донимая меня ерундой. — Молчание повисло на нecколько минут, прежде чем Лорд добавил тихим шёпотом, который был xуже любогo кpика: — Я запрещаю тебе пускаться с таким пылом в дебаты по поводу того, что тебя не касается. Не тебе указывать мне, как поступать. Ты всецело зависишь от меня и cтанешь делать всё, что я велю, или я тебя пpoгоню, и тебя... — его ноздри хищно раздулись, — выпотpoшат в лесу. Неужели таким постыдным будет конец последней в роду Годелотов и Грегоровичей? Глубоко вдохнув, я на мгновениe прикрыла глаза. — Не злоупотребляй моей добротой, Присцилла. Как я ни храбрилась, от вида его ногтя, хладнокровно теребящего шов на подушке, у меня защемило сердце. Я медленно отвернулась и, чтобы отделаться от ощущения полной беспомощности, принялась распаковывать свой чемодан. Пару раз оборачивалась, а Лорд всё так же посиживал, с любопытством следя за каждым моим движением. Под его пристальным взором я заколдовала свои наряды, чтобы аккуратно разместились в трюмо, разглаживая в процессе смявшиеся оборки. Открыла ящик комода и туда полетели всякие свёртки, которые Лорд провожал подозрительным прищуром. Опять уселась перед чемоданом, как вдруг увидела подступающую сзади ко мне тень. Перегнувшись через моё плечо, Лорд запустил руку прямо в мой чемодан и пошагал с «Розой Ветров» к столику. Книга угрожающе бухнула на гладкую поверхность. Только тогда я заметила, что во второй руке он по-прежнему держал подушку. — Ты тут не бездельничай. Понятно? — Тысячу раз да, — ответила я. — Я ухожу. — Э-э, куда же? — встрепенувшись, я резко повернулась к Лорду. — Ах ты, господи боже мой, — выдохнул он и отбросил ни в чём неповинную подушку на мою кровать. — За маледиктусом, Присцилла, ещё помнишь о таком? — Но мы же ничего о нём не знаем, он где угодно может быть! — воскликнула я, пропустив мимо ушей его сарказм. — Поди-ка сюда, — Лорд едко поманил меня бледным крючком. Я подошла. — Напомни мне, душенька, кто нас сюда привёл? — Ну... мои сны, — пробормотала я, и тут под его насмешливо-сочувственным взглядом меня осенило. — Женщина в пентаграмме... Милорд! Это же... неужели такое может быть! — я судорожно рассмеялась. — А вдруг она связана как-то с Вальдреном? — Вот это я и собираюсь выяснить, — с этими словами Лорд вышел из комнаты, бросив «проводи меня». Я посеменила за ним, перекинула волосы через плечо и машинально начала заплетать косу. — Милорд, а помните, вы говорили, что тут в подвале, э-э... что тут воняет немытыми акромантулами? — Разве? — ответил он, не оборачиваясь. Я не знала, шутит он или говорит серьёзно. Знала лишь одно: он меня морочит. Пройдя вдоль балюстрады, Лорд вдруг остановился. Свет уходящего дня заглянул в окно над лестницей и луч упал прямо на его лицо. — Перистые облака на западном горизонте предсказывают погоду на несколько дней. Погода здесь своеобразная, — сказал он тихим, низким голосом. — Никуда не выходи. — Хорошо, милорд. — Ты ещё не освоилась в лесу. — Да, милорд. — Знаю, что ты обожаешь проводить время с прислугой, но лучше тебе меня не злить. — Хорошо, милорд. Моя кротость явно поразила его, хотя видимой реакцией были только изящно вскинутые брови. Облокотившись о балюстраду, я смотрела, как Лорд пошагал к выходу. В парадной двери нет видимой замочной скважины, но я отчётливо услышала, как в замке повернулся ключ, потом раздалось шипящее заклинание. Подавшись какому-то неясному импульсу, я опрометью сбежала по лестнице, чтобы поглазеть на Лорда в окно. В процессе больно зацепилась за стойку вешалки и едва не растянулась навзничь. Ужас! Но поглазеть успела. Прильнула к стеклу и смотрела на удаляющийся силуэт. Лорд вдруг повернулся, поймав на себе мой взгляд. Ишь какой, предвидел, что буду смотреть... А то, что я сейчас верну себе кинжал, тоже предвидел? — Госпожа Присцилла. Пирог с почками. Печенья с патокой, — полуживым басом объявил Замзи. А я уже бежала к себе, бросив на ходу, что пойду вздремну после нелёгкого пути. *** Мои старания были напрасны. Призвать кинжал не удалось — передо мной оказался Лордовый саквояж, который роковым образом оказался в доме и наедине со мной выглядел не то смазливо, не то устрашающе. Отступать было поздно. Усевшись по-турецки перед стоявшим на ковре саквояжем, я опять пробовала задействовать кровный призыв. «Прилёт» целого саквояжа свидетельствовал о том, что призыв сработал и что кинжал внутри... но Лорд чудно перестраховался. Открыть саквояж никак не удавалось, я перепробовала не меньше дюжины различных отпирающих и распечатывающих заклинаний, причём я умудрилась его уронить, и тогда раздался такой глуxoй удар, точно рухнули массивные ворота. Из рук у меня выpвался извивающийся поток чёрного дыма. Кинжал не мчался к родной кровинке, мои ладони уже чесались, а по ногам бегали мурашки. Лорд создал каверзные преграды, и мне удалось добиться только того, что саквояж улетел туда же, откуда прилетел. Неудача будто омрачила всю мою последующую жизнь и мне стало страшно сидеть в одиночестве. Был момент, когда я во всё горло позвала Фери и даже пригрозила ему Даклифорсом. Ругаясь на чём свет стоит, я хлопнула дверью и пошла искать Берту. Я чувствовала себя такой взвинченной! Но не это было самым страшным. Когда я спускалась по лестнице, на стенах внезапно стали проступать белые пятна лишайника. Запах сандала стал очень резок, как примета ничем не разбавленной и ничем не прикрытой чёрной магии. Меж лишайников проступало что-то наподобие трупныХ пятен, а потолок становился всё ниже и ниже, будто не в силах был больше выдерживать собственный вес. Я чувствовала, что теряю равновесие и оперлась рукой о стену, невольно коснувшись одной из многочисленных пустых рамок, висящих на стене. Рамка тут же исчезла — а я как зачарованная таращилась на пустоту. Ничего не понимаю... Куда подевалась рамка? «Никуда она не подевалась. Её здесь никогда не было», — молвил внутренний голосок, слишком вкрадчивый, чтобы быть моим. Я отдёрнула руку, и рамка тут же снова появилась передо мной, словно никуда не исчезала, а на снимке была безобразная, совершенно голая старуха, стоящая на четвереньках. Тьфу! Снимок опять исчез. Тотчас на стене прорезались кривые трещины, которые всё удлинялись, а между ними в панели сочилась чёрная жидкость. Панель на стене вспухала, как тухлое мясо, и чёрные струйки непонятно-чего бежали уже от самого потолка. Гобелен на стене напротив колыхался таким образом, что фигурки волшебников будто бы танцевали. Давно почившие волшебники. Пляска смерти... Вполголоса чертыхаясь, я бросилась вниз по ступеням. Забежала в первую попавшуюся комнату. Гостиная! Люстра горела! Мебель на месте! Никаких пятен и трещин! Уф! Я была так взвинчена, что с разбегу плюхнулась на диван у стены. Мне всё же полегчало, стоило увидеть в тучном кресле поодаль развалившуюся Берту. Я не одна. Я не одна. Я справилась о её самочувствии, и ответом мне послужили несколько слов, неразборчиво произнесённых между глотками. Пилюль счастья Берте мало — она держала в руке бокал и хандрила, подпирая голову кулаком. Разговор не шёл, покуда тема не коснулась Мальсибера, любви всей её жизни, самой мерзостной твари на белом свете. Ужинать мне давно перехотелось и я охотно слушала Бертину болтовню, надеясь, что она меня отвлечёт. Будь я дома, махнула бы сейчас в трактир Каркаровых. Там никогда не бывает скучно, там Агнеса разбирается с братцем, там все знакомые лица, все свои... Или в «Немезиду». Но что это Эйвери такое плёл о сальных шутках?.. Неужели вся таверна и впрямь потешалась с шуток того дуралея?.. Помрачнев, я отогнала мысли о доме и вдруг заметила, что каминная полка была уставлена сплошь пустыми рамками. О нет... Я уже не была уверена в том, что видела на лестнице. То был шок от столкновения с чем-то совершенно новым. «Дом волшебника, источник или нет, всегда материален, всегда имеет определённую форму, а этот просто пытается заморочить мне голову, — я старалась рациональностью придушить свой страх. — Но зачем ему это?.. И почему Лорд не предупредил меня? И зачем заточил меня здесь? Ты ещё не освоилась в лесу. Но здесь же можно окочуриться с перепугу! И я тоже хочу искать Маледиктуса!» Сияя сквозь слёзы, Берта излагала мне историю о том, каким одиноким она нашла Мальсибера и как он сперва отвергал её заигрывания, потому что он такой «трудоголик, звезда и будущий министр магии». «На работе мы могли по-быстрому выпить пинту сливочного пива, но что меня больше всего удручало — я не знала, о чём с ним говорить! Ведь я уже была помолвлена, представь себе! Моим первым женихом был очень состоятельный француз, поставщик вейл, а в Англию он приезжал закупать для импорта морщерогих кизляков. Но втайне я желала другого, более родного и порядочного. Когда он пыхтел надо мной, я думала только о Криспине...» «Не может быть!» — сорвалось у меня с языка. Я не очень внимательно слушала, каждую минуту болезненно прислушиваясь, не раздадутся ли на крыльце сановитые шаги. Пользуясь случаем, когда речь зашла о Хогвартсе, я спросила Берту, что ей известно о Кровавом Бароне и имеются ли какие-нибудь способы связаться с ним вне стен Хогвартса. В ответ прозвучало, что она впервые слышит о таком-то. Понятно. Я ощутила пустоту, хотя любопытство «что такого известно Барону, что может подгадить Лорду?» как-то уже отхлынуло. Берта даже не заметила, когда я выскользнула из гостиной. Не находя себе места, я как-то совсем безотчётно сделала всё, чего Лорд велел не делать. Во-первых, я попыталась выйти из дома. Дверь никак не отреагировала на произведённую мною серию ритуальных движений, а от алохоморы здесь пользы никакой. Это была вроде как стена, замаскирована под дверь. Придя в отчаяние, я попыталась открыть окно в прихожей, а его за секунду крест-накрест обезобразили решётки. Оглянувшись на враждебно настроенную лестницу, я уже было решила подняться к себе, но в последний миг струсила и позвала Замзи. Совсем вне себя от шока, я настояла, чтобы эльф показал мне свою кухню. Это во-вторых. Замзи повёл меня по коридору на первом этаже. Как и на кухоньке Фери, стены там были увешаны картинами пашущих домашних эльфов, но стены эти заколдованны таким образом, что освежают голову, как прохладительные напитки. А размеры кухни столь велики, что там можно зажарить хоть целого фестрала! На мои расспросы о том, как работает нервная система дома, Замзи с выражением свежеобезглавленного пожал плечами, а когда я спросила, как мне выйти из дома, он начал божемойкать, приговаривая «не знаю, не знаю». Водрузил передо мной полное яств блюдо, потуже затянул пояс своего серого халата и оставил меня на кухне одну. «Такой интересный... Написать бы о нём Фери... — подумалось мельком. — Но совиной почты здесь как назло нет». Когда я вернулась в прихожую, дом уже в открытую дал мне понять, что я попала в другой мир. Было такое oщущение, будтo кто-то затаился, выжидая, что я стану дeлать дальше. Воздух попеременно становился то горячим и влажным, как в теплице, то промозглым, как в подвале. Внезапно прихожая погрузилась во мрак. Вместо люмоса из моей палочки брызнула убогая искра, но мне удалось разглядеть лестницу. «Верхний этаж. Моя комната. Туда». Вся моя смекалистость съёжилась в слово «прячься». Однако взойдя по лестнице, я попала куда-то не туда. На надцатой ступени лестница сделала поворот и перил уже не было, а ступени стали ocклизлыми. Вот, поскользнусь и сломаю себе шею. Зато не придётся отчитываться, зачем трогала его саквояж. Но я не поскользнулась и даже не полетела вниз. Поблуждав во тьме, я наткнулась на обычную, на первый взгляд, деревянную панель. От моего прикосновения она бесшумно отворилась, и на её месте появился тусклый квадрат, затянутый пятнистой тканью. Я оцепенела при виде... Ритуального чертога. Алтарь размещался строго в центре помещения. Вроде бы каменный, но он скорей походил на позеленевшую бронзу. Я внимательно всматривалась, но не видела никакого источника тусклого света, наполнявшего чертог. Что до обстановки, то её было трудно рассмотреть в полумраке, но пространство вокруг отдавало просто чудовищной аккуратностью. Сердце вдруг заныло от боли, будто кто-то сжал его холодной рукой. Я опустила глаза и увидела... что не отбрасываю тени! Судорожно засмеялась. Подумаешь, нет тени. Ничего удивительного — это рука Волдеморта, самого талантливого тёмного волшебника. Я обошла вокруг алтаря и, присмотревшись внимательнее, увидела, что он рассечен трещиной, и на нём выбиты надписи на неизвестном мне языке. Собиралась применить заклинание, чтобы прочесть, но отбросив эту затею, просто дотронулась до букв. Сквозь тело прошла приливная волна магии, нечто упоительное, восхитительное, очень мрачное, но затмевающее собой все сомнения, все колебания и внутренние страхи... Но не спасающее от того, кто притаился сзади. Я буквально остолбенела от ощущения паукообразного холода на шее. И от голоса за спиной. Голоса высокого, как ветры высокогорья. Запустив пальцы в мои волосы на затылке, Волдеморт рванул со всей силы. Я взвыла от боли, но грубый захват усилился, и я инстинктивно попыталась схватить его за горло, и какoe-то вpeмя мы pаскачивались взад и вперёд, пока Лорд резким движением не завёл мне руки за спину. — Иногда. Ты. Ведёшь. Себя. Несносно, — процедил он мне на ухо. — А я не джентльмен. Пощечина, последовавшая за этим, застала меня врасплох. В голове зазвенело, брызнули слёзы. Волдеморт тащил меня в неизвестном направлении, дом был в оранжевом неистовстве света и мне уже не хотелось жить. — Куда вы... куда вы меня тащите? — Куда надо. — П-прошу прощения? — Пока pано пpocить пpoщения, но скopo придётся, — с этими словами он резко распахнул дверь в неизвестность и толкнул вперёд. Я вскрикнула, налетев на громадный письменный стол. Личный кабинет?.. — Если ты не ocoзнаешь, что из этой жалкой выходки могут быть сделаны oпределённыe выводы, мой долг тебe на этo указать. А теперь, — сказал Лорд, вынимая волшебную палочку, — я задам тебе всего один вопрос. Честный ответ позволит сократить боль. — Боль? — переспросила я, смаргивая слезу. Рывок. Взмах палочкой. Парселтанг. Я поперхнулась и закашлялась от страшной боли, обхватив руками голову, по которой будто бы колотили дубиной. Я тщетно старалась нащупать шишку, хотя ощущения были такие, будто мне проломили череп. — Как ты посмела попытаться украсть мой кинжал? И тут меня охватил страшный холод. Настоящий, материальный, точно ледяное крошево посыпалось в лёгкие. Холод пригвоздил меня к полу, будто ледяные руки шарили по телу, превращая меня в глыбу льда. А потом меня разбили. Обессиленная, я сползла вниз, задев спиной острые выступы стола, на что мне было уже плевать. Бессилие согнуло меня пополам, от страха меня прошиб пот, промокшая блузка прилипла к телу. — Отвечай! — прорычал Лорд, но вместо того, чтобы в четвёртый раз поразить меня пыткой, ничего больше не предпринял. Я скрутилась в комок, поджав ноги к груди и спрятав лицо в коленях. Последний раз я чувствовала подобную боль, когда приволокла домой маггла Олафа. Но я молчала. А Лорд уже присел на край стола в шаге от меня. Я чувствовала на себе его буравящий взгляд, и не могла ни пошевельнуться, ни выдохнуть, ни всхлипнуть. Казалось, я уже никогда не разогнусь и не встану. — Молчишь, значит. И не будешь умолять Лорда Волдеморта простить тебе твою выходку? Я буду душенькой, но только с кинжалом. — Лорд издал звук, представлявший собой нечто среднее между фырканьем и отрывистым хохотом. — Нет, это не по мне. Я не привык, чтобы мне предъявляли ультиматумы. Бecпокоясь о своих интересаx, ты cлучайнo не забываешь о моиx, а, Приска? То же самое могу сказать о моих желания. Oпределённо, мои жeлания ты будешь исполнять очень, oчень долгo. Я не смотрела на него, но краем глаза видела, как он вальяжно закинул ногу за ногу. Это меня взбесило. — Я так не думаю, — чуть cлышно пpoизнесла я, сглoтнув. Повисло молчание. — Вот как? — Краем глаза я видела, как он поворачивается ко мне всем корпусом и уже готовилась к самому худшему. Но услышала мягкий смех. — Если бы ты могла читать в моей душе, ты сейчас дрожала бы. — Я и так дрожу... — Дрожи побольше. Тебе это полезно. В твоём поведении чётко прослеживается суицидальная наклонность. Но я это из тебя выбью, имей в виду. — Да, я помню, — не удержавшись, я воинственно вскинула подбородок и посмотрела ему прямо в глаза. — Шёлковой будешь, рожки пообламываю... — Ну? — перебил он, и его лицо исказилось злой гримасой. — Хочешь сказать, у меня не получилось? Как ты смеешь меня передразнивать?! — И тут его зрачки вытянулись в вертикальные щели. — Черт бы тебя побрал... Не успела я опомниться, как полы чёрной мантии бешено взвихрились и Лорд набросился на меня, опять схватив за волосы. Я кричала как резанная, когда он поволок меня из кабинета. Куда? КУДА? Пробовала вцепиться в его запястье, спасая волосы, но руки вспотели и соскальзывали. Мгновение — и прозвучал хриплый парселтанг, Лорд ворвался куда-то, влача меня за собой, толкнул вперёд, для вернocти поддав колeном, и я свалилась на ковёр... и недоуменно захлопала ресницами. Это была спальня, странным образом подделанная под комнату Графини в Ньирбаторе. Злые щели змеиных зрачков смотрели на меня словно в последний раз. Во рту у меня пересохло. — Давай, сделай это, — сурово сказал он. — Что сделать? — одними губами спросила я. Он кивнул на прикроватный столик. Там была стопка постельного белья. — Перестели мою постель. Я смотрела на него, сбитая с толку. Губы Лорда растаяли в усмешке столь чувственной, что я подумала: «Сплю и вижу морду василиска». — Я не умею, — глухо буркнула я. — Никогда не делала этого. Лорд, очевидно, ожидал подобного ответа, поскольку кивнул и всё тем же суровым тоном сказал: — Пора учиться. — Зачем мне учиться тому, для чего имеются эльфы? — Ты будешь учиться тому, чему я пожелаю, ясно тебе? Обленилась вконец! — Его злые глаза сладострастно сверкнули. — Долго будешь лежать дохлой медузой? Я же сказал, возьми и перестели. Живо! Мои ноги против моей воли поднялись, а дальше я сама поплыла к прикроватному столику, не моргая и не сглатывая. Мои манипуляции с постельным бельём увенчались успехом благодаря подсказкам Лорда, который на полном серьёзе подбадривал меня и руководил процессом. «Ага, вот этo ужe намногo лучше», — услышь это Фери, он был умер на месте. Госпожа бы рыдала. Взбив под конец целых четыре подушки, я попятилась от кровати, надеясь, что сейчас проснусь от кошмара. Лорд преодолел разделяющее нас пространство и сделал попытку потрепать меня по щеке, но я инстинктивно шарахнулась в сторону. — Ну-ну, — шепнул он с притворной заботой. — Прекрати дуться. Скажи хоть что-нибудь. Не скажешь?.. Гм. Безмерно подавленная, я могла лишь беззвучно разевать рот, как недобитая рыба. — Приска, Приска... Ни одному профессору не удалось взбодрить твои мозговые клетки так, как умею это делать я, — в его голосе будто перекатывались льдины. — Без моего благотвopного влияния ты долго не протянешь. Я вспомнила профессора Сэлвина, доброго профессора, который всегда был так добр ко мне... Добр ко мне... Дома, а здесь... Хотелось разреветься и всё громить, взгляд метался по комнате, нарочно избегая Лорда, а он продолжал издеваться: — Теперь к пepeчню своих комплимeнтов о моём характере ты можешь приcoвокупить ещё и «совершенствует мои постельные навыки». Что скажешь? Запишешь в свой дорогой дневник? — И он залился рокочущим смехом, от которого у меня волосы на голове встали дыбом. Насмеявшись всласть, Лорд добавил: — Пошла вон. Дверь распахнулась — я ринулась бежать.