Нотариуc Пруденций ужe с утра хлопотал в своей маленькой конторке. Затем, подкрепившись мясным пудингом в трактире Каркаровых, он засучил рукава, чтобы снова приняться за работу, как вдруг вспомнил об адвокате Бернате. Бедолага по-прежнему пропадает в Ньирбаторе, смекнул Пруденций, срывая с крючка пальто, чтобы умчаться к другу на помощь.
Ох, куда уж ему справиться без Пруденция!
Сентябрь — самое тоскливое время года, но это не причина засиживаться в сумрачном замке.
***
Адвокат Бернат окунул перо в чернильницу и не успел поднять голову от бумаг, как Пруденций уже стоял перед ним в кабинете усопшей госпожи.
— Бернат, вы как? Нормально себя чувствуете?
Адвокат вскрикнул, папка соскользнула с края стола, и водопад листов рассыпался по полу. Пруденций с товарищеским участием покачал головой, пока Бернат пофыркивал, собирая бумаги.
— Я ждал вас в офисе, дружище, — сказал Пруденций, продолжая стоять как вкопанный перед столом.
Адвокат молча сортировал последние листы в папке.
Воздух в Ньирбаторе стоял такой, как будто бы события прошедшего месяца уплотнились в ртуть и душили каждого вошедшего. Блеск и тяжесть гравюр; величавая звучность каменных плит, вытоптанных ногами многих поколений; герб вымершего дома, внушавший страх своей ветхостью; заржавелый коготь над парадной дверью. Конец эпохи, не иначе, сказал бы летописец. Боги хотели посмеяться — только и всего.
Бернат судорожно прижал папку к себе и, выпрямившись, посмотрел Пруденцию в глаза.
— Я же вам говорил, дружище, — ласково повёл Пруденций, — если пойдёт путаница с завещанием, надо умывать руки. Завещания Баториев несут смерть всякому, кто неверно их истолкует, а мы с вами меньше всех на свете способны разобраться с баториевскими загвоздками. И это говорю вам я, прожжённый законник, знающий все ходы и выходы в делах о наследствe!
— Никаких загвоздок, Пруденций, — глухо проговорил адвокат. — Все чётко написано чёрным по белому.
— В таком случае, — громко отозвался тот, — по какому праву вы так мрачно настроены? Вы неважно себя чувствуете, я же вижу. Вас эта история очень огорчила. Умоляю вас, Бернат, очнитесь! Люди по-прежнему суетятся, мечутся, обеспокоены то одним, то другим. От этого их никакой Гарри Поттер не спасёт. Жизнь идёт своим чередом!
На лице Берната появилось малознакомое Пруденцию выражение, что немало его обеспокоило.
— Об этой семье я знаю немало, — тихо заговорил Бернат. — Катарина была высоконравственной и величественной волшебницей. Присциллу она воспитала в том же духе. — Адвокат не на шутку разволновался, кадык его задергался. Глубоко вдохнув, он продолжил: — Ни одна из них не заслужила того, что их постигло.
Покивав, Пруденций присел на стул напротив.
— Больше всего на свете Катарина любила поговорить о своей душеньке, — продолжал Бернат, — о том, какое у неё впереди блестящее будущее…
— Душенька, значит… — подхватил Пруденций и замялся на пару секунд. — А я вот сомневаюсь, что широта натуры Катарины в равной мере была свойственна и её воспитаннице.
Бернат нахмурился.
— Я вот что вам скажу: девушки с таким характером — совсем не то, чем кажутся. Я пока поостерегусь делать заключения о ней…
— Вздор! — взвизгнул Бернат. — Чушь доксева! Это была добрая, порядочная девушка! — Щеки у адвоката гневно зарделись. — Добрая и порядочная! — повторил он. — Доброе сердце дороже короны, как говорится! Так и знайте, уважаемый Пруденций!
Пруденцию очень хотелось сострить, но он сдержал порыв. Чуть погодя, дав взгляду побродить по кабинету, нотариус откашлялся из уважения к погибшим, усопшим и умерщвлённым Ньирбатора, Сабольча и всей Венгрии.
— Госпожу Катарину я знал лично... — проронил он.
— После гибели Присциллы, — подхватил адвокат, теребя указательным пальцем дрожащие губы, — большую часть времени Катарина бредила из-за высокой температуры и застоя в лёгкиx...
— Сколько она продержалась?
— Чуть меньше недели.
— А что с эльфом? Удалось его найти? — Бернат покачал головой, и Пруденций опешил: — Мерлин, ну как же так? Мы же видели его! Видели, как он шептался с портретом Стефана Батория!.. Неужто нельзя его поймать?!
— А вы попробуйте поймать эльфа, на которого больше нет управы, — с горечью проронил Бернат.
— Ну ничего, не беда, — поспешно вставил нотариус, чтобы адвокат чего доброго не разрыдался. — А что там с Гонтарёками?
— Они покинули медье в конце июля и нашли убежище в Англии. Их слишком поздно… — Взгляд Берната остекленел, и он поспешно высморкался в платок. — Их слишком поздно возвестили о похоронах… Они не успели приехать…
— Прискорбно, — произнес нотариус тоном человека, желающего сменить тему разговора. Но Бернат, казалось, совсем пал духом. — Пожалуйста, дружище, успокойтесь, — как с туго соображающим ребёнком заговорил нотариус. — Ваши эмоции говорят о том, что вы позволили чувствам поработить себя… Это всего лишь наша работа, а на работе нужно сохранять хладнокровие…
Когда с нотациями было покончено, Пруденций с Бернатом договорились пойти в «Немезиду» опрокинуть по стаканчику огневиски. Несмотря на то, что таверна переживает не лучшие времена, она по-прежнему остаётся народной любимицей.
— Я вам уже зачитывал, — возразил Бернат, когда Пруденций высказал желание ещё раз услышать завещание Катарины Батори. Он, по правде говоря, переживал, что его товарищ, которого обуяли эмоции, мог допустить ошибку в бумагах. Бернат же в своём простодушии решил, что Пруденций наконец проникся этой трагедией.
— Умоляю вас, Бернат, зачитайте ещё разочек.
Тяжеловесно поднявшись, адвокат удалился за дверь в глубину книжного шкафа.
Пруденций между тем развернул газету, торчащую из выдвинутого ящика стола. Первую страницу заняла заметка, напечатанная в «Пророке» шестого августа, больше месяца назад.
ПРОПАВШАЯ ВОЛШЕБНИЦА НАЙДЕНА
«Присцилла Грегорович, 21, Ньирбатор, графство Сабольч-Сатмар-Берег, была найдена мёртвой. Напоминаем, утром пятого числа Присцилла вышла из дому и уже не вернулась. По настоятельному требованию её опекунши Катарины Батори были немедленно начаты поиски пропавшей. Сегодня был обнаружен её труп, однако, не мракоборцами, а соседским мальчиком по имени Миклос. По его словам, он нашёл её в амфитеатре убитой. Многочисленные ушибы и ранения свидетельствуют о том, что она ожесточённо сражалась в дуэли. Миклос и ещё парочка ребят утверждают, что видели около одиннадцати утра, как убитая и Беллатриса Лестрейндж, небезызвестная пособница Того-Кого-Нельзя-Называть бок о бок направлялись в амфитеатр. Беллатрису Лестрейндж мы все прекрасно знаем: в этот раз никаких недостающиx конечностей, но та же неистовая злоба. Все раны находились на передней сторонe тела: порезы на горле и груди, оба большиx кровеносныx сосуда на шee были рассечены. Напоминаем, 17-го января этого года Грегорович и Лестрейндж уже сражались, участвуя в ежегодном дуэльном фестивале…»
Бернат вернулся со шкатулкой, на крышке которой был вырезан профиль Витуса Гуткеледа.
— Завещание, — только и сказал он, мельком глянув на страницу, которую читал его товарищ.
Адвокат и нотариус обменялись взглядами, в которых было много невыразимого. Нотариус ловко вынул из шкатулки пергаментный свиток.
«Именем Баториев я завещаю Ньирбатор моей подопечной Присцилле Грегорович. В случае отсутствия у неё наследников, Ньирбатор перейдёт к моему троюродному племяннику Криспину Мальсиберу. На случай, если ни у Присциллы, ни у Криспина не будет наследника, я также приняла решение. Поскольку в эти дни болee чем когда-либo подобает проявлять заботу об обездоленных детяx, кои особенно страждут заботы и крова, я завещаю Ньирбатор сиротам.
Катарина Батори
8 февраля 1964 года».
За окном меж тем уже сгустилась мгла, и тяжёлые гардины обрамляли вечернюю зарю. Моросил дождь, и дым из труб соседских домов закручивался струйками. На луговине развели большой огонь в жаровне, вокруг которой собралась толпа оборванцев, а рядом с ними сгрудилось несколько мокрых сов.
Что эти дети там забыли?.. Неужели наблюдали за созвездиями, похожими на кишащую массу доксь?.. Ох, что же они там забыли?..
— Вот что я вам скажу, — едва слышно вымолвил Пруденций. — Если бы мне даже заплатили за ночь в этом замке — я бы не рискнул.
— Замок как замок. — Бернат откинул со лба рыжеватые с проседью волосы и метнул в нотариуса полный негодования взгляд. — Он станет уютным домом для сирот…
— Помилуйте, дружище! — проворчал Пруденций. — Сирот здесь не ждёт ничего хорошего! Духи Баториев не спят и не дремлют.
Произошёл традиционный обмен колкостями, после чего Бернат собрал все нужные документы, но уходить всё никак не решался. Пруденций молча поглядывал на часы в центре каминной полки. Они провели в замке четыре часа, ни больше ни меньше, но Пруденций, вспомнив о священнейшем долге дружбы — терпении и понимании, — воздержался от нотаций, ворчания и тяжелых вздохов.
В конце концов Бернат-таки очнулся от горечи, спохватился и встал из-за стола.
— Пойдемте же… да, пойдемте, — с неловкостью пролепетал он.
На выходе нотариус похлопал товарища по плечу и запер за ними дверь кабинета. Да пропади он пропадом, этот ваш Ньирбатор, сказал он про себя.
Шагнув за калитку, друзья двинулись в путь.
— Не слишком ли поздно, Пруденций?
— Что вы! Конечно нет!
— Но мы зайдем только на полчасика, да?
— Да-да, разумеется.
Произошёл традиционный обмен любезностями, и вскоре два дородных волшебника скрылись за углом.
Мальчишки на луговине смотрели им вслед, посмеиваясь и перебрасываясь отборными словечками. Они не поехали в Дурмстранг, и вечера были скучны как предсмертная зевота. Однако дети знали, что грядут перемены. В медье прошёл слух, что в скором времени они обретут дом, и уж тогда всё точно наладится. Уже тогда можно и о школе думать. Хорошо ведь, когда на расспросы можешь рассказать о своём доме, и среди сверстников держишься достойно, зная, что есть куда уезжать на каникулы.
И многие подобные мысли будоражили умы детей, пока те грелись у огня под давящим взглядом окон Ньирбатора.
