Райан не был циничным, в принципе, но и особенно чувствительным тоже не был, просто по природе своей обладая какой-то толстокожестью.
Честер же, кажется, был вообще без кожи. Весь как оголенный нерв или провод. Дотронься — и рванёт, причём в любую секунду.
Его тексты скорее пугали, чем завораживали. Это не были какие-то обычные подростковые темы... Слова захлёстывали, били, накрывали с головой своей болью.
И Райан чего-то в них либо не понимал, либо не чувствовал.
Они встретились снова через день, на этот раз у него дома — точнее, он подвез Честу от его места работы к себе домой.
Договорились заранее, что Райан подъедет к офису. Но когда он, припарковавшись, подошёл и коснулся плеча стоявшего к нему спиной и курившего Беннингтона, тот содрогнулся, выронил сигарету и обернулся к нему со страхом и каким-то безумием в глазах. Но, увидев, что это всего лишь Райан, даже попытался улыбнуться.
На старую толстовку он надел куртку Райана.
Теперь Честер уже не раздавал рекламные листовки, но выглядел всё равно совершенно несчастным и потерянным.
— Черт, как ты меня напугал! — выдохнул он.
— Ну что, поехали?
Честер молча кивнул, будто бы всё ещё пребывая не здесь.
— Чего ты так испугался? Это же всего лишь…
Лицо Честера приобрело какое-то странно-жалобное выражение.
— Давай не будем об этом.
Он надел протянутый шлем и покорно направился к мотоциклу.
За всю дорогу Честа не проронил ни слова, но крепко-крепко прижимался к Райану, обвив его руками. Тому в какой-то момент даже показалось, что он чувствует, как дрожит Честер.
— Я послушал твой диск. — Когда они уже вошли в дом и поднялись на кухню, произнес будто мимоходом Райан.
Он достал бутылку вина, откупорил её, достал бокалы, один поставил на стол, другой наполнил и отпил.
— Чёрт, дома даже поесть нечего. — Вздохнул он. — Будешь вино?
Честер замер, не очень уверенно покачал головой.
— Я не… Стараюсь не пить. Так... Что скажешь?
— Ты круто поёшь, правда. Но я не представляю, что ты будешь делать в ЭлЭй. В музыку очень сложно... Пробиться.
— Я знаю. — Упавшим голосом произнес он, даже не глядя на Райана.
И тот не нашёлся ничего лучше, как сказать:
— Если ты однажды приедешь в Город Ангелов, знай, что там есть человек, который будет рад тебя видеть.
Честер не ответил. Не разозлился. Не стал ни в чем упрекать.
Засуетился на кухне и, сделав вид, будто ничего не было, произнёс:
— Хочешь, я сейчас что-нибудь приготовлю? Пасту, например. У тебя есть что-то для пасты?
Райан рассмеялся.
— Ты сейчас серьёзно, Честа?
— Я вкусно готовлю, правда, — стоя к нему спиной, тихо произнёс он.
Райан отставил бокал, поднялся, подошёл и привычно обнял сзади, провёл рукой по ссутуленной спине.
— Зачем так бездарно тратить наше время, а, малыш? Мы же всегда можем заказать пиццу… Или что-то ещё. Что ты хочешь?
Но Честер, изо всех сил стараясь подавить подступившие к горлу слёзы, только закрыл глаза, прижавшись к Райану. Будто бы впитывая тепло каждой клеточкой своего тела.
Представляя себе золотой закат, песчаный пляж и шум прибоя... Представляя себе жизнь без того животного ужаса, без кошмаров, которые постоянно преследовали его здесь. Став уже частью
его реальности.
Представляя себе совсем другую жизнь.
И Райан был для него олицетворением этой другой жизни. Пусть почти рухнувшей, мизерной, но все же надеждой на нее.
Его самого пугало то, как он оттаивал, как согревался внутри, отвечая на поцелуи, как вжимался в него всем телом, обнимая его...
Пугало, насколько сильно он успел привязаться к Райану.
Пугало, что же будет потом.
А Райан... Райан снова целовал каждый сантиметр его кожи, ерошил жесткие завитки светлых волос.
— Мне кажется, я не заслуживаю этого, — еле слышно произнес Честер.
— Не заслуживаешь чего?- Он взял его за подбородок, другой рукой проводя по щеке.
— Нежности. Тепла. Хорошего отношения. Мне всегда кажется, знаешь... меня только использовать можно. Только причинять мне боль, снова и снова.
— Я не знаю, что со мной будет, когда ты уедешь. Мне очень страшно, — помолчав, добавил он.
А потом обвил руками его шею. В этот момент он почти любил Райана.
— Я цепляюсь только за то, что кому-то нужен. Тогда не так… плохо. Что-то чувствовать. Дышать, жить, ходить по улице, говорить с людьми... Я пишу об этом, но это мало помогает.
Потом, спустя время, он ненавидел себя за то, что произнес это вслух. За откровенность, которая ничего хорошего принести не могла. За слабость и искренность перед Райаном. За то, что наконец показал свою уязвимость.
Потому что именно с этого момента будто что-то сломалось между ними... и пошло не так. А может… Он себе всё просто придумал?!
Или всё сломалось гораздо раньше?..
Райан чуть отстранился. Он был совершенно не готов к тому, что... Честер взваливал сейчас на него. К ответственности.
К этому безграничному отчаянию, к откровенности, к... Такой близости, в конце концов.
Райан был не готов его слушать, успокаивать и утешать. Не готов был видеть его раны и его душу. От этого становилось слишком паршиво. От всего этого... ему начинало казаться, что он просто предает его, уезжая.
Оставляет на краю пропасти. Не дав никакой надежды, ничего не пообещав. Хотя сначала это казалось честным.
Но ведь Честа — случайный знакомый. Бедный симпатичный парень с остановки, которого он хотел трахнуть. Влюблённость пройдёт… А Честа — не часть его жизни, и никогда ею не будет, что бы Райан сейчас не чувствовал к нему.
— Постой, постой, Чез. Давай договоримся: я не твой психотерапевт, и я не хочу портить этот последний наш с тобой вечер... Мыслями о том, что будет потом. Здесь и сейчас, понимаешь?
Честер медленно кивнул, опустив голову.
Райан, стоя сзади, чуть повернул его голову к себе, потянулся с поцелуем, чуть укусил за мочку уха, руки также привычно скользнули ниже талии, расстегивая его пояс, стаскивая сначала джинсы, затем спуская резинку боксеров...
Шак сжал его за ягодицы, впившись в кожу до боли, и...
Честер почувствовал себя снова отвратительно-беззащитным.
Готовым кончить прямо сейчас, стать его чертовой подстилкой...
Как же он себя ненавидел.
— Райан? Остановись. — Дрожа всем телом, произнёс он.
— Что такое?
— Я не... остановись. Пожалуйста.
— Черт, Чез! Что стряслось? Что не так?! Я же… Тебе же нравится так, ну?..
Райан резко развернул его за плечи к себе. Он искренне не понимал, что с тем творится.
Но Честер, с совершенно изменившимся, злым лицом, молниеносно вывернулся из-под него, натянул боксёры и джинсы.
Джинсы сваливались без ремня, который куда-то подевался, но сейчас ему было все равно. Он не останется здесь ни на минуту дольше.
Зачем вообще было это все?..
Внутри так пекло, что больно было дышать.
Да как он мог?! Как вообще он мог поверить, что ему будет хорошо?! Это ему-то!.. Как мог поверить...
После всего?!
Просто ему хотелось... Черт, просто хотелось верить в то, что есть выход.
Что у него есть другой выход.
Честер схватил футболку и кеды в охапку.
— Знаешь, то, что я говорил тебе... сейчас. Я не говорил раньше никому. Никто не знает, что я не такой чертовски сильный. Никто не знает о моих кошмарах. А мне... мне нужно, что бы кто-то был на моей стороне. Извини, что я не... — он шмыгнул носом, совсем как ребенок. — Извини, что я просто не могу быть тем, с кем легко и круто. Что я не... Тот, кто тебе нужен. У меня слишком много всего. Слишком тяжелые чемоданы со мной. Поэтому я лучше просто уйду.
В прихожей снова хлопнула дверь, а Райан со всей силы саданул кулаком о стену. Потом застегнул брюки, прошелся по комнате, схватил и с размаху швырнул о стенку вазу, мирно стоявшую на тумбе... Ту, которую он так любил, из баварского стекла...
— Дьявол!!! — прорычал он в воздух. — Долбанный кретин!!!
"Мне нужен только ты, а не кто-то другой" — слова, которые он вряд ли решился бы произнести.
Слова, которые бы не дали, возможно, уйти Честеру.
Уже на улице Честер натянул футболку, кое-как надел кеды.
Хорошо, что сейчас ночь, и его в таком безобразном виде никто не видит.
Он старался изо всех сил не расплакаться, дышать ровно и спокойно. Но слезы, горькие и, кажется, ядовитые, сами текли из глаз, как бы часто он не моргал и не тер глаза под очками...
Он один. Ему не с кем поговорить, некому довериться.
Он, такой, какой есть, просто никому не нужен.
А так хотелось... Чтобы был хоть один человек в мире, способный его выслушать и понять.
Узнать, насколько сильно ему хочется умереть прямо сейчас. И попросить не делать этого.
Ему нужна была только надежда. Маленький огонёк среди окружающего мрака...
Он обнял себя за плечи.
Кого ты обманываешь, Честа? Маленький, смешной, глупый ребёнок. Ты не нужен
даже своим родителям, что говорить о других людях?..
Пешком почти через весь город он дошел до дома матери. Внутрь не хотелось. Поэтому он уселся на крыльце. Его трясло и опять было очень страшно.
Она не знает. Никто не знает. А Райану это просто не нужно...
Хотелось немедленно перестать существовать. Хотелось убить себя за свою наивность, доверчивость, слабость.
За надежду, что его могут полюбить - вот так, со всеми тараканами в голове, со всеми потрохами и кошмарами.
Полюбить и вытащить отсюда.
Не могут.
Он резко поднялся, достал ключ из-под коврика у двери и открыл ее, стараясь не шуметь.
В доме было темно.
— Честер, это ты? — донеслось из утробы дома. — Где ты опять шлялся, ты вообще видел, который сейчас час?!
О Господи.
Хорошо, что хотя бы отчим в командировке.
Иначе... Иначе бы ему снова влетело. Он содрогнулся от этой мысли.
В прихожей зажегся свет, будто ударив по глазам.
— Что с тобой случилось? Ты опять пил? Бездомные и те краше выглядят.
Он снял очки, попытался протёр глаза.
— Ничего, мам. Я пойду спать. Спокойной ночи.
— Может, мы всё-таки поговорим? Что вот это все значит?.. — она махнула в его сторону рукой.
— Нет. Я не хочу разговаривать.
Он стащил кеды и медленно направился в свою комнату. В то время как в спину ему неслось:
— И за что меня Господь так наказывает?.. За что мне все это с тобой... За что мне такой сын?!
У себя в комнате он забивается в угол между стеной и кроватью и, уткнув голову в колени, беззвучно рыдает.
Он должен это сделать. Должен.
Он должен сдохнуть. Невозможно так жить, когда тебе больно — снова и снова, от каждого следующего вдоха и выдоха.
Вот и все.
Все закончится здесь. Так или иначе.
И от одной этой мысли становится легче.
***
Он отчетливо запомнил, насколько холодным был кафельный пол в их ванной и то, что холод от него, казалось, пропитывал все его тело...
А ещё вой сирен после.
И почему-то резкую боль внизу живота.
***
Спустя пару дней, утром, после смены, Саманта шла привычным уже маршрутом домой.
Напротив одного из домов, самого, как ей всегда казалось, обшарпанного, припарковалась машина скорой.
Она подошла чуть ближе, сама не зная, почему.
И вдруг вздрогнула, вспомнив:
"Я живу совсем рядом, через несколько домов отсюда..."
Из дома показались врачи, они несли кого-то на носилках.
Саманта бросила беглый взгляд и... Замерла.
Кажется, даже дышать перестала на какой-то момент.
Этот человек на носилках, совсем молодой парень, с абсолютно неживым, бледным до синевы лицом, с закрытыми глазами, укрытый до подбородка простыней...
Совсем не походил на того милого и обаятельного, с застенчивой, но такой яркой улыбкой... И тем не менее… Она узнала его.
Носилки положили на каталку, которую задвинули в машину.
— Я работаю тут три года, и ни разу ещё не видел ничего подобного. — Произнес один из врачей.
— Слишком много крови. Я бы решил, что это попытка убийства. — Кивнул другой.
— Как думаешь, выкарабкается?
— Чёрт его знает. Сколько он там пролежал, пока его нашли?..
Саманта зажала рот рукой. Это казалось невозможным. Нереальным.
***
Она узнала, в какой он больнице. Купила какие-то дурацкие кексы и пошла к нему.
Врач спросил, кем она ему приходится, услышал, что она его девушка и разрешил недолгое посещение.
Она зашла, положила кексы на кровать, села рядом.
Палата была абсолютно голой. Никаких цветов, подарков, открыток. Никакого присутствия тех, кто беспокоится о нем.
Ощущение безнадёжности и равнодушия.
— Привет. Как ты? — не очень уверенно поинтересовалась она.
Этот скелет с покрасневшими, воспаленными глазами, весь в трубках - не мог быть тем самым Честером.
И все-таки это был Честер.
— Привет. — Он с огромным трудом разлепил губы, чтобы произнести это. — Как... Как ты нашла меня? И почему...— Пауза. — Почему ты здесь?
Кажется, он не разговаривал вообще целую вечность.
И он по-прежнему не ощущал себя живым. Скорее… Сейчас всё было ещё хуже. Он совершенно не понимал, как и для чего его спасли.
Саманта коснулась слишком тонкой, забинтованной кисти.
— Видела, как тебя забирала скорая. Я тут тебе принесла...
— Спасибо. Прости, но...
Он прикрыл другой рукой глаза.
— Прости. Я не... Не могу жить. Не хочу. Ненавижу их.
Объясни, блять, объясни им или мне... Для чего мне жить?!
Она сжала его ледяные пальцы.
— Все будет хорошо. Обязательно. Я тебе обещаю.
