Однажды в Aperture...

      — Будь хорошим мальчиком, лисёнок, оближи, — нежно, но напористо прорычал возбуждённый донельзя Эдвенч. — Тебе же будет приятнее.       Факт не стал сопротивляться или упираться. Он как никто другой знал, что Рик от своего не отступится. Никогда. Парень обхватил пальцы губами, символически блокируя пути к побегу, и робко провел между ними языком. Он не мог описать то, что именно почувствовал во рту, хотя в гамме вкусов угадывалось пролитое пиво и пот; Дизенси не хотел этого признавать, но именно эта ядрёная смесь окончательно подчинила его, и без того сломленного желанием. Учёный слышал хищный рык за спиной, слышал собственное сиплое дыхание — и это сносило неустойчивую ныне крышу.       Приключенец вдруг вытянул пальцы, прижал к тугому кольцу мышц и стал вводить то один, то другой, то сразу оба, с упоением вслушиваясь в глухие хлюпающие звуки и томные постанывания. Рыжий как никогда ярко ощущал утяжеляющее пламя в паху и грубые, чертовски приятные толчки. Факт ещё не представлял, что будет, когда Рик зайдёт дальше, но уже был готов расплавиться прямо здесь.       — Наконец вошёл во вкус, лисёнок? — раздался хрип, после чего брюнет почти вжался губами в ухо и прошептал, вызывая сотни мурашек: — Расслабься, мы продолжаем.       Спустя пару секунд пальцы медленно отстранились, и в анус тут же упёрлась горячая головка, немногозначно намекая. Зеленоглазый коротко толкнулся внутрь, слабо сжимая пальцы левой руки на бедре своей пассии и оставляя тем самым алые отпечатки. С уст Дизенси вместе с паром вырвался непроизвольный стон, смешанный с тихим всхлипом. Впрочем, данный "сигнал" Эдвенч воспринял как призыв к действию, потому мягко, но весьма неаккуратно стал двигаться, попутно проталкивая член глубже и пытаясь найти заветный комок нервов. Пурпурные глаза слабо подёрнулись мутной плёнкой удовольствия, чего Рик не видел из-за надетой его же руками повязкой.       Казалось, что единственная опора — кровать — стала настолько мягкой, что бесконечно долго обволакивала млеющее и трепещущее тело учёного. Боль в натёртых тканью галстука запястьях, непривычное чувство заполненности и нарастающее удовольствие мешали не то, что рационально думать, — на мгновения Факт забывал, как он вообще оказался в таком положении. Пальцы судорожно сжимали доступный край подушки, а после более подходящего использования оной в качестве подложки для грудной клетки и угол простыни.       Рик двинулся немногим грубее и глубже. Как раз в этот момент он понял, что нашел то, что искал: головка проскользнула по простате, а рыжик в ответ на это до хруста прогнулся в спине и несдержанно простонал во всю глотку.       — Ричард! — эхо от сладкого стона разошлось по всей комнате, захламлённой банками от алкоголя и всякими "боевыми трофеями", как их называл сам хозяин.       Мужчина провёл тёплым языком по плечу, перешёл к шее и закусил мочку уха, после чего, уже опираясь на руки, стал уже целенаправленно толкаться под последним найденным углом и наблюдать за почти буквально растекающимся в лужу Фактом сверху. Количество выпитого алкоголя ударило в голову недостаточно, потому Эдвенч всё ещё контролировал вырывающееся животное желание и не позволял себе навредить умнику. Вторая ладонь легла на пульсирующую плоть Дизенси и начала довольно быстро и усердно надрачивать тому, вызывая ещё больше приятных слуху стонов. Находившийся на пределе парень раскрыл рот в немом крике и заляпал семенем мозолистые пальцы и подушку под собой, кончив немногим раньше партнёра. Мокрые от пота рубашки прилипли к телам своих носителей, вечно уложенные рыжие волосы Факта разбросало, и теперь они торчали во все стороны и клеились к лицу. Однако он не успел (да и был не в силах) подумать о том, что все его утренние старания пошли к чёрту. Утробно рыча, Рик резко подался вперёд, навалился всем весом и кончил в самое нутро дрожащего под ним тела.       Шершавые ладони ещё раз прошли по спине, слабо щекоча, и стали нежно развязывать узлы на руках обмякшего Дизенси. Последний с трудом восстанавливал дыхание и изредка вздрагивал, чувствуя, как ноги стали будто ватными. Ричард заботливо замотал возлюбленного в одеяло, сменил наволочку на подушке и, мягко убрав волосы с лица учёного, заключил парня в тёплые объятия. Его совершенно не пугал тот факт, что с утра ему придётся во многом объясниться. В конце концов, ради того, чтобы видеть "лисёнка" таким утомлённым, растрёпанным и мирным, как сейчас, он мог и потерпеть моральную взбучку.