Пожалуйста, только живи

      Беллами одной рукой обнимал уткнувшуюся в него Октавию, другой — налетевшую Кларк, которая тоже заливалась слезами, на этот раз, для разнообразия, счастливыми. К ним направились Эбби и Кейн, который тоже рыдал бы, не будь он канцлер, и скоро за окружившими воскрешенца людьми Мерфи уже даже кудрявой макушки разглядеть не мог. Краем глаза отловил совершенно ошалевшего Джаспера, который осознавал прямо на ходу, кому и что он нес в первые после появления в Аркадии дни, и злорадно усмехнулся. Джаспер когда-то был хороший парень, но совершенно без мозгов, а после потери девушки словно поломался — из жизнерадостного безмозглого пацана стал безбашенным гаденышем... но Беллами Джаспер уважал. И сейчас, наслушавшись от него вживую о том, над чем недавно прикалывался, похоже, испытывал не самые радостные чувства при мысли, что сам не слишком далеко ушел от тех, кого только что увели... кстати, а куда? Мерфи огляделся, но рядом с ним стояла одна Эмори — Нейт тоже ввинтился в толпу.       — Я прослушал приговор, — сказал Мерфи, все еще пытаясь высмотреть Беллами.       — Их казнят, а на деревню наложат...       — Проклятие, — не удержался он.       Эмори от неожиданности рассмеялась, запрокинув голову, но вдруг резко оборвала смех и виновато опустила взгляд.       — Прости, мне некогда было с тобой советоваться, когда я придумала это… с рацией. Я боялась за тебя. Хотела знать, когда бежать тебя вытаскивать.       Мерфи еще раз оглядел радостных ковчеговцев и взял ее за руку:       — Пошли домой, с ним все будет в порядке. — А когда они отошли так, чтобы уже не слышать шум на площади, обнял Эмори на ходу за плечи, прижал к себе, и сказал примиряюще: — Женская интуиция иногда круче мужских мозгов. Я бы не согласился заставлять его это слушать, именно потому, что знал — он придет, едва услышит и осознает про невозможность обойтись без суда и про войну, как возможный вариант. Я не хотел, чтобы он выходил вот так, не готовым... Но он никогда себе, да и мне тоже, не простил бы, если бы до этого дошло только потому, что я за него трясся.       — Он сильный, — сказала Эмори, обхватывая Мерфи за пояс. — Как ты. И тоже боялся за тебя. Как я. И ни за что не простил бы себе, если бы из-за него с тобой что-нибудь случилось...       — При чем тут я?       Эмори тихонько засмеялась.       — Белл все равно пошел бы к ним, даже без моей рации. Но сорвался именно когда стало ясно, что ты сейчас в драку полезешь. Я еле успела идею про капюшон подбросить, чтобы ему иметь возможность все-таки не открываться, если что.       — Белл не стал бы прятаться. Но как переходный момент ты это удачно придумала, — признал Мерфи. — Сперва показаться этим ублюдкам, чтобы они сами себя выдали, а потом эффектно воскреснуть. От обалдения всем было все равно, что он там говорил.       — Не все равно. Я наблюдала. Не одной Октавии хотелось им врезать, — возразила Эмори, и он услышал в ее голосе непривычную мстительную гордость. — Если бы Индра не приговорила их, наши сами бы их разорвали... и нам ничего бы не сделали за это.       Они дошли до дома, в котором их впервые за последние недели никто не ждал. Мерфи думал, что подготовился — часто ведь представлял, что будет, когда Белл вернется к нормальной жизни и уйдет от них. Но подготовиться к чувству пустоты оказалось невозможно. Они остановились, не сговариваясь, и в глазах Эмори он увидел такую же растерянность, какую ощущал сам.       — Он ведь не вернется? — обреченно спросила Эмори.       — Не думал, что тебя это огорчит, — мрачно ответил Мерфи, но тут же спохватился: — Детка, ты была все это время самой классной подругой на свете. Спасибо, что ты мне позволила... и сама ему помогла.       — Я хотела ему помочь, — печально отозвалась Эмори, сделав ударение на «хотела». — И... ладно, неважно, пошли домой.       В доме она тут же начала уборку, и Мерфи подхватился ей помогать, потому что не смотреть же со стороны, как она работает, и потому что руки и голову требовалось чем-то занять. В последнюю очередь они перенесли свою постель на кровать, потому что оставлять кровать пустой показалось хуже, чем снова ее занять, окончательно стирая из комнаты следы присутствия человека, которого им обоим теперь не хватало.       Третью подушку Эмори не нашла, куда деть, поэтому положила ее рядом с остальными двумя.       — Завтра верну Элли, — сказала она. — И матрас. Поможешь донести?       — Конечно.       Мерфи с размаху свалился на постель, вытягиваясь во весь рост, на секунду закрыл глаза, и вдруг вспомнил чуть вздрагивающее плечо под рукой и ровное дыхание, как тогда, после их единственного неловкого секса. Это было приятно, но немножко больно вспоминать, так что он испытал прилив теплой благодарности, когда Эмори прилегла рядом и обняла, положив голову ему на грудь.       — Зато теперь можно быть вместе в любой момент, — обнадеживающе сказал он, не открывая глаз.       — Мы и тогда были вместе, — неожиданно вздохнула Эмори. — Только втроем.       Мерфи задумался и осторожно сказал, опасаясь, что ошибается:       — Я, вообще-то, про секс.       — Мы просто не успели, — ошарашила она его. — Не до того было. Только не говори, что не думал об этом.       — Я-то думал! — от внезапного открытия у него и глаза открылись тоже. — Но я не думал, что ты...       — И я думала. Но я думала, что если бы я про это заговорила, ты бы начал ревновать...       — А сейчас что изменилось?       — А сейчас я просто уже не знаю, кого к кому ты бы ревновал. Если бы ревновал вообще.       Они переглянулись, и Эмори засмеялась первой, а он с облегчением подхватил.       На ужин они, по взаимному молчаливому согласию, не пошли. Почему-то не хотелось никого видеть. Наступивший вечер застал их за работой — оказалось, что у стола шатается ножка. Ну как — оказалось... Стол просто не приспособили к тому, чтобы переходить на него с кровати в порыве страсти. Сперва они даже посмеялись над своим буйством, но под конец стало почему-то невесело. Когда ножка все-таки встала на место и перестала угрожающе скрипеть, Мерфи подумал, что Беллами починил бы все за пять минут.       Наконец он перевернул стол в окончательное положение, для уверенности сел на него и слегка подпрыгнул, проверяя на прочность. И в этот момент в дверь постучали их условным стуком. Нейт к вечеру совсем обалдел, наверное, чего теперь-то стучать. Мерфи спрыгнул на пол, переглянувшись с Эмори.       — Открыто! — хором сказали они, дверь распахнулась, и первое, что заметил Мерфи, было нечто черное, мелкое, вроде крысы, но с длинным толстым хвостом, шмыгнувшее в сторону кровати по полу мимо отскочившей от неожиданности Эмори.       — Верткий, мелочь, — сказал от двери голос, который Мерфи не планировал слышать минимум до завтра и уж точно не у них в доме.       Он не успел отреагировать, потому что черная «мелочь» приковала взгляд — вспрыгнула на кровать, плюхнулась ровно посередине, задрала заднюю лапу и нагло начала вылизываться, как будто ради этого и стремилась к ним в гости.       — Это Комета, — сказал Беллами, заходя внутрь и прикрывая за собой дверь. — Оценили, как носится?       Теперь Мерфи смотрел на него, как и Эмори, молча, почти не моргая.       — Я что, не вовремя? — смутился тот под их взглядами. — Я бы и раньше, но ребята меня там...       Он умолк и оглядел комнату, задержавшись взглядом на пустом месте у стены, где еще утром лежала постель.       — О. — Помолчал и совсем другим голосом — тихо и неуверенно продолжил: — Вы порядок навели... ну... правильно. Ладно, я тогда пойду. Только Комету я к нам... к вам насовсем привел. Но если что, я заберу.       К нам. Он сказал «к нам».       Мерфи уловил, как закусила губу Эмори, переводившая взгляд с котенка на Беллами и обратно, и вдруг понял, что она пытается не рассмеяться.       — Ага. Только вот жить Комета будет на полу, — заявил Мерфи громко, сам едва сдерживаясь, чтобы не орать от внезапно нахлынувшего осознания счастья. Нечего, еще зазнается. — Эта кровать трехспальная, на четвертого не рассчитана.       Эмори все-таки расхохоталась и, словно махнув на все рукой, повторила то же, что сделала тремя часами раньше Октавия — быстро подошла и обвила Беллами руками за шею, впервые открыто и радостно обнимая, а Беллами моментально ожил.       — Я ему сделаю котячью лежанку! — сообщил он, обхватывая Эмори в ответ, и глянул, все-таки смущенно, из-под лохматой челки на Мерфи.       Ну а что. Если влезли три подушки — три головы тоже вполне разместятся.