***
Уивер не мог налюбоваться дочерью. Рассказывал обо всех своих переживаниях, а она слушала и успокаивала. В один из дней девушка проболталась, что Реджина заботилась о ней, кормила укрывала, и по ночам постоянно находилась рядом. Это вызвало сильное удивление у Голда, но он его не проявил. - Но в последнюю ночь она не появилась, - как-то обречённо произнесла девушка, почёсывая затылок. - Ты же видел? - Видел что? - Как она себя вела. - Достаточно странно, но почему это волнует тебя? - посмотрев внимательно на дочку, мужчина изумился. Алиса была девочкой свободной, постоянные новые лекции отца - ужасно бесили её. А тут, убийца стала так интересовать его девочку. - Они похитили тебя, держали в плену, а ты переживаешь за неё? - Не знаю, но да, - кивнула девушка, смотря на Уивера. - Ладно. Я разберусь. Иди, отдыхай, - мужчина в очередной раз целует дочь в лоб, уходя в свою спальню.***
День плавно перетекал в ночь и так по кругу. Прошла очередная неделя. О Реджине и Леопольде не было ни одного напоминания. Уивер искал на них бумаги, после сужения круга поиска мужчина надеялся отыскать то, что могло отправить их обоих за решётку. Это нужно было ему, как глоток воздуха. Но почему-то Голд до последнего не видел в женщине врага, будто она играет эту роль. Каждый новый круг, каждая новая фраза, словно сильные разряды проносились в голове Уивера, ставя условия. Ограбление банка подняло невероятную шумиху в городе, каждый третий начинал что-то доказывать, обвинять мошенников, что не могли предотвратить преступление. Новости вещали о том, что знаменитый по всему городу банк прогремел. Голд усиленно делал вид, что нет ничего опасного. Старые знакомые решили вдруг объявиться, так нагло обокрав. Но точных заявлений Голд сделать не мог, поскольку хоть и улики, но косвенные, были против семейства Миллс. Обвинить без улик - дело нелёгкое. Но следующий звонок делает решающую точку в доводах Уивера. Мэр – Андерсон Броумен, был убит.***
- Паспорта, - кинув на кровать два паспорта, мужчина подходит к окну, - вылетаем сегодня, сию же минуту. Собирайся. - Но я не хочу, зачем мне куда-либо бежать? От кого? – с раздражением проговорила Реджина, потихоньку вставая с кровати. - Тебе напомнить, что бывает за неподчинение? – Миллс отрицательно помотала головой, поднимаясь с места. Достав из шкафа сумку, женщина принялась собираться под изучающий взгляд Леопольда. Миллс внимательно смотрел на торопящуюся женщину, начиная наступать. Реджина немного посторонилась, пропуская мужа, а сама продолжила упаковывать всё самое необходимое. Ойкнув, она развернулась, зажатая в кольце рук. - Мы опаздываем, - проговорила Миллс, пытаясь оттолкнуть мужа, но только в этот раз не получилось. Тело продолжало отдаваться болью, когда надавливали на ещё не зажившие рубцы. Мужчина опустился поцелуем на шею, исследуя израненную кожу. Закрыв глаза, Реджина надеялась на скорейшее избавление от тисков. Именно поэтому, вывернувшись из рук мужа, отошла в сторону, говоря о скором рейсе. До посадки оставался примерно один час. Руки Миллс вспотели, сердце бешено стучало, боязливо оглядываясь, женщина пыталась поймать хоть что-то, на чём можно зацепить взгляд. Не заметив компанию, которая стремительно приближалась к ним, Реджина уже вставала с лавки ожидания. Юноша лет семнадцати, бегущий навстречу своей матери, накинулся на женщину, крепко обнимая её. Брюнетка повернулась, уставившись на паренька. Только потом, узнав тёмную макушку и едва ощутимый одеколон, которым пользовался именно её сын, Миллс крепко обняла в ответ. - Сыночек мой... - целуя в щёку, произнесла счастливая Реджина, смотря на единственного светлого в ее жизни человека, - ты что тут делаешь? Ты не должен был возвращаться, - будто предрекая все попытки, Миллс отвела в сторону сына, внимательно изучая уже повзрослевшего юношу. Воспоминания накапливались, даря тёплое блаженство. Тот самый день, когда молодая девушка узнала о беременности. Казалось, что жизнь навсегда потеряла хмурые и бесцветные краски, даря ощутимую защиту и надежду. Реджина радовалась своему неожиданному счастью, каждый день, гладя плоский живот и напевая сладкие песенки, она пыталась сделать всё, чтобы только выносить малыша. Когда организм требовал изобилия, девушка ни в чём себе не отказывала, но вот Леопольд, наблюдая за своей беременной супругой, лишь брезгливо уходил, оставляя её одну. Животик начал медленно расти, Миллс чувствовала сильнейшую связь между собой и ребёнком. Малыш начал шевелиться, пинаться и, кажется, пританцовывать, как думала сама Миллс. В такие моменты, девушка готова была взлететь на небеса от переполняющей её нежности. Радость и гордость - заволакивали трепетное сердце, даря защиту. На последнем месяце девушка спала критически мало. Ребёнок никак не мог успокоиться, постоянно пинаясь. Сказки не помогали, а колыбельные уходили далеко, в глубь собственных кошмаров. Миллс уже чувствовала, что скоро крохотный комочек будет с ней, будет называть её "мамой". Станет для неё единственным спасением. Роды проходили трудно. Дикий ужас и боль охватывали хрупкое тельце Реджины, принося следом и беспокойство о ребёнке. Врачи в голос твердили, естественным путём роженица не сможет произвести на свет своё чудо. Оставался один способ, но Леопольд строго-настрого запретил портить прекрасное тело шрамами. Девушка же уже была готова согласиться, но очередной возглас Леопольда заставил бедняжку замолчать. Ребёнок родился на вторые сутки. Измученная мать лежала в кровати, аккуратно прижимая к себе кряхтящий свёрток. Без разрывов не обошлось. Врачи рекомендовали недели две не нагружать себя, не делать резких движений. Но как она будет помогать в делах своему мужу? На следующей неделе Реджина уже вовсю орудовала по дому. Тупая боль внизу живота постоянно напоминала о родах. Но, невзирая ни на что, девушка старалась выглядеть примерно. Любил ли Генри отец? Тут можно приводить множество аргументов, один другого лучше. Иначе бы из роддома её забрала не подруга, а Леопольд. Мужчина предпочитал оставаться подолгу на работе, чтобы потом приходить в тихий дом. Когда ребёнок начинал плакать, Миллс раздражённо уходил в гостиную. Паренёк рос и всё это время оставался с матерью, которая души в нём не чаяла. К отцу же относился холодно, будто к неродному. Мужчину это никак не трогало, наоборот, он испытывал счастье, что мальчик оказался смышлёным. - Мам, я приехал к тебе. Вы куда-то собрались? - спросил младший Миллс, отлипая от родной матери. Женщина смотрела на него сквозь слёзы, счастливо улыбаясь и гладя по голове. - Случилось непоправимое и нам нужно срочно покинуть город. Ты полетишь с нами! - сзади подошёл разозлённый Леопольд, хватая сына и жену за руки, уводя как можно дальше от скопившегося народа. - Нет. Я останусь тут со своей группой. Я не один. - Господи... Нужно уезжать отсюда. В помещении оказался наряд полицейских. Реджина не успела среагировать, как Леопольд толкнул её в сторону самолёта. Двое мужчин помогли семейной паре уйти незамеченными, но вот Генри схватили.***
- Да что вам все от меня нужно? - крикнул Генри, рассматривая Голдов, что наблюдали за каждым его движением. - Где твои родители? - с нажимом пробасил Уивер, хлопая по столу. Генри лишь презрительно окинул взглядом окружающих его людей, даже не вздрогнув от удара. - Да не знаю я! - с иронией ответил юноша, предполагая, что с ним могут сделать. - Ну вот и пускай, - мужчина удалился, оставляя парня с Алисой, которая рвалась присматривать за юношей, закрыв при этом квартиру. Если Генри захочет выйти, разве что в окно, только вот незадача: десятый этаж, однако, высоко для побега. Судорожно выдохнув, Голд подошла ближе и плюхнулась рядом на диван: - Алиса, - протянула девушка, смотря, как собеседник кинул полный злобы взгляд на неё. - Ага. Да. Хорошо. Согласна. Может, колы? - Голд невинными глазами посмотрела на раздражённого собеседника, который едва ли не пускал молнии. Хихикнув, Алиса поднялась. - Отвали от меня, - раздалось где-то сбоку. - Слушай, парень, я понимаю, что ты возмущён, - увидя, как Миллс поднялся с места и стремительно подошёл к ней, Голд спешно отошла на приличное расстояние, - хорошо, озлоблен. Пойдёт? Так вот, послушай. Твои родители похитили меня, держали в какой-то заброшке и хотели морить голодом. Не веришь? Вот следы, - показав на свои руки, где красовалась следы от наручников, девушка продолжила, - но благодаря твоей маме, я до сих пор жива и сейчас с отцом. Если бы не она, я была мертва или похуже, но ты... - Довольно, хватит врать, моя мать никогда не похитит человека, - прорычал Генри, хватая кружку и замахиваясь в стенку рядом с Голд. Алиса отскочила, на автомате кидая бутылку колы в Миллс. Юноша пригнулся, бутыль ровно влетела в шкаф с посудой. - Да успокойся ты, - прокричала взбешенная девушка, опять отскакивая от сумасшедшего "ребенка". - Она помогла мне, - выкрикнув из-за двери, девушка нащупала рукой аптечку. - Я же по-хорош... да ёлки! - запнувшись об подушку, небрежно брошенную на пол, девушка распласталась на полу, продолжая сжимать склянку с каким-то порошком. Генри спокойно зашёл в комнату, ядовито смеясь. Девушка поняла, что это лучший момент, вскочила на ноги, попутно открывая склянку. Порошок сильно зарябил в глазах, и вконец, ослабший Генри, упал к ногам девушки. - Поспи, придурок, - напоследок похлопав по плечу Миллс, Голд ушла в другую комнату, не забыв закрыть дверь.***
Уивер задумчиво крутил в руке телефон Генри. Найти номер Реджины не составило большого труда, особенно, если есть человек, без которого женщина не сможет жить. Или когда с этим самым человеком женщина общалась по пять-шесть раз в день. Голд набрал номер Миллс, услышав соответствующий гудок, а затем и сам голос: - Я слушаю... - Мисс Миллс, у нас Ваш сын. Если хотите увидеть его живым, тогда займите его место. Встретимся на заброшке, именно там где вы держали Алису. Даю Вам ровно сутки на размышления. Иначе получите сына по частям. - сбросил вызов, мужчина пошёл в направлении дома.