***
Мертвецкая тишина стоит в коридорах школы. В тёмные закоулки попадает свет от неполной луны. За окнами слышится дуновение спокойного ветерка и игра сверчка. Но всю эту идиллию разрушает резко открывшаяся дверь, из которой выходит девушка, быстро и шумно проходящая коридоры. «Я покажу этому туполобому мародёру, как на великую и неповторимую Гробынюшку внимания не обращать!» — с такой мыслю Склепова на всех порах неслась к комнате своего «обидчика». Женская фигура застыла у спальни парня и хотела было уже забарабанить в дверь или войти без стука, как внезапно остановилась. «А если прогонит?» «А если скажет, что не нужна?» «А если расскажет о ней?» Горестно вздохнув, Гробыня направилась к своей комнате, где уже застала Гроттер, которая готовилась ко сну. Обладательница рыжих волос не стала беспокоить соседку и просто легла в кровать, после чего сразу провалилась в сон. А Склепова ещё долго не могла уснуть, прокручивая в голове ту злосчастную запись, которую прочитала на днях…Два дня назад
Сегодня выдалась приятная и на удивление тёплая зима. Тибидохцы спешили поскорее выйти из помещений и поиграть в снежки, а младшие курсы мечтали слепить снежных баб, чтобы украсить столь родной остров. И в этих забавах участвовал и наш пятый курс.
— НЕ СМЕЙ! СЛЫШИШЬ, НЕ СМЕЙ ЕГО В МЕНЯ БРОСАТЬ! — было слышно по всему острову. Это Зализина убегала от внука Ягге, в надежде, что лопоухий комментатор в неё не попадёт, но, на радость свидетелям этой сцены, попал так, что шапка слетела с головы и упала на ещё никем не тронутый снег.
— Ха! Убегала мышь, да коту в пасть попала, — торжествуя, произнес парень, — Это тебе за то, что урок срывала.
В ответ химера болотная девушка, поднимая свой головной убор, злобно посмотрела в сторону улыбающегося комментатора и направилась в здание школы, проклиная всех и каждого.
— Гы. Метко бросил, — произнес Гломов, ставший свидетелем столь «занимательной» сцены.
— И в того кого надо, — смеясь, проговорила Гробыня, сильнее укутываясь в новую шубу, при этом чувствуя что-то холодное на кончике своего носа. Подняв голову, девушка стала рассматривать снежинки, которые большими хлопьями падали вниз, кружась под дуновение спокойного ветра. Легкая улыбка тронула губы синеволосой, и она закрыла глаза, наслаждаясь столь любимым временем года.
А в это время мальчишки во всю занялись своей игрой. Кажется, они разделились на две команды, в одной из которых был Гуня. Соперники побаивались бросать снежками в Гломова, так как были уверены, что вместо такого же снаряда они получат гломусом прямо в лицо. Не став дальше наблюдать за их игрой, Склепова направилась в школу…
Шагая по пустым коридорам, девушка внезапно споткнулась и чуть не поцеловалась с полом, но сумела удержать равновесие.
«И что это было?»
Наклонив голову, бывшая драконболистка заметила странную потрепанную книжку. Чтобы взять её в руки долго думать не пришлось. Покрутив вещицу, мадам Склепофф сразу же обратила внимание на надпись, выведенную крупными буквами:
СОБСТВЕНОСТЬ ГУНИ ГЛОМОВА. КТО ТРОНЕТ — ТОМУ ГЛОМУСОСОМ ВРЕЖУ.
Про себя улыбнувшись этому «угрожающему» изречению, Гробыня открыла первую страницу, где уже запрашивали пароль. Негромко сказав «КОЛБАСА», она сразу же получила пропуск к записям его, как оказалось, личного дневника, после чего пошла к своей комнате, желая поскорее начать читать столь занимательную «литературу».
Быстро добравшись до своей кровати, где находился Паж, уже изрядно заждавшийся свою хозяйку, синеволосая начала читать записи парня, после чего поняла, что ведет Гуня дневник с первого курса. Записей было достаточно, чтобы — как считала Гробыня — с пользой провести время и позабавиться безграмотности своего ухажёра. Было много замечаний, где описывались дни от глупых драк до помощи, оказываемой Гроттер для спасения мира. Ещё немного почитав записи, она наткнулась на интересный заголовок:
«Дама моево серца»
Сказать, что девушка была удивлена — ничего не сказать. Хоть Гробыня и была уверена, что там должно быть её имя, но для верности решила узнать, что там написано. И, как оказалось, не зря:
Глумова Ния
Шок
Горечь
Разочарование
Наши дни
Сегодня был очень странный день. Странный не в том смысле, что со всеми что-то не так или у Великой Русской Гротти проснулось какое-то странное чувство, а именно в том, что не каждый день увидишь Гробыню Склепову с фартуком, обвязанным вокруг шеи, и с чепчиком на голове. Но картину эту дополняет ещё и то, что это «чудо» над чем-то очень сильно трудилось. Ну, а для кого — это всё ещё оставалось загадкой. «Добавить пять яиц, а затем тщательно перемешать получившуюся смесь.» Пфф, не проблема! Бросив яйца в миску, где они сразу же разбились, девушка с лиловыми волосами лишь махнула рукой и заглянула в книгу рецептов. За сим действом наблюдала соседка нашей героини, параллельно протирая свой контрабас. — Слушай, Гроб. Чтоб ты там не «творила», но почему же это просто, — она указала на некое варево, — не наколдовать? — Потому, что Гроттерше этого не понять, — посмотрев на ту, как на умалишённую, ядовито проговорила Склепова, — Ведь Гроттерши на то и Гроттерши, чтобы часами бегать за барсами да валенками, а делать-то они ничего и не могут без волшебства. Я, может, как образцовая дама, хочу попробовать себя в роли заботливой жены. —А муж-то кто? Гуня? — смеясь, проговорила Таня, но Гробыня лишь промолчала. — Ладно, делай, что хочешь, но только чтобы это «что-то» не оказалось на моей части комнаты. —Ой-ой, какие мы чистоплотные. —Я на тренировку, а ты комнату не разгроми. Когда за внучкой Феофила закрылась дверь, Морозова посмотрела на свое «кулинарное искусство» и хотела уже было его выбросить, но тут остановилась. Что она зря готовила ему этот «пирог»? Ну уж нет, Гломов попробует. В конце концов, женщина она или нет?!