— Нам надо уйти.
Тэхён сидел рядом со мной, смотря на улицу за окном, где мокрый асфальт блестел в свете луны. Атмосфера мне напоминала то время, когда Кима ещё не было; одиночество сопровождало меня всегда и везде, и глупые статьи в интернете натолкнули меня на мысль о воображаемых друзьях. Ким стал мне не просто другом, да и давно мне уже не кажется, что он нереален.
Наши руки скреплены вместе, и я рад чувствовать тепло парня. Таблетки давно уже валяются в помойном ведре, а выключенный телефон где-то под прикроватной тумбочкой. Дверь заперта на несколько замков, и поэтому, когда кулаки Чимина касаются металлической поверхности, я продолжаю чувствовать себя защищенным.
— Тебе стоит принимать таблетки.
Я взглянул на поникшего хёна, который попытался улыбнуться мне и притянул ближе к себе. Его рука покоилась на моей талии, а носиком он блуждал по шее, задевая вены и опаляя тяжелым, горячим дыханием мою кожу.
— Никогда больше не сделаю этого.
— Тебя заставят.
— Некому заставлять, — я произнес это дрожащим голосом, было тяжело держать в себе столько эмоций, сколько скопилось их у меня. — я не сделаю и шагу за порог этой квартиры.
— Гук-а, так или иначе, но тебе нужно будет выйти за продуктами, или же те двое придумают как тебя вызволить из квартиры. Ты - гребаная принцесса Чимина, твой рыцарь ежедневно скулит под дверью и стучит в неё. Может быть, так и должно быть?
Я сморщился, далее спросив:
— Как должно быть?
— Ну, — Ким устало выдохнул, заметно напрягшись. — Я же всего лишь ошибка, игра твоего разума, последствие болезни - зови как угодно. Мы не сможем быть вместе, а Чимин возможно является твоей судьбой. Ты же сам говорил, что он неплохой парень.
Я вздрогнул. Старший нес какой-то бред, который я не мог более слушать.
— Ты хоть знаешь, какие у меня к тебе чувства?
— Да. Я же живу в твоей голове, — кивнул уступчиво парень.
— И в моем сердце, как бы банально это не звучало. Хён, Чимин лицемерный ублюдок и эгоист, я и предположить не могу, почему он привязался. Наверняка очередной глупый план Намджуна по моему излечению.
Я притянул парня за шею, дабы оставить на чужих губах мокрый, не менее приятный поцелуй. Затуманенный взгляд гулял по моему лицу, и Тэхён, облизнувшись, снова приблизился ко мне.
— Я могу уйти, пока не поздно, — Тэ лизнул мочку моего уха, и я заметно вздрогнул.
— Мы уйдем вместе. — я провел рукой по бедру парня, разводя его ноги и лаская кожу через твердую ткань джинс. — Прямо сейчас я соберу вещи и мы уйдем. Куда угодно. Лишь бы вдвоем.
Тэхён томно вздохнул, когда моя ладонь коснулась тазовой косточки.
— Ты уйдешь один. Ты один, Чонгук, — парень вновь глянул на меня глазами, в которых, кажется, всё крупно плыло. — Я - никто.
Резко впиваясь в губы напротив, я перебрался на чужие колени и обхватил щеки старшего, не давая воздуху пройти в легкие. Кажется, я мазохист.
— Ты- — восстанавливая дыхание, я пытался говорить. — ты моя жизнь, буквально всё, что у меня есть.
Остервенело целуя губы старшего, я шепчу о своей любви, задыхаясь вновь и вновь. Чимин стоит возле двери, что-то кричит и пытается достучаться до меня; ещё немного, и я точно сойду с ума. Хотя, куда ещё хуже: прямо сейчас я вне себя от любви к воображаемому человеку.
— Он уйдет, и мы с тобой выберемся из квартиры, — я стягиваю с себя футболку, и руки Тэхёна блуждают по моему горячему торсу, нежно оглаживают каждое чувствительное местечко. Отрываясь от моих губ он касается шеи и ключиц, и я готов поспорить, что чувствовал его укус, однако на коже не осталось и следа. Я громко всхлипнул заметив это; очень тяжело принимать факт того, что всё связанное с Тэхёном - за гранью реальности. — Я найду работу и жилье где-нибудь на окраине города, а потом мы и вовсе уедем из страны. Да куда угодно, хён. Главное, чтобы нас не нашли и больше никогда не трогали.
Ким все также грустно улыбался, зацеловывая мой живот, лаская бедра. Я тихонько поскуливал то ли от боли, то ли от наслаждения.
— Да, Чонгук-и, — шепотом отвечает он, с горечью произнося эти слова. — Мы обязательно уедем.
Старший вдруг останавливается, будто забывая о моем теле и вообще обо мне, прислушивается к звукам за дверью. Я делаю тоже самое, и понимаю, что Чимин всё же оставил нас в покое. Аккуратно вставая с колен старшего, я подошел и приоткрыл входную дверь, осторожно выглядывая. К счастью, за ней действительно никого не было. Я, словно ошпаренный, быстро двинулся обратно в квартиру и пошел в сторону комнаты, хватая рюкзак и закидывая в него необходимые вещи.
— Это наш, возможно, единственный шанс. Возьми зонт, — Тэхён посмотрел на меня и печально вхдохнул. — Ах, извини, хён. Я всё сделаю сам.
Я быстро натянул на себя футболку и кожаную куртку, перепроверил все вещи и застегнул рюкзак. Ким медлительно натягивал свое пальто и стоял в коридоре у двери, неоднозначно рассматривая стену напротив. Я вижу, что парень обдумывает происходящее и это вряд ли ему приходится по вкусу, но я хватаю его под локоть и мы выбегаем из квартиры, даже не закрывая дверь.
На улице шел настоящий ливень. Крупные капли то и дело разбивались об асфальт, и я еле мог разглядеть через толщу воды, куда нам двигаться. Ким все также был рядом, я держал его за руку и мы быстрыми шагами проходили мимо домов и давно закрытых магазинов. Эта ночь не предвещала ничего хорошего, и я, если быть честным, завидовал тем, кто спал в своих теплых квартирках, а не сбегал из родного гнездышка, опасаясь какого-то Пак Чимина.
— Чонгук, — я слышу этот голос отчетливо, несмотря на шумные раскаты грома. Правильно, ведь он звучит в моей голове. — Мы поступаем не так, как надо. Давай вернемся, прошу!
Я не обращаю внимания и двигаюсь дальше, как вдруг замечаю отсутствие парня рядом. Обернувшись, я вижу отдаляющийся силуэт Кима и его ярко-красные волосы, напоминающие мне пламя огня.
— Черт, хён!
Мои ноги несут меня прямиком к старшему; глаза застилают то ли слезы, то ли капли дождя, я уже и сам разобрать не могу. Я в метре от парня, тянусь рукой к нему, как вдруг он исчезает, и я падаю на мокрый асфальт, чувствуя огромнейшую боль в лодыжке.
— Тэхён! Мать твою, — рыдаю взахлеб, пытаясь встать на ноги и суетливо мечусь глазами по улице в поисках силуэта Кима. Колени стоят на мокром асфальте; становится безумно холодно, постепенно силы покидают меня. — Ты оставишь меня здесь, сейчас? Я не верю, ты не должен...
Опускаю голову и вдруг чувствую легкое касание на моем плече; пугливо оборачиваюсь и нахожу за своей спиной чертов фонарь. Тот самый фонарик из видений, горящий тусклым, белым светом. Я взрываюсь, истерика берет надо мной верх и я кидаюсь за ним, словно это мое единственное спасение. В моей голове проскальзывает мысль о том, что возможно всё происходящее - тупой кошмарный сон, и я вот-вот вновь окажусь на кровати рядом с Тэхёном, который нежно целует мои щеки и застенчиво теребит пальчиками края своего свитера. Я ложусь на мокрую землю возле фонаря, то и дело морщась от неприятного света и крупно дрожа от холода. Но неприятнее всего этого лишь предательство со стороны Тэхёна. Бросать меня в такой момент было делом лишь самого отвратительного человека на всем белом свете.
И вслед за этими мыслями приходит понимание главного:
Тэхён - не человек.
Холодный асфальт принимает в свои объятия, и я лишь тихо поскуливаю, чувствуя стекающие вниз ручейки воды по всему моему телу. Последний раз такой ливень был около полугода назад, и вот, в ту ночь, когда я должен был выбраться из этого чертового лабиринта страхов и одновременно с ними надежд, забыть о Чимине с Намджуном и о лечении, как вдруг самый близкий мне человек оставляет меня в одиночестве, на мокрой земле под проливным дождем; с больным разумом и разбитым сердцем, с фантомными следами поцелуев на моем лице и все ещё глупой надеждой.
— Ты должен жить дальше, Чонгук-и, — этот голос вновь рядом. Точнее не рядом, а прямо внутри, в моей голове. Услышав его, мне захотелось разбить свою голову.
Мне захотелось умереть. Как раньше.
— Заткнись-заткнись-заткнись! — шепчу, но все таки срываюсь на громкий крик. — Оставишь меня одного? Валяй, чертов эгоист!
Слышу усмешку. Прямо в своей голове. Его голос; о боже, как я его люблю и одновременно с этим ненавижу.
— Как скажешь, Чонгук-и. Надеюсь, ты будешь скучать.
Постепенно дождь успокаивался. Шум сменялся звуком моих всхлипываний, фонарь перестал светить. Он, кажется, пропал вовсе, но мне было сложно повернуть голову в его сторону и проверить.
В голове было непривычно пусто и чрезмерно тихо.
Было.
***
Я просыпаюсь и вижу его лицо. Оно светится, то и дело ловит на себе солнечные теплые лучи. Такой милый.
— Чон-и, малыш, ты проснулся! — парень ласково потрепал мои волосы. Иногда я задумывался, где я все таки нашел этого идеального парня? — Сегодня последний приём у Намджун-хёна. Он не будет расспрашивать тебя слишком долго, лишь проверит твое общее состояние и мы, наконец-то, покончим с твоей депрессией.
Я улыбнулся. Я всегда это делаю в ответ, когда вижу улыбку на его лице.
Он кажется мне героем. Намджун рассказывал, что он действительно спас меня во время депрессии. Правда я совсем не помню, что было в то время; парни сказали, что однажды меня сбила машина, и после этого с моей памятью огромные проблемы. Но, может, оно и к лучшему? Я не помню это ужаснейшее время, а по словам моего парня оно было действительно не лучшим. Мне тяжело даже думать о том, как я проснулся месяца три назад с огромнейшей головной болью в больнице - это все сотрясение. Я даже не мог вспомнить своего имени. Но пришел Чимин и рассказал все; рассказал как мы боролись с моей вечной грустью, как я бредил по ночам и как любил сбегать из нашей с ним квартиры. Я сначала ему не верил, потому что в моей голове четко были выведены очертания какой-то темной комнаты с зеркалом и с окном, напротив которого я сидел. Но Пак сказал, что это всего лишь мои фантазии, ничего больше, и мы последние два года жили в его квартире.
Я верю ему. Он не смог бы врать мне, ведь любит меня также, как и я его.
***
Мы идем вместе, крепко держась за руки. Приём у Намджуна мне поднял настроение, особенно этому повлияло две вещи, сказанные им: во-первых, по его словам я абсолютно здоров, ну а во-вторых, ему понравился мой желтый свитер с капюшоном. Он посмеялся, упомянув то, что я раньше и подумать не мог о том, что буду носить такие яркие вещи. Сейчас я себе не представляю, как носить одежду серых и черных тонов. Видимо у того Чонгука действительно были проблемы.
Как же я рад, что тот человек в далеком прошлом.
— О, хён!
Я останавливаю поток мыслей и Чимина, дабы наклониться к клумбе в парке. На ней высажены маленькие цветочки с аккуратными белыми лепестками, изящно прикрепленные к тонким зеленым стебелькам. Эти цветы похожи на работы ювелиров, буквально мастеров своего дела.
— Чонгук, мы идем домой.
— Подожди, тут кое-что важное.
Я прикоснулся к лепесткам и почувствовал некую легкость; прикосновение мне напоминало что-то. Будто чья-то кожа, но у Чимина она гораздо грубее. Я даже не могу представить себе человека со столь нежной, почти бархатной кожей.
— Что в них такого удивительного? Это же просто гипсофилы, обычные садовые цветочки.
— Я и сам не знаю. Просто чувствую что-то родное, понимаешь?
Я с надеждой взглянул на Чимина, но тот лишь скептически закатил глаза и подхватил меня за руку.
— Вечно ты со своей этой романтикой.
И мы ушли.
Но ночью произошло нечто странное. Я задержался у окошка, потому что было полнолуние. Держась за подоконник, я попробовал посчитать все звезды, которые только смог увидеть. Ночное небо было ими усыпано и казалось мне родным; таким же, как гипсофилы сегодня вечером.
Проигнорировав Чимина и его предложение лечь спать по-человечески я, спустя недолгое время, вырубился прямо у окна.
— Гипсофила - знак вечной любви.
Я вздрогнул. Во сне я стоял посреди дороги недалеко от парка, в котором мы обычно гуляем с Чимином.
— Кто это? — мой голос прозвучал трусливо и глупо, однако я не отчаивался. — Кто?
Из угла выглянул незнакомец с ярко-красными волосами. Они мне напоминали цвет пламени, или же макового поля. И вновь я почувствовал нечто подобное дежавю, потому резко спросил:
— Мы не встречались раньше?
Человек вдалеке улыбнулся. Я сделал тоже самое в ответ, как-то неосознанно.
— Тэхён. Моё имя Тэхён, — вежливо начал парень.
И он вновь улыбается; я вдруг заметил его глаза глубокого карего цвета с хитрым прищуром. Другой адекватный человек на моем месте вряд ли бы доверился первому встречному, но я, кажется, не совсем нормальный. Потому тихо отвечаю, отчего-то уверенный в том, что он услышит, даже если я произнесу это у себя в голове:
—
Чон Чонгук.
