Отдохни, Дазай

      — Что здесь произошло?! — глаза Ацуши расширяются от ужаса, когда он случайно наступает на чью-то разодранную грудную клетку. Парень отскакивает в сторону, прикрывая рот рукой, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. Накаджима боязливо смотрит под ноги, неосознанно жмется к Куникиде в поисках защиты. Наконец, справившись с тошнотой, он с опаской оглядываться вокруг.       — Спокойно, пацан, мы здесь чтобы выяснить это, — Куникида достает пистолет, снимает оружие с предохранителя и принимает боевую стойку. Идеалист сохранял полное спокойствие и ясность мыслей в любой ситуации. Даже работая в ВДА, Накаджима так и не привык видеть изуродованные и обезображенные трупы. А то, что он увидел сегодня, будет еще долго преследовать его в кошмарах.       — Здесь просто кровавая бойня, — тихо скулит Ацуши, натыкаясь на очередной труп с пробитой головой и вывернутыми под неестественным углом конечностями. Сделав пару шагов, они натыкаются на новое тело с перерезанным горлом, а чуть дальше, у стены, еще один мужчина с пробитой грудной клеткой; его сердце валяется рядом, в нескольких метрах от трупа, на испачканной кровью грязной земле. Ненужный почерневший комок человеческой плоти.       — Соберись, пацан! — грубо обрывает его идеалист, стараясь предотвратить надвигающуюся панику. — Тела еще не успели остыть. Я думаю, убийства произошли не более получаса назад, а значит эспер, сделавший это, может все еще находится где-то рядом. Нужно прочесать весь периметр.       Куникида чувствовал себя снова учителем в старшей школе, который десятый раз объясняет нерадивому ученику простейшую задачу. Ацуши сейчас прямо здесь от страха скончается, и зачем только за ним увязался?! Только путается под ногами! Идеалист сделал глубокий вдох, мысленно считая до десяти.       — Сначала проверим то заброшенное здание, а затем — территорию неработающего завода, этаж за этажом и подвал. Этот эспер не мог уйти слишком далеко. Держись рядом! Все ясно?       — Д-да. Куникида-сан, — Ацуши съежился под строгим взглядом и дергано закивал.       Куникида наводит пистолет на зияющий дверной проем, слыша приближающие шаги.       — Дазай-сан?! — Ацуши первым узнает своего наставника, но радость встречи быстро сменяется растерянностью.       — Ну и ну, Куникида-кун. Неужели ты решил наконец исполнить мою давнюю мечту? — голос Осаму звучит тягуче и плавно.       — Тогда ты должен стрелять прямо в сердце, только не промахнись, не разочаровывай меня, — добавляет брюнет почти интимным шепотом, выходя на свет и приближаясь к идеалисту.       — Явились не запылились, шавки детективного агентства, — презрительно бросает Чуя, выходя из-за спины Дазая. Он достает сигареты и щелкает зажигалкой, отходя к стене, делая небрежный знак рукой, типа разбирайся со своими коллегами сам, мне плевать.       — Агентству здесь не место. Это территория Портовой Мафии, — в голосе Дазая чувствуется сталь. Маска суицидального энтузиаста дала трещину и начинает разрушаться. Куникида хмурится, медленно убирая оружие. Он замечает все: странный лихорадочный блеск в обычно безжизненных глазах, растрепанный вид, небрежно намотанные бинты, что совершено не скрывали следы чужих зубов на бледной коже. Те уже начали наливаться лиловым оттенком. Впрочем, рыжий мафиози сейчас выглядел не лучше. Идеально-белая рубашка пропиталась потом и кровью, небрежно расстегнута и на ней явно не хватает пары пуговиц. Рыжие волосы, что обычно послушно лежали на плечах, сейчас растрепаны и сильно вьются. Чуя замечает пристальный взгляд идеалиста, смотрит в ответ с нескрываемым презрением и превосходством, медленно выдыхая сигаретный дым сквозь приоткрытые губы. Слова Рампо вспыхивают в мозгу неоновым светом, обретая совершенно новый смысл.       «Мистер Модная Шляпка никогда не причинит вред Дазаю!».       Каким же идиотом нужно быть, чтобы повестись на все эти разговоры про суицид с прекрасной девушкой?! Как он мог быть настолько слеп, что не замечал очевидных вещей?! Он же видел, как зажигались глаза Дазая, когда он случайно замечал в толпе «коротышку в стремной шляпе». Воздух буквально искрился между ними, стоило бывшим напарникам столкнуться, и это замечали все, кому «посчастливилось» оказаться рядом. Между ними всегда что-то было, что-то большее, чем просто обжигающая ненависть и опасное соперничество.       Не надо было обладать экстрасенсорными способностями, чтобы легко прочесть все мысли, что лихорадочно отражались на шокированном лице идеалиста. Дазай бархатно рассмеялся, а потом и вовсе заржал, согнувшись пополам и смахивая воображаемую слезу. Выражение лица Доппо в этот момент было просто бесценно. Чуя показал средний палец, наглядно продемонстрировав, что мнение шестерки агентства о его личной жизни, ориентации и выборе сексуального партнера крайне важно для него.       Смех обрывается также внезапно, как начался. Дазай смотрит на Куникиду с нечитаемым выражением в глазах, по-птичьи склонив голову, подходит ближе, давая возможность, как следует себя рассмотреть. Он знает что перфекционист замечает абсолютно все. Инстинкты Куникиды буквально кричат об опасности. Он замечает черный плащ, небрежно накинутый на плечи, кровь на манжете белоснежной рубашки, следы свежей крови под ногтями и на одежде. Идеалист заметно хмурится, смотря прямо в глаза Осаму.       — Это твоих рук дело? — мрачно спрашивает Куникида. Хотя это не вопрос, скорее утверждение. В глубине души он хотел бы, чтобы его подозрения не подтвердились. Поэтому дает возможность своему коллеге объясниться.       — Упс, кажется, меня только что раскрыли! Какая жалость~, — Дазай разводит руки в притворном сожалении. Его ядовито-сладкий голос звучит как никогда фальшиво. Его выдают глаза: холодные, пронзительные. Их острый взгляд словно препарирует твой разум, забираясь в самые потаенные уголки сознания.       — Думаешь, тебе все это сойдет с рук?! Не забывай, ты все еще являешься сотрудником агентства и такое просто недопустимо.       — А разве вы не сами от меня отказались? — ядовито интересуется Осаму.       — Не неси бред! Тебя временно отстранили от работы. Ты прекрасно знаешь, что ВДА не может подвергать угрозе жизнь мирных граждан, к тому же ты представлял угрозу даже для сотрудников агентства.       — Ты ошибаешся, Куникида-кун. Тогда я не представлял никакой угрозы для сотрудников ВДА, но теперь… Теперь все изменилось. Интересно, чем это ты так недоволен? Эта банда просто бесполезный биомусор. Они распространяли опасные наркотики, повлекшее серию смертей. Портовая Мафия просто решила эту проблему и ВДА пачкаться не пришлось. Разве не идеально, Куникида-кун? В отличии от агентства, Мафия никогда не боялась замарать руки.       — Директор Фукудзава не одобряет подобных методов, — выплевывает Куникида, едва сдерживая ярость. — Мы не убиваем людей вот так. Это недопустимо.       — Только я здесь решаю, что допустимо, а что нет! Не зарывайся, очкарик! — рявкнул Накахара, грубо обрывая гневную тираду.       — Зачем? Зачем вы говорите такие ужасные вещи?! Дазай-сан не мог убить всех этих людей! — глаза Ацуши мокро блестят, а голос дрожал от подступающей истерики.       — О, нет, только не это, — Чуя мысленно закатил глаза. — Сейчас он снова распустит сопли! Ну, сколько можно, а?! Жалкий бесполезный комок шерсти.       — Ты действительно так думаешь, Ацуши? — Осаму снова по-птичьи склонил голову, препарируя своего ученика острым взглядом пустых, голодных глаз. Осаму начал разминать руку, сжимая и разжимая пальцы.       — Хочешь я покажу тебе, как я сделал это? — вкрадчиво поинтересовался наставник, глядя в расширенные от ужаса глаза Ацуши. Его руки и тело сразу же вспыхнули красным сиянием. — Правда, я не уверен, что ты сможешь выжить, если я собственноручно вырву твое сердце прямо сейчас… Хотя мне всегда было любопытно, насколько сильна твоя регенерация. Интересно, а Йосано смогла бы спасти тебя, если она не сработает? Кстати, где она? Если нашего прекрасного Ангела Смерти не будет рядом, боюсь, мой маленький эксперимент закончится печально.       — Не смей… — рычит Куникида, неосознанно пряча Ацуши за своей спиной.       — Не стоит так нервничать, Куникида-кун. От этого появляются преждевременные морщины, — издевательски смеется Дазай, примирительно поднимая руки, демонстративно убирая смертоносную способность.       — Почему?! Вы ведь спасли меня, Дазай-сан… Вы всегда были добры ко мне… Тогда почему?! — слезы катятся ручьями по бледным щекам мальчишки, его всего трясёт, и, кажется, вот-вот накроет настоящая истерика.       — Я тебя спас? Ты действительно в это веришь, Ацуши?       Улыбкой Осаму можно было вскрывать вены на запястьях, а каждое слово звучит как хлесткий удар плети:       — Ты потрясающе глуп, Ацуши-кун. Знаешь, меня всегда поражала твоя наивность, граничащая с откровенной тупостью. Ты так ничему и не научился. Ты просто безнадежен. И как вообще тебе удалось дожить до сознательного возраста? Думаешь, я спас тебя? Я просто хотел позлить Мори и сорвать выгодную сделку. Было забавно увести прямо из-под носа Портовой Мафии столь дорогой и ценный товар. Все, что меня интересовало — твоя способность. С помощью Зверя Лунного Света агентство получало силовое преимущество.       — Из-за меня Акутагава так сильно ненавидел тебя все это время. Я намеренно сталкивал и стравливал вас, чтобы посмотреть, на что ты способен, а после сделать из вас второй по силе дуэт, который можно использовать в будущем. Ты все еще считаешь, что я был добр к тебе, Ацуши-кун? — издевательски интересуется наставник. — Ну вот ты снова ревешь, а ведь я еще ничего не сделал. И как такая сильная способность досталась такому ничтожеству и плаксе, вроде тебя?       — Посмотри на себя! Ты жалок, Ацуши. Если бы ты только знал, как меня достало твое нытье! Ты все время только и делаешь, что дрожишь от страха, ноешь и плачешь. Утопаешь в жалости к себе. Даже сейчас снова распустил сопли и скулишь, как побитая собака. Думаешь, ты страдал? В приюте обижали, бедняжку? Да ты бы и дня не выжил на улице. А Рюноскэ вырос в трущобах и, будучи больным и слабым ребенком, каждый день боролся за свою жизнь и жизнь маленькой сестры. Если бы я хоть раз тренировал тебя в полную силу, ты бы сдох на первой же тренировке, захлебываясь в соплях и собственной крови. Ты не стоишь и мизинца Акутагавы.       — Закрой свой поганый рот, Дазай! — рявкает Куникида, в голосе его слышится праведный гнев. — Я не позволю тебе издеваться над мальчишкой!       — Да я даже еще не начинал…       — Ацуши, — четкий голос идеалиста заставляет Накаджиму вздрогнуть. — Возвращайся в машину и жди меня там, и не высовывайся!       — Куникида-сан… — тихо всхлипывает мальчик-тигр пытаясь возразить, но сразу съеживается под строгим взглядом идеалиста. Он чувствует себя нерадивым учеником, которого отчитывает строгий учитель.       — Я сказал быстро!       Слова Куникиды действуют на Ацуши подобно хлесткой пощечине во время истерики, выводя из ступора. Мальчишка срывается с места и, бросив прощальный полный детской обиды взгляд на бывшего наставника, бросается прочь. Слезы застилают глаза, каждое жестокое слово выжигает на его сердце след, чтобы оставить пожизненный шрам.       — Какого хрена ты творишь, Дазай?! — срывается Доппо, — мальчишка не заслужил…       — Заслужил, — холодно обрывает его Дазай. — Розовые очки всегда бьются стеклами внутрь. Наивность простительна маленьким детям, но не сотрудникам Вооруженного Детективного Агентства. Он слишком цепляется за других, глуп и наивен. Ты не сможешь вечно опекать и защищать его всю жизнь, Куникида-кун! Ацуши слишком привык, что все в ВДА возятся с ним, хвалят и гладят по головке. В любой опасной ситуации он теряется и дрожит от страха. Он использует Тигра Лунного Света лишь когда ситуация становится критической и он находится на грани жизни и смерти. Враг не станет ждать, пока Ацуши подберет сопли и перестанет трястись, рыдая на земле. Он нанесет удар, пользуясь его замешательством и слабостью. Пока Ацуши не научился включать мозг и правильно использовать свою способность, он обречен. Пока его спасали природные инстинкты тигра, который не давал сдохнуть своему глупому хозяину. Но против сильного, умного и хладнокровного противника он проиграет.       Куникида поправляет очки. Он незаметно делает глубокий вдох и считает до десяти, стараясь взять себя в руки. Годы тренировок дают результат, ему требуется несколько секунд и он снова идеально собран, спокоен и невозмутим.       «Борьба с самим собой — это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь».       Никто никогда не задумывался, чего ему стоило. За маской идеально собранного, способного сохранять спокойствие в любой ситуации детектива, с безупречной логикой, скрывалась живые чувства, перед которыми он был беззащитен. В его груди билось живое сердце, и оно, упрямо и своенравное, отказывалась подчиняться холодному голосу разума и здравого смысла. Вот почему Куникида с самого начала выбрал следовать своим идеалам до самого конца, чтобы избежать этого.       Если в глубине души идеалист еще мог оправдать подобное отношение к Ацуши, и даже согласиться с Дазаем по некоторым пунктам, то массовые убийства определенно нет.       — Твоя сегодняшняя выходка темным пятном ложится на репутацию сотрудников агентства.       — А, ты об этом, — Осаму сделал неясный жест рукой в сторону обезображенные трупов. — Не стоит так волноваться, Куникида-кун, группа зачистки уже в пути. Они здесь быстро все приберут и избавятся от тел.       — Тебя только это волнует, Дазай?!       — И чего это ты так завелся, Куникида? Они всего лишь бесполезный мусор, язва на теле общества.       — Ты должен был арестовать их и передать в руки полиции. А не устраивать здесь кровавую бойню! — срывается идеалист.       — Интересно, а если один из твоих бывших учеников откинулся прямо на танцполе от паленого экстази, ты бы рассуждал точно также?       — Не пытайся запудрить мне мозги и сделать вид, что преследовал благородные цели, Дазай!       — Ты прав Куникида-кун, мне плевать.       — Ты понимаешь, Дазай, я вынужден обо всем доложить директору. Не думай, что твой поступок не будет иметь последствий.       — Мм, а разве я просил выгораживать меня перед Фукудзавой, Куникида-кун? — издевательски-весело интересуется Осаму. — Неужели ты был готов поступиться своими идеалами ради меня и солгать? А на что еще?       — Я не собирался врать директору, — слишком поспешно отрезает идеалист. Руки Куникиды непроизвольно сжимаются в кулаки — проклятый суицидник видит его насквозь и снова задевает за живое.       — Чудно! Передай директору: я возвращаюсь в Портовую Мафию. Тебе не о чем беспокоиться Куникида-кун, я больше не собираюсь позорить честь детективного агентства. Заявление об уходе пришлю завтра по почте, — беззаботно добавляет Дазай. — Кстати, о последствиях… Их не будет.       В голосе Осаму слышится сталь, а глаза смотрят пронзительно и остро, с нечитаемым выражением. Пустые и мертвые, они словно препарируют душу детектива.       Сейчас идеалист видит перед собой не суицидального энтузиаста, он видит самого молодого и жестокого главу Исполкома Портовой Мафии. Лишь на мгновение бывший напарник позволяет ему увидеть свое истинное лицо, которое быстро сменяется привычной маской. Когда Осаму начинает говорить, его голос звучит обманчиво-ласково, но глаза остаются непроницаемы.              — Я настолько хорошо вжился в роль суицидального энтузиаста и самого безалаберного и безответственного сотрудника агентства, что ты совершенно не следил за тем, чем я занят в рабочее время, Куникида-кун. Помнишь, сколько раз ты лично оставлял меня в офисе агентства совершенно одного, доделывать якобы накопившиеся за целый месяц отчеты? Ты тогда был так горд собой. Никого не удивляло мое отсутствие на важных собраниях ВДА, на которых присутствовали все, включая директора Фукудзаву. Или когда ВДА дружно решили отпраздновать победу над Гильдией. Все были слишком веселы и пьяны, чтобы следить за окружающей обстановкой. Я мог исчезнуть в любое время, не вызвав ни малейших подозрений. Все в агентстве, включая тебя, были уверены, что этот придурок просто решил опробовать новый способ суицида в самый неподходящий момент. Как ты думаешь, где я находился на самом деле, когда собирался совершить «самый чистый, радостный и энергичный суицид»?       — Уже к концу первого месяца работы я сделал копии всех секретных документов, доступ к которым имел только директор Фукудзава. У меня есть планы и схемы всех секретных объектов, где собираются укрыться сотрудники агентства в случае нападения одаренных. Тайные убежища за границей, планы действия на случай чрезвычайных ситуаций, все резервные счета. Я очень подробно изучил личное дело каждого сотрудника, включая самого Фукудзаву. О, у него весьма интересное прошлое, даже не знаю, что мне нравится больше: время когда он был военным убийцей, легендарным Серебряным Волком, или же когда по собственной воле стал телохранителем Мори Огая.       — Или, может, история маленькой очаровательной двенадцатилетней девочки с сильным и опасным даром, чью психику и сексуальность безжалостно сломал Мори Огай еще будучи военным врачом. Да, я сейчас говорю о нашем прекрасном Ангеле Смерти, Йосано Акико. Именно она стала яблоком раздора между Мори и Фукудзавой. Ты знал, что директор забрал ее буквально из-под носа Огая. Вытащил из психушки в пятнадцать, где она провела три года после нанесенной психологической травмы. Занимательная история, верно?       Доппо пораженно уставился на Дазая, все еще не веря в реальность услышанного.       — Поэтому я бы настоятельно не рекомендовал обращаться в полицию и сообщать о моей маленькой шалости~, — безжалостно продолжил Осаму; в его голосе звучало садистское веселье. — Я знаю о каждом из вас абсолютно все: прошлое которое хотелось забыть, все постыдные тайны и ваши слабые стороны. Могу спрогнозировать ваше поведение на девяносто девять процентов в любой ситуации. При всем уважении к концепции «трех времен», Если Агентство решит перейти дорогу Портовой Мафии, я не задумываясь уничтожу вас всех.       — Ты! Ты с самого начала собирался предать нас, Дазай?! — идеалиста всего просто трясет от гнева.       — О, нет, — задорно рассмеялся Дазай. — Я вовсе не планировал предавать ВДА. Мне было просто смертельно скучно, поэтому я изучал вас. Старые привычки не так просто забыть, знаешь ли.       Чуя даже присвистнул от восторга. Мало кому удавалось провернуть один и тот же трюк дважды. Но Дазай виртуозно сделал это снова.       — Ты всегда видел лишь то, что я хотел тебе показать, Куникида-кун, — ответил Дазай на незаданный вопрос идеалиста. — Это наша последняя встреча, когда мы говорим вот так. В следующий раз я не задумываясь убью тебя.       — Это все? — холодно спросил Куникида.       — Да. Прощай, — Доппо показалось что в голосе Дазая на секунду промелькнуло сожаление. Или, может быть, он просто хотел его услышать. Куникида хочет так много сказать, но слова застревают в горле:       — Ты не оправдал наше доверие, Дазай, — с горечью говорит детектив.       — Куникида, — окликает его Осаму. — Позволь дать тебе один совет, так сказать, по старой дружбе. Твои глупые идеалы рано или поздно приведут тебя к гибели. Они не стоят того, чтобы умирать.       Куникида уходит молча, больше не оборачиваясь. Внутри что-то рушится, но он настойчиво игнорирует тупую боль в груди. Все, что он знал об Осаму было ложью. И все-таки Куникида благодарен Дазаю: по крайней мере, он не стал наносить удар по ВДА исподтишка. Хотя бы предупредил. Хоть раз в жизни он сказал правду, глядя ему в лицо.       — С возвращением, Осаму, — лукаво улыбается Чуя. В глазах рыжего мафиози Дазай видит темное торжество и самую искреннюю радость. Они неспешно идут к машине, лениво раскуривая одну сигарету на двоих, совсем как в пятнадцать, после их первой успешно выполненной миссии.       — Мори уже подписал документы о твоем восстановлении в должности, требуется лишь твое согласие. Ты можешь хоть завтра приступить к работе.       — Как предусмотрительно, — усмехается Осаму, забирая сигарету из тонких пальцев Чуи и, довольно жмурясь, втягивает терпкий дым с нотками вишни. — Но знаешь, теперь этого недостаточно. Я собираюсь сделать то, что должен был сделать четыре года назад.       — Я ждал, что ты это скажешь, Осаму, — хищная, опасная улыбка озаряет лицо рыжего эспера.