Да, мой король.. / Yes, my king ..

      Сон спящей красавицы длился недолго, всего два часа. После, дворец начал просыпаться и будто вновь ожил. Слуги пархали по поместью словно бабочки, желая прибрать все до пробуждения короля. Он всегда просыпается рано, но сегодня что-то пошло не так. Припознился.       Девушки из гарема забрали Ми Хву в баню, вынося ту из комнаты на руках, потому что идти она была не в силах. Женщина, что вчера прибирала ее к вечеру с господином, с сочувствием глянула на младшую, поглаживая по спине. — Он изверг… — тихо шепчет «королева», позволяя себе даже пустить слезу.       Заведующая гаремом лишь прикрывает ей рот рукой и машет головой. — Здесь везде уши. — Ми крайне благодарна этой женщине, что помогает успокоиться и прийти в себя. — Скоро придут девушки и умоют тебя. — выходит из бани, а новая персона гарема оглядывает себя с ног до головы. Ее тело изуродовано до такой степени, что самой противно на себя смотреть. Мышцы болят, поэтому даже самые типичные движения даются тяжело.       Внутрь входит ещё одна девушка, а за ней и «мойки» (так называли особ, которые умывали королевский персонал).       Довольно высокая брюнетка явно не корейского происхождения села напротив Ми Хва и попыталась, кажется, испепелить взглядом. — Он зверь в постели, правда? — довольно низкий голос на ломанном корейском казался смешноватым, но сейчас было совершенно не до смеха. — Я одна из фавориток господина. — гордо поднимает нос к потолку и складывает руки на груди, пока мойки трут спину мягкими тряпками. — Слышала, тебя только привезли во дворец и уже направили в его покои.       Кореянка лишь взглянула в карие глаза и усмехнулась. Итальянка в бешенстве — Ми это льстит. — Завидуешь? — приподнимает одну бровь, стараясь сделать голос более-менее слышимым, потому что до этого был только хрип. — А что если так? — загорелая кожа этой девушки казалась невероятно красивой, а на солнце, чьи лучи пробивались сквозь окошки, она будто сверкала. — Я потратила слишком много времени, чтобы он меня заметил. — тяжелый вздох разрезал угнетающую тишину и Хва снова заговорила: — Я не претендую на роль его жены. — такая желаемая и обнадеживающая фраза для итальянки. — Меня зовут Туан. — улыбается, поглядывая на новенькую, и протягивает руку. — Значит — яркая. — опускает голову, чуть смущаясь. — Король дал мне это имя в нашу первую ночь. — Я Ми Хва, будем знакомы. — девушка протягивает руку в ответ и загорается мыслью о том, что подруга ей бы не помешала. — Значение — прекрасный цветок. Тяжело тебе было привыкать к новому языку, новым обычаям? — Да, слишком тяжело… — карие глаза блеснули влагой, а кожа начала саднить из-за импульсивного трения мочалки. — Мне пришлось отказаться от еды, чтобы скинуть вес, потому что господину не нравятся габаритные дамы. — Зачем тебе это нужно? — Ми Хва серьезно не понимала, зачем мучить себя, из-за какого-то урода. — Я… Как только ты проживёшь в гареме хотя бы месяц — все поймёшь. Там слишком сильная конкуренция, они готовы даже убить… Оставаться в этом месте не безопасно. Я стремилась стать фавориткой, чтобы мне выдали отдельные покои. Там я в безопасности хоть какое-то время. — пожимает плечами, а слезы обильным потоком хлещут из глаз, пока в голове всплывают моменты тех тяжких дней. — Иногда мне кажется, что король вовсе не зверь, звери — наложницы. *** — Здравствуйте, я новая наложница. — кланяется, держа в руках пару покрывал и тонкую подушку.       Вокруг сразу же начались перешептывания, а вперёд вышла, видимо, лидер в своих кругах. — Ну что, девочки, устроим новой подруге прием, как пологается?! — хохочет рыжая, тем самым заряжая своей энергией подруг.       Дамы, абсолютно разного происхождения, встали в круг и начали приближаться к Ми Хва со всех сторон. Девушка оглядывается по сторонам, в поисках заведующей или новой подруги, но ни той, ни другой рядом нет. Кто-то хватает за волосы и тянет вниз, из-за чего новенькая валится на пол, выпуская из рук постельные принадлежности. Ее тело царапают ногтями, ханбок рвут, а украшения, что повелитель дал в подарок после ночи — разобрали, как на распродаже. Лицо не трогали, боялись, что король заметит порчу его вещи, — мало не покажется.       Бьют ногами, тоскают из одного угла в другой, думали, что король провел с ней ночь, значит ближайшую неделю трогать не будет и все заживёт… Не тут то было. — Что вы здесь устроили?! — грубый голос старушки обрушился на дам, как гром среди ясного неба. — Неужели мало было провести три дня без еды?! — проходит мимо девушек, что стоят в ряд по алфавиту. — Дунг (храбрая), снова ты?! Прекращай все это, иначе придется вернуться в темницу. — тычет в грудь пальцем младшей и смотрит прямо в зелёные глаза зачинщицы. — Хватит заниматься ерундой, из-за тебя дела в гареме идут хуже некуда. Ещё раз увижу — расскажу господину. — госпожа Бао (защитница) подходит к Ми Хва и присаживается рядом, поглаживая по волосам.       У девушки в глазах темно, ничего не видно. Тошнит, а синяки на теле больно саднят, внутри почему-то тоже больно и нет, боль не душевная — физическая. Органы, кажется, смешались в один большой комок, потому что дышать тяжело и выворачивает всю на изнанку.       Воспоминания о трупах родных ей людей не давали мыслить трезво. Они каждую минуту проносились в голове Ми, будто напоминая, что она должна держаться. Столько всего свалилось в один момент и все из-за этого ублюдского короля, который не видит перед собой никаких граней. Правильно было сказано: сломал не одну тысячу жизней и сломать ещё парочку — не составит особого труда. — Сейчас тебе помогут, дорогая. — с сочувствием произносит госпожа Бао и в гарем входят двое молодых парней. Те берут наложницу под плечи и бедра, укладывая на тряпичные носилки. — Потерпи немного. *** — Госпожа Бао, — Чонгук кланяется старшей, оглядывая ту с ног до головы. Единственный человек во дворце, который бесспорно достоен уважения. — Сегодня подготовьте Ми Хва. — Извините? — удивляется та, потому что не было такого, чтобы одна и та же наложница два дня подряд. — Снова? — Да. — отвечает коротко и четко. — Или что-то не так? — Она сейчас у лекарей. — опускает голову, понимая, что сейчас придётся выкладывать все, как есть, иначе за враньё накажут. — Причина? — выгибает бровь, складывая руки на груди. — Я есть причина? — Нет, вовсе нет, господин. — машет головой из стороны в сторону, избегая зрительного контакта. — Там такая ситуация сложная. — Скажи прямо Бао! — не выдерживает, повышая голос на старушку. — Если это касается тебя, то не волнуйся, не накажу, а если кого-то другого… Сама знаешь. — Это моя вина, господин. — становится на колени, утыкаясь лбом в пол, тем самым извиняясь. — Простите.       Постоянно она так. Защищает дочек своих гаремных. Понимает, что судьба у них тяжёлая: ни семьи, ни свободы, ничего. Поэтому и защищает. Чонгук отчётливо видел и анализировал натуру Госпожи Бао уже достаточно долгое время, не зря — «защита». Она заменила тут многим мать и вот так отправлять на верную казнь детишек не собирается. — Не нужно их прикрывать. — Король ухмыляется, взглядом давая понять, что пора бы встать с колен. — Почему из-за ошибок других, ты становишься на колени? — качает головой, мол: «глупая женщина…» — Неужели ты думала, что я об этом не узнаю? Сама ведь говоришь… — не успевает сказать, как Бао продолжает. — Здесь везде глаза и уши. — Приведите виновную сегодня. — садится за стол, продолжая высматривать что-то в летописях. — Тех, кто нарушает правила, нужно наказывать, правильно? — смеется, а Госпожа понимает, что сегодняшняя ночь для Дунг может стать раковой. *** — Госпожа Бао. — все девушки, находящиеся в гареме становятся по алфавиту и кланяются. Многие были в ожидании: кого же выбрал король для сегодняшней ночи? — Дунг, после ужина можешь начинать приготовление. — смотрит на младшую с сожалением, но та ничего не замечает, потому что пелена счастья застилает весь обзор. Слишком ярко. Она рада, что король, наконец, обратил внимание.       Фаворитки стоят на втором этаже и наблюдают за гаремом свысока. На самом деле у любимиц короля было много привилегий. Например, они носили дорогие платья, в то время, как наложницы надевали простые одеяния (у всех оно было одинакового цвета); фавориткам готовили вкусные блюда, а наложниц в этом очень ограничивали, потому что нужно было совершенствоваться, следить за фигурой; у фавориток свои покои, у наложниц же одна огромная комната — гарем, на всех. Следовательно, чем выше титул, или стан, или чин, или… как это еще можно назвать? В общем вы поняли. Так вот, чем выше стан, тем больше власти. То есть у фавориток была власть над наложницами, а у Госпожи Бао была власть над фаворитками. Здесь все по возрастающей.       Туан спускается в это злосчастное место и оглядывает присутствующих. — Госпожа Бао. — кланяется старшей и указывает на выход, тем самым показывая, что что-то личное. — А где Ми Хва? Ее разве не в гарем определили? — спрашивает с неким беспокойством и это не ускользает от глаз заведующей. — Вы знакомы? — вопросительно выгибает бровь, складывая руки на груди, потому что у Туан здесь подруг с самого появления не было. Белая ворона. — Мы случайно встретились в бане. — натягивает улыбку, но вспоминая побои на теле знакомой, жмурится. — С ней что-то случилось? — Она сейчас у лекарей. — отвечает и больше говорить ничего не собирается, она и так правила нарушает, разглашая такую информацию. Просто итальянка ей породнилась, можно было ответить. — Все. Не обращайся ко мне больше с такими вопросами. Или хочешь, чтобы меня в темницу упрятали? — грозно смотрит на младшую, а после улыбается, видя взгляд этих карих пуговок. — Я знаю, что не хочешь. — одобряюще гладит по плечам, а после шепчет, чтобы готовилась к обеду. *** — Госпожа Бао, сделайте так, чтобы Ми Хва выздоровела, как можно быстрее. Разрешаю даже отлежаться у лекарей. — Чонгук хмыкает, вглядываясь в пейзаж за окном. — Но не задерживайтесь, слишком много возможностей для «королевы».</i> *** — Ты как? — Туан незаметно пробралась в лечебный покой, где находится подруга, и принесла с собой рисовый пирожок, чтобы поделиться. Она наверняка голодна. — Oh mio dio*! — прикрывает рот рукой, а Ми Хва натягивает улыбку. — Привет. — она даже не шевелится, потому что не может. Тело с ног до головы перевязано белыми тряпками и натерто заживляющими настойками. — Как ты? — садится на кровать, отламывая небольшой кусочек пирожка. — Я принесла поесть. — протягивает к губам трапезу, а за тем и стакан с водой. — Я не могу сдвинуться с места. — откашливается, чтобы в голосе не был слышен хрип. — Все болит. — принимает еще один кусочек лакомства, а ведь были дни, когда она сама раздавала десерты народу. — В целом — нормально. Переживу. — Говорят, что король узнал о том, кто все это сделал. — указывает на тело подруги. — Ему не нравится, когда во дворце бардак, поэтому сегодня кого-то накажут. *** — И почему я не удивлен? — Чонгук вальяжно разваливается на кровати, обводя взглядом Дунг. — Снова ты? — смеётся с тупости этой девки. — Тебе нужно в голову вдалбливать, — тут же в голове проносится пошлый подтекст, но король имеет ввиду другое. — Что портить мои вещи — совсем не хорошо. От этого погода не сделается. — поднимается, подходя к рыжей вплотную и хватая за волосы. — Ты портишь мои вещи, а я с радостью испортил бы твои, но «увы» и «ах» у тебя ничего нет. Придется портить тебя… — девушка падает на колени из-за резкой и такой сильной пощёчины, что, не жалея энергии, прописал Чон. — Господин, прошу вас… — отползает, но ее очередной раз хватают за копну огненных волос. — До тебя не доходит с первого раза. — присаживается рядом на корточки, глядя в зелёные глаза. — Темница тебе похоже понравилась, а, чтобы ты уяснила раз и навсегда, что так себя вести не подобает наложнице короля, я сам проведу профилактическую беседу. Уверен, ты жаждешь этого. — скидывает халат с плеч и силком толкает член в рот девушки. — Давай, открой пошире. — толкается с неимоверной силой, при каждом движении, одаривая бледное лицо пощечиной. — Раздевайся. — пока девушка справляется со своими одеяниями, идёт к столу и берет в руки плеть, которой принято наказывать преступников.       Дунг снимает с себя все вещи, снова падая на колени перед королем. Парень обходит ее и становится позади, оглядывая ровную спину с выделяющимися лопатками и небольшим шрамом после прошлого раза. — Женщины в наше время настолько алчные и жадные, что начинают неосознанно глупеть. Тебе так не кажется? — ведёт плетью по спине, а после ударяет с бешеной силой и страстью в глазах. Чертов садист. — Кажется. — царапает собственные колени и закусывает губу в попытке не разрыдаться и не разозлить господина сильнее. — Тогда. — удар и следственное повышение голоса. — Почему. — удар. — Не работаешь. — удар. — Над собой! — последний удар и Дунг валится на пол всем телом, захлебываясь собственными слезами. — На этот раз. — становится ногой на кровавые полосы и больно давит. — Ты, надеюсь, осознаешь свою ошибку. — хмыкает и накидывает халат, хлопая два раза в ладоши. — В темницу. — кивает в сторону голой наложницы, пока в покоях прибывают все те же двое молодых парней.