Да, мой король.. / Yes, my king ..

— Издеваешься?! — Чонгук округлившимися глазами смотрит на Юми, которая неловко переминается с ноги на ногу, а Ми Хва краснеет, опуская голову, потому что госпожа увидела её обнажённую, ещё и восседавшую на коленях короля. — Я же ясно сказал, что буду занят! — повышает голос и смотрит на младшего брата, что входит следом. — Вы - просто нечто! — взмахивает руками, завязывая шёлковый халат на тугой узел. Безумно не хотелось прерывать сладкую негу, в которую его утягивала фаворитка, а её ласку хотелось ощущать всё чаще и в больших дозах. — Да, я — ваш брат, но вы обязаны повиноваться моим приказам. Я — ещё и король, в конце концов! — Извини. Я не хотела тебя тревожить. Это очень важно. — кланяется, потому что чувствует вину. Её брат хотел расслабиться после тяжёлого дня, а она и с этим ему помешала, ещё и застала в таком неловком положении. — Хосок очнулся. — проговаривает Тэхён на одном дыхании, следя за удивлёнными глазами Ми Хва и изменением эмоций на лице брата. — Мы пришли, чтобы сообщить об этом. Мать уже в его покоях. — парень почему-то переводит взгляд на наложницу, что прикрывает обнажённое тело покрывалом, боясь лишнего шагу ступить. — Останься здесь. — Чонгук кивает на свою кровать, указывая девушке, чтобы та не думала об окончании их приятного время провождения. Мужчина накидывает поверх халата распахнутый ханбок, небрежно заправляя вещь и быстро следует в южное крыло, где находилась спальня старшего брата. *** Чон старший аккуратно глотает тёплый бульон, которым его кормит мать, смахивая скупые слёзы со щек. Её дорогой халат и длинные волосы выглядят как-то по-домашнему, не смотря на то, что обстановка совсем таковой не кажется. Вокруг около трёх лекарей, которые тихо обсуждают в стороне состояние принца, добавляя каждый своё видение его дальнейшего лечения. — Сыночек мой... — женщина оглаживает контур худых скул, отмечая, что парнишка исхудал совсем. — Что же ты так неаккуратно с собой... — шмыгает носом, вытирая сопли. Сердце так болит от одного только вида больного сына, а перебинтованное туловище и окровавленные тряпки в небольшой корзинке в углу больше давят на психику. — Как себя чувствуешь? — Всё нормально, мама... — проговаривает последнее слово с опаской, ведь королева велела, чтобы её звали "госпожа", но сейчас она совершенно не придаёт этому значение. Важнее сын, который чуть не погиб в тяжёлой битве. Чонгук быстро перебирает ногами, и даже готов на бег сорваться, лишь бы быстрее увидеть поправившегося брата. Хосок так перепугал его, когда окровавленный упал на колени и закрыл ясные, золотистые глаза. — Боже.. — король смотрит на мать, что аккуратно вытирает платком губы брата и прикладывает мозолистую руку ко лбу. — Ты хотя бы знаешь, как мы все волновались? Не мог прийти в себя раньше?! — серьёзное лицо сменяется улыбкой. — Больше не возьму тебя в поход. — Йа~ — мужчина тоже не скрывает искренней улыбки, собирая в уголках глаз маленькие морщинки. — Я хотел отоспаться. Юми смотрит на мать, боясь ступить лишнего шагу. Сейчас она под прицелом грозной госпожи и должна не показать своих истинных чувств. Женщина, на удивление всех, бережно гладит старшего по бледной руке, хотя раньше его не очень-то любила. Или, может быть, не показывала, что любит и чувствует? Всё таки, второй раз пережить его "недосмерть" она бы не смогла. — Хён, ты совсем уже сдурел! — повышает голос Тэхён, заставляя брата удивлённо раскрыть глаза. — Кто так меч держит? Чонгук-хён, ты должен научить его хотя бы основам, а то ненароком и своих прирежет где-нибудь на тренировке. — пускает смешок, усаживаясь рядом с матерью. — Жевать можешь, значит — жить будешь. Чон старший смотрит на сестру, что будто застыла у входа. Он скучал за ней безумно, а сейчас хочет встать на слабые ноги и крепко прижать к себе. Как же он любит! Как долго будет цвести запретный плод, которым он упивается уже внушительное количество времени? — Ты как? — Юми приходит в себя, как только Чонгук сжимает маленькую ладонь. — Хорошо себя чувствуешь? — скользит взглядом за реакцией матери, что тяжело вздыхает, чмокая тыльную сторону сына, и удаляется из покоев, пожелав спокойной ночи, да прихватив с собой лекарей. Девушка тут же заливается слезами и быстро подбегает к Хосоку, падая на колени прямо у подножья постели. — Что за ужасные письма ты мне шлёшь?! Не стыдно изводить меня? — обнимает за руку, чувствуя руку, что аккуратно гладит по волосам. — Я так испугалась... Так боялась, что ты не проснёшься... Чон тянет девушку на себя, сладко целуя в сухие губы. Чонгук с Тэхёном морщатся на ласки родственников и тихо покидают покои принца. *** Ми Хва выдыхает, как только дверь за королевскими особами закрывается. Какой, всё таки, позор. С ней такие казусы происходят часто, но, чтобы такого масштаба — никогда. Смотрит на один из шелковых халатов, пошитых из хороших шелков и подходит к крючкам, на которых они висят. Тянет за рукав и прислоняет к носу, глубоко вдыхая. Пахнет её господином. Аромат цитруса и древесины впитался в нее. Этот запах ассоциируется только с повелителем. Девушка, не понимая собственных действий, берёт в руки халат и укутывает им своё обнаженное тело. Становится перед зеркалом, рассматривая себя и понимая, что чувствует тепло, уют... Правильность? — Выглядишь прекрасно в этом. — Чонгук складывает руки на груди, выгибая бровь и окидывая наложницу оценивающим взглядом. — Извините. — кланяется, понимая, как нелепо выглядит вся эта ситуация. — Видишь себя на месте будущей королевы Рояла? — хмыкает, приближаясь к девушке медленно и томительно, чтобы растянуть удовольствие от смущения младшей. — Нет... — Странно. — улыбается, цепляя длинными пальцами острый подбородок фаворитки. — Некоторое время назад, ты говорила, что будешь бороться за меня, за место под солнцем, и я тебе поверил. Ты молодец, что не пытаешься скрывать свои помыслы. Мне нравится твой настрой, поэтому продолжай в том же духе, а я буду наблюдать и делать выводы на счёт тебя. Просто старайся и люби. Я большего не прошу. Мне нужна жена, которая сможет меня поддержать и станет опорой. Ты подходишь, но я не уверен в том, стоит ли тебе доверять. Ты у меня в руках. — оглядывает хрупкие плечи, получая краткую эйфорию от своих слов. — И я могу дать тебе власть. — Мне нужны лишь вы, господин. Власть есть у вас. Значит, если вы будете у меня, то власть прилагается. Я буду любить, буду опорой, а вы будете моим золотым ключиком к сундуку с сокровищами. Ничего не нужно, хватит и вашего сердца. — тоже делает шаг на встречу, опуская взгляд на влажные губы. Она и сама не поняла, когда успела заиграться. Нужно быть осторожнее, иначе можно запросто погрязнуть в омуте черных глаз. Король далеко не прост, и, состроив рядом с ним любящую дурочку, ничего в замен не будет. Нужно показать, что Ми Хва действительно достойна сидеть рядом с ним на троне, делить ложе и трапезничать за одним столом. — Мне нравятся такие, как ты. — Чонгук притягивает младшую к себе за затылок и дышит прямо в губы, тем самым вгоняя девушку в краткий ступор. — Самоуверенные, знающие, что им нужно, и, к чему идти. — задевает носом чужой, скрепляя губы в лёгком, наивном поцелуе. Чуть позже они оба окунуться в глубь страсти и похоти, а сейчас просто хочется подростковой ласки. Такой тёплой и девственной, чтобы кожа мурашками покрывалась, а тянущее чувство внизу живота превращалось в целую стаю бабочек. Пока девушка занята королевскими губами, мужчина бережно завязывает пояс на узел и оглаживает тонкую талию. Для Чонгука эта ночь будет долгой и он, в какой-то степени, не хочет, чтобы наступало утро, потому что Ми Хва уйдёт и пропадёт на целый день. Снова ждать, когда солнце зайдёт за горизонт, снова сидеть в покоях и кусать губы в ожидании фаворитки. — Завтра ты будешь со мной весь день. — принимает решение в порыве чувств, двигаясь в сторону кровати. Идёт медленно, с губ переходя на скулы и шею. Масло, которым ее натирали, пахнет пионами и сейчас король будто в саду. — А как же госпожа? — округляет глаза, отстраняясь от манящих, чувственных губ. — Всё это время она была без тебя. Один день как-нибудь переживёт. — носом водит по носу младшей, зарываясь пальцами в длинных, тёмных волосах. Чонгук готов отменить все дела, чтобы упиваться этой девушкой, узнавать её с каждым разом всё больше и перенимать от нее эти тёплые, но такие чуждые для Чона чувства. — У нас уйма времени, поэтому спешить не будем. — выдаёт что-то на подобии улыбки, чмокая в губы последний раз. — Чаю? — Было бы очень кстати. — улыбается "такому" мужчине и усаживается на лежак, пока сам король отдаёт приказ о приготовлении чая "каркадэ". Пока где-то на кухне чаёвники заваривали чай, Ми Хва пыталась рассказывать какие-то несмешные шутки, а король смеялся, потому что они серьёзно несмешные. — Господин. — молодая девушка, с шапочкой на голове, какие носят на кухне, чтобы волосы нароком не попали в блюда для королевских обед. — Ваш чай. — ставит поднос на небольшой, дубовый столик и бросает быстрый взгляд на Ми Хва, которая плотнее укуталась в халат, не желая выглядеть в глазах особы распущенной и раскрепощенной. — Можешь идти. — кивает Чон, взмахивая рукой и удобнее располагаясь на другом лежаке. — Люблю этот чай. — указывает на чашки, сделанные из белого фарфора и берёт одну себе, тут же отпивая. Делает ещё глоток, причмокивает губами и только тогда принюхивается. Пахнет... Аконитом*? — Не пей! — вскрикивает, когда Ми Хва прикладывает сосуд к губам. У короля мутнеет перед глазами. Дыхание сбивается, а вокруг всё начинает медленно ходить из стороны в сторону. — Вам плохо? — фаворитка ставит чашку, поднимаясь со своего места и следуя ближе к его Величеству. Чонгук чувствует, как по виску стекает капля пота и жмурит глаза. Тело немет и мужчина понимает, что уже не может говорить. Поднять руку или повернуть голову становится непосильно. — Кто-нибудь! Господину плохо! — аккуратно укладывает его и открывает тяжёлые двери, созывая на помощь. — Позовите лекаря!