Ты невыносим.

Мы с Питом должны погибнуть Оба, или... Они должны думать, что мы погибнем. Непослушными пальцами я нащупывают и отвязывают кожаный мешочек у себя на поясе. Пит хватает меня за запястье. -Я не позволю тебе. -Доверься мне,- шепчу я. Он долго смотрит мне в глаза, потом отпускает мою руку. Я раскрываю мешочек и отсыпаются немного ягод сначала в ладонь Пита, потом себе. -На счёт три? Пит наклоняется ко мне и целует, очень нежно. -На счёт три,- говорит он. Мы становимся спиной друг к другу, крепко сцепляем свободные руки. -Покажи их. Пусть все видят,- просит Пит. Я раскрываю ладонь; темные ягоды блестят на солнце. Другой ладонью сжимаю руку Пита, как сигнал и как прощание, я начинаю считать: -Один.- Вдруг я ошиблась? -Два.- Вдруг им все равно, если мы умрем оба?- Три! Обратной дороги нет. Я подношу ладонь ко рту и бросаю последний взгляд на мир. Ягоды едва продают ко мне на язык, и тут начинают греметь трубы. Их рев перекрывает отчаянный голос Распорядителя игр: -Стойте! Стойте! Леди и джентльмены! Рад представить вам победителей Семьдесят четвёртых Голодных игр - Китнисс Эвердин и Пита Мелларка! Да здравствуют трибуны из Дистрикта-12! Я выплевываю ягоды и тщательно вытирают язык краем куртки. Рука Пита стоновится холодной и его хватка ослобевает. Я поворачиваюсь и вижу его бледное лицо. -Ты... Ничего не успел проглотить?- Пит молчит. Его голова трясётся, а губы синеют. Из моей груди вырывается хриплый крик: -Пит!- его тело падает на землю и дёргается в предсмертных конвульсиях, а в конце... Замирает... Его теплые ладони становятся холодными а дыханье прерывается. -Пит...- уже тихий жалобный стон вырывается у меня из груди. Я должна играть влюблённую, ведь так? Но я что-то чувствую к этому мальчику, подарившему мне хлеб ценой побоев, к тому, кто всегда был рядом и спасал меня от кошмаров. Когда я вижу, нависший над нами планолет вцепляюсь в куртку Пита, но нас разлучают холодные объятья клешни, поднявшей его наверх.

***

Проснувшись, я вначале боюсь пошевелиться. В комнате нет ничего кроме кровати. Потолок светится тёплым, мягким светом, а воздух пропитан лекарствами. В мою руку вставлено несколько трубочек. Я полностью раздета. Вряд-ли меня оставили тут без присмотра. Смущение накатывает волной и я натягиваю одеяло до подбородка. В стене образуется проём и оттуда выходит рыжеволосая девушка. Она, сев на край кровати и поставив поднос с едой себе на колени заботливо начала кормить меня. Рыбный суп, булочки и яблочное пюре. Вот он, рацион победителя? Я надеялась на лучшее. Это не сравнится с обедами до игр. На них я сбросила порядка 15 футов. Есть совсем не хочется. Странно, ведь ещё вчера на арене у меня не было проблем с аппетитом. Вчера? Разве это было вчера? Здесь я потеряла счёт времени, и не уверена что это было вчера. Рыжеволосая поправляет мою постель и удаляется унеся с собой поднос. Зачем меня здесь держат? Разве так выглядит жизнь победителя? Пит... Как же Пит? Что с ним? При мыслях о нём по моим щекам скатываются слёзы. По одной из трубок в вену мне вливается холодная жидкость, и я почти сразу отключаюсь. Перед моим погружением в сон я слышу голос где-то за стеной. Она сюсюкает по-капитолийски, а говорит грубовато и хрипло. Кто это? Неужели.... Хеймитч? Он что-то кричит и ругается. Я отключаюсь. Это происходит раз за разом. Я просыпаюсь, меня кормят и усыпляют. И вот наконец я просыпаюсь, и чувствую что меня ничего не дежит, не сковывает мои руки, не держит меня за пояс. К руке ничего не подключено. Я обнимаю себя за плечи и чувствую... Кожа мягкая и бархатная. Она нежная и розовая. Что они сделали? Пропали все шрамы и изъяны. Лоб - гладкий как атлас. От ожога на ноге не следа. На моих коленях одежда. Та, во что я была одета на арене. Один её вид пугает меня. Но деваться некуда. Надеваю её и подхожу к стене, которая обычно открывалась. Я выхожу в пустой коридор, на конце которого расположена дверь. Из неё выходит Эфии. Она радостно пархает ко мне и подойдя ближе обнимает. От неё пахнет абрикосом. Её радостный и одновременно жеманный голос ласкает мой слух, на удивление я рада её видеть, но Пит не выходит у меня из головы и от моей натянутой улыбки ничего не осталось. Эффи берёт меня под руку и ведёт в зал к остальным. Как только мы входим она радостно ликует: -Вот она! Моя победа! Наша победа! Китнисс Эвердин...--- Тринкет радостно щебечет и пархает вокруг меня окрылённая победой. Моей победой. Я радостно кидаюсь на шею своему сеньору, и он шепчет мне на ухо раздражая мою нежную кожу своей щетиной: -Ты молодец, солнышко. Жаль Пита, но ты молодец.- Он говорит это искренне, без тени издёвки. Цинна просто крепко обнимает меня и говорит своим тёплым, ласкающим слух голоса: -Я знал, что ты сможешь, Огненная Китнисс. Порция радостно скачет вокруг меня вместе с Эффи. Цинна берёт меня за руку и я поднимаю взгляд на него. Он успокаивает меня объясняя это тем, что пора готовиться к интервью. Он уводит меня в отдельную комнату и садит на кресло. Мне приятно чувствовать его руки на своих плечах. Он увёл меня от камер, но мы не дошли до места, где меня будут перевоплащать. Он дал мне отдохнуть и принес воды. Я собралась с силами и сказала что готова. Мы прошли по коридору к лифту. Поднялись на 12-ый этаж. Двери лифта разъезжаются и меня окружают Вения, Флавий и Откавия. Они говорят одновременно, так, что я не могу ничего разобрать. Они рады видеть меня, и я тоже рада, но так, как Цинну или Хеймитча. *** Чёрное платье в руках моего стилиста напоминает мне о Пите, но всё же я не понимаю, почему для такого "радостного" события. -Почему чёрное?- спрашиваю я. Лёгкая ткань скользит по моей нежной коже и Цинна не весело отвечает: -Не забывай, что безумно влюблена в Пита. Он погиб на арене, а ты грустишь. Поняла?- он приложил свою руку к моей щеке и я положительно кивнула. Его тёплая рука остаётся на щеке, и я уже не слышу как рядом щебечут его помощники. Я целую его. Мои сухие губы едва касаются его теплых мягких губ. Он отвечает на поцелуй. Помощники замолкают и смотрят на нас, будто пред их глазами произошло приступление. Цинна подгоняет их и они, сумасшедше улыбаясь идут к своим рабочим местам обсуждая нашу не существующую личную жизнь. Только сейчас я понимаю, как нуждаюсь в Цинна, и как снова хочу почувствовать его губы. Он подшивает платье на мне, потому что предыдущий вариант весит мешком на моём исхудалом тельце и передаёт Октавии. Она берётся за мои волосы и принимается расспрашивать как же Пит, и как давно мы с Цинной вместе. Я отмалчиваюсь, пытаясь сдержать слёзы, но поддаюсь её натиску и отвечаю: -Мы... Мы не вместе... Я...- она перебивает меня и начинает щебетать о своём. О выходных, о её новом платье на интервью, и не слова про игры. После укладки она передаёт меня Вентиляции, а та в свою очередь Флавию. Не смотря на расспросы они отлично делаю свою работу, я полностью готова к интервью. И вот мы стоим за сценой ожидая неизбежного. Цезарь Фликерман как обычно кривляется как ребёнок, и отпустив ещё парочку шуток оглашает моё имя. Не уверенный шаг, натянутая полу-улыбка. Я на сцене.