Один неверный шаг

*Ферма Дружелюбия, несколько недель спустя* Выстрелы грохотом отдаются в моей голове, даря звон в ушах и чувство страха. Отец стоит рядом со мной, закрывая собой мою худую фигурку девочки лет девяти, которая с большими, открытыми от ужаса глазами смотрит на людей в черном, которые пытаются их убить. Отец пытается отстреливаться от них, одна рука плетью свисает около его туловища и не подает признаков жизни, а кровь продолжает сочится из неё. Внезапно он поворачивается ко мне, остановив ненадолго их наступление, пробив одну солдату череп пулей, хватает меня за плечи и говорит: — Ты должна бежать, Т/И. — Нет, папа, я не брошу тебя, — начинаю хныкать я, утирая слезы грязным рваным рукавом. Если я сейчас уйду, то потеряю его навсегда, я точно это знаю, вижу по его глазам и чувствую внутри. — Т/И, я не смогу сдерживать их вечно. Я ранен и могу лишь ненадолго остановить их и дать тебе время сбежать. Ты должна уйти, ты должна жить, вернуться к маме и заботится о ней. — Я боюсь. Мне страшно… — Знаю детка, знаю, но ты сильная, я вижу это, ты справишься чтобы с тобой ни было. Прошу тебя выживи, ради меня. Я киваю, а глаза полны слез и они продолжают катиться по щекам. Отец кивает головой и стискивает меня в прощальные объятия, так что кажется сейчас мои ребра треснут, но я не замечаю этого. Обнимаю его в ответ и продолжаю рыдать уже у него на плече, роняя слезы на его спутанные волосы. — Я люблю тебя, крошка, — говорит он, грубо целуя меня в щеку и царапая небритой щетиной и от этого мое сердце сжимается еще больше. — И я тебя люблю, папа, — шепчу я слова, которые должны стать последними в его жизни. Он отпускает меня, кивает головой и говорит: — А теперь беги со всех ног. Беги и не оборачивайся, поняла? Я киваю в ответ и как только отец поднимает оружие и бросает прощальный взгляд на меня, и в тот же миг я несусь прочь со всех ног от того места, где слышны выстрелы. Легкие горят огнем, во рту пересохло, а ноги уже не слушаются меня, но я продолжаю бежать, лететь словно птица. В ответ мне звучат выстрелы, громкий хлопок и внезапно все стихло. Я добегаю до переулка, прячусь в самом закутке и начинаю плакать, глядя как мимо бегут Бесстрашные, в то время как мой отец валяется там мертвый и я знаю это, так как неудержалась и посмотрела назад, как его тело рухнуло на землю словно подкошенное и уже не поднималось. Внезапно я вскакиваю с постели и просыпаюсь. Утренняя дымка принесла с собой прохладу, а до рассвета еще явно несколько часов. Плечо горело огнем, как тогда, когда я лежала в переулке, думая что умираю и это мой последний бой. А сейчас, встаю с койки, ежась от холода и закутываясь в одеяло выхожу на улицу. Никогда бы не подумала что смогу вернуться в Дружелюбие, после того, как меня здесь чуть не убили, но времена меняются. Борясь с холодом, я подошла к колодцу и набрав ледяную воду в руки, ополоснула лицо, смывая остатки кошмарных воспоминаний. Жаль нельзя избавить от прошлого, которое так тебя тяготит, но с другой стороны оно делает тебя таким, какой ты сейчас. Сон пропал, спать совершенно не хотелось, поэтому я вернулась в дом, который делила с пятью Дружелюбными, положила оделяо на место и вышла на улицу. Пора приниматься за работу. Когда рассвет уже поднялся над фермой и все начали вставать, к дому пришел Фор. Он был немного удивлен увидев что я уже работаю. — Почему ты поднялась в такую рань? — спросил он, стараясь не подходить ко мне близко, учитывая как сильно я размахивала топором. — Не спится, — ответила я, опуская лезвие на бревно, деля его напополам. — И часто такое с тобой? — Тебе то что? — Я просто переживаю за тебя. — Сделай милость засунь свои переживания знаешь куда? — Хорошо, хорошо, только не кипятись, ладно? Может сходим позавтракаем? Однако позавтракать нам не удалось. К нам подбежал паренек и сказала: — Джоана хочет вас видеть. — Видимо завтрак откладывается, — усмехнулась я, убирая топор. — Показывай дорогу. *** *Несколько недель назад* С великим трудом я открываю глаза, чувствуя как что-то капает мне на лицо. Оказалось это была вода с потолка. Я уже была не в том переулке. Осознав это я вскочила на ноги и тут же пожалела об этом. Плечо горело огнем и ужасно ныло, однако оно было аккуратно перевязано бинтом. Стиснув зубы от боли, огляделась. Вокруг меня столпилась толпа Отреченных, которые с испугом косились на меня и мои татуировки. Одна девушка подошла ко мне и протянула флягу. — Попей, должно помочь. Я взяла флягу из её рук и принялась жадно пить. Боже, я и не знала насколько обезвоженна, пока мои губы не коснулись живительной влаги. Выпив все до капли, отдала флягу девушке и спросила: — Как я здесь оказалась? — Моя мама принесла тебя сюда, — ответила она, не мигая смотря мне прямо в глаза. — Где она? Я бы хотела поблагодарить её… — Она погибла спасая тебя. Она единственная кто мог обращаться с оружием. К горлу тотчас подступил ком. Из-за меня погиб невинный человек, снова. Внезапно толпа расступилась, пропуская вперед Маркуса. — Где мой сын? — внезапно спросил он. Неужели он знал что Тобиас в Бесстрашии. Впрочем наверняка знал, он же управлял городом, вот только сыном не мог. — Его схватила Джанин, — в моей памяти сразу всплыли образы произошедших событий. — Мне нужно спасти его и остальных, кого смогу. — Это невозможно. Бесстрашные напали на нас. — Они не знаю что делают, они под сывороткой Джанин и думают что это все моделирование. Как хотите, а я направлюсь в Бесстрашие и не заставляю вас идти туда. — Я пойду, — выступила вперед та девушка, что разговаривала со мной. Я улыбнулась и спросила. — А ты храбрая. Как тебя зовут? — Беатрис. Я хочу тебе помочь, не хочу чтобы мама напрасно умерла. — Хорошо, кто-то еще? Вперед вышел парень, представившийся братом Беатрис, Калебом, а так же её отец и Маркус, что было довольно неожиданно. — Хорошо, собирайте вещи, мы идем в логово врага, — усмехнулась я.