Лили-Эйлин

Последнее, чего ожидала Лили, то, что на неё будут громко дышать перегаром и требовать чего-то заплетающимся языком. Поморщившись, девушка чихнула и открыла глаза, мысли совсем не хотели стройным рядом приходить в её голову, которая шумела как старая электричка. Напрягшись и сосредоточив взгляд на источнике ора и вони, отскочила в ужасе, это был Тобиас Снейп, её должно быть по ошибке закинуло в ад. Интересно, волшебники верят в него? Она так и не спросила об этом ни Севу, ни Джеймса, впрочем, девушка и не думала об этом раньше. Вот только была загвоздка в том, что старший Снейп выглядел намного младше, чем тот, что она запомнила, да и мёртв ли он — девушка не знала. Плюс мужчина настойчиво звал её Эйлин, а это в картину мира настолько не вписывалось, что дальше просто не куда. Решив, что разберётся с совсем этим безумием по ходу дела, а сейчас единственное, что интересовало её — это заставить заткнуться этого грубияна. Несмотря на то, что женщине уже давно не приходилось колдовать, а уж беспалочковая магия была действительно сложной, но, однако, невербальное Флипендо вышло, что не могло не радовать. Мужчина отлетел в кресло и тут же вырубился, громко захрапев. Всё это время Лили не обращала внимания ни на что, только сейчас, успокоившись, смогла оценить окружающую обстановку. И того, что она увидела, было достаточно: мрачно обставленная гостиная и маленький мальчик, буравящий её тёмными до черноты глазами. Поттер пришлось закрыть свой рот руками, дабы не закричать, что есть силы. Северус, это был её Сева лет трёх, такого его она видела на старых фото, тех, что он сам активно от неё прятал. Помнит, как улыбалась его мать, когда ещё юная Эванс тащила добытый в неравном бою потрёпанный альбом. Чёрно-белые фотографии, сделанные женщиной. После очередной ссоры, Тобиас всё же сделал подарок жене - фотоаппарат фабрики Полароид, это тогда сделало её по-настоящему счастливой, напомнило о мире, который покинула когда-то давно. Эйлин снимала лишь сына, каждую секунду его жизни, хотела запечатлеть каждый его шаг и вздох. И вот теперь одна из них будто ожила, и теперь моргала, и робко дёргала за платье, и звала мамой, от этого сердце сжалось от невероятной боли, тот, кто должен так её называть остался там в колыбели, и она даже не знает, какой будет его жизнь без неё и Джеймса.  — Сев, — Малыш недоверчиво смотрит, осознание того, что Эйлин никогда не звала его так, вздыхает, ей срочно нужно увидеть, удостовериться понять, что это не розыгрыш её больного воображения, вероятно, если это что кажется ей, то у Бога очень жестокие шутки. Вздох, нужно быть мягче — нельзя пугать его. Женщина улыбается, вспоминает сына: у них с этим маленьким Снейпом совсем небольшая разница в возрасте, а значит, она справится.  — Северус. Всё хорошо, папа устал ему нужно поспать, не надо его пока будить. Лучше поиграй тихонечко, сейчас посмотрим, чем я могу тебя покормить. Тот кивнул с самым серьёзным видом. Она не знает голодный ли он, но та чрезмерная худоба, что раньше её особо не смущала, когда они были детьми, то теперь только смотря на него, ей неконтролируемо хотелось его накормить. Поиск зеркала занял время. Удивительно, но дом четы Снейп был двухэтажным, и это удивляло её ещё девочкой, ведь эта семья не казалась достаточно обеспеченной, чтобы позволить себе больше одного этажа. Ванная была на втором этаже рядом со спальней родителей, осознание того, что она одна из них больно ударило по темечку, и ей предстоит спать в ней вместе с этим огрызком человечества, который по какой-то идиотской причине зовётся отцом её мальчика. — Стоп, тебя заносит, Лили, — девушка встряхнула головой, — это не твой сын, дыши, не надо забывать кто ты. Тебя зовут Лили Поттер, в девичестве Эванс, твоего сына зовут Гарри, а мужа - Джеймс. Однако вселенная и тут была с ней не согласна: из чуть треснувшего и мутного зеркала на неё смотрело отражение болезненно худой женщины с тёмными, почти чёрными, глазами, вороно-чёрными волосами, бледной, будто годами жившей там, куда не падает солнечный свет, с выступающим, острым носом. Подавив истерику, женщина прикрыла глаза, это был шанс для неё. Она открыла глаза, которые мигом вспыхнули азартом: кажется, Джеймс всё же заразил её своей любовью к аферам. Неважно, как и по какой причине это произошло, а важно, что теперь всё изменится, Сева не пойдёт к Пожирателям, а значит Волан-де-Морт не узнает про пророчество хоть в этой реальности — это рискованно, но ведь Гриффиндор лишь тем подходит, кто не боится идти на риск. Она всё исправит, не допустит, чтобы мир вновь рухнул. Лили сделает это — перепишет историю. Загоревшись идеей, она поспешила в спальню. Она не собиралась оставаться с этим мужчиной, от которого её Северус, по большей части, нахватался своих комплексов, и который явно был одним из тех рычагов, за который потянули последователи Тёмного Лорда, чтобы юноша перешёл на их сторону. Вихрем влетев в спальню супругов, рывком распахнула дверцу перекошенного с одной стороны шкафа, у которого не хватало ножки. Ситуацию в своё время исправили при помощи какой-то достаточно толстой книжки, и, хоть и было криво-косо, но шкаф стоял и хорошо. И вот от резкого открытия тот опасно закачался, к счастью всё же устоял и не прибил. Миссис Снейп принялась вышвыривать вещи и так увлеклась процессом, что не заметила, как рядом возник Сева, обратила внимание на мальчика, только когда тот вновь второй раз за сегодня потянул её за платье.  — Мама, — малыш хмурился, мама ведёт себя совсем неправильно, она никогда не бросала его так надолго одного рядом с Тобиасом - его не учили называть мужчину папой, да ребёнок и вовсе никак того не звал, просто так это страшного человека зовёт мама, и он думает о нём, как мама. И более того, мама стала шуметь и теперь выбрасывает из шкафа свои вещи, а его там нет. Увидев, что мальчик подозрительно косится на неё, женщина тяжело вздохнула, ведь всё-таки ему только три года и она для него мама.  — Всё хорошо, всё точно будет хорошо. И со мной тоже всё хорошо, ты вырастешь, и будешь дружить только с хорошими людьми. И никогда не станешь Пожирателем. Слышишь меня, малыш? — Тот кивал с самым серьёзным видом и не важно, понимал ли он, что за бред она несёт, но от этого становилось чуть легче дышать. Вытаскивая одежду, она постоянно повторяла. — Ты не пойдёшь к Пожирателям верно? Ты ведь у меня хороший, да, Северус? — Мальчишка продолжал в ответ кивать, очень вряд ли, что ему было, как это комментировать, но не согласиться не мог. Когда большая часть вещей была уже на кровати, Лили вдруг поняла, что во-первых, не знает куда идти и на что жить. Во-вторых, Тобиас вряд ли так просто отпустит их, ещё и напишет обращение в полицию, что она ребёнка украла, и в итоге её в тюрьму, а ему достанется мальчик. И в третьих, и этот пункт был лично для Лили ничуть не менее главным, чем другие, семья Эванс ещё не переехала, а ведь Сева действительно нужен той маленькой Лили, которая слишком ненормальная, чтобы с ней дружили, и этой девочке нужен друг. Тот, кто будет считать её особенной, кто расскажет ей о магии, с кем можно быть просто ребёнком, смеяться над излишней серьёзностью своего друга. Вопрос стал ребром, не делать ничего нельзя, иначе всё опять скатится в клоаку к дьяволу, но что именно, она не может понять, всё-таки из них двоих Сева больше привык продумывать всё в деталях. Она стала собираться даже не зная, есть ли хотя бы куда сложить всё это, и ещё было бы полезно знать, были ли у мальчика магические выбросы. Если да, то затаиться среди маглов будет той ещё задачей, в столь раннем возрасте такое явление происходит спонтанно и совершенно внезапно. Идти к магам тоже не шибко роскошный вариант, для начала Северус — полукровка, а это довольно опасно в магическом сообществе, особенно в этот момент времени. Если предубеждение по цвету кожи — расизм, то, как называть тех, кому не нравится чистота чужой крови. Они будто извращённые вампиры: «фу, эта кровь грязная, мы такую не пьём». Эта мысль несколько даже приподняла ей настроение, а почему собственно нет? Ладно, а теперь снова о серьёзном. Если идти, то куда, если остаться, то как? Как перешагнуть через себя? Что сделать, чтобы всё исправить, учитывая количество подводных камней со всех сторон? С такими мыслями, наверное, стоило притормозить, но куда там, найдя в вещах Эйлин некоторые, наиболее нормальные, и кажется даже неношеные, отбор был проведён крайне тщательно. Большинство вешалок с женской одеждой оккупировали мантии, а Лили не была поклонником такой одежды и одевалась так, только потому, что это стандартная форма для Хогвартса. Потом отыскав небольшую сумку-саквояж и сложив в неё этот мизер приличных вещей, которые так можно было назвать только с большой натяжкой: они были не лучшего качества, с множеством маленьких дырочек проделанными, вероятно, молью. Дырки были почти не заметны, но всё же раздражали. У Сева одежды было мало, очень мало. Лили не знает, были Снейпы счастливы, все, что помнится - это дрожащие от криков стёкла. Отношения в семье менялись и люди в ней тоже. Девушка помнит, что Эйлин, когда-то воспитанная аристократами, о чём Лили узнала случайно, где повышение тона считалось признаком плохого воспитания, долгое время лишь выслушивала своего мужа. Эванс помнит, как они с Севом прятались под лестницей пережидая бурю, а потом он помог ей сбежать через чёрный ход. Но даже благовоспитанные люди ломаются. Девушка не могла понять Тобиаса, ведь о том, что его жена ведьма он узнал задолго до свадьбы, так почему его главной претензией являлось то, что она — маг? Когда она спросила об этом своего друга, тот лишь как-то грустно фыркнул, но ничего не сказал, должно быть и сам не знал. Эйлин любила выделять себя, отделять от маглов, и это наверняка было одной из причин их ссор с мужем. Девушка помнит, как уговорила родителей, что Снейпы не так страшны, как их рисуют, и Эвансы, сжалившись, дали согласие на то, чтобы изредка приглашать мрачную семейку к себе, как обозвала их Туни. Тогда, когда они пришли, на женщине была тёмная мантия, такая красивая, с маленькими звёздочками, казалось, кто-то вырезал кусочек ночного неба, чтобы укутать в него её хрупкую фигуру, она была так величественна, будто к ним пришла самая настоящая принцесса. Тогда это произвело на маленькую Лили такое впечатление, что она на мгновение перестала дышать. Теперь же все эти наряды большее не производили такого впечатления, да и к тому же такая одежда крайнее не практична. Для побега нужно что-то более приземлённое.